Вампиры. Опасные связи 19 страница

Рагоци наградил обоих клерков приветливой улыбкой.

– У меня нет никаких планов до самого позднего вечера. Я привык… ужинать в десять часов.

– Тогда решено! – воскликнул Джон Генри, опередив мистера Таббса. Он показал на свой стол. – Ваша книга здесь самая старая. – В его взгляде появился оттенок любопытства. – Вероятно, в вашем семействе очень прочны традиции предпринимательства.

– Гм, – только и ответил Рагоци, но в его бездонных глазах сверкнули веселые искорки.

Мистер Таббс не мог стерпеть, что его переспорил самый младший из клерков, и пришел в крайнее замешательство.

– Это немыслимо, Джон Генри. Ты прослужил здесь не так долго, чтобы я мог доверить тебе запереть дверь. – Он непроизвольно съежился, переведя взгляд на лицо Рагоци. – Боюсь, нам придется назначить другое время, мистер Рагоци.

Не успел Джон Генри привести очередной довод, как вмешался Рагоци.

– Но вы ведь не будете возражать против того, чтобы доверить ключ мне? – вежливо поинтересовался он. – Я веду дела с этой фирмой дольше, чем вы здесь служите. Уверен, это достойно вашего доверия, мистер Таббс. Вы не будете возражать, если я верну вам ключ завтра? – Граф говорил очень учтиво, но было ясно, что он не потерпит возражений. – Но я не могу не отметить вашу заботу о безопасности конторы.

У мистера Таббса больше не осталось возражений, и он резко кивнул:

– Меня это вполне устроит. Я сейчас же принесу вам ключ, мистер Рагоци, – сказал он и удалился, бросив на прощание сердитый взгляд на младшего клерка и настойчивого посетителя в черном плаще.

Джон Генри не придал значения недовольству старшего клерка; он жестом пригласил Рагоци следовать за ним и с сияющим от предвкушения лицом поспешно вернулся к своему столу.

– Я не понимаю, – тряхнул головой Джон Генри, глядя в старую книгу. – В отчете об этой операции не хватает двухсот фунтов. Как же этого никто не заметил? Не могли же они сделать ошибку в арифметических подсчетах?

В конторе стало совсем темно, и шум улицы уменьшился до случайного стука подков и колес; свет поступал только от масляной лампы на столе Генри Джона да от затухающих углей в камине. В помещении уже было не жарко, но, несмотря на прохладу, оставалось все так же душно.

– Здесь нет арифметической ошибки, – раздраженно вздохнул Рагоци.

Он снял свой плащ и остался в черном шерстяном пиджаке, скроенном по последней французской моде. Шелковая рубашка блистала безукоризненной белизной. Красный в белую полоску, тоже шелковый галстук был повязан на русский манер. Черные шерстяные брюки отличного фасона были идеально отглажены. Джон Генри, как ни старался, мог отыскать только один недостаток в облике иностранца: слишком толстые подошвы его черных ботинок.

Джон Генри изумленно моргнул:

– Но, граф, это бы означало, что… кто-то…

– Ворует, – негромко подсказал Рагоци и постучал по странице тупым концом карандаша. – Да, похоже, что так.

– Но… для чего?

– Ради выгоды, я полагаю, – ответил Рагоци, безуспешно стараясь изобразить философскую усмешку. – Это самая распространенная причина для воровства: ради той или иной выгоды.

– Выгода, – повторил Джон Генри, словно заучивая незнакомое слово. – В этой фирме?

– Возможно, орудовали двое: один здесь, а другой – за пределами Англии. – Рагоци взвесил на руке том. – Чтобы разобраться, кто за этим стоит и как давно начались кражи, потребуется немало времени. – Рагоци положил книгу на стол и достал из кармашка брюк часы. – Посмотрим, который час.

Джон Генри взглянул на настенные часы.

– Уже скоро девять, – удивленно заметил он. – Мне не следовало так вас задерживать, граф.

Полагаю, что это я вас задержал. – Рагоци протянул руку Джону Генри. – Я должен поблагодарить вас, мистер Бродрибб, за потраченное время. И еще я благодарен за проявленное внимание.

– Мне это доставило удовольствие, – ответил Джон Генри и вспыхнул, пожимая руку графа.

Я в этом сомневаюсь, – сказал граф, хотя его лицо все так же выражало дружелюбие. Заметив удивленный взгляд Джона Генри, он пояснил: – Я уверен, что такому молодому человеку, как вы, есть чем заняться по вечерам, кроме проверки старых бухгалтерских книг.

– Большая часть свободных вечеров посвящена учебе, – без особой охоты признался Джон Генри.

– Ага! – воскликнул Рагоци. – Тогда, возможно, вы позволите и дальше рассчитывать на вашу помощь. Если вы не откажетесь продолжить это исследование еще на один вечер, я заплачу за потраченное время. Надеюсь, вы не подвергаете риску свою репутацию, помогая мне?

– Почему вы так считаете? – спросил Джон Генри. – Есть подозрение, что с ваших счетов воруют деньги. Вы вправе возместить все, что было украдено. Я был бы плохим клерком, если бы старался прикрывать проступки своего работодателя.

– Все верно. Тем более вы имеете право принять деньги за оказанную помощь. Если бы не ваше содействие, я затратил бы гораздо больше времени.

Рагоци явно был доволен.

– Но это вряд ли необходимо. – Джон Генри уставился на умирающий огонь в камине. – Мистер Таббс позволил мне остаться, поскольку я самый младший среди клерков. Он не рассчитывал, что я смогу обнаружить нечто важное.

– Вы полагаете, он что-то скрывает, – произнес Рагоци тем же дружелюбным тоном, но настороженность в его взгляде встревожила Джона Генри.

– Я сомневаюсь, что он позволил бы мне остаться, если бы боялся, что вы узнаете… то, что узнали. – Юноша поднял руки. – И вы отлично справились бы и без меня. Моя помощь слишком ничтожна…

– Тем не менее разрешите мне компенсировать потерю свободного времени.

За учтивыми словами таилась несгибаемая воля; Джон Генри ощутил ее и кивнул.

– Благодарю вас, граф, – сказал он. – Я останусь на завтрашний вечер, если вам будет угодно.

– Отлично. – Рагоци одной рукой потянулся за плащом, а вторую запустил во внутренний карман пиджака.

Он вытащил банкноту в пять фунтов и протянул ее Джону Генри. Тот замер от удивления – эта сумма была равна его месячному жалованью.

– Это за вашу службу. И на вашем месте я бы сегодня воспользовался кебом, мистер Бродрибб.

– Но пять фунтов… – Джон Генри не мог подобрать слов.

– Учитывая величину кражи, которую вы помогли мне сегодня обнаружить, это весьма скромное вознаграждение. Если бы я нанял кого-то для такой работы, его услуги обошлись бы мне гораздо дороже. И кто знает, каким был бы результат? Вам знакомы записи в счетных книгах, а ему, возможно, нет. – Быстрая улыбка вновь мелькнула на лице Рагоци. – И вряд ли тот человек был бы таким же занимательным.

Джон Генри перевел взгляд с банкноты на Рагоци.

– Вы очень добры, граф.

– Это вы так думаете.

Рагоци с такой ловкостью набросил на плечи плащ, что Джон Генри дал себе слово когда-нибудь скопировать этот жест.

– Значит, до завтрашнего вечера, – сказал Джон Генри направлявшемуся к двери Рагоци и сложил банкноту, чтобы она поместилась в маленький кармашек его куртки.

– Вам лучше присоединиться ко мне, – насмешливо заметил граф. – Ключ у меня.

– Ах да.

Джон Генри торопливо схватил свое пальто, невольно заметив, насколько оно поношено по сравнению с плащом Рагоци, потом погасил лампу и помешал угли в очаге. Наконец он выбежал из конторы и подождал, пока граф запер дверь.

– Прошу вас известить мистера Таббса, что я еще один день подержу у себя ключ, – сказал Рагоци, но в следующее мгновение передумал, – Нет. Это не годится. – Он решительно кивнул. – Я пришлю ему после обеда записку, извещающую, что ключ нужен мне еще на один вечер. И в ней попрошу вас остаться и помочь мне. Тогда у него не останется времени, чтобы просить меня изменить планы.

А вы думаете, он этого захочет? – спросил Джон Генри, пораженный подтекстом рассуждений Рагоци.

Мне кажется, это возможно, – ответил граф и накинул на голову капюшон. – Пойдемте. На следующем углу в любое время дня и ночи можно найти кеб.

Джону Генри на мгновение показалось, что спрятанная в его кармане банкнота излучает ослепительно-яркий свет.

Он решил, что подобная расточительность вполне оправдана, когда у него в кармане такая огромная сумма.

– Вы правы, граф, – произнес молодой клерк и пошел вслед за одетым в черный плащ иностранцем.

– Это в высшей степени возмутительно, – жаловался мистер Таббс, прислонившись к двери, отделявшей его от сгущавшегося темного тумана, наползавшего с Темзы. – Вы только послушайте! Он хочет повторить свою выходку! Я так и передам мистеру Ламбкину, когда он вернется. Какое право он имеет выдвигать подобные требования? – Он весь пылал от возмущения. – Ну, иностранцы никогда не знали правил приличия.

Джон Генри старательно изображал удивление по поводу отсутствия Рагоци, но вместе с тем он предвкушал смятение старшего клерка, когда в начале пятого появился простой посыльный, впрочем державшийся с большим достоинством, и доставил записку от графа, написанную изящным четким почерком на плотной кремовой бумаге.

Мистер Таббс!

К сожалению, я не могу появиться в вашей конторе раньше чем через час. Не могли бы вы попросить мистера Брод-рибба меня подождать? Я понимаю, что причиняю беспокойство и вам, и ему, но вынужден просить об одолжении. Я сожалею, однако обстоятельства не позволяют мне распорядиться своим временем.

Примите мою благодарность и извинения по поводу причиненных неудобств.

Ференц Рагоци, Граф Сен-Жермен.

(Печать и подпись)

Записка сопровождалась тремя шиллингами, которые мгновенно исчезли в кармане мистера Таббса.

– Я воспользуюсь этим временем, чтобы кое-что выучить, – сказал Джон Генри. – Мне все равно, где этим заниматься.

– Это весьма благородно с твоей стороны, – ответил мистер Таббс. – Но ведь тебе понятно, что в случае отсутствия мистера Рагоци тебе придется здесь переночевать. Я еще не могу доверить тебе ключ, и мне придется тебя запереть.

Его беспокойство было явно фальшивым, и они оба это знали.

– Ничего страшного, – ответил Джон Генри, спрятав лицо в тень. – Торопитесь, мистер Таббс, а то вы пропустите вечерний чай.

Мистер Таббс надвинул шляпу на лоб, поднял воротник пальто и неохотно вышел на улицу. Закрыв за собой дверь, он тщательно запер и подергал замок.

Джон Генри прислушался к удалявшимся шагам мистера Таббса. Затем он быстро допил остывший горький чай, стоявший на столе, и бережно вынул из нижнего ящика небольшую книжицу. При взгляде на заглавие он не мог сдержать улыбку: «Трагедия Ромео и Джульетты», Уильям Шекспир.

Сдвинув стулья, он соорудил в центре комнаты небольшой репетиционный зал и приступил к разучиванию роли Ромео.

Так слушай. Я всем сердцем полюбил

Дочь старого синьора Капулетти,

Да и она мне сердце отдала.

Все слажено, и остается только

Тебе союз наш браком завершить.

Как, где, когда мы встретились, влюбились

И клятвами друг с другом обменялись –

Я расскажу об этом по пути:

Теперь же вот о чем тебя прошу я:

Чтоб повенчал сегодня же ты нас.^[28]

Джон Генри с головой погрузился в свое занятие, и прозвучавшая фраза поразила его, словно удар грома, тем более что она соответствовала его мыслям.

– «Святой Франциск, какой переворот!»^[29] – произнес Рагоци.

Он уже стоял в конторе у самой двери, и черный плащ сливался с темнотой.

Джон Генри огляделся, словно в поисках публики.

– Я не слышал вашего стука.

Рагоци показал ему ключ.

– Ах да, конечно! – удрученно воскликнул Джон Генри. – Вы очень тихо вошли.

– Вы были слишком заняты, – заметил Рагоци, указав на книжку в руке клерка.

– Да, – вздохнул Джон Генри. – Теперь вам известен мой секрет. Полагаю, вы обо всем расскажете мистеру Таббсу.

– Зачем мне это надо? – Рагоци сбросил плащ; под ним оказался парадный вечерний костюм с алой шелковой перевязью через плечо и венгерским орденом Святого Стефана, искрящимся бриллиантами. – Какое отношение имеет Шекспир к вашей работе в конторе?

– Если они узнают, что я учусь на актера, меня вышвырнут вон, – с неожиданной для себя и для Рагоци откровенностью сказал Джон Генри.

– Почему? – Рагоци взял один из обитых черным сукном стульев, развернул его и уселся лицом к Джону Генри. – Почему они должны вас выгонять?

– Игра в театре не слишком… уважаемая профессия, – тихо ответил Джон Генри.

– Это занятие устраивало Шекспира, а он закончил свою жизнь баронетом, – с некоторым удивлением заметил Рагоци. – Впрочем, в эпоху Елизаветы люди были не столь щепетильны, как современные англичане.

– Большое значение имеет влиятельное покровительство, – вздохнул Джон Генри. – А клерк в торговой конторе вряд ли может надеяться на такого рода преимущества.

– Говорят, что и Шекспир начинал с лавки мясника в Уорикшире. – Рагоци покачал головой. – Он самостоятельно добился успеха, и вы тоже могли бы попытаться. Чем бы вы хотели заняться, мистер Бродрибб? – спросил Рагоци, устраиваясь поудобнее. – Отвечайте без опаски. Я сохраню ваш секрет.

– Закончить начатое дело сегодня вечером, если это возможно, – тотчас ответил Джон Генри.

– Нет, – возразил Рагоци. – Чем бы вы хотели заняться в театре?

Джон Генри взглянул на Рагоци в полной уверенности, что ответ очевиден.

– Стать актером, конечно. Играть в пьесах Шекспира перед благожелательной публикой. И ставить другие достойные пьесы.

Его мечта простирались намного дальше, но Джон Генри не решался их озвучить из опасения сглазить.

– И это все? – настойчиво спросил Рагоци.

– Нет, – признался Джон Генри.

– Не могли бы вы поделиться со мной своими заветными устремлениями?

Его голос звучал довольно равнодушно, но граф поощрил юношу взглядом, и это развеяло последние сомнения Джона Генри.

– Только никому не рассказывайте, – взволнованно попросил он Рагоци.

– Конечно, – серьезно заверил его Рагоци и посмотрел на юношу испытующе. – Как вы собираетесь стать актером? Вы уже задумывались над этим?

Этот вопрос занимал мысли Джона Генри с тех самых пор, как восемь лет назад он приехал в Лондон, так что ему не пришлось задумываться над ответом. Он давно составил план, который должен был возыметь успех, если бы только удалось скопить достаточно денег.

– Во-первых, – заговорил он, с удовольствием обращаясь к составленной схеме, – я бы нанялся играть в приличную любительскую труппу, где смог бы накопить опыт, общаясь с теми, кто уже овладел этой профессией. Если бы я сумел набрать достаточную сумму, чтобы играть ведущие роли, это было бы лучше всего…

– Платить за ведущие роли? – прервал его Рагоци. – У вас так принято?

– Да, – немного сбился Джон Генри. – Лучше бы заплатить за всю постановку, но это доступно только звездам. – Он немного помолчал, припоминая, на чем остановился. – Я бы обзавелся костюмами и смог брать уроки фехтования. А когда появятся благоприятные отзывы и рекомендации, я нашел бы странствующую труппу профессионалов, где-нибудь на севере или в центральных графствах, и поступил бы к ним на небольшие роли. Я мог бы совершенствовать свое мастерство и набираться опыта. Со временем я хотел бы перебраться в Лондон и когда-нибудь организовать собственную труппу.

Последнюю фразу он выпалил на одном дыхании.

Рагоци окинул его долгим взглядом.

– И для начала вы разучиваете роль Ромео.

– Да. Но я уже выучил роль Брута и Генриха Пятого и работаю над Анджело. Потом возьмусь за Макбета. Но пока мне, конечно, еще рано их играть. – Он смущенно улыбнулся. – Я пытаюсь изображать пожилых людей, но у меня мало практики, так что получается довольно смешно.

– Значит, остается Ромео, поскольку вы еще молоды, – сказал Рагоци.

– Да, – сверкнул глазами Джон Генри. – Но я постоянно изучаю людей, перенимаю их повадки, чтобы использовать в будущем. – Он прошелся по комнате, изображая неповоротливого мистера Таббса. – Вот лишь один пример.

– Отлично исполнено, – похвалил его Рагоци. – Вы верно подметили его раболепную помпезность.

Джон Генри потупился.

– Благодарю вас.

Рагоци еще несколько секунд молча рассматривал юношу, затем поднялся на ноги.

– Ну, может, теперь займемся записями? – Он подошел к столу Джона Генри и открыл заложенную вчера страницу. – Как вы считаете, насколько плохо обстоят дела?

Джон Генри не без труда отвлекся от своих мечтаний и сосредоточился на цифрах.

– Должен вам сказать, граф, что только за последнее десятилетие с вашего счета было… переведено более двух тысяч фунтов. Между надлежащей суммой и тем, что я считаю последовательными приписками к существующей норме расходов, наблюдается огромная недостача.

Он замолчал, пытаясь представить себе, что можно почувствовать, потеряв около трех тысяч фунтов.

– И вы, без сомнения, считаете эти приписки намеренными?

В тоне Рагоци, все таком же ровном, как обычно, отчетливо прозвучала решимость, и Джон Генри поклялся, что когда-нибудь скопирует это на сцене.

– Я бы хотел сомневаться, – признался он. – Но сегодня я просмотрел все записи в книге, не только текущие, но и те, что относятся к более раннему периоду. И что меня больше всего огорчает, так то, что воровство продолжается все тридцать лет. Я сейчас покажу вам, – предложил он и перевернул две страницы, исписанные аккуратными столбцами цифр. – Вот что я обнаружил сегодня.

– Вы проделали для меня огромную работу, – заметил Рагоци, просматривая аккуратные строчки.

– Не только для вас, но и для себя, – заявил Джон Генри. – Я хочу восстановить доброе имя фирмы, а без точных расчетов это невозможно.

– Вашу фирму пока еще никто не обвиняет, – напомнил ему Рагоци.

– Достаточно того, что мне стало известно, – ответил Джон Генри, невольно расправив плечи.

– А вы выяснили, кто из лондонских партнеров в этом замешан?

Рагоци, не переставая изучать записи, быстро взглянул на клерка.

– Я… не могу сказать с полной уверенностью, но удобнее всего это было бы мистеру Ламбкину, – ответил Джон Генри. – Если только виновник работает в нашей фирме.

– Да, я тоже так считаю, – согласился Рагоци и внимательно прочел представленный отчет. – А как же случилось, что никто до сих пор не обнаружил приписок? Вам это известно?

У Джона Генри уже был наготове ответ:

– Я размышлял об этом и полагаю, что никто раньше не брался за копирование книги. Вы не так часто посещаете Лондон и еще реже заходите к нам. Все записи с предельной точностью и аккуратностью вносились главой фирмы, так что ни у кого не могло возникнуть сомнений, пока не появились прямые подозрения. А поскольку ошибки невозможно обнаружить, не проведя детальное расследование, было бы удивительно, если бы на них кто-то наткнулся.

Рагоци кивнул.

– А как вы полагаете, почему вам поручили снять копию с книги?

– Книга очень старая. Ваша семья, как мне кажется, очень давно имеет дело с этой фирмой. – Он опустил взгляд. – Ваш счет открыт здесь на протяжении многих лет. Только в этой книге записаны операции за три десятка лет, но некоторые цифры перенесены из ранних записей, вероятно, из предыдущей книги.

– Это разумное предположение, мистер Бродрибб, – сказал Рагоци. – И вы сомневаетесь, что я подписывал документы тридцать лет назад?

– Возможно, это не совсем так, – сказал Джон Генри, – поскольку на вид вам никак не больше сорока.

Он хотел было продолжить, но не решился.

– Что вы хотели добавить? – осведомился Рагоци невозмутимо.

На этот раз Джону Генри было не так-то легко ответить.

– Просто я… наблюдаю за различными людьми. Мне это необходимо, чтобы стать хорошим актером. – Он собрался с духом. – В ваших глазах я заметил кое-что странное. Я не видел такого выражения ни у кого, кроме очень старых людей, которые сохранили ясный ум и твердую память.

Рагоци кивнул.

– Да, я намного старше, чем кажется, – сказал он довольно равнодушно. – В нашей семье возраст очень долго не проявляется.

Джон Генри нервно вздохнул, но уверенность его окончательно покинула.

– Я… я предполагал нечто в этом роде. Это похоже на усталость… Иностранцев не легко…

Он совсем запутался, не в силах подобрать слова.

– Давайте вернемся к нашим записям, – предложил Рагоци. – До конца еще далеко, а я, если только это возможно, хотел бы все закончить сегодня вечером.

– Но вы собирались…

Джон Генри снова не договорил, но красноречиво кивнул на парадный костюм графа.

Рагоци улыбнулся и покачал головой.

– Я пришел сюда прямо с приема, а банкет еще продолжается.

Джон Генри был поражен.

– Я бы предположил, что вы предпочтете веселиться на банкете, чем копаться в скучных цифрах. Это, вероятно, весьма почетно – получить приглашение на подобное событие. – Он позволил себе мимолетную усмешку. – Я уверен, что еда… на таком мероприятии намного лучше, чем то, что можно ожидать от обычного ресторана, а именно это вам и предстоит, если мы задержимся допоздна.

– Да, там подают изысканные кушанья, но мои потребности в этом отношении довольно просты, – сказал Рагоци.

– Ага, – произнес Джон Генри, сделав вид, что понял слова своего собеседника, хотя на самом деле был далек от этого.

– Но я непростительно забывчив и прошу извинить невольную грубость. А вы не голодны? – внезапно спросил Рагоци. – Если вы проголодались, я могу подождать, пока вы купите себе что-то на ужин.

– Нет, – поспешно ответил Джон Генри. – Я плотно закусил за чаем, и на сегодня этого достаточно. Я бы хотел продолжить работу над книгой.

– Тогда давайте просмотрим записи, относящиеся к Греции, – предложил Рагоци и быстро нашел нужную страницу. – Как вы уже говорили, первые записи относятся к тысяча восемьсот двадцать восьмому году. – Он быстро провел пальцем по строчкам. – Похоже, что первые несколько лет все шло гладко. – Он перевернул страницу. – Все записи, на первый взгляд, в порядке. Вы согласны?

– Ваша семья долгое время занималась торговлей специями, не так ли, граф? Здесь есть ссылка на ваши прежние расчеты с арабскими торговцами. И счета из Египта тоже без изменений, – прокомментировал Джон Генри, вернувшись в мир цифр.

– Да. – Несколько минут Рагоци молча изучал записи, потом поднял голову. – Как мне помнится, старшим клерком на протяжении многих лет был мистер Боултон.

Я слышал о нем, – осторожно подтвердил Джон Генри.

– И мистер Боултон состоял в родстве с основателем фирмы, – продолжал Рагоци.

– Насколько мне известно, это так, – более уверенно произнес Джон Генри. – Он умер около двадцати лет назад, по крайней мере, мне так говорили.

Верно, – кивнул Рагоци. – Тогда его место занял дядя мистера Таббса, мистер Харбридж. Похоже, что проблемы начались с того момента.

– Так вы думаете, мистеру Таббсу известно о том, что происходит? – спросил Джон Генри, стараясь не показать, насколько его шокирует подобное подозрение.

– Вполне возможно. Как вы помните, он не слишком охотно позволил мне проверить записи; в данной ситуации это обстоятельство может оказаться очень важным, – сказал Рагоци. – Как долго он занимает должность старшего клерка?

– Мистер Таббс? Около четырех лет, мне кажется. Четыре или пять. – Джон Генри осмотрелся по сторонам, словно боялся, что их подслушивают. – Стараниями своего дяди он быстро получил повышение, так мне говорили два других клерка. – Ему пришлось прочистить горло. – Он уже был старшим клерком, когда меня приняли в контору.

– Вероятно, партнеры поручили ему защищать их интересы, а дядя повысил его, чтобы скрыть свои махинации. – Лицо Рагоци стало печальным. – Какова бы ни была причина, боюсь, что мне придется положить этому конец.

– Конечно, вы должны это сделать! – воскликнул Джон Генри, изумленный явным нежеланием графа защищаться от воров. – Это нельзя оставить без внимания и позволить продолжать обман. Если они решили обокрасть вас, могут быть и другие пострадавшие…

– Да, – прервал его Рагоци. – Несомненно, вы правы. Не могли бы вы скопировать для меня эти две страницы? Завтра я пришлю за ними слугу, если вам удобно. И он же вернет мистеру Таббсу ключ вместе с моими извинениями в злоупотреблении его доверием.

Что-то в его словах заставило Джона Генри насторожиться.

– Я все сделаю, граф, – сказал он, ощутив, как по спине пробежал холодок.

– Вы очень добры, – сказал Рагоци. – Как бы то ни было, знакомство с вами, мистер Бродрибб, было весьма интересным.

– Благодарю вас, – ответил Джон Генри и постарался справиться с охватившей его дрожью. Потом, не в силах сдержаться, он внезапно выпалил: – Вы доктор Фауст?

Услышав свой голос, он понял, что произнес вслух нелепое предположение, но не мог придумать достойного извинения.

Рагоци слегка удивился.

– Нет, мистер Бродрибб, это не так. И я не «ходил по земле и обошел ее»,^[30] как, говорят, поступил Мефистофель. – Он очень внимательно взглянул в лицо Джона Генри. – Вы наверняка преуспеете в выбранной профессии: у вас острые глаза и проницательный ум, вы далеко пойдете.

– Я не хотел… Это не… – забормотал Джон Генри.

– Не бойтесь, – с иронической усмешкой успокоил его Рагоци. – В моей жизни я слышал и худшие эпитеты.

– Сколько вам лет? – спросил Джон Генри, решив, что отступать уже поздно.

– Если бы я вам сказал, – крайне вежливо произнес Рагоци, – вы бы ни за что не поверили.

– Я поверю.

Джон Генри был слишком ошеломлен, чтобы испытывать страх. Он знал, что испуг придет позже, когда он окажется в безопасности своей кровати и воображение освободится от оков.

– А я думаю, что нет, – отрезал Рагоци, закрыв тему.

– Чего вы теперь потребуете от меня? Молчания под страхом ужасного возмездия?

Рагоци насмешливо склонил голову набок.

– Это не спектакль. И вы не на сцене, мистер Бродрибб. Я полагаюсь на ваш здравый смысл и благоразумие, я надеюсь, что вы оставите все догадки при себе.

– Или мне не поздоровится?

Джон Генри понимал, что опять зашел слишком далеко, по уже во второй раз не мог подобрать слов для извинения.

– Нет. – Рагоци отвечал спокойно, но твердо. – С моей стороны вам ничего не угрожает, можете положиться на мое слово. – Он отошел от клерка, остановился у горящего камина и снова обернулся к Джону Генри, – Скажите, какая сумма необходима вам, чтобы воплотить в жизнь театральные планы? – неожиданно спросил он. – Вы определили сумму?

Такой резкий поворот в разговоре ошеломил Джона Генри, но он постарался не медлить с ответом.

– Для начала мне понадобятся парики, бороды, грим, а также мечи и костюмы, – начал он перечислять, даже не заглядывая в потрепанный блокнот, хранящийся в кармане куртки. – Все это стоит от сорока до пятидесяти фунтов. А потом придется заплатить за право исполнять ведущую роль. И это будет стоить еще пятьдесят фунтов, если я захочу сыграть Ромео.

Он вспыхнул от волнения, но прозвучавшая сумма казалась настолько огромной, что его энтузиазм мгновенно испарился.

Рагоци сложил вместе кончики пальцев своих красивых рук.

– Предположим, – заговорил он, – что часть денег, которые я верну благодаря вашим усилиям, я выплачу в награду за помощь. Учитывая масштабы кражи, сумма может быть весьма значительной.

Джон Генри разочарованно тряхнул головой.

– Это будет выглядеть как взятка за полученные сведения, по крайней мере, так могут представить дело в суде старшие партнеры. И остальные клерки вполне могут поверить их обвинениям, я ведь совсем недавно здесь работаю. Любой судья прислушается к их показаниям.

– Тогда остается наследство, – заявил Рагоци, не приняв во внимание протест Джона Генри. – У вас должен быть какой-то дальний родственник, который мог бы завещать вам свое состояние.

Джон Генри вздохнул:

– В моей семье вряд ли такой отыщется. Да ни у кого из них не найдется и десяти шиллингов, чтобы кому-то одолжить. К тому же, если это произойдет сразу же после нашей встречи, кто-нибудь обязательно заподозрит неладное. Здесь наверняка будут задавать щекотливые вопросы.

– Послушайте меня, – решительно сказал Рагоци. – Предположим, что через шесть месяцев… скажем, ваш дядя… оставит вам по завещанию сто фунтов. Деньги будут переданы через адвоката из северного графства, так что ничто не сможет вас скомпрометировать, невзирая ни на какие обвинения ваших партнеров. В таком случае вы сможете начать театральную карьеру?

Как ни сдерживался Джон Генри, его сердце забилось чаще. Он подсчитал, что мог бы сделать, обладая такой суммой, и решил на время забыть об осторожности.

– Да, если бы это произошло не сразу, наследство выглядело бы более правдоподобно.

Его волнение нарастало, и лицо вспыхнуло в предвкушении.

– Значит, через полгода. Мои лондонские адвокаты к тому времени сделают все возможное, чтобы вернуть украденные деньги. – Рагоци с любопытством посмотрел на Джона Генри. – Вероятно, мой иск против вашей фирмы доставит некоторые неприятности и вам лично, не так ли? Может потребоваться полицейское расследование.

– Возможно, кто-то захочет меня обвинить, – сказал Джон Генри. – Ведь ни для кого не секрет, что я делал копию с вашей книги. Они наверняка решат, что вы получили информацию от меня.

– Но им ни к чему знать, что вы раскрыли кражу, – многозначительно произнес Рагоци. – Я могу убедить моих лондонских поверенных начать проверку записей и провести полную инвентаризацию принадлежащих мне счетов. Это оградит вас от неудовольствия со стороны партнеров. Я не думаю, что вас накажут за то, что вы проявили себя честным человеком, мистер Бродрибб.