2015-06-24
2399
В истории науки одним из важнейших, показательных этапов является период Нового времени (XVII-XX вв.). Он характерен тем, что здесь невозможно отделить общую ментальную (мыслительную, духовную) парадигму Нового времени от парадигмы собственно науки.
На всем протяжении Нового времени наука играла базовую, конститутивную роль в формировании основных ментальных, мировоззренческих, культурных и цивилизационных клише, и поэтому начиная с некоторого момента оценка объективного значения самой науки и научности в рамках общеисторического контекста находилась в прямой взаимосвязи с этими клише. В этом историческом цикле (XVII-XX вв.) осмысление всех (за некоторым исключением) научных парадигм было немыслимо при каком-либо дистанцировании от имплицитной аксиоматики самой науки. Это обстоятельство в радикальной форме выразил П.Фейерабенд, знаменитый ниспровергатель "научных мифов": "Наука гораздо ближе к мифу, чем готова допустить философия науки. Это одна из многих форм мышления, разработанных людьми, и не обязательно самая лучшая. Она ослепляет только тех, кто уже принял решение в пользу определенной идеологии или вообще не задумывается о преимуществах и ограничениях науки. Поскольку принятие или непринятие той или иной идеологии следует предоставить самому индивиду, постольку отсюда следует, что отделение государства от церкви должно быть дополнено отделением государства от науки - этого наиболее современного, наиболее агрессивного и наиболее догматического религиозного института. Такое отделение - наш единственный шанс достичь того гуманизма, на который мы способны, но которого никогда не достигали... Вненаучные идеологии, способы, практики, теории, традиции могут стать достойными соперниками науки и помочь нам обнаружить ее важнейшие недостатки, если дать им равные шансы в конкурентной борьбе. Предоставить им эти равные шансы - задача институтов свободного общества. Превосходство науки можно утверждать только после многочисленных сравнений ее с альтернативными точками зрения" (178,62).
Еще более резко о мифологической природе научных воззрений высказался последователь Фейерабенда немецкий философ К.Хюбнер (р.1921).
Подведение баланса Нового времени
(постнаучный взгляд на науку)
Сегодня, когда постмодернистские тенденции все глубже проникают в нормативные основы жизни (общественной, культурной, технической), у исследователя возникает новая возможность разбирать научные парадигмы более отстраненно и независимо, рассматривая их историческое становление как (в целом) завершившийся процесс, имеющий различимые границы, фазы, эволюцию функций, семантические контекстуальные сдвиги.
Подобно тому, как на заре Нового времени был подведен общий баланс установкам Средневековья и античности, сегодня мы способны характеризовать в целом само Новое время. Это не значит, что тем самым Новое время и влияние его основополагающих концептуальных векторов полностью исчерпано и преодолено. Но ведь и Просвещение лишь частично исчерпало и преодолело феодальную цивилизацию, рудименты (и даже относительное возрождение) которой были различимы вплоть до самых последних этапов истории (вспомним мечты интеллигенции первой половины ХХ века о "Новом Средневековье" - Н.Бердяев, Ю.Эвола, Техейро де Пескоаес, Ф.Пессоа, Э.Юнгер и т.д.). Влияние современной науки и научности на эпоху постмодерна остается очень глубоким, одной ногой мы все еще стоим в Новом времени.
Однако сразу можно сказать, что наука сегодня смещена с той центральной позиции, которую она занимала последние 300 лет. Ее значение резко релятивизировано, она утратила свое фундаментальное значение в качестве основы мировоззрения, регулирующей, нормативной инстанции при решении основных исторических, культурных, идеологических, гносеологических, философских и социальных вопросов.
Сегодняшняя эпоха может быть названа, в определенном смысле, "постнаучной". Наше исследование ставит перед собой цель описать нарождающийся, складывающийся постнаучный взгляд на историю эволюции научных представлений.
Арьергардные бои неопозитивизма
(Венский кружок, Л.Витгенштейн)
ХХ век открылся спорами о статусе позитивной науки, о ее функциях и критериях. Спор это продолжался в течение всего столетия. Несмотря на разнообразие отстаиваемых позиций, все его участники в той или иной мере разделяли основные положения, вытекающие из самого духа Нового времени. Один полюс (радикальные позитивисты) полагал, что основы классического научного мировоззрения остаются незыблемыми, и что новые вызовы должны лишь расширить методологию и объем научных знаний (даже если на первый взгляд кажется, что они опровергают саму основу классической науки). Другой (антипозитивисты) настаивал на необходимости полного отказа от критериев научности, на переходе к опоре на интуицию, экзистенциальную гносеологию, символическую герменевтику и т.д. Радикальными позитивистами можно считать сторонников традиционного "юстификационизма" (justificationism), т.е. ученых и философов науки, убежденных, что "истинная научная универсальная теория может быть неопровержимо доказана". При этом в основу доказательства неопозитивисты кладут индуктивный опыт. Так, позитивист и логик Рейхенбах полагал, что принцип индукции определяет истинность научных теорий, и устранение его из науки означало бы лишение науки способности различать истинность и ложность ее теорий, как, впрочем, и отличие собственно теорий от любых причудливых и произвольных созданий поэтического ума.
Такой ортодоксально позитивистский подход (иногда он описывается как "верификационизм", убежденность в возможности "проверить" научную теорию или гипотезу экспериментом, соответствием четкому набору атомарных фактов и строго предсказуемых детерминистских ситуаций) разработали в 20-е годы XX века члены Венского логического кружка (М.Шлик, О.Нейрат, Ф.Вайсман, К.Гедель, Р.Карнап, Х.Рейхенбах), вдохновлявшиеся логическими исследованиями Л.Витгенштейна, который, впрочем, в последние годы жизни (40-е годы) отошел от позитивистской ортодоксии. Позитивисты старались сохранить верность классической научной линии, обосновать новыми средствами адекватность рационалистического и индуктивистского (эмпирического) подхода, несмотря на то, что "базовый" ньютоновско-картезианский мир, его "очевидности" и теоретические предпосылки рушились на глазах.
"Кризис позитивизма фатален"
(А.Бергсон, В.Дильтей)
На противоположном полюсе находились философы и историки науки, считающие необходимым радикально пересмотреть место, роль, содержание, функции и критерии науки, продемонстрировать "произвольный", "мифологический", в конце концов, "волюнтаристский" и "пропагандистский" характер ее методов и развития. С этих позиций выступали А.Бергсон, О.Шпенглер, У.Джеймс, В.Дильтей, в 60-е годы XX века эту линию продолжили А. Тойнби, Т.Кун, П.Фейерабенд и К.Хюбнер. Бергсон утверждал, что свойственный науке механицистский подход не способен схватить явлений жизни, которые могут быть постигнуты лишь интуитивно. Крайне содержательной была полемика Бергсона с Эйнштейном, которая спустя чуть менее ста лет выглядит не столь однозначно выигранной Эйнштейном, как поспешили заключить современники спора (см. Ф.Капра "Время Перемен" (243)).
Теория научных революций и "эпистемологический анархизм"
(Т. Кун, П. Фейерабенд)
В 60-е годы Томас Кун развил теорию кризисных ситуаций в науке, т.е. "научных революций" или "смен парадигм", когда старые системы "очевидностей" сменяются новыми, вырабатываемыми "эвристически" или путем апелляции к иррациональным пластам человеческой психики (93). П.Фейерабенд (179) зашел дальше всех, выдвинув программу "эпистемологического анархизма" и провозгласив метод "пролиферации" научных гипотез, принципиально неверифицируемых и поэтому обладающих равными правами на существование, независимо от их убедительности или абсурдности. Позиция Фейерабенда сильно повлияла на отношение к науке в эпоху постмодерна, в значительной степени предвосхитив ее.
"Спасти позитивизм!"
(К.Поппер, И.Лакатос)
И наконец, посредине между крайними позициями радикального позитивизма и эпистемологического анархизма находились те, кто старался примирить новые тенденции в науке и классическую парадигму Нового времени. Наиболее показательной фигурой в этом лагере является К.Поппер (140), последователь и ученик английского философа и логика Б.Рассела (150), (340). Поппер считал задачу отстаивания базовых установок мышления Нового времени - в частности, рационализма и эмпиризма - "моральной задачей", и поэтому его труды носят ярко выраженный полемический и идеологизированный характер (139). Поппер стремится слегка видоизменить нормы классической рациональности - отказаться от строгого "детерминизма", некоторых жестких механицистских установок - чтобы оправдать научное мышление и его критерии в целом. Попперовский метод спасения духа современности принято называть "критической рациональностью". Показательно, что Поппер проецировал свои политические взгляды (крайне либеральные, атомистско-индивидуалистические) на науку и философию науки, считая, что угроза научной рациональности исходит не только из прошлого (из области донаучных представлений, из "архаизма" и "консерватизма", от "крайне правых"), но и из будущего, от слишком смелых прогрессистов, ниспровергателей, революционеров и авангардистов (т.е. от "постнаучных" представлений - от "крайне левых"). Свою миссию К.Поппер видел в том, чтобы, идя на определенные уступки "квантовой философии" и сопутствующей ей логике, бороться с "врагами открытого общества" и в области науки тоже. Этими врагами "справа" были оккультисты, мистики и неоспиритуалисты (вновь появившиеся в XX веке в большом количестве), а "слева" - марксисты, эпистемологические анархисты, радикальные демократы. Поппер воспринимал наш исторический период (XX век) как критический, когда новое рациональное объяснение открытым явлениям и закономерностям еще не создано (но должно быть создано в будущем, как верил Поппер), но временным кризисом стремятся воспользоваться "иррациональные силы" (генеалогию которых Поппер вел от Платона и Аристотеля до Гегеля, Маркса и Бергсона) (139).
Одним из последователей Поппера был Имре Лакатос (1922-1974), философ и историк науки, искавший критерии "новой научности" в развитии более общих рационалистических конструкций. Лакатос соглашался во многом с критиками научности, считал необходимым отказаться от ортодоксального позитивизма и "юстификационизма", но сохранить при этом логический критерий "прогрессивного сдвига проблем". "Не отдельно взятую теорию, а лишь последовательность теорий можно назвать научной или ненаучной", - считал Лакатос (312). В целом, если сравнить спор об адекватности или неадекватности критериев современной науки (и даже о возможности их существования) со средневековым спором об универсалиях, можно сказать, что Карнап представлял аналог крайних номиналистов (Росцелин, Оккам), Бергсон, Фейерабенд, Хюбнер, а также философы жизни (Дильтей) и неоонтологи (М.Хайдеггер) - крайних реалистов (близких к Скотту Эриугене), а Поппер и Лакатос - концептуалистов (Абеляра), слегка сглаживающих номиналистский радикализм и идущих на определенный компромисс с реалистами.
