Ариман (слышный только Штрадеру)

А этот! Чем не избранный философ!

И будет он в грядущей жизни им.

Он мне поможет подвести баланс:

Лишь семь мне из двенадцати нужны,

Пять брату Люциферу я даю.

По временам людей я наблюдаю,

Способности и силы проверяю.

И если я двенадцать подобрал,

То не приходится искать мне дольше:

Когда к тринадцатому прихожу,

То он совсем на первого походит.

И коль двенадцать я увлечь могу,

В страну мою их души приведя,

Должны другие следовать за ними.

(Про себя. Затыкает Штрадеру уши, чтобы он не слышал.)

Мне это до сих пор не удавалось.

Земля мне не желала подчиниться.

Но буду я из века в век стремиться,

Пока не одолею, может быть.

Что не потеряно, то пригодится.

(Последующее Штрадеру опять слышно.)

Ты видишь, громких слов я не люблю,

И нравиться я людям не хочу.

Тот, кто для цели собственной своей

Желает красноречьем вдохновляться,

В миры иные должен направляться.

Но кто разумно и осмысленно

Деянья зрит, свершаемые мной,

Признает тот, что я имею силы,

Без коих человеческие чада

В бытии земном себя бы потеряли.

Я нужен и божественным мирам.

Те души лишь, что мной уязвлены,

Из сфер моих к себе уводят боги.

А в случае, когда им удается

В том убедить людей, что без меня

Способно мирозданье обходиться, –

Тогда о высшем мире люди грезят,

Но на земле большие силы гибнут.

Штрадер

Во мне ты видишь душу, что все силы

Тебе отдать была бы в состоянье.

И подтверждает все, что здесь я видел:

Лишь недостаток здравого ума

К тебе вражду рождает у людей.

Нет! Громких слов ты мне не говоришь.

Почти насмешливо провозвестил ты

Тем бедным людям, что их ждет в грядущем.

Мне кажется хорошим, сознаюсь,

Все то, что людям ты желаешь дать.

Через тебя должны бы лишь добрей

Все люди стать, и сделаются хуже

Лишь те из них, что уж теперь дурны.

И разделить вполне твои насмешки

Должны бы были люди, несомненно,

Когда б они себя получше знали.

Но что душа моя сказала здесь?

Я говорю слова, что уничтожат

Меня, коль на земле сочту их правдой!

Ты должен думать так! Я не могу иначе,

Как истиной слова твои признать.

Но истинны слова твои лишь тут,

И заблужденьем станут на земле,

Коль скоро я их там произнесу.

С моим мышленьем дальше не пройти!..

Тут всякое кончается мышленье!..

В словах твоих мне слышится печаль.

Скорбишь!.. И я скорблю с тобою вместе!..

Я плакать должен, на тебя взирая!

(Он быстро уходит.)

(Появляются Мария и Томазий, оба в полном сознании, так что слышат все происходящее и сознательно участвуют в разговоре.)

Томазий

Со всех сторон, Мария, пышет ужас!

Сгущается во мне он… Где же силу

Я для сопротивления найду?..

Мария

Имеет силу мой обет святой.

И эту тяжесть вынести ты сможешь,

Обета благотворность пережив.

Ариман (про себя)

Их Бенедикт сюда ко мне прислал.

Он вел их так, что мне от них не скрыться,

Когда они меня здесь обнаружат.

(Последующее говорит так, что Иоанн и Мария слышат.)

Твой первый шаг направил строгий Страж

Сюда, в мои владения, Томазий, –

Тот шаг, что к свету должен сделать ты,

Который ищешь ты в себе самом.

Я истину даю, но только в скорби,

В той скорби, что терплю тысячелетья.

Хоть истина находит здесь меня,

Но разлучиться с радостью должна

Пред тем, как во врата мои пройти.