Картина третья

Комната для медитаций. Бенедикт, Иоанн, Мария и ребенок.

Мария

Пришла с ребенком я.

Нуждается он в слове вашем.

Бенедикт

Дитя, ко мне теперь,

По вечерам ходить ты будешь

За изречением,

Что жить в тебе должно

Пред тем, как в царство душ

ты перейдешь во сне.

Ты хочешь ли?

Ребенок

Да, я хочу!

Бенедикт

Ты душу этим вечером заполни,

Покуда не заснешь,

Могуществом сих слов:

"Я силой света буду

В храм Духа вознесен".

Мария

Раз участь этого ребенка

Отныне взяли вы

Под свой отеческий надзор,

То дайте же и мне совет:

Ведь мать ему я заменяю,

Хоть связана не кровно

Его судьба с моею.

Вы указали, как

Воспитывать ребенка

Со дня того, как я его нашла

За дверью, матерью безвестной

Подброшенного мне.

И чудо сотворили

Те указанья, по которым

Его воспитывать я стала.

И обнаружились все силы,

Дремавшие в душе его и теле,

Мне подтвердив, что указанья

Из царств проистекают,

Где был души его приют

Пред тем, как на земле он воплотился.

И человеческие расцвели надежды,

Сияя ярче с каждым новым днем.

Вы знаете, как нелегко мне было

Стяжать любовь ребенка;

Хоть рос он под моим уходом,

Но лишь простой привычкой

Он был сперва соединен со мною.

Он ощущал лишь смутно,

Что нужное давала я ему,

Как для души, так и для тела.

Но наступило время,

Когда возникла в детском сердце

К приемной матери любовь.

Ту перемену внешний повод вызвал:

Явилась ясновидящая к нам.

Он привязался к ней,

И много красоты

В ее плену волшебном он нашел.

И вот случилось так, что вдохновенье

Подругу нашу странную объяло

И наш ребенок увидал,

Как взор ее сверкал.

И юная душа его

От страха содрогнулась.

Тогда он прибежал ко мне

И с этих самых пор

Стал предан мне с горячею любовью.

Но осознанье чувства,

Влекущего его ко мне

Не только как инстинкт,

И сердце детское в нем греющее живо,

Когда мой взор с любовью он ловил,

Лишило вашу мудрость благотворности своей,

И многое увяло,

Что в нем уж созревало.

Так на ребенке вновь я убедилась

В том, что на друге страшно так открылось.

Все больше я кажусь себе загадкой,

И трепетный вопрос отвергнуть ты не вправе:

О, почему обоих я

Гублю, когда стремлюсь любя

По указаньям Духа

Им дать все то, что сердце

Считает подлинно хорошим?

Ты часто повторял возвышенную правду,

Что на поверхности царят лишь заблужденья,

Но ясности я жажду,

Дабы перенести судьбу,

Творящую так много зла.