Введение

Парадокс, подмеченный еще древними греками, но не менее задевающий и нас: «Если мы не знаем, что ищем, то как искать? А если знаем, что ищем, то зачем искать?»

Подтекст парадокса можно, разумеется, прочитать по-разному. Ведь, как известно, «о том каждый говорит, что у него болит». И все же приподнимемся над сугубо личным восприятием функции поиска. Когда природа этой функции социальна (а она в большинстве случаев социальна изначально, по сути своей, независимо от сферы применения – производство ли это, техника, социальная работа, образование или что-то иное), то на первый план выходит очевидная для всех диалектика.

Человек ищет и ищет постоянно, потому что хочет улучшить свою жизнь. Он не всегда знает, чем ее улучшить, но знает, где она слаба или скупа. И знает, что только неустанный поиск, настойчивость, игра ума приведут в конце концов к нужному решению, обновят некое устаревшее, одряхлевшее социальное качество. Опыт человека, многовековой и всепланетный, убедили его: вся свита разума – и воля, знания, и эмоции, вдохновение, и интуиция, случай – не останутся без дела, когда начнется процесс творчества.

В социальной жизни нет неизменных объектов. Динамика общественных преобразований с каждым новым поколением все выше. Кто-то даже склонен воспринимать ее в геометрической прогрессии. Это если иметь в виду глобальные измерения, мировое сообщество и земную цивилизацию.

Феномен жизни, однако, не столь однороден. В разных странах, разных обществах возникают свои аномалии развития. Далеко не везде, даже в пределах одного континента, одинаково быстро и с равным желанием реагируют на социально выгодные нововведения. Неприятие развивающего начала, торможение общественных «скоростей» неизбежно порождают застой, создают социальные аномалии с признаками регресса. Нединамичное, закостеневшее общество отстает от других обществ, стремящихся к инновациям, и не может претендовать на благополучие в социальной жизни, и в то же время сами носители «социальности», люди, будучи в роли «социальных пассионеров», способны стать субъектами качественных изменений, если их волевое начало совпадает с тенденциями развития социальной сферы общества /1/.

О совпадении начал и тенденций при выборе инновационных вариантов следует говорить особо пристрастно с учетом недавно нажитого страной опыта. И прежде всего надо четко представлять себе, насколько опасна ситуация форсированного передела общественных стандартов. Резкая смена ориентиров создает обществу экстремальность на грани выживания.

Примерно в этой ситуации оказалась после 1985 года Россия, находившаяся тогда в границах СССР. Позднее, после декабря 1991 года, в стране наступил тотальный кризис – естественная реакция на слом прежних экономических, социальных и политических структур, отношений форм собственности на средства производства, землю, жилье. Возвращение, как говорят одни с иронией, а другие с пафосом, «на магистральный путь развития человечества» сопровождалось таким обвальным уровнем социальных издержек, какого не мог предвидеть никто.

Социальная сфера в условиях реформ 90-х годов пострадала больше всех по понятным причинам. Государственный бюджет при разрушенной экономике и отсутствии эффективной налоговой системы перестал обеспечивать тот гарантированный минимум, который шел на социальные нужды при социализме. Государственные отрасли, ведавшие бытом, образованием, здравоохранением, отдыхом, социальной защитой населения, лишились привычной материальной базы. И были абсолютно не готовы к кризисному развитию событий, а тем более к какой-либо борьбе, поиску альтернатив и нововведений. Пореформенная социальная среда складывалась, по сути, заново, в обстановке, когда подавляющая часть россиян едва сохраняла за собой подобие прожиточного минимума, и помочь преодолеть огромный разрыв в имущественной дифференциации не могут до сих пор ни государственные службы, ни общественные благотворительные организации и фонды.

Как свидетельствуют научные исследования того периода, в частности проведенные в Институте молодежи (ныне Московский гуманитарный университет) /2/, государство, инициируя рыночные и демократические реформы, так и не сумело выполнить роль гаранта экономических, социальных и других прав человека, предусмотренных Конституцией РФ и общепринятыми международными стандартами. В то же время мировое сообщество на пороге XXI века в качестве приоритетной выдвинуло задачу активизации социального развития на принципе социальной справедливости, а в качестве стратегической цели – обеспечение социальной защиты людей. По мнению ООН, с точки зрения социального развития реальный экономический прогресс невозможен без прогресса в социальной сфере. При этом важно заметить: тогдашний Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан не просто ставил вопрос «как изменить» мировое социальное пространство, а прямо призывал в новом веке осваивать «управление процессом преобразований» /3/.

Накопление негативных тенденций в социальной практике разных стран находит отражение в социальном заказе. Слова Аннана характерны именно тем, что такой заказ гласно или негласно, но существует. Управлять нововведениями, понимать природу инновационного процесса, стимулировать интерес к поиску новых решений стало актуальной научно-практической задачей. В условиях трансформирующейся России теория и практика смыкаются в русле этой задачи все плотнее и плотнее. Приходит понимание того, что современное развитие невозможно без инноваций, которые являются формой обновления общества, а уровень развития стран все больше начинает оцениваться по их инновационной способности /4/.

С одной стороны, отечественная наука под влиянием быстробегущих событий уже не в состоянии довольствоваться требованием «успеть за изменениями», которым достаточно смело руководствовались, к примеру, социологи 1980-х годов, и сменила прежний девиз на вполне реформаторский: «жить и продуктивно работать в непрерывно меняющемся мире» /5/. С другой стороны, чтобы двигаться сообразно времени, от науки логично ждать более действенных методов исследования природы социальных изменений и конструирования новообразований, в том числе лучшего, чем сейчас, представления о механизмах управления инновациями.

По тем же критериям формируется и своя доля заказа для практики. В период перестройки общества деятели социальной сферы, социономы – специалисты по социальной работе вынуждены оперативно решать сложнейшие социальные проблемы. Приходится на ходу приспосабливаться к изменяющимся условиям жизни, динамичной окружающей среде. И такая адаптация, понятно, связана прежде всего с обновлением, поиском и разработкой оригинальных подходов и идей. Одним словом – с инноватикой. Причем ее направления и содержательные уровни, если посмотреть ретроспективу последних десятилетий, самые разнообразные. Они так или иначе отражают намерение реформируемой России передать подрастающему поколению эшелонированную систему надежно действующих, профессионально оформленных инновационных технологий.

Может быть, утверждать это не совсем правомерно, но социальные инновации на фоне глобализации международной конкуренции, торговли и рынка труда играют ныне гораздо более универсальную роль, чем еще сравнительно недавно. Если принято считать, что инновации в целом превратились в «промышленную религию» и активно содействуют перемещению ресурсов в сферу наиболее высоких производительности и прибыли /6/, то специфика социальных инноваций позволяет, на мой взгляд, говорить о них как реальном средстве накопления конкурентных преимуществ в соревновании стран и регионов за сохранение своих жизненноважных ресурсов на собственных территориях.

Естественный в разговоре о социальной инноватике акцент на социальной работе и социономах, социальной сфере будет присутствовать в тексте учебного пособия и дальше. Вычленяя социальную инноватику как жизненно важную часть научно-практического поиска, нельзя забывать, конечно, о ее принадлежности к базовой дисциплине. Вместе с тем и любая из особенностей рассматриваемого предмета, и вся преамбула к ним нужны, чтобы подчеркнуть тот факт, что не случайно, а более чем мотивированно государственным образовательным стандартом по специальности «социальная работа» в перечень обязательных дисциплин был ранее включен учебный курс «Социальная инновация». Сейчас он в ином статусе, его включают в учебные программы по усмотрению самого вуза. Но так ли это верно? И так ли отвечает заявленным нацпроектам?

Стоит напомнить, что социальная работа как область научного знания и профильная дисциплина относительно недавно вошла в российскую образовательную обойму. Нынешнему ее положению, помимо прочего, способствовало укрепление во многих странах приоритетной роли государственной социальной политики. Именно государственной, ибо эффективность здравоохранения, образования, науки, условия труда и быта человека всегда остаются заботой официальной власти.

Политический аспект приобрел в социальной сфере России новое звучание по причине, особо понятной после неудачной попытки монетизации льгот. Абстрактные методы рыночного менеджмента столкнулись с высокой политикой, гражданскими интересами – и реформа забуксовала.

Политизацию такого рода В.Толстых объясняет просто и доступно. Для менеджера (читай: администратора, чиновника) важно добиться успеха любой ценой – надо ради прибыли, так он отключит свет в жилых домах, солдатских казармах, больницах. Политик же мыслит и поступает иначе. Любую проблему он будет решать с учетом интересов производства и воспроизводства общества и народонаселения. Политика, как ее ни толкуй (по Максу Веберу или Владимиру Ленину), подчеркивает Толстых, будучи по форме властвованием, по сути – способ соотнесения и согласования интересов всех существующих в стране классов, социальных групп, этносов и наций. Она обречена на поражение, если власть имущие проигнорируют известный еще с древних времен принцип «общего блага» /7/.

Серьезное восприятие социальной работы именно в таком масштабе и таком качестве постепенно поднимает значение и связанных с ней научных исследований, обучающих программ, опыта организации отраслевой, территориальной и индустриальной практики.

Социальная работа, рискну сказать, перестала замыкаться на сравнительно узких, приземленных проблемах и адресах. Ее институты занимаются комплексным изучением закономерностей индивидуального и общественного благосостояния, проблемами разумного использования человеческих ресурсов, физического, психического и социокультурного развития людей. Профессиональная среда понимает, что в отличие от других наук о человеке социальная работа рассматривает параметры индивидуального благосостояния в контексте общественных процессов, как системообразующее единство, совокупность категорий, сущность которых может быть количественно и качественно определена, описана и прогнозируема на различных уровнях социума.

Говорить о полномасштабности социальной работы следует, разумеется, с учетом и задач социального образования. С этой точки зрения, как выявили сравнительные исследования в постсоветских и западных странах, в равной мере важны и приобретаемые знания, и практические умения, но достичь такого равенства мало кому из выпускников вузов пока удается. ВРоссии, Беларуси, Украине студенты показывают очень высокие результаты по критериям "знание", "понимание" и очень низкие – по критериям "применение знаний на практике", "анализ", "синтез", "оценивание". Студенты же таких стран, как США, Франция, Канада, Израиль, демонстрируют другой крен: у них высоко развиты навыки анализа, синтеза, умение принимать решения при общем невысоком уровне показателя "знание" /8/. Здесь не стоит вопрос, какие крайности лучше или хуже, но с очевидной остротой (и одновременно простотой) констатируется царящее на нынешнем рынке труда настроение: востребованы не знания сами по себе, а способность применять их на практике, иметь необходимый для того опыт.

Конечно, опыт – не только отечественный, но совокупный мировой – многое определяет в выборе стратегии и тактики социальной работы, в оценке инновационных идей. Однако лучший вариант – баланс опыта, оперативных, на злобу дня решений и прогнозируемых для тех или иных видов деятельности перспектив, на которые, собственно, и должны в значительной мере ориентироваться как непосредственный инновационный процесс, так и программа обучения социальной инноватике.

Учебный курс «Социальные инновации» читается автором в Московском гуманитарном университете (ранее Институт молодежи) с 1994 года. В ходе лекций, семинарских и практических занятий прошли своеобразные испытания почти все предлагаемые здесь концептуальные подходы и взгляды.

Структура учебного пособия учитывает специфику усвоения теоретических основ социальной инноватики, инновационных технологий. Содержание разделов книги построено таким образом, чтобы наука, практическая инноватика, социальные инновации в качестве ресурса жизнесбережения и человек как субъект и объект нововведений предстали перед студентами в системном виде. Каждая глава любого из обозначенных разделов выполняет свою функциональную роль и одновременно дополняет другие, связывает их в единую логическую цепь. Дидактический аутотренинг в конце очередной главы позволяет закрепить прочитанное, проверить знание предмета по ходу анализа и оценки предложенных фактов и типовых проблемных ситуаций.