Народная Глупость

«- Как дела, Маэстро?

- Всё нормально, падаю!..»

к\ф «В бой идут одни «старики»

В рюкзаке – два комплекта снаряги, аптечка и запас корма на группу. Иду замыкающим, как и положено ветеринару, периодически подбадривая впереди идущего Пашу попеременно фразами «Schneller-schneller!» и «Ладно, фиг с тобой, давай рюкзак понесу!»

Закат сегодня краси-ивый! Небо медленно перекрашивается из огненно-рыжего в насыщенный синий, напоминая лазурит, лёгкий ветерок колышет промёрзшие насквозь древесные стволы, а Вова злорадно ухмыляется нам от подножья.

Пару раз останавливаемся, прикалываемся, орём песни. Эх, давно я не ползал в зимние походы большой толпой!

На одном из перекуров устраиваем небольшую рокировку. Паша, отдавший рюкзак Диме, получает от Кости транспортный мешок и занимает боевой пост в середине группы. Костя отбирает у Димы Пашин рюкзак. Я немного раньше выменял у Димы ещё один комплект снаряги в отдельной сумке на Пашин рюкзак и теперь всем видом изображаю горного стрелка.

Как-то незаметно добрались до вершины горы и теперь идём по ней, напевая развесёлую психоделику от группы «5’Nizza».

Спускаемся к пещере – полуметровой в высоту щели в скале-останце. Начинаем с анекдотами переоблачаться в комбезы и прочие скафандры (Ии-ха, новый комбезик!!!), между делом скача по снегу в трусах и наводя священный ужас на хищных волосатых тигрокрысов, вместе с немецкими диверсантами следящими из зарослей.

Наконец, последний штрих – пристёгиваем к каскам мощные фонари, бронекаски напяливаем на головы и ныряем в привходовой грот одевать снарягу.

В пещере температура почти курортная, 39,2⁰ по Фаренгейту. Напяливаем снарягу, подгоняем по размеру. Вспоминаю, что забыл в лагере репик для соединения кроля с верхней обвязкой-«бабочкой». Бу-га-га. Спрашиваю у народа, но репика ни у кого нет. Наругавшись по-немецки, снимаю шнурок с ботинка и связываю «железо». А что нам, кабанам!

Выдаю Ульке большой чехол из-под аптечки. Да, кстати, чуть не забыл похвастаться – у нас теперь есть свой генетик! Ульке надо будет поймать пару летучих мышей для хромосомного анализа, и аптечный чехол, вкусно пахнущий спиртом, станет их десантной капсулой.

У меня с летучими мышами личные счёты – ещё классе в шестом, когда я ползал в походы с туристическим клубом «Барс-2», летучемышиные ВВС кавалеровских пещер обожали превращать наши каски в объект для… Кхм, бомбометания. Теперь я стану свидетелем, как наша «противовоздушная оборона» в лице Ульки пленяет асов вражеских люфтваффе.

Спускаемся вниз по ржавой спелеолестнице, страхуясь навешенной рядом с ней верёвкой (транспортник, ессно, застревает, пристёгиваю его к страховочному усу и с недовольным хрюканьем спускаюсь), попадаем в небольшой грот, на стенах которого сидит много летучих мышей. Улька хищной походкой крадётся за добычей.

Захватив в плен несколько не особо сопротивляющихся «асов Геринга», идём дальше. Костя показывает взорванный ход, бывший когда-то вторым входом в пещеру. Его раскопали в шестьдесят седьмом, но уже через три года завалили со ссылкой на то, что он нарушал микроклимат пещеры.

Поползав по небольшим дыркам, пройдя по наклонной галерее, заползаем в небольшой уютный гротик, в котором решено было устроить показательный геноцид запасам корма в моём трансе.

Вот не зря говорят в народе, что спелеологи – это единственные экстремалы, делающие из еды культ. Корма там было килограмма на два-два с половиной и исчезли эти килограммы с просто мистической быстротой. Набив студенческие (и не очень) желудки, ползём дальше, к залазу на дно. Пока я увлечённо лазил по стенкам грота, Серёга убежал смотреть какой-то шкурник.

Наконец, собираемся всем составом и спускаемся к меандру. Спускаемся в дырку в полу, идём в распоре (передо мной – Валя, страхую её и рассказываю, как ей жить дальше, Костя впереди занимается тем же самым с остальными школьниками).

Подползаем к колодцу, так, что тут у нас? Ага, Ульянка лютует и усиленно командует школьниками, для пущей важности усевшись верхом на сталагмит. В страхе, что попаду сейчас под горячую руку (а также под кованый нацистский ботинок), поскорее ныряю в колодец, спасая свою шкурку от стажёрского ЧСВ[1].

Сползаю, перестёгиваюсь, спускаюсь, запутываюсь в кареме, ругаюсь, выпутываюсь, спускаюсь до следующей точки, краем глаза фиксируя несколько прошедших в бреющем полёте прямо над каской крылатых теней.

Так, понятно, мышки пошли в контратаку. Судя по высокочастотному пересвистыванию, нас пытается атаковать подземная группа высшего пилотажа «Волосатые Трубконосы». Кажется, кавалеровский кошмар продолжается…

Словно в подтверждение моих опасений, где-то над головой прозвучало отчётливое:

«- Achtung! Wir beginnen über dem Ziel, den Angriff. Anzugreifen!

- Es ist Erster. Ich habe verstanden, ich greife an.

- Es ist Zweiter. Ich habe verstanden, ich beginne den Angriff!

- Es ist Dritter. Die Bomben sind gestürzt!..»[2]

Справа и слева от беспомощного меня, болтающегося на верёвке, пронеслось что-то белое и липкое, с чавкающим звуком врезавшись в стену. «Подземные асы», довольные деморализующим действием «штурмового налёта», весело насвистывая походный марш Люфтваффе, удалились куда-то под потолок.

Кое-как придя в себя после пережитого ужаса, перестёгиваюсь и десантируюсь на дно. Вся тусовка уже здесь, кто-то, налазившись, травит байки в гроте справа, кто-то лязгает железом о камни в Гипотермии, Костя скучает, шустрый Серёга ускакал в раскоп.

Оглядываюсь по сторонам и вижу то, что мне нужно. Большая дырка чуть правее с явной перспективой шкуродёра. Издав брачный вопль леопарда, ныряю в шкурник, напевая песенку «Rammstein» про «Pussy».

Ползу по дырке, отмечаю ещё один колодец со спелеолестницей (очевидно, парадный залаз в раскоп), залезаю в шкурник и метров пять спустя, тараню стенку бронекаской. Всё, тупик. Разворачиваюсь, выползаю, попутно любуясь панорамой колодца, по которому мы сюда залезли.

Вываливаюсь из дырки, народ зовёт в Гипотермию. Ползу к ним, на ходу вспоминая, что забыл транс в шкурнике. Возвращаюсь с трансом, и удивлённо спрашиваю:

- Вы всё ещё здесь?!

Народ намёк понимает и быстро ныряет в дырку. Весело падаем с метрового отвеса и лезем вниз. Тут мокро, грязно, и жутко интересно. По очереди проходим небольшой шкурник, выползаем наружу. Закидываю ребят наверх, сам поднимаюсь в распоре как раз к тому моменту, когда народ начинает массовый исход. Пускаю перед собой школьников, дожидаюсь Улькиного «Свободно!» и встёгиваюсь в верёвку. Костя говорит, чтобы я наверху собирал народ и тащил всех к выходу. Зер гут. После второй перестёжки понимаю, что год не брать в руки жумар – плохо. Вылезаю из колодца, вижу наверху Улькин фонарь. До неё метра полтора-два, склон достаточно пологий, в верёвку встёгиваться лень – страхуюсь жумаром и выбираюсь скальным, получив за это наверху от Ульки подзатыльника.

Оглядываюсь по сторонам и вижу, что нас всего двое.

- А где остальные? – спрашиваю. Крови на стенах вроде нет, вкусного чавканья из темноты не доносится, а наоборот, очень даже весёлые голоса, как-то не свойственные жертвам плотоядных трубконосов. Оказывается, группа опять растянулась, шедший последним Серёга дождался Ульку и передал меня ей, сказав, чтоб догоняли. Ну, мы и поползли за ними, оставляя справа от себя чью-то дамскую сумочку (тот ещё психодел – беленькая сумочка возле колодца).

Поднимаемся по меандру, вылезаем из дырки (цепляюсь трансом за камень и ругаюсь). Встречаем вторую группу, в чистых комбезах и блестящих касках. Показываем друг другу языки и лезем – мы наверх, они – под нас.

Вылезаем из-под камня и понимаем, что точно не знаем, куда ползти дальше. Ржём. Перед нами – каменный завал, состоящий из двух вертикально стоящих плит, уходящих под потолок. Под ними – два или три хода, уходящих вниз. Ткнулись в два хода – там тупики. А голоса, между тем, доносятся сверху. И вот тут настал час для очередной эпичной легенды…

Посовещавшись, решили славные герои путь свой наверх по вертикальным плитам продолжить, тем более, что они были вполне такие залезабельные.

Залазим наверх. Там маленькая площадка, на ней устраиваем перекур и идём дальше. Постепенно ход превращается в какое-то подобие меандра с узкой щелью внизу. Видно, что щель глубокая, идём в распоре, не особо, в общем напрягаясь. Везде такие классные уступчики-хапалки, прямо не пещера, а скалодром! Ползём, кайфуем. Голоса народа всё ближе и ближе, уже в голову закрадываются мысли, что «а может, мы этой дорогой и пришли, просто с обратной стороны не узнаём?»…

Пятнадцать метров спустя. Расщелина всё не кончалась. То есть, уже понятно, что мы явно ползём чёр-те где от того места, куда нам, по идее, надо попасть, но, во-первых, интересно, чем всё это дело кончится (нет, ну понятно, что ничем хорошим, но всё же, всё же…), а во-вторых, голоса ребят уже явно слышатся чуть ли не за поворотом.

И всё бы хорошо, если бы не довольно широкая щель под задницей, откуда явно веет холодком (почти могильным), да скользкая, покрытая чем-то коричневым и липким (вот кто о чём сейчас подумал?;)) стена, в которую, по идее, надо как-то спиной упираться. В общем, чувствую себя как-то неловко, примерно как генномодифицированный ку-клукс-клановец посреди чёрного квартала.

Бросаю случайный взгляд наверх, машинально ставя ногу на маленький уступчик под собой (Улька сзади занимается тем же самым) и вижу ба-альшую дырку прямо над головой. Дьявол! Я уже окончательно запутался, в желудке всё чаще доносится требовательное «Чувак, хорош гнать, дай хлебушка!», а тут ещё непонятно, из какой дырки голоса доносятся. Вроде бы спереди и сверху, да, но вдруг из этой самой?..

М-да. Как говорил один мультяшный страус, «Хаба-хаба». Останавливаюсь и, елозя когда-то весёленьким жёлтеньким (а теперь суровеньким коричневым) трансом по грязной стенке, показываю Ульке на дырку. Та, не раздумывая (единственный здравомыслящий человек (ну ладно, биолог), в нашей двойке), говорит:

- А чего ты паришься, крикни Серёге, чтобы маякнул фонариком. Где засветит, туда и полезем.

Логично.

- СЕРЁЁЁГА!! – ору.

- Шо хочу? – раздаётся откуда-то из преисподней, но, судя по звуку, эта самая преисподняя находится совсем рядом.

- Это, ты можешь фонариком посветить нам навстречу? Я с выходом туплю! – в два раза энергичнее еложу я по скользкой (а может, всё-таки не совсем глина?) стенке.

Внезапно сзади раздаётся какая-то возня и Улька спокойно так говорит:

- Тох… Я, кажется, сорвалась.

Резко оборачиваюсь и успеваю заметить, как кованый десантный ботинок подруги неотвратимо ползёт к пропасти под нашими задницами.

Издав боевой клич «Не ссать до самого Петербурга!», перебрасываю тело к противоположной стенке, одной ногой опираясь на уступ, на котором стоял до этого, а другую с чавканьем впечатываю в стенку чуть пониже соскользнувшей Улькиной ноги. Ботинок упирается мне в голень и дальше не едет.

За всеми этими телодвижениями с явно написанной на лице фразой «Грязные извращенцы!» наблюдает вышедший буквально из-за поворота (!) Серёга. И всё бы хорошо, но между нами оказался довольно-таки широкий колодец с перекинутыми через него брёвнами, а рядом с Серёгой видно верхнюю перекладину спелеолестницы. Только теперь мы замечаем вбитые в стены спиты с вкрученными в них «ушками». Эй, мы что, только что прошли всю пещеру ПОД ПОТОЛКОМ???

Ладно, всё фигня, главное – пчёлы. Надо как-то перебираться к людям. Серёга советует вернуться и приползти цивильным путём, как все нормальные чуваки делают. Смотрю назад, на весь тот ахтунг, что остался за спиной, и говорю, нет. Мы там забодаемся. И вы нас заматерите, пока ждать будете.

- Ну ладно, говорит, тогда есть другой способ, менее напряжный. Я вам сейчас верёвку дам… - и с этими словами протягивает нам через колодец страховочную верёвку от спелеолестницы.

Вяжу на ней «бабочку», встёгиваю её в «ухо» страховочным карабином. Получаются полуперила. Встёгиваюсь жумаром, проверяю, насколько комфортно по ним иттить. Улька, расположившись сзади в распоре, наблюдает за «спецоперацией».

Испытания перил прошли успешно, облокачиваясь спиной о стену, перехожу по бревну, Улька за мной. Как только она освобождает перила, иду обратно за верьём. В это время далеко внизу появляется Костя. Видит отсутствие страховочной верёвки в предусмотренном Уставом месте и смотрит наверх.

- Ого, говорит, а как вы туда залезли?

Вкратце объясняю.

- Прикоооольно, говорит. Отцепляю верёвку, разматываю узел и спускаю Косте. Костя жалуется, что верёвка не дошла. Смотрю вниз и вижу, что та застряла в щели между камнями. Недовольно хрюкнув, сажусь на бревно верхом (уже без страховки, хорошо хоть, стены близко), выдёргиваю верёвку, спускаю вниз и ретируюсь к лестнице.

В привходовом гроте нас уже заждался народ. Рассказываем, где были. Реакция предсказуема – завистливое «Ну вы и дебиииилы!» снова ласкает мой слух.

Поднимается Костя с девчонками, начинается процесс переодевания, компактизации заглиненных комбезов и подготовке к отступлению. Из глубины грота раздаётся недовольное Ульянкино «Гамаши надо было назвать «Копушами»!». Ржём и выходим на поверхность. Звёзды, снег, зимний лес, красотища! Поднимаемся на сопку, небольшая пробежка по вершине и спускаемся – кто на попе, кто на чём – в зависимости от предпочитаемой техники. Приходим в лагерь, разжигаем костёр, хотим чаю.

Пока я ползал в транс сначала за аптечкой (Паша на спуске шёл без перчаток, хорошо обморозил руки, а теперь прятался от маниакального завмеда в палатке), а затем – за остатками ништяков, народ, дружно скандируя «Сжечь ведьму!», водрузил на огонь котелок.

Прошло минут двадцать, а вода кипеть и не думала. Заглядываю в железные внутренности котелка, и вижу, что ребята нагрузили его снегом и теперь пытаются этот снег растопить и вскипятить. Поняв, что дело тут не столько в эффективности, сколько в самом процессе (в это значит, что вкусный, полезный и питательный чай откладывается на неопределённое время), отбираю у маньяков котелок и иду на речку за водой. Так, теперь у нас есть вода, но нет заварки. Оперативные поиски результатов не дали, только у Катюхи нашлась пара пакетиков из личных стратегических запасов. Ну и ладно, дружно юзаем пакетики и вкусно упторебляем вместе с печенюжками и шоколадками.

Между делом Никита обжигает пальцы о котелок. Выдаю ему противоожоговую мазь из аптечки, попутно выясняя, что этот мегадевайс подло замёрз и не хочет выдавливаться из тюбика. Ну и ладно, значит, разморозим его на печке в палатке!

Постепенно народ расползается по палаткам. Костя решил стать Храбрым Утренним Дежурным, я вызвался ему помочь. Под этим предлогом спать я пополз не в ПБЛ, как собирался изначально, а в «Зиму». Пока вползал в палатку, вернулась вторая штурмгруппа. Повозившись вместе с народом с базой, заползаю в тёплый и уютный спальник (кстати, спали мы с Улькой вдвоём в одноместном коконе, вот в чём проявляются истинные спелеологи!) На часах – шесть утра…

Утро. Холодное. Просыпаюсь до будильника, помогаю народу разобраться с остывающей, несмотря на все усилия, печкой. Пока доводил печку до состояния крематория (между делом травя с Деном растаманские сказки), выяснил, что времени уже куча, и, прикинув, что Костя, скорее всего, уже трижды проклял дежурного-балбеса, оправляю ему в помощь всё того же Дена.

Дальше – всё по плану, холодная речка, завтрак, и постепенные сборы. Решив немножко прогуляться на обратном пути, меняюсь с Улькой местами. Она поедет домой на танке Паши Панина, а я поползу с народом до первой переправы пешкарусом, потом запрыгну к местным на броню и доползу до электрички.

По пути назад Ульянка с Костей расклеивают объявления про рюкзак, Катюха рассказывает мне про тренировки МЧСовских кинологов и их хвостатых друзей (причём, непонятно, кто кого тренирует), завершив «лекцию» эффектной демонстрацией (догадайтесь, кто был подопытным кроликом!), как Машка «отмечает» найденного человека (эй, это совсем не то, о чём вы подумали!)

Местные, как и договаривались, забирают нас возле первой переправы, незадолго до которой я снова отбираю у Паши рюкзак (ну пусть отдохнёт человек!). Обрисовываем им ситуацию с рюкзаком. Они нас успокаивают, что количество людей, которые могли его взять, очень ограниченно, и что на следующей неделе, скорее всего, его уже найдут.

Вот уже позади Партизанский вокзал, подъезжаем к Владивостоку. Злобный Паша-диверсант, тихо подкрадываясь к спящим «братьям по оружию», наводит им «боевую раскраску» зубной пастой (извращенец).

Высаживаемся, ржём и расползаемся по домам, досыпать. Звоню Ульке, узнаю, что они выехали только в пять вечера, до этого провалявшись в «Зиме» и запилив какое-то убер-зелье из кучи куриных грудок.

При упоминании о чём-то съедобном, ходовая система самопроизвольно включила форсаж и вышла из подпространственного прыжка только перед дверью квартиры.

ЭПИЛОГ

Вот как-то так оно всё и было. Очередная спецоперация успешно завершена, а значит, на планете появилось ещё одно место, где местные жители нервно вздрагивают при упоминании аббревиатуры «ВКС». В очередной битве Бобра с Ослом снова победило Бобро.

P.S. К моменту написания отчёта Ульянкин рюкзак был найден и благополучно возвращён владелице. Бобро ещё раз торжествует =)

[1] ЧСВ – Чувство Собственного Величия.

[2] - Внимание! Мы над целью, начинаем атаку. Атаковать!

- Я первый. Понял, атакую.

- Я второй. Понял, начинаем атаку!

- Я третий. Бомбы сброшены!