Борец с трестами

Тарбелл ни в коем случае не была социалисткой. Если в ее нападках на «Стандард ойл» и была какая‑то программа, то это была потребность в силе, которая уравновесила бы мощь корпораций. Для Теодора Рузвельта, ставшего президентом в 1901 году после убийства Уильяма Мак‑Кинли, этим противовесом могло быть только одно — государство.

Теодор Рузвельт был воплощением движения прогрессистов. Будучи самым молодым из всех, кто до тех пор поселялся в Белом доме, он был переполнен энергией и энтузиазмом. Его называли «человеком‑паровым катком» и «метеором века». Один журналист писал, что после встречи с Рузвельтом «вы идете домой и выжимаете его из вашей одежды». С одинаковой страстью Рузвельт занимался реформами во всех их проявлениях — от посредничества в окончании Русско‑японской войны до введения упрощенного правописания, горячим сторонником которого он был. За первое он удостоился Нобелевской премии мира в 1906 году. Что же до второго, то в том же году он добивался принятия Правительственным издательством нового правописания трехсот привычных слов — например «dropt» вместо «dropped». Верховный суд отказался утвердить подобные упрощения для юридических документов, но Рузвельт непоколебимо придерживался их в своих частных письмах.

Именно он впервые употребил термин «разгребатель грязи» в отношении журналистов — представителей движения прогрессистов. Он назвал их так иронично, потому что считал, что их нападки на политиков и корпорации слишком неконструктивны, и что они слишком уж увлекаются описанием «подлости и унижений». Рузвельт опасался, что написанное ими разожжет пламя революции и подтолкнет людей к социализму и анархизму. Тем не менее он скоро сделал основные пункты их программы своими, включая регулирование дорожного движения, качественные изменения в мясоконсервной промышленности, находящейся в ужасающем состоянии, а также контроль над продуктами питания и лекарствами. В центре его программы было также установление контроля над могуществом корпораций — этим он заработал себе прозвище «борец с трестами». Рузвельт ничего не имел против трестов как таковых. Он рассматривал объединения как логичное и неизбежное следствие экономического прогресса. Однажды он сказал, что законодательными средствами процесс объединения можно остановить с таким же успехом, как и наводнение на Миссисипи. Но, добавил президент, «мы можем регулировать и контролировать этот процесс с помощью возведения дамб», имея в виду общественный контроль и регулирование. Реформа такого рода была необходима, по его мнению, для того, чтобы преградить дорогу революции и растущему радикализму и сохранить тем самым американскую экономическую и политическую систему. Рузвельт различал тресты «хорошие» и «плохие», только последние нужно было разукрупнять. И в этомего нельзя было остановить. За годы его президентства возглавляемая им администрация возбудила по меньшей мере сорок пять антитрестовских исков.

Что же касается «Матери всех трестов», то ей предстояло пережить крупнейшую из битв. «Стандард ойл» стала одной из наиболее излюбленных целей Рузвельта: она превратилась в любимого дракона этого неугомонного рыцаря — лучшего противника для турнира было не найти. Тем не менее когда в ходе избирательной кампании 1904 года Рузвельт искал поддержки крупного капитала, руководители «Стандард ойл» пытались пробиться к нему. После того, как один дружественно настроенный конгрессмен, одновременно занимавший пост председателя одной из дочерних компаний «Стандард», сообщил Арчболду, что, по мнению Рузвельта, «Стандард ойл» является его непримиримым врагом, Арчболд ответил: «Я всегда был поклонником президента Рузвельта и прочел все написанные им книги, и все они, в прекрасных переплетах, стоят у меня в библиотеке».

У этого конгрессмена появилась блестящая идея: писатель, а к тому же еще и президент, должен быть очень падок на лесть. Особенно столь плодовитый писатель, каким был Рузвельт. Он информировал Рузвельта о том, что Арчболд выразил ему свое восхищение, и использовал этот гамбит для того, чтобы организовать встречу двух деятелей. «Книжные дела» решили исход игры с первого выстрела", — писал Арчболду торжествующий конгрессмен. Но он добавил также и слова предупреждения: «Прежде, чем встречаться с президентом, вам следовало бы прочесть, по крайней мере, названия этих томов, чтобы освежить их в памяти». Лесть могла открыть Арчболду парадную дверь, но этого было мало, чтобы пройти дальше. «Даже с самой темной Абиссинией, — сказал он в раздражении несколько лет спустя, — не обращались так, как с нами обращалась администрация г‑на Рузвельта после его переизбрания в 1904 году».

Перед выборами демократы подняли большой шум по поводу пожертвований большого бизнеса на кампанию республиканцев, в том числе упоминались и сто тридцать тысяч долларов, поступивших от Арчболда и X. X. Роджерса. Рузвельт распорядился вернуть сто тысяч долларов, а после этого в порыве саморекламы обещал каждому американцу «честную сделку», что стало его лозунгом. Действительно ли деньги были возвращены — это другой вопрос. Министр юстиции Фи‑ландер Нокс рассказывал преемнику Рузвельта Уильяму Говарду Тафту, что, когда однажды в октябре 1904 года он вошел в кабинет Рузвельта, то услышал, как тот диктовал письмо с указанием вернуть деньги «Стандард ойл».

«Как, г‑н президент, ведь деньги уже потрачены? — сказал Нокс. — Они не могут вернуть деньги, у них их просто уже нет». — «Ладно, — ответил Рузвельт, — все равно это письмо будет хорошо смотреться в официальных отчетах».

Сразу же после переизбрания Рузвельта в 1904 году его администрация начала расследование деятельности «Стандард ойл» и нефтяного бизнеса в целом. Ожесточенной критике был подвергнут контроль треста над транспортом, а, кроме того, Рузвельт лично допустил в адрес компании резкие выпады. Давление столь усилилось, что в марте 1906 года Арчболд и X. X. Роджерс поспешили в Вашингтон, чтобы встретиться с Рузвельтом и просить его не начинать судебное преследование компании. «Мы сказали ему, что нашу деятельность все расследуют и расследуют, отчеты все составляют и составляют, — писал Арчболд своему коллеге — директору Генри Флэглеру после встречи с Рузвельтом, — но мы можем выдержать это столько же, сколько и остальные внашем положении. Он внимательно слушал все, что мы ему говорили, и, казалось, нам удалось произвести на него нужное впечатление... Пожалуй, нам удалось добиться положительного решения от президента».