2015-07-03
629
Как инструмент преобразований и адаптации к изменяющимся условиям среды инновации (нововведения) стали по-настоящему серьезным объектом изучения в первые десятилетия XX века. Постепенно сложилась самостоятельная область науки – инноватика. Свою специализацию в ней приобрели культурологи, инженеры, экономисты, психологи, педагоги, менеджеры, юристы… Относительно позднее к ним присоединились теоретики и практики социального управления. А теперь и социальные работники. По мере развития науки появились собственные тематические направления: формирование новшеств, диффузия (распространение) нововведений, их адаптация к человеческим потребностям, инновационные решения, сопротивление нововведениям, инновационные организации и т.д.
Проблематика социальных нововведений, поначалу отстававшая в востребованности от технической, экономической, ныне прогрессирует. Зона научного поиска и знания в этом плане в последние десятилетия значительно расширились. На Западе действует немало исследовательских центров, специализирующихся в данной области. Среди наиболее известных – Лондонский Институт социальных изобретений, Копенгагенский изобретательский центр, Амстердамский Институт сотворчества, Институт им. К.Райса (США)… Их аналоги есть в Японии, Германии, Франции и других государствах.
В Советском Союзе, пожалуй, выход теории за рамки сугубо технических, технологических, производственно-экономических нововведений осуществился к середине 1970-х годов – именно тогда на международной конференции в Ереване констатировалось наличие в стране организационных новаций, связанных с изменениями социальных параметров объекта, а равно и с методами социального управления. Эту направленность научных изысканий в значительной мере поддержал своими многолетними программами Всесоюзный НИИ системных исследований – его проект «Нововведения в организациях» приобрел с 1980 года значение теоретического и методологического центра разработки проблем инноватики.
С середины 1987 года в стране функционировал Фонд социальных изобретений, за короткий срок аккумулировавший почти двадцать тысяч идей и разработок. Вообще, надо сказать, в годы перестройки в бывшем СССР сложилась уникальная по масштабам и потенциальной значимости иерархия социальных нововведений (начиная от декларации принципов гласности и разделения властей, внедрения свободных демократических выборов) – другое дело, в какой степени они оказались осмыслены и подкреплены наукой.
Период новой российской действительности придал дополнительный и еще более сильный импульс социально-инновационной научной деятельности. Иногда сугубо вынужденной, защитной применительно к жестким рыночным условиям, а в остальных случаях – как ответ на новые общественные потребности, социальные проблемы переходного периода.
Есть все основания считать, что Россия перешла порог XXI века с максимальными потребностями на нововведения. Тотальная переделка социальной политики – это и бесспорный пик внимания к инноватике, инновационным технологиям, социальному проектированию и экспериментированию. А раз так, то ближайшему поколению россиян не избежать участия в поиске и интервенции новых идей под нужды современной глобальной трансформации. Со всеми ее производными – ведь спектр социальной тематики, о чем пойдет речь в завершающей главе данного раздела, весьма велик и разнообразен. Но до этого необходимо уточнить то, что относится к пониманию интересующей нас дисциплины, является предметом инноватики и ее научным аппаратом, а также проговорить все, что касается философии, социологии, экономических и правовых аспектов, технологии инновационной деятельности, подходов к типологии нововведений.
Глава 1. Сущность предмета и основные
научные понятия
Когда весной 2008 года в преддверии смены президента страны была обнародована преемственная программа инновационного развития общества до 2020 года, возникли естественные вопросы: что считать инновационным обществом? Кого называть инновационным человеком? Какому пониманию инноваций отдать предпочтение?
В условиях предстоящего 12-летнего цикла государству и обществу нужны ясно очерченные границы смысла и механизмов инновационного развития. Ведь все начинается с элементарных понятий, азбучных первооснов. Чем быстрее предметная область инноватики примет подобающий ей вид, тем меньше будет поводов для сомнений в самой надобности имеющегося сегодня инструментария нововведений.
До сих пор имеет место искусственное разведение терминов «инновация» и «нововведение» (иностранного первоисточника понятия и его переводного аналога). Некоторые исследователи становятся заложниками неточного перевода, или же выдают желаемое за действительное, вольно сужая и расширяя при необходимости используемое смысловое пространство.
В том числе и поэтому надо разобраться в нюансах понятия, лежащего в основе инноватики как отрасли научного знания.
Английское «innovation» имеет равнозначный перевод: «нововведение», «новшество» /1/. В Большом Российском энциклопедическом словаре лингвистический смысл слова «инновация» приравнен к «новообразованию» /2/, а слово «новация» (от позднелатинского novatio – обновление, изменение) означает что-либо новое, только что вошедшее в обиход, новшество /3/. Добавим сюда толкование С.И. Ожеговым слов «нововведение» – новое правило, вновь установленный порядок и «новообразование» – появление новых форм или элементов чего-нибудь, а также сама вновь образовавшаяся форма, элемент и т.п. /4/. То и другое в трактовках автора классического «Словаря русского языка» является, по сути, двумя разными плоскостями одного и того же понятия, идентичного инновации.
Особенно доказательным мне представляется анализ словарных статей «новатор». В английском языке это русское слово переводится как «innovator», что уже само по себе знаменательно. Однако характерно еще и то, что современный толковый словарь иностранных слов и выражений интерпретирует новатора как любителя нововведений, нововводителя /5/, а латинское «novator» в стереотипном иноязычном словаре означает «обновитель», то есть человек, вносящий и осуществляющий новые, прогрессивные принципы, идеи, приемы в какой-либо области деятельности /6/.
Если исходить из естественного для данной ситуации аналогового принципа, напрашивается вывод, что во всех словарных вариантах «инновация» выступает синонимом русского «нововведения», а «инноватор» – русского «новатора». Тем самым закрывается вопрос о якобы самостоятельном (несовпадающем) значении слов «инновация» и «нововведение».
Иное дело – не попытки противопоставлять одинаковые по смыслу иноязычные и русские термины, а стремление по-своему объяснить присутствие в словах «innovation» или «innovator» предлога «in» (в латинском, английском или немецком он означает «в», «внутри»). Меняет ли что-то его добавление к словам «новация», «новатор»? На мой взгляд, за скромным «в» кроется признак не просто новации как некой идеи, а новации как идеи, реализуемой в деле. В данном случае чисто русский аналог «нововведение», если вдуматься, тоже сохраняет подобный оттенок: новое вводится, оно включено уже в процесс, имеющий свою реальную степень завершенности. Здесь, конечно, больше умозрительности и абстрактной логики, чем чисто лексического соответствия. Тем не менее и такое объяснение может принести пользу – дать толчок к новым, более продуктивным толкованиям понятийного смысла, касающегося и самих инноваций, и смежных с ними терминов.
Один из представителей американской эмпирической школы в теории управления П.Друкер не случайно предостерегал не путать инновации с изобретениями и открытиями. Инновация может потребовать и того, и другого. Ее суть – скорее концептуальная, нежели научно-техническая /7/.
Уточним, что изобретение с открытием тоже не надо путать друг с другом, у них есть вполне заметные отличия. Классик философии И.Кант видел разницу между ними так: «Изобрести что-то это совсем не то, что открыть, ведь то, что открывают, предполагается уже существующим до этого открытия, только оно еще не было известным, например, Америка до Колумба; но то, что ИЗОБРЕТАЮТ, например, порох, не было никому известно до мастера, который его сделал» /8 /.
Австрийский экономист Й.Шумпетер, который ввел в обиход термин «инновация», считал что изобретение – это только идея или прототип нового продукта, технологического процесса, и оно не превращается в инновацию до тех пор, пока не достигнет рынка. Саму же инновацию он определил как коммерциализацию всех новых комбинаций, основанных на применении новых материалов и компонентов, введении новых процессов и организационных форм, открытии новых рынков.
В продолжение идей Й.Шумпетера голландский ученый Ф.Янсен особо выделяет возможность рассматривать инновации и как событие, то есть возникновение в мире бизнеса чего-то нового, и как процесс, при котором одно новшество вызывает другое. Изменение в технологии приводит к появлению нового продукта, а тот, если он используется эффективно, требует изменений в организации бизнес-структур. В дальнейшем новые продукты могут подтолкнуть к формированию новых рынков и их расширению. И так далее /9/.
Отечественный исследователь Н.Н.Молчанов предложил в 1990-е годы свою дифференциацию понятий:
Открытие – установление неизвестных ранее, обычно существенных закономерностей, свойств и явлений материального мира.
Изобретение – новое и обладающее существенными отличиями техническое решение практической задачи, которое может найти реальное воплощение в настоящий момент или в отдаленном будущем.
Нововведение – результат научного труда, направленный на совершенствование общественной практики и предназначенный для непосредственной реализации /10/.
Разведение неоднозначных по смыслу понятий (как в этом случае, так и в любых других) почти никогда не снимает до конца существующих вопросов. У Н.Н.Молчанова «нововведение», отделенное от «открытия» и «изобретения», заведомо равнозначно понятию «инновация». Такую же позицию демонстрировал позднее руководитель Института стратегических инноваций А.Н.Николаев: «Мы придерживаемся устоявшегося в профессиональном общении понимания инновации, или нововведения, как реализованного новшества независимо от сферы применения» /11/.
В то же время С.Е.Крючкова категорически против использования «инновации» и «нововведения» в качестве синонимов. С ее точки зрения, инновация – это сложный процесс взаимосвязанных и сознательно инициируемых изменений, берущий начало в сфере фундаментального знания, продолжающийся с социально значимыми эффектами в научно-технической сфере и завершающийся в сфере потребления, а термин «нововведение» говорит как бы сам за себя – здесь очевиден процесс внедрения новшества в какую-то систему, приводящий к ее изменению /12/.
Любой поворот в прочтении смысла можно подозревать в словарной статье коллективного учебного пособия «Муниципальное управление»: «Инновации – изменения, ведущие к улучшению работы, повышению эффективности; деятельность по разработке и реализации нововведений» /13/. Неужели тут «инновации реализуют нововведения»?
Наконец, в Концепции инновационной политики Российской Федерации, подготовленной правительством, с учетом принятых международных стандартов1, инновация – конечный результат инновационной деятельности в виде нового или усовершенствованного рыночного продукта, нового или усовершенствованного технологического процесса /14/.
Уже из этих уточняющих дефиниций (сущностных определений) вырисовывается контур предмета инноватики – создание, внедрение и в подобающем случае тиражирование разного рода новшеств, внесение изменений в существующий порядок вещей. Можно сказать и иначе – границы предмета определяет изучение творческой, созидающей деятельности по обновлению, преобразованию некой предшествующей деятельности.
Независимо от характера вносимых изменений и сферы их использования инновационная деятельность сохраняет общие черты и закономерности – и поэтому является зоной повышенного научного интереса. Теоретики давно расписали алгоритмы рождения инноваций – от момента определения целей изменений и до «отмирания» нововведения, когда оно исчерпывается морально или физически. Предметом изучения при этом становились и организационные механизмы, и социопсихологические мотивы преодоления инерции сложившейся практики, форм существования, предвиденных (желаемых) или неожиданных (вредных) последствий инновационного вмешательства.
Нововведения как особая работа присутствуют во многих целенаправленных изменениях, отмечает один из пионеров изучения социальных проблем инноватики А.И.Пригожин. И справедливо сам себя уточняет: «Именно из нововведений и состоят подлинные изменения». По его мнению, в широком общественном смысле нововведения выступают как форма управляемого развития. Но важно сознавать, что какие бы материальные или социальные элементы не несли за собой провозглашенные изменения, каждый из них сам по себе представляет лишь новшество, то есть предмет нововведения (допустим, более прогрессивная форма социальной помощи человеку или архипроизводительный компьютерный принтер). Суть же нововведения – процесс, то есть переход некоторой системы из одного состояния в другое. И такой переход, собственно говоря, – основной предмет инноватики /15/.
Новшество – предмет нововведения. Нововведение как процесс перехода субстанции из одного состояния (качества) в другое – предмет инноватики. Если исходить из такой логической схемы, то каким образом максимально емко и точно обозначить понятия «инновация», «инновационный процесс», «инновационный потенциал» и иные, родственные им?.. Вопрос отнюдь не риторический, как может показаться при формальном обилии, казалось бы, самых разных трактовок, ибо чаще всего они страдают либо однобокостью, либо ограниченностью, или что еще хуже – повторяемостью, заданностью смысла.
Допустима упоминавшаяся трактовка Н.Н.Молчанова, однако суженный угол зрения, профессиональный уклон («результат научного труда», «совершенствование общественной практики») заведомо снижают универсальность используемых категорий, искажают представление об объеме инновационного процесса. Наоборот, не суженной, а несколько размытой в своих границах выглядит инновация в варианте Г.А.Лахтина и Л.Э.Миндели – «спектр преобразований в материальном производстве, различающихся источниками появления новшеств, масштабностью, предметом нововведения и т.д.» /16 /.
Без каких-либо принципиальных отличий (в том числе и текстуальных) повторяют своих предшественников многие авторы. Обозначая то ли преемственность научных школ, то ли стихийную интеграцию исследовательского опыта.
К примеру, в 1970-е годы И.Перлаки дал такую формулу-дефиницию: «Нововведение есть комплексный процесс создания, распространения и использования нового практического средства (новшества) для новой или лучшего удовлетворения известной общественной потребности» /17/.
Через некоторое время Н.И.Лапин в Москве дублирует словацкий источник: «Нововведение – комплексный процесс создания, распространения и использования нового практического средства (новшества, новинки) для новой общественной потребности» /18/. А позже в официальном политиздатовском словаре под редакцией Н.И.Лапина и Д.М.Гвишиани появляется более расширенная формулировка: «Нововведение (инновация) – комплексный процесс создания, распространения и использования нового практического средства (новшества) для удовлетворения человеческих потребностей, меняющихся под воздействием закономерного развития общества, а также сопряженные с данным новшеством изменения в социальной и вещественной среде» /19/.
На следующем этапе (вслед за словарем) Ф.Ш.Терегулов в Уфе «уточняет»: «Инновация – это комплексный процесс создания, распространения и использования нового средства для удовлетворения наличной общественной потребности, связанной с требованиями той социальной среды, в которой новшество совершается» /20 /.
К подобным примерам можно добавлять и другие, так и не получая ответа на поставленный вопрос о максимальном приближении понятий к некоему оптимуму. Выход видится один: надо реально представлять, что стоит за каждым из вариантов встречающихся нам научных дефиниций, каковы побудительные мотивы и цели теоретических интерпретаций.
С этой точки зрения важны – и с исторической, и с методологической стороны – ретроспектива предмета, возникновение и развитие тех или иных видов инноваций. Ведь именно в сопутствующих им обстоятельствах легче всего обнаружить смысловые корни предлагаемых теоретиками определений.
Впервые понятие «инновация» появилось не в технической среде, как обычно принято считать, а в научных исследованиях культурологов. И не в
XX веке, когда инноватика оформилась в самостоятельную дисциплину, а еще в XIX-м. В своем первоначальном варианте инновация означала введение некоторых элементов одной культуры в другую – в реальном виде речь шла об инфильтрации европейских обычаев и способов организации жизни в традиционные азиатские и африканские общества.
Это вариант «узкого» профессионального подхода.
В начале XX века на первый план вышли технические нововведения. И как раз тогда, под влиянием бурно развивающегося научно-технического прогресса, акцент в определениях естественным образом сосредоточился на материально-технических объектах, технологических разработках, овеществленных продуктах труда. В зарубежной теории и практике «innovations» (нововведения) долгое время обозначали процесс внесения изменений в технику и технологию производства, которые в свою очередь уже могли привносить с собой и изменения иного характера – организационного, социального, экономического /21/.
Определенный сдвиг в сторону расширения границ понимания инновационной специфики произошел благодаря отечественному ученому Н.Д.Кондратьеву в 1930-х годах. Его теория «больших циклов» или «длинных волн» (второе название предпочитают за рубежом) убедительно доказала, что от каждого базового нововведения образуется множество вторичных, резонирующих изменений, по характеру и качеству чаще всего вполне соответствующих той же квалификации «нововведение».
Теорию Кондратьева успешно использовали западные экономисты для обоснования циклических кризисов производства, исследования проблематики длинных (приблизительно полувековых) волн экономической конъюнктуры, а затем и системного анализа долгосрочных тенденций макроэкономической динамики /22/.
В частности, Й.Шумпетер с появлением этой теории увидел возможность целенаправленного и форсированного преодоления последствий производственного спада за счет радикальных технико-экономических нововведений. По сути, ученые обнажили очевидную выгоду, скажем так, интеграции техники и экономики, ибо стало ясно, что источником прибыли может быть не только изменение цен или экономия на производственных затратах, но и замена одного выпускаемого изделия на другое – более технически совершенное. Производители стали разрабатывать свою «инновационную политику» – создавать динамичную систему продуктных нововведений, обеспечивающих рынок в соответствии с его конъюнктурой. Можно утверждать, делает по этому поводу вывод А.И.Пригожин, что современные теории маркетинга основываются не столько на ценовом механизме, сколько на инновационном /23/.
Но своеобразный «любовный треугольник» (техника – экономика – рынок) при всей взаимозависимости внутренних интересов подчеркнул и сохраняющуюся диалектику отношений между участниками инновационного процесса. Поскольку извлечение прибыли само по себе не нуждается в нововведениях, товаропроизводитель (бизнесмен) там, где возможно, старается игнорировать или обходить потребительские требования и, лишь наталкиваясь на непреодолимое воздействие внешней среды (рынок, закон), пускает в ход инновации как средство защиты своих интересов.
Столь «неопровержимую» функцию подтверждает П.Друкер: «Управляющие должны преобразовывать общественные потребности в благоприятные возможности для прибыльного бизнеса. Это и есть определение нововведения». И такое же определение дает американский доктор Л.Кокс: «Нововведение представляет собой сложную систему, с помощью которой идея или изобретение превращаются в коммерческую реальность в первую очередь. Это означает успешное внедрение продукта или услуги на рынок и в экономику» /24/.
Смещение определений инновации в экономическую плоскость на фоне столь акцентированного развития общественной конъюнктуры не может вызывать особого удивления. Тут своя закономерность. Но нельзя согласиться с другим. С легкой руки Й.Шумпетера на долгие годы прижилось мнение, будто инновации принципиально обязаны своим появлением исключительно предпринимателю, ибо «сущность предпринимательской функции заключается в распознании и реализации новых возможностей в хозяйственной области». Только предпринимателя ученый воспринимал как двигатель технических, экономических, организационных и социальных изменений, как нечто большее, чем просто вдохновитель, реализатор и первый пользователь технического изобретения. Такая точка зрения уязвима хотя бы потому, что не объясняет всех причин возникновения нововведений, не учитывает различия предпринимательских, исследовательских и изобретательских подходов и видов труда /25/.
Отрицая саму неправомерность какой-либо однобокости в определениях инновации и вместе с тем сознавая причины подобных аномалий, нельзя повторять ту же ошибку (несправедливость) на этапе усилившейся социализации экономики и целей производства, выступающей ничем иным, как отражением меняющегося морального климата в обществе, принуждающего предпринимательскую среду вести социально ответственный бизнес /26/.
Если мы говорим, что в последние годы потребность в социальных нововведениях нарастает, это не означает призыва менять акценты в определениях инновации именно в пользу социальной сферы. Одни крайности не должны обернуться другими. Искомый наукой знаменатель для дефиниции не может не выступать интегральным, объединяющим началом.
Выбор такой позиции диктует и общий методологический подход, и поиск универсальных составных под теоретически обоснованное и, следовательно, «правильное» определение.
Следует согласиться, к примеру, с В.А.Лопатиным, который предлагает подходить к нововведениям «как специфическому процессу становления нового социального качества и как основной форме управляемого развития» /27/. Несомненно, отвечает критериям универсальности определение Б.Санто: «Инновация – это любое целенаправленное, позитивное изменение материальных и нематериальных элементов организации, т.е. изменение, способствующее развитию и повышению эффективности данной организации» /28/. Вполне современно звучит трактовка Р.А.Фатхутдинова, в которой инновация предстает «конечным результатом внедрения новшества с целью изменения объекта управления и получения экономического, социального, экологического, научно-технического или другого вида эффекта» /29/.
Появление именно такой интерпретации понятий – отражение не только усилившейся социализации экономики и бизнеса (о чем уже шла речь), здесь и осознание наукой, организаторами производства и рыночных структур роли инноваторов как «социальных строителей» (термин 1920-х годов, принадлежавший отечественному ученому Н.А.Витке) /30/.
Вот с точки зрения «социальных строителей» и попробуем выделить и обобщить наиболее повторяющиеся, типичные элементы в многочисленных определениях инновации. Обобщить, чтобы дать оптимальный, на мой взгляд, вариант научной дефиниции.
Чаще всего указывается, что нововведения обозначают:
- понимание необходимости перемен и появление идеи под эти новые потребности;
- разработку механизмов, технологий внедрения новшества;
- реализацию новшества и получение неких существенных изменений в общественной практике или продукте человеческой деятельности;
- переход определенного системного качества из одного состояния в другое;
- тиражирование, диффузию инновационного продукта;
- эффект или факт управляемого развития;
- результат научного, творческого труда;
- резонансный, волновой и, по сути, комплексный характер намеченных и полученных изменений.
Синтез перечисленных обобщений позволяет предложить такое определение:
Инновация есть воплощенное в жизнь новшество (идея), зафиксированное в сознании и практике человека изменение существующих реалий. В стратегическом значении – продукт управляемого человеком развития, который целенаправленно используется обществом и его структурами для достижения прогресса в той или иной сфере жизнедеятельности.
Допустим, возникла идея ввести в армии институт воспитанников воинской части – несовершеннолетних, которые по каким-либо причинам лишились семейного очага и нуждаются в социальной опеке. Новшество санкционируется приказом командования, определяются статус «сына полка», условия его солдатского довольствия, атрибуты форменной одежды и т.д. Инновация это уже или пока только оформление идеи, продекларированное новшество? Да, тут еще стадия подготовки нововведения. Когда же новый институт воспитанников материализуется в практику и даст первый результат, заработает весь комплекс предусмотренных близких и дальних изменений, тогда лишь можно будет говорить о рождении инновации – воплощение новшества в жизнь.
Дав базовое толкование, сформулируем (и скорректируем) производные научные понятия. Их может быть больше или меньше, но в основе каждого из них будут неизменно превалировать мотивы исходного определения. Вот некоторые возможные варианты, включая и те, что непосредственно связаны с потребностями программы инновационного развития общества до 2020 года.
Инновационный процесс – последовательные стадии реализации нововведения от идеи до получения конечного результата с использованием принятых управленческих технологий.
Инновационная деятельность – создание и реализация новой идеи путем организации необходимых видов работ, финансового и материально-технического их обеспечения вплоть до выхода готового продукта.
Инновационная среда – реальный жизненный фон, потенциально готовый к переменам и нуждающийся в нововведениях, или же процесс, территория, сообщество, где целенаправленно происходят управляемые человеком качественные изменения.
(Здесь уместна маленькая ремарка. Есть в дополнение к инновационной и так называемая «синкретическая» среда – рутинно-инновационная, объединяющая разнородные по характеру состояния социального ландшафта: частью расположенные к нововведениям, а частью репродуктивные /31/.
Инновационный потенциал – способность среды, коллектива, человека создавать и реализовывать возможности своего развития.
Инновационный поток – динамичная совокупность нововведений, имеющих общую радикальную суть (эффект «длинной волны») и предметно связанных между собой в исходном или конечном пункте изменений.
Инновационная стратегия –способ управления долгосрочными целями, ориентированный на достижение ожидаемого результата за счет нововведений, наиболее полного использования инновационного потенциала страны и общества.
Инновационное развитие – поступательное и целенаправленное движение вперед, приобретение нового социального качества на основе применения новшеств, инноваций в различных отраслях жизнедеятельности общества.
Инновационный человек – не только новатор (то есть человек, вносящий и осуществляющий новые идеи), но и носитель новых знаний и передовой культуры, новой общественной психологии, нацеленной на всемерную поддержку нововведений и стратегии инновационного развития.
Инновационное общество – системная общность людей, приоритетами которых являются инновационное развитие, целенаправленное воспроизводство нового социального качества, высоких и постоянно растущих стандартов жизни.
Понимание заложенного в этих определениях смысла, на мой взгляд, поможет всем участникам инновационных программ сформировать ту шкалу ориентиров и ценностей, которая снимет многие перманентно возникающие вопросы.
Совокупный итог сделанного в главе анализа позволяет следующим образом квалифицировать главный объект нашего рассмотрения:
Инноватика – отрасль науки и практики, изучающая роль и место инноваций, творческий и организующий потенциал их создателей (инноваторов) в процессах управляемого развития, особенности качественных изменений продуктов человеческой деятельности в ходе реализации тех или иных полезных обществу новшеств.
Принципиален в этом определении прежде всего тот момент, что оно дает возможность увидеть в инноватике наличие целого ряда институциональных признаков. Здесь есть и устоявшиеся категории, неизменно повторяющиеся процессы, и присутствуют носители действия, имеющие «заказанные» обществом и потому постоянно востребованные созидающие функции.
