Отклонение

Сразу же после взрыва «Терры-Орбитальной» на корабле прозвучали сигналы оповещения, призывающие всех занять свои места. «Наутилус» рванулся вперед, устремляясь по своей многодневной орбите к Венере. Когда была набрана достаточная скорость, кораблю придали вращение, чтобы создать искусственную гравитацию. Дон отстегнул ремни и поспешил в радиорубку. Дважды его останавливали часовые и приходилось доказывать, что ему позарез нужно туда.

Дверь в рубку была открыта; все, казалось, были очень заняты и не обратили на него никакого внимания. Он потоптался на пороге, затем вошел. Кто-то схватил его за воротник.

— Эй! Какого черта ты здесь делаешь?

— Я хочу послать сообщение, — миролюбиво ответил Дон.

— Только и всего? Эй, Чарли, что ты думаешь об этом?

Человек, который схватил его, обращался к военному, склонившемуся над каким-то прибором. Чарли сдвинул наушник с одного уха.

— Он здорово похож на диверсанта. Может, у него в каждом кармане по атомной бомбе?

Из соседней каюты вышел офицер.

— Что здесь происходит?

— Он проник сюда, сэр. Говорит, что ему нужно послать сообщение.

Офицер оглядел Дона с головы до ног.

— Мне очень жаль, но из этого ничего не выйдет. Приказано соблюдать радиомолчание. Никаких сообщений.

— Но мне просто необходимо связаться с Марсом! — В нескольких словах он объяснил причину. — Я должен сообщить им, где нахожусь, сэр.

Офицер покачал головой.

— Мы не сможем связаться с Марсом, даже если бы нарушили приказ.

— Можно передать сообщение на Луну, а оттуда его перешлют на Марс.

— Да, в принципе это возможно, но только в принципе. Послушайте, молодой человек, я очень сочувствую вам, но ничем не могу помочь, совершенно ничем. Командующий не позволит нарушить радиомолчание и по более важной причине, чем ваша. Интересы безопасности корабля превыше всего. Дон на миг задумался.

— Конечно, это верно, — покорно согласился он.

— Я бы на твоем месте не беспокоился: родители разыщут тебя.

— Да? Не понимаю, как это у них получится. Они думают, что я лечу на Марс.

— Нет, не думают. Во всяком случае скоро перестанут так думать. Наша акция не останется в тайне, и скоро вся система узнает об этом. Они могут узнать о том, что ты добрался до «Терры-Орбитальной» и не вернулся на «Дороге славы». Методом исключения можно установить, что ты направляешься на Венеру. Думаю, что они запрашивают межпланетное справочное бюро уже сейчас. Уилкинс, напишите табличку: «Радиомолчание — никакие сообщения не отправляются». Нам ни к чему, чтобы разные гражданские врывались сюда, чтобы послать поздравление тете Хетти.

Дон делил каюту третьего класса с тремя дюжинами мужчин и несколькими мальчиками. Некоторые из пассажиров, оплативших проезд лучшим классом, высказывали негодование по поводу условий, в которых оказались. Дон и сам имел билет первого класса до Марса на «Валькирии». Но он помалкивал и с удовлетворением отметил правильность выбранной им линии поведения, увидев лица пассажиров, которые ходили к командору жаловаться на плохие условия. Тот умел ставить людей на место. Каюты первого класса, расположенные на верхних палубах в носовой части ракеты, были заняты военными.

Его койка была достаточно удобной, а путешествие в космосе, обычно довольно скучное, казалось в этом шуме и разговорах не столь тоскливым. Уже на первой неделе путешествия главный врач объявил, что те, кто желает быть усыпленным или замороженным, могут это сделать. Через пару дней каюта наполовину опустела. Многие пассажиры легли в анабиозные ванны. Они будут смотреть цветные сны и проснутся только на Венере.

Дону не хотелось ложиться в анабиоз. Он слышал разговоры своих соседей по каюте, обсуждавших вопрос, влияет ли пребывание в анабиозе на продолжительность жизни.

— Это выглядит так, — изрек один из пассажиров с видом знатока. — Вам предстоит прожить определенное количество лет. Это заложено в ваших генах. И, если не случится ничего непредвиденного, именно столько вы и проживете. Когда вы ложитесь в анабиоз, все процессы в вашем теле замедляются. Если можно так сказать, ваши часы жизни останавливаются. Это время не идет в счет. Например, если вам предстоит прожить восемьдесят лет, то вы проживете восемьдесят лет и, допустим, три месяца или сколько вы там будете лежать в анабиозе. Так я понимаю.

— Вы совершенно не правы, — ответил ему другой человек. — Вы сильно ошибаетесь. В данном случае вы делаете вашу жизнь на три месяца короче. Это не для меня.

— Вы как-то странно рассуждаете. Лично я хочу, чтобы меня усыпили.

— Как вам угодно. Кроме того, есть еще одно обстоятельство… — Пассажир, который возражал, подался вперед и заговорил громче, чтобы слышали все:

— Говорят, что военные, которые летят в первом классе, подвергают вас допросу, пока вы спите. И вы знаете почему? Потому что командор считает, будто на «Терре-Орбитальной» на корабль посадили шпионов.

Для Дона было не так уж и важно, кто из них прав. Он чувствовал себя слишком полным жизни и энергии и не видел смысла во временном уходе из жизни только для того, чтобы не было скучно во время полета. Но последнее замечание удивило его. Шпионы? Возможно ли, чтобы ИБР имело своих агентов прямо в штабе венерианской гвардии? Но ведь именно в этом и была функция ИБР — агентура его должна быть вездесущей. Он оглядел своих соседей по каюте, прикидывая, кто из них мог бы выдавать себя не за того, кем он был на самом деле.

Однако эта мысль не долго его занимала. Во всяком случае, им ИБР больше не интересовалось. Если бы Дон сейчас не летел на «Наутилусе» к Венере, можно было бы подумать, что он направляется на «Валькирии» на Марс. Корабли были одного класса, а космос везде выглядит одинаково. Солнце с каждым днем становилось все крупнее, в отличие от полета на Марс, когда оно уменьшалось бы. Но кто может смотреть на солнце прямо даже с Марса? Распорядок жизни на корабле был таким же, как и на всяком другом лайнере. Время отсчитывалось по Гринвичу, завтрак начинался по звонку, о положении корабля сообщалось ровно в полдень, «ночью» включалось освещение.

Присутствие военных на корабле не бросалось в глаза. Они располагались в передней части корабля, а гражданские лица допускались туда только по делу. Прошло уже сорок два дня космического полета, прежде чем у Дона нашлась причина снова попасть в носовую часть лайнера. Он порезал палец и был направлен на перевязку в корабельный госпиталь. Когда он возвращался оттуда, кто-то положил ему руку на плечо. Он обернулся. Это был сержант Мак-Мастерc. На груди у него была звезда — знак корабельного полицейского.

— Что ты здесь делаешь? — требовательно спросил он. — Почему ты разгуливаешь в этой части корабля?

Дон показал перевязанный палец.

— Я не прогуливаюсь. Мне нужно было перевязать палец.

Мак-Мастерc посмотрел на палец.

— Повредил палец? А теперь ты куда идешь? Этот коридор ведет к бомбовому отсеку, а не к кормовым каютам. Послушай, я тебя где-то видел, верно?

— Конечно.

— А, вспомнил! Ты тот самый паренек, который хотел лететь на Марс.

— Я и полечу на Марс.

— Неужели? Выходит, тебе нравятся кружные пути, примерно на сотню миллионов миль в объезд. Но мы с тобой отвлеклись от нашего разговора. Почему ты оказался в коридоре, который ведет к бомбовому отсеку?

Дон почувствовал, что краснеет.

— Я не знал, где на корабле бомбовый отсек. Но если я иду не туда, укажите мне, пожалуйста, правильный путь.

— Пошли со мной.

Сержант спустился вместе с ним на две палубы ниже — искусственная тяжесть здесь была сильнее — и завел Дона в какую-то каюту.

— Посиди здесь. Скоро подойдет дежурный офицер.

Дон не двинулся.

— Мне не нужен дежурный офицер. Я хочу вернуться в свою каюту.

— Я сказал «садись». Я помню твой случай. Может быть, ты случайно заблудился, а может, оказался там намеренно.

Дон сдержал раздражение и сел.

— Я не имею ничего против тебя лично, — сказал Мак-Мастерс. — Не хочешь ли выпить чашечку кофе?

Он подошел к кофеварке и налил две чашки. Дон помедлил, но взял чашку. Это был кофе с Венеры, черный, душистый и очень крепкий. Дон почувствовал, что Мак-Мастерс начинает ему нравиться. Сержант не спеша выпил свой кофе, затем состроил гримасу и сказал:

— Ты, наверное, родился в рубашке. Другой на твоем месте сейчас был бы уже мертвецом.

— Почему?

— Ты должен был лететь на «Дороге славы», верно?

— Да, но я не понимаю…

— Разве эти новости еще не добрались до кормы? «Дорога славы» так и не приземлилась.

— Что же произошло? Столкновение?

— Какое там столкновение! Эти земные свиньи, сторонники Федерации — они ведь все очень нервные, — расстреляли ее в небе. Они не могли установить с нею радиосвязь и, видимо, решили, что она начинена взрывчаткой. Я так думаю. Во всяком случае они ее взорвали.

— Да-а…

— Вот я и говорю, что ты родился в рубашке. Ведь ты должен был лететь на ней.

— Но я не должен был лететь на ней, ведь я направлялся на Марс.

Мак-Мастерс уставился на него, затем рассмеялся. — Ну, парень, ты мыслишь своеобразно. Ничуть не лучше, чем неуклюжик.

— Пусть так, но я все же направляюсь на Марс.

Сержант отставил чашку.

— Ты не желаешь умнеть. Война продлится десять или двадцать лет, и очень мало шансов, что в это время будет какой-нибудь корабль на Марс.

— Ну… доберусь как-нибудь. Но почему вы думаете, что война продлится так долго?

Мак-Мастерс помолчал, закуривая.

— Ты когда-нибудь изучал историю?

— Вообще-то, да…

— Помнишь, как американские колонии боролись за освобождение от британского господства? Эта война тянулась восемь лет, войска колонистов действовали то там, то сям, и все это время Англия была достаточно сильной, чтобы разбить их за неделю. Почему же она этого не сделала?

Дон не знал.

— Да, — продолжал Мак-Мастерс, — ты, как видно, неважно учил историю, а вот наш командор Хиггинс хорошо ее знает. Именно он спланировал этот рейд. Задай ему вопрос о любом восстании, и он ответит, почему оно провалилось. Англия не могла подавить восстание потому, что она в то время по уши завязла в более крупных войнах. Подавление американского восстания рассматривалось как простая полицейская акция, причем не особенно серьезная. Англия не могла уделить этой акции должного внимания, а потом это мероприятие стало слишком дорогостоящим и приносило одни неприятности. Поэтому Англия просто-напросто плюнула на это и признала независимость колоний:

— Вы тоже так думаете?

— Да, я считаю, что командор Хиггинс нанес удар в нужном месте и в нужное время. Если опираться на статистические данные, Республика Венера не может победить в войне против Федерации. Хочу тебе сказать, что я такой же патриот Венеры, как и остальные, но я смотрю в лицо фактам. Население Венеры составляет лишь незначительную часть населения Федерации, и еще меньшую часть составляют материальные ресурсы Венеры. Мы просто не можем победить в этой войне, за исключением того случая, когда Федерация будет слишком занята своими делами. И именно сейчас ситуация такова или скоро станет такой.

Дон задумался.

— Я, наверное, слишком глуп, чтобы понять это.

— Разве ты не понял, зачем мы уничтожили «Терру-Орбитальную»? Всего одной военной акцией командор поставил Землю в беззащитное положение. Он мог подвергнуть бомбардировке все города Земли или любой из них. Но какую бы это принесло пользу? Это только вызвало бы возмущение всех землян. А теперь две трети населения Земли приветствуют нас. И не только приветствуют, но и сами получили наглядный пример и возможность действовать: ведь над ними уже не висит «Терра-Орбитальная» со своими ракетами. Пройдут годы, прежде чем Федерации удастся умиротворить все нации, если ей это вообще удастся. Наш командор — большой хитрец. — Мак-Мастерс поднял голову. — Смирно — крикнул он и вскочил с места. В дверях стоял лейтенант.

— Лекция была очень интересной, профессор, она вполне подошла бы для академической аудитории, — сказал вошедший.

— Я не профессор, лейтенант, — сказал Мак-Мастерс, — а всего лишь сержант, с вашего позволения.

— Ну хорошо, сержант, не будем больше к этому возвращаться. Он повернулся к Дону. — Кто это и почему он здесь?

— Он ждет вас, сэр.

— Понятно, — деловито ответил офицер. — Желаешь ли ты воспользоваться правом не отвечать на вопросы, чтобы нечаянно не оговорить себя?

Дон был озадачен.

— Имеется в виду, — объяснил Мак-Мастерс, — согласен ли ты, чтобы мы опробовали на тебе некое приспособление, или ты хочешь закончить свое путешествие в тюремной каюте?

— Какое приспособление?

— Детектор лжи.

— Ах, это. Пожалуйста. Мне нечего скрывать.

— Хотелось бы мне иметь такую же чистую совесть. Садись вон туда.

Мак-Мастерс открыл шкаф, присоединил электроды к голове Дона и наложил ему на руку мягкую повязку, в которой тоже были электроды.

— А теперь, — сказал он, — назови мне действительную причину того, что ты оказался в коридоре, ведущем к бомбовому отсеку.

Дон повторил свою прежнюю версию. Мак-Мастерс задал ему еще несколько вопросов, в то время как лейтенант наблюдал за показаниями на экране, расположенном сбоку от головы Дона. Наконец он сказал:

— Хватит, сержант. Проводите его туда, где ему следует находиться.

— Есть, сэр. Пошли.

Они вместе вышли из каюты. Когда они отошли на достаточное расстояние, Мак-Мастерс сказал:

— Как я и говорил, когда нас так грубо прервали, именно эти причины и служат доказательством того, что война будет длительной. Можно ожидать, что сохранится статус-кво, пока Федерация будет занята гражданскими беспорядками. Время от времени они будут присылать нам какого-нибудь сосунка, чтобы выполнить серьезную работу, достойную настоящего мужчины; мы наставим шишек этому сосунку, и он вернется домой. Когда-нибудь — может быть, на это уйдут годы — Федерация придет к решению, что эти акции слишком дорого ей обходятся, и признает нас в качестве свободной нации. И все это время кораблей на Марс не будет. Так-то вот.

— И все же я туда попаду, — настаивал Дон.

— Значит, тебе придется идти пешком.

Они дошли до палубы под литерой «Джи». Дон огляделся вокруг и сказал:

— Здесь я уже найду дорогу. Мне нужно подняться на одну палубу.

— На две, — поправил его Мак-Мастерс. — Я провожу тебя до места. Существует лишь один способ попасть на Марс.

— Какой?

— Не догадываешься? Пассажирских рейсов, очевидно, не будет до конца войны. Но есть большая вероятность, что и силы Федерации, и силы Республики в конце концов пошлют свои войска на Марс. Каждая из сторон будет пытаться использовать Марс в своих целях. На твоем месте я поступил бы в армию, в Космическую гвардию. Не в сухопутные войска, а именно в Космическую гвардию. Дон задумался.

— Не так уж много шансов, что меня примут. Как вы думаете?

— Ты хоть немного разбираешься в бумажной работе? Постарайся получить должность клерка. Если у тебя есть умение подлизаться к нужному человеку, то эта должность даст тебе шанс остаться на главной базе. Там ты будешь в курсе всех слухов и в конце концов узнаешь, когда они соберутся послать корабль на Марс. Останется только снова подлизаться к нужному человеку, чтобы оказаться на этом корабле. Это единственная возможность для тебя попасть на Марс. А вот и твоя каюта. И постарайся больше не блуждать в носовой части корабля.

Дон всерьез обдумал слова Мак-Мастерса. Он упорно держался за мысль, что, когда он окажется на Венере, ему придется искать способ попасть на Марс.

Слова Мак-Мастерса заставили его подумать и о другой стороне дела. Конечно, хорошо было говорить о том, чтобы каким-то образом попасть на корабль, отправляющийся к Марсу, — легально или нелегально, в качестве пассажира, оплатившего проезд, в качестве члена команды или просто «зайцем». Но, допустим, не будет вообще никаких кораблей на Марс. Потерявшаяся собака может найти дорогу домой, но человек не в состоянии преодолеть и мили в космосе без корабля.

Теперь насчет совета вступить в Космическую гвардию. Казалось, что это крайнее средство, даже если оно и сработает. Хотя Дон знал об армейских порядках немного, ему все же думалось, что сержант несколько упростил положение вещей. Попытка отправиться в рядах космических гвардейцев на Марс может оказаться похожей на поездку на дикой необъезженной лошади.

С другой стороны, он был в таком возрасте, когда военная карьера кажется блестящим вариантом. Если бы его чувства в отношении Венеры были более сильными, он без труда убедил бы себя в том, что его долг сражаться на стороне колонистов, независимо от того, попадет он на Марс или нет.

Военная служба имела еще одну положительную сторону; она сразу определила бы его положение. Он уже начал ощущать, в чем главная трагедия перемещенного лица во время войны: почва уходит из-под ног. Человеку необходима свобода, но очень немногие чувствуют себя достаточно сильными, чтобы не быть частью группы и не подчиняться принятым в ней формам взаимоотношений. Некоторые вступают в ряды иностранных легионов просто из любви к приключениям: многие заключают контракт для того, чтобы получить определенный круг обязанностей и вместе с этим — какие-то привычки, какие-то запреты, определенное время для работы, определенное время для отдыха, для того, чтобы подружиться с кем-то и беседовать с ним в свободное время. А заодно получить сержанта себе на шею, которого можно ненавидеть. Короче говоря, все это делается для того, чтобы стать частью какого-то образа жизни.

Дон был перемещенным лицом и чувствовал себя как бродяга, как любой из бродяг на протяжении всей истории; у него не было даже родной планеты. Он не испытывал потребности немедленно действовать, но замечал, что при виде солдат Космической гвардии уже прикидывает, как сам будет выглядеть в такой форме.

«Наутилус» не стал садиться на планету или стыковаться с какой-либо космической станцией. Когда он приблизился к Венере, скорость его была уменьшена, и он перешел на двухчасовую орбиту, проходящую через полюса планеты на высоте всего несколько сотен миль от серебристого покрывала облаков. Колонии Венеры были еще слишком молоды и слишком бедны, чтобы позволить себе роскошь завести пересадочную станцию в космосе. Поэтому космический лайнер выходил на орбиту, при которой он каждый раз проходил над новым меридианом планеты, как бы деля ее на дольки.

Корабль-челнок мог стартовать с любого места на Венере, соединиться с лайнером на орбите, а затем снова опуститься там, откуда взлетел, или в любом другом месте, расходуя минимум горючего. Как только «Наутилус» вышел на эту орбиту, челноки направились к нему. Они были больше похожи на самолеты, чем на космические корабли. Каждый из них имел герметическую кабину, крылья и двигатели для космоса и двигатели для атмосферы. Такой корабль взлетал с помощью катапульты, затем включал воздушно-реактивные двигатели, поднимающие его в стратосферу, причем скорость его в этот момент превышала три тысячи миль в час. Здесь эти двигатели выключались и вступали в работу ракетные двигатели, которые поднимали его еще выше, придавали орбитальную скорость — около двенадцати миль в час — и помогали сблизиться с космическим лайнером.

Чтобы провести эту операцию, от пилота требовалось высокое искусство мaнeвpиpoвaния, точный математический расчет орбиты, скорости, состояния верхних слоев атмосферы — то есть всех мелочей. Как только орбитальный корабль загружался, достаточно было небольшого импульса, чтобы он сошел с орбиты и, планируя в плотных слоях атмосферы, снизил скорость и направился на посадку. Тогда от пилота требовалось умение снизить скорость до необходимой величины, но сохранить ее для полета к месту приземления. Если корабль не долетит до порта и опустится не на взлетную полосу, а в соседние кусты, то он никогда больше не взлетит, даже если пилот и пассажиры уцелеют после такой посадки.

Дон отправился вниз на орбитальном корабле под названием «Сайрус Боконон», небольшом и аккуратном на вид, с размахом крыльев футов в триста. Через иллюминатор Дон наблюдал, как кораблик входил в шлюз лайнера, и заметил, что всем известный знак планетных линий в виде трех глобусов на его носу был закрашен, причем неаккуратно, видимо, в спешке. На этом месте было написано: «Орбитальная гвардия. Республика Венера». Закрашенная эмблема, свидетельство восстания, подействовала на него сильнее, чем взрыв «Терры-Орбитальной». Компания межпланетных сообщений обладала не меньшим могуществом и влиянием, чем любое правительство. Но повстанцы осмелились захватить корабли, принадлежащие величайшему транспортному концерну, и закрасить его эмблему на бортах.

Дон чувствовал, как ветер истории шевелит его волосы. Мак-Мастерс был прав. Теперь Дон поверил, что ни один корабль не полетит отсюда на Марс.

Когда подошла его очередь, он прошел через шлюз на «Сайрус Боконон». Бортпроводник, встретивший их, был все еще одет в форму Компании, но ее эмблема на рукаве уже была заменена каким-то другим значком. Изменился и стиль обслуживания. Он обращался с пассажирами деловито и распорядительно, но уже без прежней рабской услужливости, за которую ему платила Компания.

Спуск вниз оказался долгим и утомительным. В салоне было жарко, так как корабль сильно разогрелся, тормозя в атмосфере. Прошло более часа с момента вылета, когда крылья корабля ощутили опору плотных слоев атмосферы; вскоре Дон и остальные пассажиры почувствовали нарастание силы тяжести. Это пилот, чтобы избежать слишком сильного разогрева корабля, снова направил его в разреженные слои атмосферы. Такая процедура повторялась несколько раз, корабль двигался наподобие плоского камушка, скачущего по воде. Пассажиры чувствовали себя словно на «американских горках». Это было не очень приятно, но Дон не имел ничего против. Он снова стал опытным космическим путешественником: его желудок уже не реагировал на ускорение и невесомость. Когда корабль вошел в облака Венеры, Дон ощутил сильное волнение, но в конце концов вся эта процедура стала ему надоедать. Наконец Дон почувствовал изменение в движении корабля; тот стремительно опускался, выходя на завершающий участок полета. Пилот наводил корабль на точку посадки с помощью радиолуча. И вот «Сайрус Боконон» коснулся поверхности и остановился. Бортпроводник провозгласил:

— Нью-Лондон! Республика Венера! Приготовьте документы для проверки.