Глава девятая

Мы резко сменили направление движения и начали спускаться в залитую туманом долину, к небольшой роще старых деревьев, до которых еще не добрались лесорубы. Руди бежал далеко впереди, время от времени останавливаясь, чтобы дать нам возможность немного догнать его – похоже, он считал, что точно знает, куда мы идем.

– Так ты говоришь, что был со мной с самого начала? – спросил я.

– Ты не видел меня, но, временами, было ощущение, что ты знаешь о том, что я рядом, – ответил он, продолжая радостно идти вперевалку между деревьями. – Вот это были деньки! Как здорово ты резвился в лесу!

Он был прав – в раннем детстве был отрезок, когда большую часть времени я проводил в лесу или на берегу озера, глядя на яхты. Также он не ошибся и в том, что, временами, я чувствовал присутствие наблюдателя.

– В то время у тебя случались и трудные денечки, но ты знал способ сделать их значительно более радостными, – сообщил Лепрекон.

– Что же это было? – поинтересовался я, осторожно ступая по крутому спуску.

– Именно для этого я и навестил тебя перед тем, как пойти дальше по своей дороге, – ответил он.

– И куда же, по-твоему, ты идешь? – поинтересовался я. – К тому, что бы ни случилось, до самого конца?

– Полагаю, что иду домой. Можно сказать, что пришло мое время, как однажды придет и твое.

– Понятно, – уже заинтересованно ответил я. – Итак, ты был рядом все это время. Может, были еще и другие? – спросил я и подумал, стоило ли это делать; порой, если действительно хочешь узнать ответ, лучше спросить самого себя, прежде чем задавать вопрос кому-то другому.

Он остановился, обернулся и посмотрел прямо на меня, точнее, вверх на меня – из-за крутого склона, на котором мы находились. Он поправил свою шляпу, причем его улыбка становилась все шире. Я же к этому времени решил, что совсем не хочу услышать ответа. Он направил на меня палец:

– Ты являешься постоянным и нескончаемым развлечением для всей нашей компании, которая довольно часто обновляется из-за того, что мы нередко захохатываемся вусмерть! – произнеся это, он расхохотался и повернулся по направлению движения, чуть было не опрокинувшись – но, все-таки, не опрокинувшись.

Стой я ближе, непременно помог бы ему опрокинуться! Ступни моих ног чесались – так им хотелось войти в контакт с чем-либо.

– Очень смешно! Твое время может придти быстрее, чем ты думаешь, – пригрозил я, и мы продолжили спуск в долину. Туман сильно сгустился, а воздух был наполнен свежестью и запахами моря, леса, росы и тумана – все это было собрано в один букет, в суп из ароматов, который вы воспринимаете, когда идете сквозь него.

Добравшись, наконец, до дна, мы остановились, восхищенные стоящей здесь тишиной. Туман был настолько густым, что можно было разглядеть висящие в нем капельки воды. Грунт под ногами был таким мягким, таким богатым, что почти что хотелось выкопать в нем яму и как следует вываляться в ней. Чем, как раз, и занимался Руди, со всей радостью, на которую он был способен.

– Так что же ты хотел мне показать? – спросил я, разрушая тишину.

Он знаком указал направление и вперевалку пошел по узкой оленьей тропе, вьющейся между крупными деревьями, возрастом, по крайней мере лет в сто – двести.

– Ты здесь не столько для того, чтобы что-то увидеть, сколько для того, чтобы вспомнить, как следовать тому, что тебе радостно.

– Понятно, – ответил я, идя за ним.

«Очевидно, легче выдавить сок из засохшего лимона, чем получить ответ от толстозадого лепрекона», – думал я, увертываясь от распрямляющейся ветки, при этом цепляясь ногой за корень, чего как раз хватило, чтобы оказаться лицом прямо на покрытой сухими листьями земле. Тут же примчался Руди – не затем, чтобы убедиться, в порядке ли я, а оттого, что решил, что начинается новая игра, и мне надо сообщить, что он тоже готов в ней участвовать. Еще не разобравшись в сути новой игры, он решил импровизировать и забросать меня листьями.

Поднявшись с земли и отрусив себя, я обнаружил, что мой приятель лепрекон удобно сидит на небольшом выступе скальной породы.

– Удивительно, – вслух заметил я, присаживаясь рядом, – я живу на этом острове, но уже давно сам так не гуляю. Чем же, черт возьми, я так сильно занят? – задал я вопрос самому себе.

– А что, если бы ты был пиратом, ищущим клад, а клад – это делать то, что приносит радлость? – поинтересовался мой приятель-лепрекон.

– О, было бы очень интересно! – ответил я. – Вот в чем проблема – всю жизнь я к чему-то стремился, вкладывая в это всю свою энергию до такой степени, что сейчас, когда не знаю, за какое следующее дело взяться, то мне даже не понятно, кто же я такой.

Что я хочу делать? – громко спросил я и, сняв куртку, положил ее на камень, на котором сидел, чтобы не дать влаге сделать меня еще мокрее. Приятель-лепрекон не произнес ничего. – Хм, похоже, я знаю, что мне нравится – я хочу быть страстно увлеченным чем-то радостным! Пока что я лучше знаю, чего не хочу, чем чего хочу. Я предлагаю другим следовать тому, что радостно и увлекательно – но как же найти то, что будет радостно? Как мне самому найти то, что будет радостно?

Я глубокомысленно наклонился вперед и продолжал бормотать:

– Что же мне теперь делать со своей жизнью? Порой кажется, что знаю это, но в то же время присутствует неуверенность.

Я перевел взгляд на место, где только что сидел лепрекон, но его там не оказалось. Не сомневаясь, что уж Руди то не выпустит лепрекона из поля зрения, я проследил за его взглядом и точно – невдалеке, справа за моей спиной, из небольшой норы между валунами показалась знакомая пара башмаков. За башмаками и ногами последовал толстый зад, а за ним – оставшиеся части тела лепрекона. Можно было заметить, что он запихал что-то в рот, стараясь не показать, что нашел что-то – очевидно, лепреконы не очень-то любят делиться.

– Ты что-то сказал, приятель? – спросил он, не поворачиваясь ко мне лицом.

Глядя на него и не собираясь моргать, я направился прямо к лепрекону, зная, что он прячет что-то в своих толстых пальчиках. Но как только он оказался в пределах досягаемости, то сразу же выкинул трюк: сунул ладонь почти что мне в лицо, к чему я не был готов, и спросил:

– Не это ли ты ищешь? – А сам сделал что-то вроде двойного сальто с разворотом и скрылся. Ну что ж, погоня так погоня! Я хочу добыть то, что у него в руках – даже не зная, что это! Руди тотчас же вскочил, показывая, что он тоже хочет участвовать в игре – даже еще не зная, за кем именно надо гнаться. Но раз это весело, то он готов!

Как для невысокого лепрекона, он чрезвычайно быстро бегал вокруг деревьев, прыгал через кусты, и ловко лазил под ними взад-вперед. Так мы и носились в течение какого-то времени. Периодически я останавливался перевести дыхание и осмотреться, а затем с новыми силами бросался в погоню, но у лепрекона было припасено достаточно хитрых приемов, и время от времени он даже останавливался подразнить меня. Я перепробовал все трюки, чтобы поймать его, но ничто не помогло. Наконец, смирившись, я лег прямо на землю, так как к этому времени моя окраска с головы до ног уже полностью соответствовала окружающей среде.

Лежа на земле рядом с валуном я тяжело дышал, стараясь нормализовать дыхание. Лепрекон бросил мне то, что держал в кулаке и присел, опершись спиной на старое поваленное дерево – все еще гордый показанной скоростью и проворством.

Я поймал брошенную им вещь, похожую на шарик из кореньев. Осмотрев, я положил его в рот, немного пожевал, как делаю со всей пищей, и проглотил. Смешайте вместе коренья, порошок какао, живицу, сухие листья и т. д. – получите что-то подобное.

Не думаю, что эта смесь пользовалась бы коммерческим успехом на рынке. Я решил ничего не говорить лепрекону – еще и оттого, как он на меня посмотрел, когда я положил его корешки в рот – его мимика как будто говорила: «Неужели, ты это съешь?!»

– Теперь сам видишь, как, с твоей помощью, мы не перестаем держаться за животы от смеха! – произнес он.

– Очень мило, – ответил я и погрузился в тишину своих шумных мыслей.

Через некоторое время я нарушил лесную тишину словами:

– Так что же, все-таки, мне делать со своей жизнью?

Руди поднял голову посмотреть, что случилось, и снова растянулся на земле, успокоенный тем, что не пропускает какой-нибудь новой интересной игры.

– Каждый раз, когда я нахожу что-то, чем мне нравится заниматься, это дело как будто превращается в свою неинтересную противоположность. Существует так много занятий, которые могли бы быть интересны, но, в то же время, что-то меня останавливает – хотя, занятия, казалось бы, неплохие, – произнес я, снова ощущая разочарование.

– Так чего ты хочешь? – спросил он расслабленно.

– Хочу заниматься чем-то увлекательным, создавать, добиваться… Чего-то, чем никак не насытишься. Ждать прихода утра, чтобы скорее заняться этим радостным делом, от которого поет сердце. Все равно, что это будет, пусть даже не одно дело – главное, чтобы оно трогало душу. Пускай даже работа – но такая, чтобы я с нетерпением ждал ее начала! Дело, приносящее удовлетворение, позволяющее оставаться самим собой, предоставляющее возможность расти и расширяться, трогающее сердце, приносящее радость и возбуждающее интерес, ведущее по пути к другим радостным делам, интересным вызовам и многообещающим занятиям.

Едва останавливаясь, чтобы вдохнуть воздуха, я продолжал:

– Нужно новое путешествие, новая цель. Хочу расти, быть и становиться. Идти новой дорогой. Увидеть то, чего не видал, быть тем, кем не был, задавать вопросы, которых не задавал раньше, дерзать делать то, на что не решался в прошлом…

Скорее, это даже имеет отношение не к окружающему миру или к моим мыслям, а к тому, чтобы забыть что-то из того, чему меня научили. Хочу быть счастливым, когда счастлив, и хочу заниматься делом, от которого буду еще счастливее. Похоже, я так сильно и долго боролся, чтобы добраться до настоящего момента моей жизни (когда все желанное приходит с легкостью), что даже не знаю, что же мне нравится. Было много занятий, которые в определенной мере нравились мне, но, в основном, они имели отношение либо к побегу от реальности, либо были связаны с другими целями, такими, как заработок денег. Я с удовольствием сиживал после работы в барах, попивая виски, но это удовольствие объяснялось побегом от действительности и контрастом с нелюбимой работой. Но сейчас, когда прежний контраст исчез, так как мне больше не нужды убегать от реальности, это занятие потеряло былую привлекательность. Выходит, контраст – важная предпосылка получения удовольствия от какого-либо занятия. На контрасте все становится более привлекательным – к примеру, когда я жил в городе, то ценил лес больше, чем сейчас, когда живу в нем. Получается, что контраст подчеркивает красоту. И лучи света не были бы столь прекрасны, не будь они контрастом темноте – и наоборот.

Итак, я хочу заниматься любимым делом, и чтобы оно контрастировало еще с чем-то, от чего все становилось бы еще более радостно. Заниматься им просто ради радости, которую оно приносит, и не по какой другой причине. Чтобы это было потоком неограниченного творчества…

Некоторые занятия кажутся очень интересными, но что-то с ними не так, возникает ощущение, как будто это – неправильный путь. И есть другие дела, которыми вполне можно было бы заниматься, как, например, писать книги. Одной части меня это нравится, а другой нет, потому это может быть моим делом, и может не быть им. Я мог бы заняться недвижимостью, и даже как-то попробовал – это было и интересно, и выгодно, но что-то внутри подталкивает меня к чему-то другому.

Знаю, что у многих эту роль играет страх, страх не соответствовать ожиданиям окружающих, страх потерять то, что имеешь. Существует бесконечное число причин, по которым мы не делаем того, что радостно и интересно, но ни одна из этих причин не представляет большой ценности. Порой когда я задумываюсь о том, чтобы следовать своим собственным советам и представляю себе, чем бы мог заниматься – это, во-первых, выглядит нелогично, а во-вторых, не вызывает приятных ощущений. Я полагал, что это страхи вмешиваются, но дело не в них, хотя могло бы быть и в них…

Так что ты думаешь? – спросил я, взглянув на лепрекона и переведя дыхание, сам удивленный тем, откуда взялась вся эта болтовня.

Мой приятель лепрекон был в позе, которую рекомендуют занимать пассажирам самолетов при аварийной посадке: ладони на ушах, голова поджата к коленям.

– Как здорово, что ты, наконец, выговорился! – ответил он с сарказмом когда, наконец, осмелился взглянуть на меня. – Дружище, я уж боялся, что ты взорвешься.

– Очень смешно! Так как мне разобраться в том, чем заняться? И что…

– Ой, посмотри на часы! – перебил он. – Туман поднимается и наступает время, когда я могу напиться росы. Но я вернусь в целости и сохранности завтра утром, и мы займемся твоим вопросом, он не отнимет много времени. По крайней мере, я на это надеюсь, – он покачал головой, шагая в глубину леса, где и исчез.

– Напиться какой росы? – спросил я, но его уже и след простыл.

Я стоял в раздумьях и глядел, как кольца сигаретного дыма висят в мокром воздухе, подобно маленьким лесным привидениям.

Порой

Следует верить, что

Невероятное

Возможно.

И даже более того –

Что оно случится с нами.