Глава четвертая надесять

О продолжении пребывания вещей и времени.

§ 93.

В первой главе сей части мы изъяснили, что всякой особенно и всем общее свойство – пребывать. И то мы назвали бытием. Но как вещи бытие не может быть бытием, ежели не присоединено к бытию понятие о долгоденствии и временности, то в сей главе над­лежит и сие понятие изъяснить. Продолжение пребывания вещей, каково бы оно ни долго было, имеет свой конец, и не видим ничего, что бы своего конца не имело, кроме Творца всея твари. Чего ради и к бытию вещей соединяем понятие о долгоденствии и временности. В пребывании или в продолжении пребывания мы понимаем начало и конец, а ежели то отымем, то продолжение пребывания называет­ся вечное. Отымем одно только начало от пребывания, то оное будет предвечное или безначальное. Возьмем прочь конец, то будет веко­вое или бесконечное. Итак, о продолжении времени два вопроса разрешить надобно. Первый касается до разделения времени, а другой до последствия. В вопросе о разделении времени спрашивается, есть ли момент неразделимый, который бы меньше был самого меньшего? Отвечается – нет. И в сем случае то же понимать надлежит, что понимаем в единице, которой меряется долгота. В количестве долготы мы принуждены всегда принять что ни есть за еди­ницу, которою можем мерить количество. Но какую бы кто ни при­нял малую единицу, она будет всегда не самая меньшая. И потому и долготе первая мера не разделяется. Тот, кто себе в мысли пред­ставляет пункт или точку невидимую, какова бы она мала не была, разделена на меньшие быть может другие. Чего ради в продолжении времени ничего нет, что было бы не разделено, кроме того мгнове­ния, в которое один момент другому последует. Но оный есть конец первому, а начало последующему, и потому неразделен, что он не означает никакого продолжения времени для того, что он есть час­тица отделенная в мысли только нашей.

§ 94.

Второй вопрос есть тот может ли быть продолжение какой вещи? Равным образом так, как бы дом построен был на двадцать только лет, и второй год за первым, третий за вторым последуют. Различ­ные мнения многих философов: одни думают, что сукцессия, или по­следствие времени, в пребывании всех вещей есть, другие думают, что нет, но по мнению некоторых, как те, так и другие то же самое говорят, только одни разумеют пребывание вещей так, как по пере­мене времени видят по человечески, другие понимают в разуме и силе Божией всю тварь прежде век сотворенную. Ответ на вопрос сей весь состоит в том, чтоб согласиться о разуме слова сукцессия или последствие продолжения пребывания. Итак, по предвечию Божию, нет, по временности человека и всей твари, есть. Все вещи, которые от Бога сотвореныи которые в мире пребывают, имеют свои премены, а премена никакая быть не может без последствия. Так, например, человек когда родится, то тело его растет и стареет, а душа зародившись с летами разумнее становится. С летами волю и страсти переменяет. С летами и во всем ослабевает. Почему натуральнo рассудить можем, что ничто вдруг не делается, но все с последствием. Как год за годом, день за днем, час за часом и проч., такчеловек и все его с ним течет и переменяется. Сие только последствие нам по человечески кажется и уравненное с повседневным людским понятием. Само же в себе ничто последствия не имеет. Прими только в рассуждение с надлежащим прилежанием и внятностью все свойства Божие. Тотчас легко поймешь, что последствия ни в чем нет, но все, что было, что есть и что будет, пребывает в своем порядке без последствия. Нам по человечески сие кажется невоз­можно, но Богу, творцу столь совершенному все есть свойственно. Кто может оспорить, что Бог предвечный и вечный, всех видимых и невидимых тварей содетель? Кто может и то сказать, что б его пре­бывание было, будто бы с каким-нибудь последствием, когда он ни­какой не подвержен сам премене? И когда он столько совершенен, как натура сама исповедует, то такого творца все мысли, весь разум его бесконечный и все его определения суть настоящие. Нет в нем ничего прешедшего, нет в нем ничего и будущего. Творца нашего ни о чем уведомить не можно, он ведает и предведает, что от чего по­следовать может и так на бесконечие. На все он вещи, которые со­творены были, есть и будут, от века взирает так, как на настоящие. Следовательно, всякая перемена в нем, какую бы мы понять не хо­тели, сама себя опровергает. То каким же образом мог бы кто себе представить, будто бы и пребывание Божие или продолжение сего пребывания подвержено было последствию. В Божием пребывании нет дней, ни моментов, ни в его свойствах каких отмен, но всегда един, всегда совершен, всегда собою самим доволен и всегда тот же. Ибо время соединяется только с тварью временною, которой поло­жено от Бога начало и конец, с вечным же существо время не соединяется. Откуда заключить мы должны, что и все от него сотво­ренные вещи пребывают в его разуме и о судьбах сами в себе всегда равны, совершенны и таковы же. Но то, что в них подвержено вре­менному только пребыванию, или способнее сказать, на время зре­нию и чувствию только нашему отдано, в том есть последствие та­кое, которое само в себе ни есть последствие, да вещь настоящая, нами же только видимая в переменах своих. Ибо, что у Бога в ка­ком состоянии или сложении, то всегда таково же во веке пребывает из века. Всегда вздумано, определено, сделано, и ничто в его совер­шенной воле и вседержительстве не становится ни прежде ни после, но все вдруг и все всегда, так как вещи такой, которая совершенного владычества и совершенного самовластия, премудрости и разума бесконечного преисполнена. И сей-то будучи всего мира совершен­ное начало, раздает нам во власть разум и понятие наше на некоторое время, по коих мест благости его угодно, как через правила натуральные, которые с рождением нашим в нас вкоренил, так через закон свой и откровение святого своего писания, которым определил ведать волю свою с ним вечно и без последствия пребывающую. Итак, дела только наши и вещи переменяются и последствию под­вержены, для того, что дела в волю совершенную нашу отданы, а вещи смерти временной преклонны. Прочее же все, что от Бога со­творено, то у Бога пребывает предвечно все в его разуме и в его власти, и не имеет в себе никакой сукцессии, то есть последствия. Таким образом, сии два вопроса, которые в сей главе нужны были, мы, кажется, разрешили. То только еще дополнить надобно, что обыкновенно у философов называется продолжение, текущее вре­мя, настоящее прямое. А когда оно рассуждается так. как текущее, то понимается его последствие, которое разделяет его будто на час­ти. Части же его какие кто изволит принять, однако ж приняты обык­новенно годы, месяцы, дни, часы, минуты, секунды, мгновения и проч.