Вампиры. Опасные связи 10 страница

На церкви нет колокола, а только оставшаяся со времен корейской войны^[17] система оповещения, давно превратившаяся в клубок перепутанных веревок. Здесь так мало места, что негде встать, не то что звонить, хорошо хоть дверь на лесенку не заперта. Она с тихим скрипом поворачивается на проржавевших петлях, однако у подножия ступеней все спокойно. Уже через несколько секунд я оказываюсь в лучшем наблюдательном пункте – на стропилах, поддерживающих неф храма.

Внутри церкви создана соответствующая атмосфера. Оставшиеся скамьи стоят в беспорядке, сборники церковных песнопений сброшены с подставок и рассыпаны по полу. Святые, апостолы и пророки выступают из оконных ниш с поднятыми посохами или согнутыми в благословляющих жестах руками. Мой отраженный взгляд падает на центральное окно, расположенное сверху чуть позади кафедры. Сохранившийся витраж демонстрирует снежно-белого агнца, преклонившего колени на ярко-зеленой траве, в обрамлении безоблачного неба с золотым диском. Чуть ниже, свидетельствуя о надругательстве над церковью, висит перевернутый бронзовый крест.

Свет поступает только от двух церковных канделябров, стоящих по обе стороны от кафедры, на них прилеплено по сотне уже оплывших красных и черных свечек. Готы из «Красного ворона» останавливаются у алтарного ограждения, все смотрят на кафедру, расположенную чуть выше задрапированного черным бархатом алтаря.

– Где же он? – шепчет Шавна, и ее голос в пустой церкви кажется слишком громким.

– Не беспокойся. Он придет, – заверяет Танит.

Словно в подтверждение ее слов, из-за алтаря поднимается запах озона, вздымается столб багряного дыма. Шавна невольно вскрикивает от изумления и делает шаг назад, но обнаруживает, что путь к отступлению отрезан стоящими за спиной спутниками.

Сначала раздается хорошо поставленный мужской голос:

– Доброй ночи, дети мои. Приветствую вас в моем доме, приветствую всех, кто пришел с радостью и по доброй воле.

Затем дым рассеивается, и обнаруживается высокий мужчина в обтягивающих атласных брюках, черной шелковой блузе, какие носят поэты, черных кожаных сапогах для верховой езды и длинной театральной накидке, отороченной красным кантом. Его прямые черные волосы зачесаны назад и небрежно схвачены у шеи алой атласной лентой. У него молочно-белая кожа, в глазах – красные блики горящих свечей. Лорд Раймер наконец-то появился.

Серж робко улыбается своему демоническому повелителю, делает шаг вперед, указывая на Шавну, а Танит и Сейбл выжидающе молчат.

М-мы сделали, как ты приказывал, господин. Мы привели тебе девушку.

– Ax, да-а. Новенькая.

Шавна, приоткрыв рот, смотрит снизу вверх на повелителя вампиров, словно перед ней Джим Моррисон, Роберт Смит и Данциг^[18] в одном лице. Раймер обращается непосредственно к ней, и на ее лице вспыхивает скорее удивление, чем страх.

– Тебя ведь зовут Шавна, не так ли?

– Д-да.

Голос ее становится очень тонким, как у маленькой девочки, но похотливые огоньки, пляшущие в ее глазах, совершенно не детские.

Лорд Раймер протягивает дрожащей молодой женщине бледную руку. У него длинные заостренные ногти, покрытые черным лаком. Он безмятежно улыбается, говорит ровным и спокойным голосом, предназначенным для придания уверенности слабым существам.

– Подойди ко мне, Шавна. Подойди, чтобы я мог тебя поцеловать.

Тень сомнения мелькает на лице девушки. Она колеблется, оглядывается на своих спутников, а те только теснее смыкаются за ее спиной.

– Я… я не знаю.

Раймер слегка прищуривается, концентрируя взгляд налитых кровью глаз. Голос становится настойчивее, в нем прорезаются холодные нотки.

– Подойди ко мне, Шавна.

Кажется, напряжение Шавны ослабевает, ее взгляд, если это возможно, утрачивает волю. Она шагает вперед, медленно поднимается по ступеням кафедры. Раймер, приветствуя ее, протягивает руки навстречу.

– Вот так, моя дорогая. Подойди, ведь ты так об этом мечтала…

Раймер тоже делает шаг вперед, накидка между его руками распахивается, словно крылья гигантской летучей мыши. Улыбка его становится шире, рот приоткрывается, обнажая жемчужно-белые клыки, с которых капает слюна, голос слегка хрипит от вожделения.

– Приди ко мне, моя нареченная…

Шавна слегка морщится от боли и наслаждения, когда клыки Раймера впиваются ей в шею. Даже со своего насеста под самым потолком я ощущаю резкий запах крови, чувствую, как у основания шеи нарастает напряжение, но быстро избавляюсь от него. Мне не нужны никакие неприятности – не сейчас. И все же я с трудом отвожу взгляд от развертывающейся внизу сцены. Раймер крепко держит Шавну в своих объятиях. Она постанывает, словно на пике оргазма. Кровь стекает по ее горлу в бледную ложбинку между грудей, капли густые и темные, как черная патока.

Раймер с довольной улыбкой отстраняется от нее и слизывает кровь с подбородка.

– Дело сделано. Теперь ты связана со мной узами крови и моей бессмертной воли.

Веки Шавны трепещут, она как будто не сразу восстанавливает зрение. Ее рука касается ранки на шее, и Шавна долго смотрит на окровавленный палец.

– Классно…

Она делает шаг назад, на лице все то же выражение восторга и изумления. Слегка покачиваясь и прижимая руку к посиневшей и кровоточащей шее, она присоединяется к своим спутникам. Танит и Сейбл с готовностью подхватывают свою новую сестру, и, пока они помогают ей обрести равновесие, их руки быстро исчезают у нее под юбкой.

– Добро пожаловать в семью, Шавна, – шепчет Сейбл, сначала целует ее в щеку, а потом облизывает мочку уха.

– Ты теперь одна из нас, отныне и навеки, – мурлычет Танит, тоже целует, а свободной рукой прикасается к груди, уже освобожденной из-под блузки.

Сейбл прижимается еще теснее и слизывает с ее шеи остатки крови. Серж стоит в стороне, грызет ноготь большого пальца и периодически отбрасывает с лица непослушную прядь. Его глаза ежесекундно перебегают с девчонок на лорда Раймера и обратно. После недолгих вздохов и объятий все три девушки начинают старательно раздевать друг друга, и их стоны перемежаются нервными смешками. Черная кожа и кружева падают на пол, открывая черные сетчатые чулки, пояса с подвязками и трусики с отверстиями на промежности. При виде лобковых волос Шавны – светло-рыжих, в отличие от ее багровой шевелюры, – у Сержа раздуваются ноздри и сверкают глаза. Он снова смотрит на Раймера, а тот кивает и плавным жестом руки со скрюченными пальцами позволяет парню присоединиться к оргии.

Тот нащупывает серебряную пряжку, и вот уже ремень с громким стуком падает на пол. У меня изумленно приподнимается бровь. При всей его граничащей с истощением худобе парень оснащен не хуже племенного жеребца. Сейбл что-то шепчет ему на ухо, и он, рассмеявшись, прижимается губами к ее испачканному кровью рту. Танит, крепко зажмурившись, и с похотливой усмешкой на губах, опускает руку, чтобы довести его до полной эрекции.

Серж быстро освобождается от их объятий, подхватывает Шавну на руки и несет к покрытому черным бархатом алтарю. Обе девушки тут же догоняют его. Начинается возня, сопровождаемая укусами и царапинами, и вскоре все четверо свиваются в клубок обнаженной плоти, и по тихой церкви разносятся стоны, хихиканье, шлепки и восторженные крики. А над ними возвышается лорд Раймер, он наблюдает за возней своих последователей, и в его багровых глазах сверкают огоньки свечей. Надо отдать должное Сержу: он не один час неутомимо трудится, обслуживая всех трех девчонок в разной последовательности, и только тогда кончает.

Наконец мутные от грязи стекла церковных окон начинают светлеть, близится восход, и оргия заканчивается. Едва лорд Раймер замечает, что за окнами светает, улыбка тотчас исчезает с его лица.

– Хватит! – гремит его голос, заставляя юнцов остановиться на полувздохе. – Скоро меня коснется солнце. Вам пора уходить, дети мои!

Готы, без единой жалобы оторвавшись друг от друга, начинают поспешно разыскивать свои вещи. Едва одевшись, они поспешно покидают церковь, стараясь не смотреть друг другу в глаза. Я с трудом сдерживаю стон облегчения. Казалось, эти почитатели культа крови никогда не уйдут. Я еще раз мысленно проверяю все темные углы внизу. Сейчас самое время нанести визит вежливости их так называемому повелителю. Надеюсь, он не откажется побеседовать, прежде чем отправится спать.

Лорд Раймер зевает и спускается по ступеням в подвал. В этой развевающейся накидке и с канделябром в руке он напоминает мне Дракулу в исполнении Белы Лугоши.^[19] Но Лугоши уже давно умер.

Подвал с бетонным полом тянется на всю длину здания. В углах свалены стопки старых сборников церковных гимнов, сломанные стулья и полуистлевшие одеяния хористов. В центре, на деревянных козлах возвышается палисандровый гроб, обитый красным бархатом. Неподалеку стоит старомодный кофр.

Я вижу, как повелитель вампиров, все еще зевая, ставит канделябр на пол, сбрасывает свою накидку и аккуратно складывает ее поверх чемодана. Если он и чувствует мое присутствие, то никак этого не показывает. Презрительно усмехнувшись, я нарочно громко шаркаю каблуком ботинка по полу. Усмешка становится еще шире, когда он оборачивается с выпученными от испуга глазами.

– Кто?.. Кто здесь?

Он изумленно моргает, когда видит, как я балансирую на козлах, рядом с открытым гробом. Едва проникнув в подвал, я уже ощутила запах, и хватило одного взгляда, чтобы подтвердить догадку: гроб засыпан землей. Я подхватываю пригоршню земли и, приоткрыв ладонь, просеиваю ее между пальцев. Потом поднимаю голову и встречаю разъяренный взгляд Раймера.

– Ну, приятель, что ты пытаешься здесь изобразить?

Раймер, расправив плечи, поднимается во весь рост, злобно шипит и протягивает ко мне руки со скрюченными пальцами. Глаза повелителя вампиров сверкают, словно у загнанного в угол зверя.

Его представление не производит на меня ни малейшего впечатления.

– Воображаешь себя Кристофером Ли,^[20] козел? Я не какая-нибудь безмозглая цыпочка из готов. Тебе не удастся меня одурачить! – Ударом ноги я выбиваю козлы из-под гроба, земля из перевернутого ящика высыпается на пол. Раймер невольно вскрикивает и лихорадочно переводит взгляд с опрокинутого гроба на меня, потом обратно. – Только люди уверены, что вампиры должны спать на слое земли с их родины!

Раймер пытается исправить ситуацию. Он тянет ко мне костлявый палец и принимает самый угрожающий вид.

– Ты осквернила пристанище Раймера, повелителя мертвецов! За это, женщина, ты поплатишься жизнью!

– Вот как? – фыркаю я. – Поверь, приятель, я встречалась с Дракулой, и ты на него ни чуточки не похож!

Я стремительно кидаюсь к нему. В одно мгновение я на середине подвала, в другое – уже стою рядом с ним, и с костяшек пальцев капает его кровь. Раймер валяется на полу, ошеломленный, хнычущий от боли в разбитых губах и носу. Рядом с ним лежит зубной протез с удлиненными клыками. Я подбрасываю его носком ботинка и с отвращением качаю головой.

– Я так и думала: фальшивые клыки! А в глазах контактные линзы, верно? Могу поспорить, что и ногти у тебя накладные, из театрального реквизита…

Раймер, словно краб, старается отползти от меня, но он слишком медлителен. Одним движением я хватаю его за ворот рубахи и ставлю на ноги, так что он взвизгивает от страха.

– Что за игру ты тут затеял? Собираешься провернуть какую-нибудь аферу с этими недорослями-готами?

Раймер открывает рот, шевелит губами, но не произносит ни звука. Сначала я решаю, что он от страха разучился говорить, потом до меня доходит, что, не будучи вампиром, он превращается в ужасного заику.

– Я н-не в-вымогатель, н-не думай. Я д-делаю эт-то не ради денег!

– Если не из-за денег, то для чего?

Все его мотивы стали мне понятны еще с первого взгляда, но, прежде чем принять решение, я хочу услышать это от него самого.

– Всю с-свою жизнь я был неудачником. Н-никто не об-бращал на м-меня внимания. Д-даже м-мои родители. Н-никто не п-принимал м-меня всерьез. Я б-был всеобщим п-посмешищем. Избавиться от н-насмешек я м-мог только в кино. И я в-всегда в-восхищался вампирами. Я в-видел самых разных вампиров. Н-но н-никто не смел н-над ними смеяться, н-никто не мог их игнорировать. Они были т-та-кими сильными, что все люди их б-боялись. Они м-могли заставить ж-женщин выполнять все их желания.

Когда м-мои родители умерли, они оставили м-мне кучу денег. Я м-мог больше н-никогда не работать. Уже через час после похорон я п-пошел к д-дантисту, заставил его вырвать мне все передние зубы и сделать протез.

Я в-всегда хотел стать вампиром – и п-получил шанс воплотить свою мечту в жизнь. Т-тогда я купил эту старую церковь и стал околачиваться в «Красном в-вороне», подыскивая подходящих девиц.

Первой б-была Т-танит. Потом пришла Сейбл. Остальное было просто. Они так сильно хотели, чтобы я б-был настоящим, что даже не приходилось слишком сильно и-при-творяться. Но потом ситуация стала выходить из-под контроля. Они хотели, чтобы я… овладел ими. Н-но я физически не м-мог этого сделать, д-даже с другими людьми. Я сказал, что это из-за того, что я уже м-мертвец. И они нашли Сержа. А мне нравилось смотреть…

Раймер уставился на меня уже потемневшими глазами. Его страх стал сменяться любопытством.

– Н-но какое т-тебе до этого дело? Ты из их к-компа-нии? Бывшая п-подружка Сержа?

Я не могу удержаться от смеха, но все же занимаю позицию между Раймером и выходом. Он пятится назад, не слишком быстро, скорее неуклюже. И вздрагивает от моего смеха, словно от удара.

– Я поняла, что здесь что-то неладно, когда увидела пряжку на бедрах этого юнца. Ни один уважающий себя вампир в здравом уме не потерпит такого слитка серебра в радиусе полумили от себя. А потом этот фокус с цветным дымом и антуражем ведьминского шабаша! Все эти любительские трюки смахивают на кадры из фильмов студии «Хаммер» и обложек книг Антона Ла Вэй.^[21] Ты смешной грязный извращенец, Раймер, или как тебя там зовут. Ты окружаешь себя символами тьмы и играешь с проклятиями, но не различаешь настоящего выходца с того света, даже когда он разбивает тебе нос!

Раймер целую вечность стоит молча, потом его глаза расширяются, и он громко вскрикивает, как человек, внезапно увидевший человека, которого давно считал мертвым. У него дрожат губы, ноги подкашиваются, и он плашмя падает на пол.

– Ты настоящая!

– Поднимайся, – ворчу я, приоткрывая клыки.

Вместо ожидаемого ужаса это вызывает в Раймере колоссальный взрыв воодушевления, и он кричит еще громче, чем прежде. Он ползет по полу и с рыданиями припадает к моим ботинкам.

– Наконец-то! Я знал! Если долго ждать, кто-то из вас непременно явится!

– Я сказала, поднимайся, пакостник!

Я бью его ногой, но это не действует. Раймер проворно, словно ящерица на горячих камнях, подползает ко мне на брюхе. Этого-то я и боялась.

– Я с-сделаю все, что ты пот-требуешь, я все отдам! – Он цепляется за штанины и сильно тянет. – К-кусай м-меня! Пей мою кровь. П-пожалуйста! Сделай меня таким, как ты!

Я смотрю на этого никчемного человека, который настолько разочаровался в своей жизни, что пожелал превратиться в ходячего мертвеца, и в своих воспоминаниях возвращаюсь на много лет назад. Я вспоминаю ту ночь, когда глупая молодая девушка, слишком возбужденная погоней за запретными наслаждениями, пренебрегла осторожностью и настолько увлеклась романтикой опасности, что покинула защиту толпы. Я вспоминаю, как она оказалась наедине с чудовищем, скрывавшимся под маской красивого и красноречивого незнакомца. Я вспоминаю, как ее, нагую и обескровленную, выбросили на ходу из машины и оставили умирать в канаве. Я помню, как долго она умирала. Я помню, потому что это была я.

Меня бьет дрожь, словно в приступе лихорадки. Отвращение перерастает в ярость, а я никогда не умела сдерживать свой гнев. И в душе – в темной ее части – я не слишком-то к этому стремлюсь.

Я пытаюсь держать себя в руках, но это нелегко. Раньше, когда гнев разгорался в моей душе, я старалась лишь увериться, что он направлен на достойного противника. Такого, как настоящий вампир. Такого же, как я. Но иногда… Иногда я срываюсь. Как, например, сейчас.

– Ты хочешь стать таким, как я?

Я с размаху бью его ногой, так, что трещат ребра, а мелкий мерзавец летит по полу и ударяется в стену. Он снова кричит, но вряд ли от боли.

– Ты сумасшедший ублюдок! Даже я сама не хочу быть такой!

Я срываю зеркальные солнцезащитные очки, и при виде моих глаз Раймер немеет от ужаса. Ничего похожего на рубиновые контактные линзы. В моих глазах нет ни радужной оболочки, ни белков – только озера застывшей крови, перечеркнутые вертикальными зрачками, которые то сужаются, то расширяются, как у змеи, в зависимости от освещения. В подвале довольно темно, так что мои зрачки расширены, словно у акулы, поднявшейся из сумрачных глубин за беспечным пловцом.

Я иду вперед, и Раймер дрожащей рукой загораживает лицо. Его восторг сменился настоящим, стопроцентным, лишающим разума ужасом. Он только сейчас понял, что находится в обществе чудовища.

– Пожалуйста, госпожа, не убивайте меня. Простите…

Я не знаю, что еще он хотел сказать, чтобы избежать своей участи, потому что в тот момент его голова оказывается в моих руках.

Несколько мгновений руки Раймера еще трепещут в бессильной попытке вымолить прощение, потом из шеи с шипением толчками поднимается алая струя, поскольку сердце еще бьется и гонит кровь туда, где должен был быть мозг. Я не выпускаю из рук трофей, но отхожу в сторону.

Повернувшись спиной к еще агонизирующему телу, я склоняюсь над обломками старинного гроба и его содержимым. Земля, безусловно, привезена с Балкан – из Молдовы^[22] или даже Трансильвании. Я качаю головой. Удивительно, что так много людей все еще верят в эти старые сказки!

Я поднимаюсь по ступеням, держа голову Раймера под мышкой, но наверху оборачиваюсь и бросаю последний взгляд на логово притворщика, вообразившего себя королем вампиров перед цыпочками-готами. Ну и бедлам! Хорошо, что убираться здесь придется не мне.

Это не первый фальшивый вампир на моем пути, но, должна признаться, это лучший из всех жуликов. Девчонки-готы хотели первоклассное чудовище, и он дал им то, к чему они стремились, вплоть до подходящей обстановки в заброшенной церкви, люка в полу и театральных трюков. А они купились на его уловки, поскольку ощущали себя особенными и, что более важно, ощущали себя живыми. Бедные глупышки. Они видят только черную кожу, любовные укусы и безвкусные дешевые побрякушки; они стремятся к вечной молодости и красоте и хотят, чтобы никто не смел их обидеть.

Как бы не так.

А что до Раймера, так он хотел этого не меньше, чем готы. Он всю жизнь восхищался чудовищами; он надеялся, что искреннее подражание проклятым существам или волшебным образом превратит его в их подобие, или его действия со временем привлекут внимание порождений ночи, которым он так искренне поклонялся. Так и произошло. Я, принадлежащая к их роду, явилась к нему во всей красе.

Но вряд ли Раймер все эти годы мечтал о такой кровожадной соблазнительнице. Не мог же он знать, что его трюки привлекут внимание не просто вампира, а убийцы вампиров.

Видите ли, мое нежеланное и уникальное превращение оградило меня от многого: от старения, от любви, от сознания жизни. И в отместку за трансформацию, осуществленную против моей воли, я десятки лет отрицала свою чудовищную сущность; я пыталась – хоть и напрасно – не замечать Другого, завладевшего темной половиной моей души. Тем не менее у меня осталась одна радость, в которой я не в силах себе отказать. Убийство вампиров.

И тех, кто может в них превратиться.

К тому времени, когда я поднимаюсь в церковь, утро уже в самом разгаре. На побеленных стенах расцвели красные, зеленые и голубые пятна от разноцветных стекол. Я отхожу на пару шагов и, размахнувшись, швыряю голову Раймера в витраж с Божьим агнцем.

За широкими двойными дверями церкви птицы на деревьях славят утро своими веселыми песнями. Бродячая собака со свалявшейся шерстью и выступающими ребрами уже вынюхивает в высокой траве упавшую голову Раймера. Она ощетинилась и зарычала, завидев меня, но вскоре прижимает уши и прячет хвост между задними лапами, а потом поспешно ретируется. Собаки умные создания. Они знают, что принадлежит этому миру, а что – нет. А люди этого не понимают.

По моему разумению, эта ночь выдалась неудачной. Если уж я выхожу на охоту, я предпочитаю настоящую добычу, а не фальшивых хищников. Все же хотелось бы понаблюдать за лицами поклонников Раймера, когда они увидят, что случилось с их «повелителем». Это было бы забавно.

Никто не может обвинить меня в отсутствии чувства юмора.

СТОРМ КОНСТАНТАЙН
В его вкусе

Сторм Константайн живет в Центральной Англии со своим мужем Джимом и девятью кошками. Она является автором многочисленных рассказов и семнадцати романов, которые сочетают в себе черты жанров научной фантастики, хоррора и фэнтези; она также участвовала в написании популярных книг о египетских богинях-кошках и эзотерической психологии.

Среди ее последних работ – роман «Серебряное сердце» («Silverheart»), написанный совместно с Майклом Муркоком, и трилогия в жанре фэнтези «Хроники Магравандиаса» (Мадгavandias Chronicles), второй том которой. «Корона безмолвия» («The Crown of Silence»), был опубликован в 2000 году.

«Когда я собирала материал для романа „Неуловимая добыча“ („Stalking Tender Prey“), – вспоминает писательница, – сюжет которого основан на легенде о падших ангелах, мне вдруг пришло в голову, что поверья о вампирах могли появиться из того же источника.

Библейское сказание о падших ангелах произошло от более ранних шумерских мифов, которые, в свою очередь, уходят корнями в далекое прошлое. Возникает соблазн предположить, что эти крылатые существа имеют прототип – реально существовавший народ из плоти и крови, шаманов-стервятников. Во время ритуалов они привязывали к спине крылья грифов – отсюда ангельские крылья. Остатки птичьих крыльев были найдены в пещерах на Ближнем Востоке вместе с костями и ритуальными предметами. Падшим ангелам приписывали привычку пить кровь людей и животных, что также могло быть частью шаманского обряда. Этот аспект мифа оказался некстати в „Неуловимой добыче“, и я с радостью воспользовалась возможностью написать на его основе рассказ для этой антологии».

Все произошло потому, что она была как раз в его вкусе. Она сидела в конце душного общего зала в пабе, не отрывая от него взгляда, и приковывала к себе его внимание – без всяких видимых усилий. Очевидно, она была высокого роста – голова ее поднималась над головами соседей. Одета она была в черное; руки сложены на коленях.

Она пришла послушать знаменитого историка и писателя Ноя Джонсона. И он обнаружил, что читает лекцию только для нее. Он знал текст «Вампиров в легендах и истории» наизусть, он рассказывал этот материал бесчисленное множество раз. Ной постоянно совершенствовал содержание, но оно, в сущности, оставалось прежним: цветистым, но не слишком смелым. Он рассказывал посетителям не все. Он знал, как угодить смешанной аудитории.

Регулярные собрания «Загадок истории» проходили успешно. Он устраивал их раз в две недели в верхней комнате местного паба «Утка и ружье», и сейчас их постоянно посещали около пятидесяти человек. Иногда некоторым приходилось отказывать. Несколько лишних людей – и атмосфера в помещении становилась удушающей. Ной затеял эти лекции ради денег в то время, когда доходы оскудевали; непостоянство денежных поступлений – оборотная сторона жизни любого писателя. Но начинание пользовалось таким успехом, что он запланировал еще несколько собраний, на этот раз на свежем воздухе, поскольку близилось лето. Саре это понравилось бы. Но нельзя о ней сейчас думать. Она больше не является частью его жизни.

Друг и помощник Ноя, Гэри, погасил свет, готовясь к презентации. Кое-кто из слушателей обмахивался листами с тезисами, которые Эбби, подружка Гэри, перед началом лекции разложила на стульях. Окна были открыты, но в зале все равно не хватало воздуха.

Одна за другой на экране мелькали иллюстрации: картинки из древних текстов, фотографии, сделанные самим Ноем в отдаленных уголках Восточной Европы. Некоторые из них были включены в его бестселлер «Поиски носферату».^[23] Этот предмет больше не интересовал его: он свое дело сделал, с этим было покончено, но публика по-прежнему была жадна до подобных вещей. Ной обратился к новой теме и сейчас проводил исследования для очередной книги о легендарных обитателях далеких островов у берегов Шотландии и их загадочных древних постройках.

Когда снова зажегся свет, взгляд Ноя немедленно обратился к девушке в заднем ряду. Он почти ожидал увидеть, что она ушла. Но нет, судьба не пожелала быть к нему благосклонной – девушка сидела на месте, прямо, безмятежно, глядя на Ноя из-под полуопущенных век; на губах ее играла легкая улыбка.

Он начал отвечать на вопросы, но сегодня ему хотелось побыстрее покончить со всем этим. Если кто-то жаждет поделиться своим мнением – а обычно они делились, особенно старожилы, – можно продолжить внизу, в баре. Он перебил какую-то женщину:

– Послушайте, здесь стало слишком жарко. Перейдем вниз?

Большинство слушателей собирались домой, но те, кто считал себя ядром его группы, обычно оставались в баре до закрытия. Было всего девять вечера.

Люди начали подниматься, явно не меньше оратора желая выбраться из душного помещения. Женщина, которую Ной перебил, выглядела уныло и почему-то смущенно.

Гэри и Эбби начали наводить порядок, собирать упавшие бумажки, упаковывать проектор.

– Хороший сбор сегодня, – заметил Гэри.

– Может быть, снять помещение побольше, – предложила Эбби. – Все равно оно будет полным.

Ной смотрел, как люди постепенно покидают зал. Девушка осталась сидеть. Он улыбнулся ей, и она поднялась с места. Он подошел к ней.

– Простите, мистер Джонсон, я хотела бы обратиться к вам с одним вопросом.

– Пожалуйста, – ответил он. – Идемте в бар. Обычно мы еще пропускаем по несколько стаканчиков.

– Благодарю вас.

Он с собственническим видом взял ее под руку и повел к двери.

– Спасибо, Ной! – крикнула Эбби ему вслед. – Можно, мы тут приберемся?

Он обернулся и усмехнулся в ответ, а она покачала головой в знак шутливого неодобрения. Они знали друг друга, знали, насколько далеко можно зайти.

Внизу слушатели настояли на том, чтобы угостить Ноя, но выпивку для девушки он купил сам.

– Я вас здесь прежде не видел, – заговорил он, облокотившись на стойку бара.

Лицо ее изменилось. Черты его были тонкими, подвижными.

– Я совсем недавно сюда переехала. Так обрадовалась, узнав о существовании группы, особенно о том, что вы – ее руководитель. Я прочла все ваши книги.

Он рассмеялся: «Спасибо». Мысленно он уже представлял себе встревоженное лицо Эбби: «Ной! Это же твоя поклонница, понимаешь? Ради бога, поосторожнее».

Девушка отбросила со лба пряди длинных черных волос. Идеальной формы губы были четко подведены пурпурной помадой. Длинное, до пола, бархатное черное платье украшали кружева. Она оказалась не ниже его ростом.

– Кстати, меня зовут Лара. Лара Хоскинс.

Ной протянул ей водку с тоником. Когда она брала у него бокал, он заметил, что кружевные манжеты почти скрывают пальцы. Ногти были покрыты черным лаком.

– Так о чем вы хотели меня спросить?

Он чувствовал, что взгляды присутствующих прикованы к нему, что они не одобряют этого уединения с новенькой. Обычно в это время Ной занимал аудиторию.

– Должна признаться, что меня очень заинтересовал предмет сегодняшней лекции, – сказала Лара и неловко засмеялась. – Разумеется, я бы пришла послушать вас, если бы вы говорили и о чем-нибудь другом…

– И?..

– А почему вы не рассказали о происхождении мифов о вампирах?

– Рассказал. Вы же сами слышали.

Она помолчала несколько секунд.

– Мне кажется, мы оба знаем, что здесь кроется нечто большее.

– В основном корни его нужно искать в Европе, хотя мараллели существуют и в месопотамской, и в иудейской мифологии.

– Но откуда взялись эти мифы?

– Эта тема присутствует во всех мифологиях. Людям во всем мире присущи одинаковые страхи, одинаковые желания. Нет причин предполагать, что мифы о вампирах имеют единый источник.

– Но в «Носферату» вы писали другое.

– К чему это вы? – с усмешкой спросил Ной. – Только не говорите мне, что вы – вампир, желающий узнать о своем происхождении!

Вампир наверняка не покраснел бы так, как она.

– Я очень заинтересована в этом предмете, для меня это важно, – сказала Лара. – Я надеялась, что вы, в свою очередь, воспримете меня серьезно.

– Послушайте, – возразил Ной, – если хотите знать мое мнение, то я вам скажу, что люди могут подпадать под влияние некоторых легенд, особенно о вампирах. Это опасно.

– Почему? – Она смотрела на него с жадным интересом.

– Любое сильное увлечение опасно. Мне не хотелось бы его поощрять. – Он думал в этот момент о Саре, и перед его глазами стояло ее лицо, выражающее грусть и отчаяние.

– Что случилось? – негромко спросила Лара, и ему показалось, что ей уже все известно.

Он с легкостью рассказал бы ей все. Она может стать его исповедником.

– У меня была одна знакомая женщина… – начал Ной, и в этот момент кто-то хлопнул его по спине.