Жану Марно

7 февраля 1906 г.

Эрмитаж

Мой дорогой Марно,

Уже несколько дней назад мне следовало поблагодарить Вас; я отложил это до личной встречи, но мне хочется поскорее ска­зать Вам, насколько Ваша статья утешила меня после заметки в «Le Temps». И не тем, что в ней содержатся похвалы мне (хотя и это приятно), а тем, что Вы лучше поняли мои устре­мления. «Изысканный, манерный, вычурный, расслабленный»... К черту! Неужели я до такой степени ошибаюсь на свой счет!

В моих последних пьесах Вы увидели нечто другое, и за это я Вам благодарен. Работа, к которой я сейчас приступаю, это

не миниатюра, а большой вальс [sic!], как бы дань памяти ве­ликого Штрауса, только не Рихарда, а другого — Иоганна. Вы ведь знаете мое пристрастие к этим чарующим ритмам; я считаю, что радость жизни, выраженная в танце, куда глубже, чем пу­ританизм франкистов¹. Отлично знаю, какой прием ждет меня у адептов этого неохристианства, но мне это безразлично.

Постараюсь заглянуть к Вам в воскресенье к концу дня. Пе­редайте выражения почтения всем Вашим. Еще раз благодарю.

С сердечным приветом Ваш

Морис Равель

Эти строки показывают, что у Равеля уже теперь появился замысел «Вальса», который увидел свет только в 1919 году. Занятно, что для него великий Штраус — это Иоганн, а не Рихард, хотя он и не отрицал бле­стящих качеств последнего.

Натура Равеля не приемлет музыки франкистов. Не будем ждать объективных суждений от художника со столь ярко выраженной индиви­дуальностью. И мог ли яркий бодлерианец Равель быть эклектиком? Не говорил ли Бодлер: «Эклектик — это человек, не знающий любви»?

В июле 1906 г. семья Годебских, на этот раз без Равеля, снова от­правляется в путешествие на яхте «Эме», плавающей все в тех же водах: Север Франции, Бельгия, Голландия и Рейнская область.

Композитор пишет своему другу Иде.