Часть третья. Баркли, художник двадцати пяти лет, и моя подруга Кэрри всего восемь дней как начали встречаться, то есть они появлялись вместе на людях

Баркли, художник двадцати пяти лет, и моя подруга Кэрри всего восемь дней как начали встречаться, то есть они появлялись вместе на людях, целовались, заглядывали друг другу в глаза, и все было трогательно до слез. Досконально изучив тридцатипятилетних мужчин с их великосветским цинизмом, Кэрри решила опустить возрастную планку и попробовать закрутить роман с кем-нибудь, кто еще не успел надышаться ядовитым воздухом Нью-Йорка.

Баркли признался Кэрри в том, что он романтик «по зову сердца», а также сообщил, что хочет по роману Паркера сделать сценарий. Кэрри предложила их познакомить, и таким образом Баркли оказался сегодня здесь, в баре «Бауэри».

Но стоило ему появиться, как они с Кэрри взглянули друг на друга и… не испытали ровным счетом ничего. Может, в предчувствии неизбежного Баркли привел с собой спутницу — странную девочку с блестками на лице. И тем не менее, усевшись, он изрек:

— Я безоговорочно верю в любовь. Без этого жизнь была бы невыносимой. Каждый человек — половинка. Любовь придает нашему существованию целостность.

— А потом тебя бросают, и ты разбиваешься вдребезги, — добавил Скиппер.

— Просто нужно уметь упаковывать собственную жизнь, — ответил Баркли.

Скиппер конкретизировал:

— Дом в Монтане, спутниковая антенна, факс и «рэнджровер» — и все тебе нипочем.

— А может, мы просто не того хотим? — предположил Паркер. — В смысле не того, что нужно?

— Лично мне нужна красота. Я должен быть рядом с красивой женщиной. Ничего не могу с собой поделать, — ответил Баркли. — Вот и оказываюсь все время с круглыми дурами.

Скиппер и Баркли принялись разглядывать свои мобильные телефоны.

— Таким убить можно, — заметил Баркли, кивнув на мобильный Скиппера.

А потом Кэрри и Баркли отправились в клуб «Туннель» глазеть на смазливую молодежь, курить сигареты и потягивать коктейли. Под финал Баркли отчалил с девочкой в блестках, а Кэрри осталась с Джеком, лучшим другом Баркли. Они немного потанцевали, а затем, неприлично поскальзываясь и спотыкаясь, долго ловили такси. Кэрри даже на часы была не в силах взглянуть.

На следующий день позвонил Баркли:

— Ну, что скажешь, подруга?

— Понятия не имею. Ты же позвонил, а не я.

— Я же говорил, что не хочу серьезных отношений. Сама виновата. Ты же знала, что я за тип.

«Еще бы! — чуть не вырвалось у нее. — Меня всю жизнь тянуло к банальным, пошлым бабникам!»

Но она сдержалась.

— Вообще-то, если честно, мне наплевать.

И самое печальное заключалось в том, что это было действительно так.

Последующие четыре часа они провели за обсуждением его картин.

— Моя бы воля — я бы круглые сутки вот так трепался, каждый божий день, — сказал Баркли. — Это же в сто раз лучше, чем секс!