Видение ада

Маркус Сэмюэль размышлял обо всем этом, когда в 1890 г. прибыл в столицу Каспийского нефтяного региона.

Баку был и городом, выросшим в результате экономического подъема, и видением ада. Нефть добывалась и продавалась на Апшеронском полуострове уже более двух с половиной тысяч лет, и Александр Македонский во время войны против Персии в 331 г. до н. э. использовал глиняные горшки, наполненные бакинской нефтью, для освещения своей палатки. Этот район, с его вечными вырывающимися из‑под земли столбами огня, – газ вспыхивал, проходя через трещины в нефтеносном каменном известняке, – находился в древнем сердце территории поклонников огня, исповедовавших религию Заратустры. Здесь размещались три Храма Огня.

Строительство шахт в этом регионе имело давнюю историю. В районе Балакан имелась шахта глубиной более 115 футов, которая была выкопана, согласно надписи, вырезанной на найденном на ее дне большом камне, Мамедом Нур‑оглы еще в 1594 г. Подобные колодцы были обнаружены и зарегистрированы в 1770‑х гг. русским ученым Гемлиным, а в 1827 г. исследовались и были описаны горным инженером Воскобойниковым.

Именно на территории нефтяного месторождения Биби‑Эйбат в Баку была пробурена первая в мире нефтяная скважина. По словам Натига Алиева, президента государственной нефтяной компании Азербайджана, скважина была пробурена по инициативе и под руководством русского инженера по фамилии Семенов в 1847 г.

Фактически нефтедобывающая промышленность была основана и начала развиваться лишь после присоединения этой области в начале XIX столетия к могущественной Российской империи. Через полвека неэффективного и часто коррумпированного управления государственной монополией, разведка и разработка месторождения в 1872 г. были переданы частным компаниям. Так же, как и в случае с Питхоулом, на берега Каспийского моря устремились предприниматели. Началось массовое бурение скважин и строительство нефтеперерабатывающих заводов; к концу следующего года здесь работало не менее 20 небольших заводов, производивших керосин.

Только миссионер‑нефтяник с дефицитом обоняния, возможно, нашел бы растущий в нефтяной гонке Баку красивым. Здесь вырос лес нефтяных вышек, теснящихся в поисках безопасной опоры в том, что часто оказывалось океаном липкой грязи. Ветер приносил сюда специфический запах наполненного сажей дыма от «огненных столбов» и нефтеперерабатывающих заводов. Рабочие и спекулянты, вдыхающие этот смрад, вынуждены были еще и утопать в сырых сточных водах, затопляющих их лагеря. Классическая картина ада с горящей и смердящей серой получила здесь свое новое и еще более ужасное воплощение.

Производительность новых скважин – на рубеже веков их там было 3 тыс., из них 2 тыс. давали нефть в промышленных масштабах,– взлетела с 600 тыс. баррелей за 1874 г. к удивительным 10,5 млн баррелей в год 10 лет спустя. Это было равно трети всего объема нефтедобычи в США – факт, который не ускользнул от внимания Джона Д. Рокфеллера, оценившего необъятные рыночные возможности огромной Российской империи.

Американский керосин продавался в Санкт‑Петербурге с 1862 г., и по прогнозам товарооборот между Россией и США должен был вырасти в ближайшем будущем. Но надежды Рокфеллера относительно превращения прогнозов в расцветающую прибыль явственно пахли грязным российским дымом.

Первыми лицами быстро развивающегося российского нефтяного бизнеса были Нобели – Роберт и Людвиг, братья изобретателя динамита Альфреда Нобеля, основавшего позже Нобелевскую премию, – и Ротшильды, представляющие младшее поколение сверхмощной европейской банковской династии со штаб‑квартирой в Париже.

Нобели через своего шведского отца – эмигранта Эммануэля, с переменным успехом крутились в российском бизнесе уже почти полвека, когда случайная покупка привела к появлению у них интересов в нефтяной индустрии. Роберт, старший и наименее успешный из братьев, был послан Людвигом из Санкт‑Петербурга с целью закупки древесины, пригодной для изготовления ружейных прикладов для выполнения полученного их компанией крупного военного заказа. Но вместо древесины, путешествуя по Кавказу, он купил завод по переработке нефти, который ему предложили в Баку. Это был далеко не лучший и крайне неэффективный образец, но Роберт, химик по образованию, рассчитывал, что, сделав некоторые капитальные вложения, этот завод можно было бы превратить в прибыльное предприятие.

Роберт немедленно приступает к модернизации своей покупки, осуществляемой, конечно, на деньги, предоставляемые Людвигом, который, впервые посетив нефтеперерабатывающий завод, смог сразу оценить огромный потенциал российского нефтяного бизнеса. Людвиг, подобно Рокфеллеру, обладал феноменальным даром глубокого анализа, быстрой оценки деталей и объединения всего этого в ясное представление будущего.

Скоро Людвиг, имевший полезные связи в имперском правительстве, расширил интересы Nobel Brothers Oil Extracting Partnership во всех важных секторах промышленности. Людвиг – энергичный новатор, обладающий организаторским гением, быстро начал приводить бакинский хаос в порядок.

В течение многих лет выкачанная из скважин нефть хранилась в разнообразных ямах, траншеях и прочих вырытых в земле резервуарах размером от скромных водоемов до Великих озер. В результате огромное количество нефти, конечно, терялось из‑за испарения и, что еще хуже, вследствие просачивания в землю. Грунтовые воды, находящиеся около таких ям, должно быть, были самыми загрязненными в мире, пока Людвиг не ввел свое революционное изобретение – железные резервуары. Вскоре ими был покрыт весь нефтеносный район.

Гораздо больше проблем возникало из‑за географического положения Баку. Уже удерживая в своих руках 50 % всего российского керосина, Нобели играли на здешнем внутреннем рынке столь же доминирующую роль, как Рокфеллер в США. Но для Людвига транспортировка нефти была чрезвычайно трудным и дорогостоящим делом.

Баку был окружен естественными препятствиями со всех сторон. На западе лежал непроходимый Кавказ, поднимавшийся к небу более чем на 16 тыс. футов. Он полностью блокировал выход к Черному морю, лежавшему на расстоянии 500 миль и бывшему ключом к выходу в Средиземноморье. На юге, востоке и севере располагались прикаспийские территории, не имеющие выхода к внешним морям. Транспортировка нефти к самому близкому из таких морей – Балтийскому – подразумевала, что каждый предназначенный для экспорта груз должен был преодолеть 2 тыс. миль, прежде чем покидал пределы России.

Кроме того, бочки в Баку стоили бешеные деньги. Поскольку местной древесины не хватало, и она была плохого качества, деревянные бочки, используемые в качестве тары для транспортировки керосина, должны были импортироваться в готовом виде, что еще больше увеличивало и без того предельно высокую цену транспортировки.

Первым нововведением Людвига, имевшим целью сокращение транспортных расходов, была прокладка трубопровода между скважинами Нобелей и их нефтеперерабатывающими заводами. Хотя расстояние было небольшим, экономия получилась весьма существенной: затраты на трубопровод окупились в течение года.

Затем последовал более честолюбивый проект, разработанный Людвигом и реализованный шведом Моталлом: небольшой пароход, названный «Зороастр», был модернизирован таким образом, что стал предшественником всех современных нефтяных танкеров, в корпус которых был вмонтирован резервуар.

Плавая в относительно спокойном внутреннем море, «Зороастр» был настолько эффективен, что Нобели построили целый флот подобных судов с названиями типа «Дарвин», «Моисей» и «Спиноза». Танкеры настолько оживили прикаспийскую торговлю, что к 1890 г. Баку стал одним из самых загруженных портов в мире.

Поскольку Нобели полностью контролировали балтийский маршрут, независимые нефтяные производители вынуждены были искать иные варианты. Это вылилось в строительство железной дороги, профинансированное парижскими Ротшильдами, которая протянулась из Баку через Кавказ к городу Батуми на Черном море. Хотя движение по горам подразумевало, что для преодоления крутых подъемов поезда должны были ограничиваться 10‑12 вагонами, это принесло свои плоды: российская нефть могла теперь конкурировать с поставками Standard Oil в Европе.

Рокфеллер – как всегда – отреагировал на этот вызов конкурентов ценовым демпингом. И, как всегда, снижение цен на целевых рынках было оплачено теми потребителями, которые имели несчастье жить в тех регионах, где монополия Рокфеллера была неоспорима, и где им предоставлялась только одна альтернатива – платить по более высокой цене или остаться без нефти.

Но Рокфеллер прекрасно понимал, что успех в долгосрочной конкурентной борьбе зависит от снижения стоимости транспортировки его нефти через Атлантику. В итоге в 1885 г. немецкий филиал Standard Oil спустил на воду судно, водоизмещением в 2975 тонн, под названием «Удача». Построенное в Великобритании, оно было первым в мире океанским танкером, способным транспортировать большое количество керосина из США в Европу приблизительно на 25 % дешевле, чем сопоставимый груз нефти. «Удача» стала первым из 80 подобных судов, которые в течение 10 лет использовались в Атлантической нефтяной торговле.

Обеспечивая существенную экономию своим владельцам, танкеры были ненавидимы корабельными командами и не намного более любимы страховыми компаниями. Во время шторма эти суда были неустойчивы, и их спасение являлось скорее вопросом везения, нежели мастерства судовождения. Кроме того, нередким явлением были взрывы; на стоянках в портах по обе стороны Атлантики другие суда старались держаться от танкеров как можно дальше. Но «Удача» – или, если быть точным, концепция большегрузного наливного танкера, – весьма заинтересовала Маркуса Сэмюэля.

Когда российский керосиновый бизнес стал максимально конкурентоспособным, Ротшильды подложили всем остальным игрокам этого рынка бомбу, объявив в 1886 г., что их компания Caspian and Black Sea Petroleum Company начинает торговлю нефтью. Они заявили, что будут использовать построенную на их деньги железную дорогу для того, чтобы сбить цены, предлагаемые как Нобелями, так и независимыми российскими производителями. Компания Ротшильдов скоро стала известна под аббревиатурой Bnito, и ей суждено было сыграть критически важную роль в жизни Маркуса.

Нобели, со всех сторон атакуемые конкурентами, ответили действительно смелой разработкой, нацеленной на сведение транспортных расходов к минимуму. Они построили трубопровод от Баку до порта Черного моря Батуми, протяженностью 552 мили. С 16 передающими насосными станциями, в 1887 г. это был самый крупный среди когда‑либо реализованных аналогичных проектов. Но еще более внушительно, чем масштаб проекта, выглядел тот факт, что 42 мили трубопровода были положены в туннеле, проходящем сквозь сердце гор. При его строительстве было использовано более 400 тонн взрывчатки: недостатка в ней не было благодаря наличию брата, который не только изобрел динамит, но и изготовлял его в промышленных масштабах. К несчастью, Людвиг не дожил до окончания этих работ. В 1888 г. он умер от сердечного приступа в возрасте 57 лет во время отпуска, который проводил во Франции.

Итогом всех описанных событий стало увеличение доли российской нефти на мировом рынке. В 1888 г. США обеспечивали 78 % всего экспортируемого керосина. Доля России составляла только 22 %. Три года спустя доля российского керосина увеличилась до 29 %, а американского – упала на 7 %. Эти изменения имели огромное и долгосрочное значение и в стоимостном, и в количественном выражении.

Однако они теряли всякое значение в результате революционных преобразований, которые обдумывал Маркус Сэмюэль во время своего путешествия в Японию. Он посетил Баку, чтобы оценить российскую нефтедобывающую промышленность, после того как Ротшильд, через свою компанию Bnito, начал экспортировать российский керосин на Дальний Восток и, таким образом, составил достойную конкуренцию Standard Oil. Парижские банкиры рассчитывали, что Маркус Сэмюэль, рекомендованный им Джардином Матесоном, именно тот человек, который способен реализовать их схему.

Ротшильды вышли на Маркуса через Фреда Лэйна, великого трудоголика, внешний вид которого явно противоречил острому и проворному деловому уму. Лэйн был старшим партнером в компании Lane & Macandrew, занимавшейся морскими перевозками, услугами которой Маркус и Сэм Сэмюэль пользовались, когда фрахтовали суда для своего торгового бизнеса. Но Лэйн, чрезвычайно уважаемая личность в Сити и важный игрок в дальневосточной торговле, был также известен как осторожный посредник и отличный антрепренер. Способствуя формированию успешных деловых союзов, Лэйн часто инвестировал свои собственные деньги в те проекты, в которых участвовал как посредник.

После некоторых важных переговоров, которые Маркус провел на пути в Японию, он понял, что находится в одном шаге от важнейшего в его жизни решения, требовавшего тщательного анализа и взвешивания всех надежд и опасений, возможностей и вероятностей.

Сейчас, в возрасте 38 лет, он был состоятельным человеком (братьям удалось заработать миллион фунтов стерлингов, дешево покупая огромные партии риса в урожайные периоды и продавая его тогда, когда азиатская засуха заставляла цену взлетать), находящимся в поисках общественного признания, которого он так жаждал. Маркус уже начал осторожную кампанию по выдвижению своей кандидатуры на должность олдермена лондонского Сити. Эта должность, сама по себе достаточно почетная, имела значение еще и потому, что лорд‑мэр Лондона всегда выбирался из числа тех, кто до этого находился в ранге олдермена. Несмотря на то, что пребывание на посту лорда‑мэра имело и комичную сторону – ношение парика, цилиндра, шелковых бриджей, цепи на шее и прочих обязательных атрибутов, – это была самая высокая гражданская должность, которой можно было добиться в Великобритании. Кроме того, за всю историю лишь два еврея смогли добраться до Мэншен‑Хауса, где заседали власти Сити.

Кроме этого, Маркус был озабочен переездом в новый, гораздо больший дом в Портлэнд‑Плэйсе. Хотя он и находился всего в нескольких милях от того места, где Маркус родился и провел свое детство, но был гораздо престижнее в отношении соседства со знатными людьми. В дальнейших его планах было приобретение огромного загородного дома с участком земли в 500 акров в Берстеде, графство Кент.

И это еще не все. Остро стоял вопрос получения образования сыновьями Маркуса. Об обучении в Европе не было и речи. Маркус отправил обоих сыновей в Итон, наиболее прославленную из английских публичных школ, где их одноклассниками должны были стать отпрыски иностранных королевских семей и будущие члены британского кабинета министров. В то время, впрочем, как и теперь, для обучения своих детей в Итоне необходимо было иметь толстый кошелек.

Под управлением Сэма, который постоянно наведывался в Лондон и собирался стать членом парламента от консервативной партии, семейный бизнес процветал. Братья, несмотря на свою совершенно различную внешность, являли собой мощную и эффективную комбинацию.

Всегда решительный и даже импульсивный Маркус заставил Ротшильдов подождать, пока более осторожный в деловых вопросах Сэм тоже побывает в Баку, и лишь затем оба брата провели продолжительные и детальные переговоры с Фредом Лэйном. Они понимали, что после того как они сделают первый шаг, путь к отступлению будет закрыт. Они вступали в войну со Standard Oil по широкому фронту, и хорошо знали, что Рокфеллер пленных не берет.

Риск был очень велик: все, что они с таким трудом заработали и завоевали – состояние, доверие, уважение, перспективы, – все это должно было быть поставлено на карту. Но потенциальная прибыль была огромна и несоизмерима с чем‑либо, что можно было представить. В противостоянии двух гигантов нефтяной индустрии проявлялась истина, наиболее точно сформулированная через 75 лет Армандом Хаммером: «Если вы побеждаете в нефтяном бизнесе, вы получаете очень много. Но если вы проигрываете, вы теряете все».

СЕКРЕТНЫЙ ПЛАН

После посещения Баку и порта Батуми на Черном море Маркус быстро сделал вывод о том, что успех или неудача зависят от решения вопросов с транспортировкой и распространением.

Корабельный флот, имевшийся в распоряжении Нобелей и Standard Oil, не мог снять эти вопросы полностью. Ясно, что ключ для превращения удачного бизнеса в необыкновенно выгодный – в реальных объемах перевозки. Но с коммерческой точки зрения существовавшие на тот момент суда, даже самые большие, все еще имели серьезные недостатки. Они были слишком малы, неспособны к транспортировке какого‑либо иного груза, кроме нефти и, что самое главное, небезопасны. Ни один находящийся на плаву нефтяной танкер не мог безопасно пройти через Суэцкий канал, а путешествие между Европой и Дальним Востоком через мыс Доброй надежды удлинялось на несколько тысяч миль, что автоматически снижало эффективность таких рейсов. Кроме того, значительное большинство подобных судов вынуждено было 50 % времени ходить порожняком: после разгрузки нефти их резервуары были слишком грязны, чтобы заполнить их каким‑либо другим грузом, даже в том случае, если такая возможность существовала. Длительные морские переходы без груза не имели никакого экономического смысла для коммерсантов, к которым относился и Маркус. Эту проблему невозможно было решить без создания абсолютно нового и радикально отличного от существующих типа судов. Чтобы захватить и сохранить значимую долю на рынке перевозок, следовало создать такой флот танкеров, чтобы у клиентов не было возможности прибегнуть к услугам конкурентов для транспортировки своего керосина. Сохранение непрерывности снабжения подразумевало, что в дополнение к корабельному флоту по всему Дальнему Востоку должны были быть созданы базы с резервуарами для хранения груза. В этом случае вновь срабатывал один из основных принципов нефтедобывающей индустрии: чем больше, тем лучше. Попытка выйти на этот рынок в менее чем международном масштабе была бы немедленно пресечена Рокфеллером, который своей устрашающей конкурентоспособной огневой мощью подавлял легко уязвимых мелких противников. Поэтому Маркус и Сэмюэль послали своих молодых племянников Марка и Джо Абрахамсов с заданием создать по всей Азии резервуары для хранения нефти, а также организовать широкую дистрибьютор скую сеть, используя уже имеющиеся у компаний Сэмюэлей в этом регионе деловые связи.

Для успешного выполнения намеченного плана существовало и еще одно критическое условие: вся информация, относящаяся к данному проекту, должна была сохраняться в тайне до «часа X», подразумевавшего момент спуска новых танкеров на воду. Это казалось почти нереальным, учитывая, сколько людей, работавших в банках, торговых фирмах, конструкторских бюро, правительственных учреждениях и на верфях двух континентов, было привлечено к реализации задуманного.

Но одним судостроением дело не ограничивалось. Летом 1891 г., почти за год до «часа X», в печати появились сообщения о том, что неназванные, но влиятельные еврейские торговцы и финансисты пытаются получить разрешение на прохождение танкеров через Суэцкий канал. Затем Russell & Arnholz, известные поверенные из Сити, начали активную кампанию лоббирования в парламенте, включавшую прямое обращение к министру иностранных дел лорду Солсбери, направленную на то, чтобы указанное разрешение не было выдано по соображениям безопасности и по тому, что сегодня было бы названо экологическим обоснованием.

Ссылаясь на соблюдение конфиденциальности, Russell & Arnholz отказались назвать имя клиента, в интересах которого они действуют. Даже, когда у Солсбери спрашивали, представляют ли лоббисты британские интересы, он профессионально уходил от ответа, что было воспринято как подтверждение того, что за газетными историями и лоббистами стояли Рокфеллер и Standard Oil.

Тем временем Маркус продолжал убеждать должностных лиц в том, что его суда будут иметь сертификат безопасности от наиболее авторитетного в вопросах морских грузоперевозок агентства Ллойда в Лондоне. Ротшильды в свою очередь тоже напрягли свои политические мускулы. В конце концов именно английские Ротшильды финансировали покупку Бенджамином Дизраэли той доли акций, которая позволила Британии установить свой контроль над Каналом. Критически важное разрешение, наконец, было получено 5 января 1892 г.

Маркус выиграл гейм, сет, но пока еще не весь матч. Следующим шагом должно было стать строительство танкеров нового типа.

Эти суда спроектированы флотским архитектором и инженером Джеймсом Фортескью Фланнераем, который позже стал более известен как сэр Фортескью Фланнерай, либерал и член парламента, более 20 лет представлявший избирательные округа Уэст‑Йоркшира и восточного Эссекса, президент Института корабельных инженеров‑механиков, произведенный в рыцари королевой Викторией в 1899 г., а затем королем Эдуардом VII в 1904 г. – в бароны.

Фланнерай, родившийся в Мерсисайде в 1851 г., был одним из тех странно выглядящих, консервативно усатых инженеров, которых так часто можно было встретить в викторианской Британии. Но, несмотря на то, что в сумерках его можно было принять за актера из мюзик‑холла, он был настоящим гением в области оборудования для тяжелой индустрии.

Он начал свою карьеру как курьер, работавший на ливерпульского инженера‑консультанта Дэвида Кампбелла, а затем прошел пятилетнее обучение в Britannia Engine Works в Беркенхеде. По вечерам Фланнерай посещал Ливерпульскую научную школу и в конечном счете стал лучшим учеником на своем курсе, заслужив престижный приз Дерби.

Это был звездный час Фланнерая, поскольку приз ему вручал сам сэр Эдвард Рид, бывший главный конструктор Королевского флота, который предложил способному парню работу в своем лондонском офисе. Фланнерай проработал с Ридом пять лет, проектируя и инспектируя машины и в море, и на берегу.

Затем Фланнерай открыл собственную фирму – Flannery, Baggally & Johnson. Один из первых заказов поступил от Маркуса Сэмюэля, и в результате ранним субботним утром 28 мая 1892 г. в Вест‑Хартлпуле на воду было спущено судно «Мюрекс», водоизмещением в 5010 тонн. Этот корабль было описан в Northern Daily Mail как «роскошный пароход, оснащенный стальным винтом», a The Times добавляла, что флотилия подобных судов в скором времени займется транспортировкой нефти через Суэцкий канал.

«Мюрекс» был технологическим триумфом, которым Фланнерай по праву гордился. Он мог нести 4 тыс. тонн керосина быстро и с беспрецедентной безопасностью даже при самой плохой погоде. Фланнерай существенно сократил вероятность взрыва, разработав резервуары, которые посредством температурного управления расширением и сжатием могли хранить нефтяной груз без утечек и чрезмерного скопления остаточных огнеопасных газов во время разгрузки.

Свой первый рейс «Мюрекс» начал 22 июля 1892 г., направившись в Батуми. По прибытии в этот черноморский порт он загрузился керосином Bnito и, пройдя через Суэцкий канал 23 августа, направился в Сингапур, а оттуда к новой базе, основанной Марком Абрахамсом в Бангкоке.

Инновационная разработка Фланнерая подразумевала, что после разгрузки керосина, который транспортировал «Мюрекс», его резервуары могли быть быстро очищены паром для того, чтобы их можно было заполнить, например, рисом, что давало огромное преимущество.

Таким образом, еврей из Ист‑Энда вместе со своим братом и молодыми племянниками, парижские банкиры, крупный фрахтовый брокер и усатый флотский инженер с политическими амбициями объединили усилия, чтобы устроить переворот в целой промышленной отрасли.

План, который впоследствии стал известен как «секретный план Маркуса», или «удачный ход», сработал блестяще. Детально продуманный и выполненный со щегольством и замечательной уверенностью, он заставил конкурентов – Рокфеллера и Нобеля – отступить. Из 69 нефтяных грузов, прошедших через Суэцкий канал к концу 1895 г., лишь четыре принадлежали конкурентам Маркуса. Его керосин продавался по всему Дальнему Востоку: факт, который полностью нивелировал эффект от излюбленной демпинговой стратегии Рокфеллера – резко снижать цену на одном рынке, завышая ее на другом.