Глава 2 действительно

Зачем ты пришел?

Бахаутдин Эль-Шах сидел со своими учениками, когда вошла группа его последователей. Эль-Шах опросил каждого из них, одного за другим, зачем тот пришел.

Первый ответил: «Ты величайший из живущих на земле».

«Я дал ему лекарство, когда он был болен, и теперь он считает, что я величайший человек на земле», — сказал Эль-Шах.

Второй сказал: «Моя духовная жизнь наполнилась с тех пор, как мне позволено было увидеть вас».

«Он был полон неуверенности и беспокойства, никто не хотел даже слушать его. Я посидел вместе с ним, и родившееся в нем спокойствие он называет духовной жизнью», — сказал Эль-Шах.

Третий сказал: «Вы понимаете меня, и все, о чем я прошу, — это слушать ваши речи на благо моей души».

«Ему нужно внимание, он хотел бы, чтобы его замечали хотя бы ради критики, — сказал Эль-Шах. — Это он называет благом для своей души».

Четвертый сказал: «Я ходил от одного к другому, выполняя практики, которым меня учили. В этом не было никакого толка, пока вы не дали мне вазифу — только тогда я почувствовал настоящее озарение».

«Упражнение, которое я придумал и дал этому человеку, не имело никакого отношения к его духовной жизни, — сказал Эль-Шах. — Просто нужно было показать ему, что его духовность иллюзорна, прежде чем я смог бы пробиться к той части души этого человека, которая действительно духовна, а не сентиментальна».

Поиск зависит от ищущего. Мастера могут только показать путь. Поиск зависит от ищущего — от того, какое качество бытия, какое качество вопрошания привносит ищущий в свой поиск. Все будет зависеть от этого: почему он ищет, по какой причине — ведь причина поиска становится источником роста. Если причина не та, он с самого начала делает неверный шаг, а неверное начало не может привести к верной цели. Первый шаг — это также и последний шаг, потому что в первом шаге уже содержится, потенциально присутствует последний шаг.

Семя — это дерево, потому что семя потом вырастает в дерево. Рост ищущего приводит к определенной цели, но если с самого начала причина исканий неверна, все остальное тоже будет напрасным.

Мастера могут только направить на путь, они могут только показать его. Все остальное должны сделать вы сами, должен сделать ученик. Дисциплина не должна навязываться, ни один мастер никогда никому не навязывает дисциплину. Он помогает вам найти вашу собственную дисциплину — вот в чем разница между псевдомастером и настоящим мастером.

Псевдомастер — это тот, у кого уже есть готовая формула, модель. Он навязывает эту модель всякому, кто приходит к нему. Приходящий человек безразличен псевдомастеру. Приходящий — просто статистическая единица, а не личность, просто объект, к которому можно применить дисциплину, которая всегда под рукой. В уме уже заготовлен шаблон. Псевдомастер убивает многих людей, разрушает многих людей, потому что у каждого человека своя собственная внутренняя программа роста. Внешняя дисциплина никому не нужна.

Настоящий мастер, такой как Бахаутдин, ничего не навязывает. Он просто помогает вам найти собственную дисциплину, помогает найти свой путь. Он помогает вам расти, не по его указанию, а в согласии с вашим собственным бытием — потому что вы семя, из которого должно вырасти дерево. Самое большее, на что способен мастер, — это быть любящим садовником, чье сочувствие непрестанно орошает вас. Оно нянчит вас, ничего вам не навязывая.

С настоящим мастером вы тоже умрете. Но эта смерть станет воскресением. С псевдомастером вы подвергнетесь разрушению, и на месте разрушения ничего не сможет родиться.

Надо, чтобы это запомнил каждый из вас. Вы здесь со мной. Я не навязываю вам никакой дисциплины. Это не значит, что я вообще против дисциплины. Нет, я полностью за дисциплину. Но эта дисциплина должна зародиться в вас самих. Эта дисциплина должна стать вашей дисциплиной, больше ничьей. Ваш цветок должен быть только вашим цветком, больше ничьим, — он должен быть уникальным. В этом есть красота — когда истина постигается, она всегда уникальна, потому что каждый постигает ее по-своему. Каждый расцветает в ней индивидуально. Вы становитесь все более подлинной индивидуальностью.

В этом смысл воскресения: все фальшивое в вас должно умереть — но в вас есть и настоящее. Вы уже беременны им, ему надо помочь.

Настоящий мастер тот, кто как Сократ мог бы сказать о себе, что он — повивальная бабка. Настоящий мастер — такая повитуха. Он ничем не одаряет вас, он просто помогает вам, помогает вашему собственному бытию появиться на свет, пережить рождение. Но если вас привела к нему неверная причина, мастер не сможет вам помочь, потому что вы будете препятствовать любым его попыткам сделать это.

Всего несколько дней назад ко мне приходил человек, приехавший из Южной Америки. Он проделал большое путешествие — специально, чтобы увидеть меня, — но так и не смог увидеться со мной. Он сам на корню погубил свое начинание.

Он тоже своего рода гуру. У него много последователей в Латинской Америке. И это создает определенные трудности. Он полагает, что он особенный, поэтому ему хотелось договориться со мной об особенной встрече, чтобы мы поговорили наедине. Он не соглашался прийти в семь часов вечера, когда я обычно встречаюсь с разными людьми. Мысль о том, чтобы прийти вместе с другими, ранила его эго. Он хотел особенной встречи — только мы вдвоем. Я мог бы согласиться на это, но поступить так было бы неправильно. Мне было не трудно, я мог бы встретиться с ним наедине, но последствия для его роста были бы очень и очень плохими, потому что тогда я поддержал бы неверную причину.

Он думает, что он особенный, и поэтому хочет встречи наедине. Такая эгоистическая позиция ни к чему хорошему не приведет. Это неправильное начало. Самый первый шаг будет неверным. Поэтому я не стал встречаться с ним наедине. Я настаивал: нет, приходи завтра вечером в семь часов. Должно быть, он был ошарашен. Он написал письмо: «Я буду ждать встречи с вами в отеле „Амир“ в четыре часа дня». Он написал это так, что было непонятно: то ли он ждет моего физического визита, то ли ожидает чисто духовной встречи. Это был хитрый и неординарный ход.

В четыре часа я все-таки сделал попытку. Я попытался установить с ним связь, потому что у этого человека действительно есть потенциал. У этого человека есть потенциал, и помощь ему могла бы оказаться чрезвычайно действенной. Он мог бы вырасти и расцвести. Но его эго также огромно.

Я сделал попытку вступить с ним в духовный контакт в четыре часа, но он даже не ждал меня. Когда я оказался в его комнате, она была наполнена табачным дымом — он курил, окружая себя клубами дыма, нисколько не ожидая меня, — потому что ожидание таким не бывает. Ему надо было медитировать. Ему надо было запереться в своей комнате и погрузиться в молчание, настолько глубокое, насколько только возможно — потому что физический контакт возможен без всякой подготовки, но для духовного контакта нужна подготовка. Для него нужна восприимчивость. Для него необходимо тонкое осознание, потому что этот феномен очень и очень труден для восприятия. Это похоже на легкий ветерок, который невозможно почувствовать, не направив на него внимания. Это совсем не похоже на шторм, который разбудит вас, даже если вы крепко спите.

Я оказался рядом с ним, совсем рядом. С внешней стороны он был окружен клубами сигаретного дыма, а с внутренней стороны был еще более густой дым эго. В его уме было множество мыслей, но ни одной мысли обо мне.

Разумеется, в семь часов он даже не подумал прийти ко мне. Новая записка: «Поскольку мы не встретились в четыре часа, я не приду к вам сегодня в семь».

И он отправился домой. Он проделал большой путь, чтобы добраться сюда, но внутри него было то, что свело на нет все его усилия, — эго. Должно быть, его привела сюда неверная причина. Должно быть, он приехал сюда для того, чтобы я признал его особенным. И я скажу вам, он действительно особенный, но именно это желание признания стало препятствием в его путешествии с самого начала. Первый же шаг был в неверном направлении.

Я уступил бы ему, если бы он был обычным человеком. Я мог бы даже прийти в отель «Амир». В этом не было ничего сложного. Я мог бы прийти туда физически, потому что в этом случае ничего не было бы поставлено на карту. А у этого человека есть потенциал, глубоко внутри него таятся огромные возможности, но он своими руками губит их. Ему не хватает смирения — а только так он мог бы начать с нужного шага. Но он уже гуру. Это создает препятствия. У него есть последователи. Найти последователей нетрудно — мир глуп, и вы всегда найдете тех, кто еще глупее вас. Они станут вашими последователями. В этом нет ничего сложного.

Когда вы приходите ко мне, всегда есть причина для этого. Причина должна сыграть большую роль во всей драме, которая затем последует. И я должен следить, чтобы не потакать неверным начинаниям, потому что, допустив их, дальше будет все сложнее и сложнее исправить их последствия. Они будут только усиливаться. Остановить их следует в самом начале. Вредное семя нужно сжечь. В самом начале побеги показываются из земли, семя пускает корни, укрепляется. И если вредное дерево стало огромным, тогда справиться с ним трудно… очень, очень трудно.

Сжечь семя легко, но спилить и сжечь дерево очень непросто. А вы и есть такие деревья! У вас много ветвей, много листьев, много плодов — возможно, гнилых, горьких, ядовитых, но вы изо всех сил сопротивляетесь: нельзя ничего трогать! Вы сопротивляетесь даже тогда, когда дерева еще нет, а есть только семя, — как же сильно вы будете сопротивляться, как отчаянно будете сражаться, когда дерево вырастет, и вы почувствуете себя выросшими: вы можете расти, но это будет уродливым ростом. Запомните: рост сам по себе ничего не значит. Можно растить уродство в себе.

Сам по себе рост не может быть целью. Есть правильный рост, и есть неправильный. Вокруг концепции роста на Западе сейчас ведется много разговоров, но я не замечал среди приверженцев роста тех, кто понимает, что рост сам по себе не цель и целью быть не может. Можно расти правильно, можно расти уродливо.

Поэтому рост сам по себе не цель — целью может быть только правильный рост. И если вы растете неправильно, каждый последующий шаг дается вам все труднее, на каждом новом уровне роста… Чем дальше вы продвинулись, тем сложнее повернуть назад, потому что ваш рост становится жесткой привычкой. Правильный рост совсем другой. С самого начала требуется осознание, вот почему нужен мастер — иначе как вы сможете быть осознанными с самого начала? Вы станете осознанными в конце. Разве можете вы быть осознанными в начале? Вы можете лишь пробираться на ощупь в темноте.

Поэтому, когда вы продвигаетесь вперед самостоятельно, девяносто девять шансов из ста, что вы будете расти неправильно. С чего вы решили, что такой рост невозможен? От любого роста в самом начале захватывает дыхание, потому что вы расширяетесь, вас становится больше. Любой рост, даже неправильный рост, воодушевляет. Кроме того, для неправильного роста не требуется особых усилий. Ему, как сорнякам в саду, не нужна забота — немного воды время от времени, и они растут. Но если вы захотите вырастить розы, им понадобится забота, им понадобится садовник. Сорнякам не нужен садовник, но розам он необходим.

На Западе движение роста развивается во многих направлениях, но почти не учитывается тот факт, что можно способствовать неправильному росту — и тогда не избежать трудностей. Вы создадите то, что с каждым днем будет все трудней и трудней искоренить. Мастер нужен для того, чтобы с самого начала разглядеть вредное семя и искоренить его, дав вам возможность отыскать внутри себя доброе семя. Внутри вас есть и доброе семя.

Вы — смесь вредных и добрых семян. Вы — смесь добра и зла. Вы — смесь сорняков и роз. Кто-то должен быть рядом, чтобы отделить одно от другого, потому что на том уровне осознания, на котором вы находитесь, вы сами не способны сделать это. Все ваше бытие — сплошная путаница.

Когда ученик приходит к мастеру, первая мысль мастера: «Зачем он пришел ко мне?» Он начинает всматриваться в ученика: «Почему? По какой причине? Что его привело ко мне?»

Я видел, наверное, тысячи людей, приходивших ко мне. Редко их приводят правильные побуждения — очень редко. Похоже, что человечество находится в очень плохой форме: редко случается так, что человека приводит ко мне доброе побуждение. Сам он может думать, что пришел из добрых побуждений. Но это не важно. Его мысли не имеют большого значения, потому что его истинные побуждения спрятаны глубоко в подсознательном, они под поверхностью. Он ничего не знает о них.

Первая мысль мастера: «Почему? Почему этот человек пришел ко мне?» И ему недостаточно выслушать вас и поверить вашим словам. Что бы вы ни сказали, это немногого стоит, потому что в следующий момент вы изменитесь. Завтра вы изменитесь, в вас все постоянно меняется. Внутри вас нет алмазного центра, из которого можно ответить. Мастер должен пойти глубже в ваше подсознательное, добраться до корней вашего существа, чтобы увидеть, что привело вас к нему. Он не может просто выслушать вас и поверить вашим словам — вы пока не заслуживаете доверия. Вы настолько лживы, что сами не знаете об этом, вы можете сами себя вводить в заблуждение. Как только становится понятно, почему вы пришли, можно действовать. Тогда можно довести это до вашего сознания. Ваш будущий рост возможен только на правильно заложенном основании.

Этот случай из жизни Бахаутдина Эль-Шаха прекрасен и поможет вам многое понять.

Бахаутдин Эль-Шах сидел со своими учениками, когда вошла группа его последователей.

Между учениками и последователями есть разница. Последователь — это тот, кто еще не стал учеником, его тянет к мастеру, но он все еще уклоняется от расставленных силков мастера. Он не может оттолкнуть его, но не может и довериться ему. Последователь — это тот, кто кружит вокруг мастера и не может решиться покинуть его или подойти ближе. Он боится подойти ближе, потому что мастер — это смерть, и он боится покинуть его, потому что мастер — это воскресение. Последователь — это тот, кто станет либо учеником мастера, либо его врагом. Последователь либо подойдет ближе и станет учеником, либо придумает себе оправдания, чтобы удалиться, и станет врагом. Если последователь удаляется, он становится врагом — а иначе какое рациональное оправдание он может придумать своему бегству? Как может он объяснить сам себе бегство от такого великого человека, как Бахаутдин, человека такой чистой души, известного как владыка всех мастеров? Отсюда и имя Эль-Шах. Бахаутдин — это имя, данное при рождении. А Эль-Шахом его называли ученики — мастером мастеров, владыкой всех мастеров. И он был… одним из самых притягательных, потрясающих явлений в суфизме.

Когда вы приближаетесь к такому человеку, как Бахаутдин, вы должны решить, стать ему другом или врагом. Невозможно оставаться безразличным. Вы просто не сможете остаться безразличным. Решение должно быть принято, потому что такой человек как Бахаутдин требует решения даже от вас — от тех, кто совершенно не привык принимать решений, кто живет, не принимая никаких решений, кто рождается без всяких решений.

Вы живете, не принимая решений, и умираете, не принимая решений, никогда не зная, что именно вы делаете, зачем вы это делаете, хотели вы это делать на самом деле или нет… вы просто следуете за толпой.

Когда вы приходите к мастеру, необходимо принять решение, потому что вы оказываетесь в необычной ситуации. Тут вы сильно рискуете, вы рискуете всей своей жизнью. Вот почему, путешествуя по Индии, вы встретите либо моих друзей, либо моих врагов. Одни любят меня без памяти, другие так же сильно меня ненавидят. Это неизбежно. Причина проста. И те, и другие — кто любит меня без памяти и кто так же сильно ненавидит — должны были принять решение.

Необходимо твердое решение. Вы должны решить, что я вам враг, и отправиться говорить об этом всем и каждому, выступать против меня, потому что только так вы можете защититься — иначе я вас заарканю, вы попадете в мои силки. Вы можете защищаться только тем, что будете все время выступать против меня. На самом деле, вам важно не то, что вы сеете ненависть ко мне — это лишь побочный продукт. Просто ваша ненависть является средством самозащиты, вы не можете не подпитывать ее. Вы боитесь, что если перестанете подпитывать ненависть, то ненароком приблизитесь ко мне. А это страшно, потому что, приблизившись, вы умрете.

Последователь — это тот, кто остановился посередине, на пороге: он не может решиться прыгнуть внутрь дома и не может решиться прыгнуть обратно и убежать. Последователь стоит на пороге. Ученик — это тот, кто решился прыгнуть в дом, кто решился стать частью дома мастера.

Многие всю жизнь проживают на пороге. Это самые глупые люди на свете, потому что сидеть на пороге совсем не комфортно и это ничего не дает. Это пустая трата времени и сил. Входите или убегайте. Не засиживайтесь на пороге, потому что такое сидение может войти в привычку, и тогда вы уже не сможете сдвинуться с места.

Бахаутдин Эль-Шах сидел со своими учениками, когда вошла группа его последователей.

Последователи все еще раздумывают, пытаются решить, что им делать, чего не делать, они боятся взять на себя обязательства и боятся убежать…

Эль-Шах опросил каждого из них, одного за другим, зачем тот пришел.

Он опросил последователей, не учеников. Когда вы становитесь учеником, это не значит, что вы выбрали мастера. На самом деле все наоборот: вас выбрал мастер.

Возможно, у вас создастся впечатление, что у вас есть свобода выбора. Такое впечатление необходимо: вы до того эгоистичны, что будете чувствовать себя хорошо только в том случае, если у вас будет свобода выбора. Но на самом деле, еще до того, как вы выбрали мастера, мастер уже сам выбрал вас. Вы выбираете его именно потому, что он выбрал вас раньше, — в противном случае вы не смогли бы его выбрать, в силах мастера создать такие ситуации, в которых никакого выбора для вас не оставалось бы. Он мог бы даже подтолкнуть вас убежать от него.

Всегда помните: только после того, как мастер выбрал вас, вы можете выбрать его. Его приятие вызывает у вас желание выбрать его. Если он не приемлет вас, желание выбрать его у вас даже не возникнет. Или оно будет таким слабым, что очень скоро пройдет, как легкая рябь на поверхности океана. Такое желание недолго продержится.

Такие, как вы есть, вы не можете удержать ничего надолго. Когда я спрашиваю: «Хотите получить посвящение в саньясу?» — я уже посвятил вас. Мой вопрос — только игра. Вы можете поиграть с ним и подурачиться. Вы можете сказать: «Я подумаю». Вы можете сказать: «Погодите, я не уверен, что момент подходящий, я пока не могу отдаться этому всем сердцем, не могу решиться, сомневаюсь, я пока не уверен».

Тогда я говорю вам: «Хорошо, решайте, медитируйте, думайте, а когда решитесь, приходите». Но сам я уже пришел к вам. И решение рано или поздно ворвется в ваше сознание. Вы можете только ненадолго отложить его, вот и все. Возможна лишь небольшая отсрочка.

И именно так должно быть. Ведь как ученик может выбрать мастера? По каким критериям? Как он может судить? Ученик не способен узнать мастера. Он может судить только с внешней стороны, а мастер не снаружи — он внутри всех вещей. Мастер и есть сама внутренняя сущность вещей.

Внешне он может водить за нос. Ему приходится делать это, потому что он должен избегать некоторых людей — и даже очень многих, всю первую часть человечества, тех, кто ничего не ищет. Они тоже приходят к мастеру — не для поиска Бога или истины, а просто из любопытства, из детского любопытства. Мастеру приходится избегать их. Он делает все, чтобы отвратить их от себя. Он может распускать о себе слухи. Он может поворачиваться к людям разными лицами. С некоторыми из них он может вести себя очень жестко, грубо. Он может сделать себе репутацию сумасшедшего, так что люди бесповоротно решат никогда не связываться с ним и оставят его в покое.

С внешней стороны невозможно понять, каков этот человек внутри. Вы никогда не были внутри себя самого, как же вы проникнете внутрь мастера, который подобен бездонной пропасти? Вы будете падать, и падать, и падать туда. Вот почему мастер внушает страх. Вы трепещете, как будто стоите на краю пропасти. Если вы заглянете туда, у вас закружится голова. Страх полностью овладеет вами, вы будете дрожать и обливаться потом. Нет, ученик не может принять решение сам.

Для ученика доверие к мастеру подобно влюбленности — оно вдруг случается. Но для мастера нет случайностей. Для мастера это феномен, требующий предельной бдительности и осознанности. Увидев достойного человека, он распахивает перед ним дверь. Если он видит, что достойного человека привела к нему достойная причина, он принимает его, и само это принятие создает в вас нечто, подталкивает к решению, требует, вызывает жгучую потребность, абхепсу — потребность становиться все ближе и ближе к этому человеку. Пусть даже вы умрете — вам не страшно. А это и означает смерть, потому что воскресение возможно только для тех, кто умер.

Мастер сидел с учениками, и несколько последователей вошли в помещение.

Эль-Шах опросил каждого из них, одного за другим, зачем тот пришел.

Это был урок ученикам. Он показал кое-что ученикам — суфийские мастера делают это постоянно — наглядно показывают разные вещи. Они не доверяют непосредственному обучению, они создают ситуации и показывают на то, что в них скрыто.

Первый ответил: ты величайший из живущих на земле.

Вот почему я перед тобой.

Откуда вам знать, что Бахаутдин — величайший человек на земле? Какие у вас критерии? Есть ли у вас пробный камень? На каком основании вы судите, кто великий и кто величайший?

Эль-Шах сказал:

Я дал ему лекарство, когда он был болен, и теперь он считает, что я величайший человек на земле.

Вот причина, критерий, пробный камень: он болел, и я дал ему лекарство, которое помогло, — так я стал величайшим человеком на земле. А если бы лекарство не помогло, он даже не повернулся бы в мою сторону. Он бы тогда нашел другого человека, величайшего на земле, чье лекарство помогает.

Вот как вы судите! Предметы ваших рассуждений ничтожны! Болезнь и лекарство. Даже если вы выздоровели, это не повод находиться рядом с Бахаутдином. Вам бы лучше обратиться к доктору, к целителю.

Многие люди приходят ко мне из-за своих болезней. Они ходили по докторам, по целителям, пробовали ту и другую «-патию» — они многое перепробовали, и ничего не помогло. Тогда они приходят ко мне и говорят о Боге. А я вижу, что им нет никакого дела до Бога, — они просто больны, физически или ментально, и они хотят чуда, некоего чудодейственного лекарства. Они говорят о медитации, говорят о Боге, они даже готовы принять саньясу, но ищут не там. Им нужно к доктору, а не ко мне, потому что в них нет совершенно никакого духовного порыва. Их привела какая-то физическая или ментальная причина — что одно и то же, поскольку ум и тело нераздельны. Это два полюса одного и того же.

Даже если вы излечитесь, исцеление не коснется вашей внутренней сути. Даже если у вас здоровое тело, это никак не помогает вашему внутреннему росту. Более того, в том состоянии, в котором вы находитесь, ваше здоровье может стать не источником благословения, а проклятием.

Я расскажу вам один анекдот из жизни Иисуса. Он не упоминается в христианских книгах, его нет в Библии, но суфии рассказывают эту историю про Иисуса.

В ней говорится, что однажды Иисус пришел в небольшой город и увидел человека, который буквально по пятам ходил за одной блудницей — он был полностью ею очарован, будто гипнозом. Иисус остановил этого человека и спросил: «Что ты делаешь? Зачем ты растрачиваешь свою жизнь на подобные глупости?»

Человек взглянул на Иисуса и ответил: «Ты не признал меня, господин, но я узнаю тебя — как я могу тебя забыть? Я был слеп, но ты коснулся моих глаз, и я прозрел. Разве могу я найти лучшее применение своим глазам, чем позволить себе восхищаться прекрасным женским телом? Разве это не лучшее назначение для моих глаз — любоваться прекрасными формами? Куда мне еще направить взгляд? Я был слеп, господин, но ты оказался столь велик, что благословил меня. И теперь я могу видеть и наслаждаться».

Иисус опечалился, потому что он никогда не думал, что хорошее зрение может стать проклятьем. Но для таких людей, какими вы сейчас являетесь, даже благословение может стать проклятьем.

Он вошел в город и увидел пьяного, который лежал в нечистотах, рыдая и плача, крича и вопя. Иисус подошел поближе и спросил: «Что ты делаешь? Зачем ты растрачиваешь свою жизнь на пьянство? Жизнь — величайшая возможность для того, чтобы узнать и реализовать высшее начало. Тебе дана только одна жизнь — и ты ее растрачиваешь, растрачиваешь безвозвратно! А время уходит впустую, и его уже не удастся вернуть. Очнись!»

Выслушав такую речь, пьяница открыл глаза и спросил: «Господин, ты забыл меня? Я был болен, я десять лет был прикован к постели, а потом ты коснулся меня и исцелил. Теперь я здоров. Но что мне еще делать с этим телом? Я наслаждаюсь! Ешь, пей и спи с женой — я следую этому правилу. Благодаря тебе я здоров. Ты — великий человек!»

Иисус опечалился. Он никогда не думал, что здоровье может стать проклятьем. Он повернул обратно. Он был так опечален, что не хотел больше оставаться в этом месте.

Когда он выходил из города, он увидел мужчину, который пытался повеситься на дереве, хотел свести счеты с жизнью. Иисус подоспел как раз вовремя. Он вытащил мужчину из петли и спросил: «Что ты делаешь? Жизнь драгоценна, каждый миг жизни бесценен — Бог одарил тебя ею, а ты хочешь разрушить ее? Что ты творишь?»

Мужчина взглянул на Иисуса и ответил: «Если я не ошибаюсь, именно из-за тебя начались все неприятности. Я был мертв. Ты прикоснулся и оживил меня. И что мне теперь делать? Жизнь бессмысленна. Пожалуйста, не прикасайся ко мне больше. С меня хватит. Я был мертв, и ты меня оживил — но больше так не делай. Я сыт по горло этой жизнью, смерть была для меня благословением, а ты не дал мне умереть, и с тех пор три года я живу в страданиях. Я собираюсь покончить с этим — пожалуйста, отойди! Кто тебя знает, вдруг ты надумаешь снова коснуться моего мертвого тела!»

Нет, здоровье, жизнь, силы, молодость — все это может стать проклятьем, потому что все зависит от вашего осознания. Есть люди, для которых болезнь стала благословением, есть люди, для которых слепота стала озарением, есть люди, для которых смерть стала новой жизнью. Бывает по-разному.

Бахаутдин сказал: Я дал ему лекарство, когда он был болен, и теперь он считает, что я величайший человек на земле.

Вот почему он здесь. Не из-за меня, не из-за внутреннего поиска, а из-за лекарства, которое получил. На самом деле, я не величайший человек — это лекарство сильнодействующее. Он хочет быть рядом со мной на случай болезни — я смогу снабдить его лекарством, снадобьем. Я для него — просто терапевт.

Какое расточительство! Бахаутдин — и такие ничтожные ожидания. Он дает вам такую возможность — а вы растрачиваете эту возможность впустую, относясь к нему как к врачу. Многие люди приходят к святым и мудрецам, потому что надеются на чудо. Это случайные люди. Вот почему я говорю, что, если вы хотите увидеть людей такого сорта, наибольшую часть человечества, вам надо пойти к Сатья Саи Бабе. Вокруг него вы увидите всевозможные типы случайных людей. Появляется тот, кто творит чудеса — а это могут быть совсем не чудеса, а просто магические трюки, — но если разносится слух, что кто-то творит «чудеса», вокруг него сразу же собираются толпы случайных людей. Огромные толпы людей. И все эти люди думают, что они духовные искатели. А они ищут здоровье, деньги, мирские блага.

Если вы здесь ради мирских благ, вы попали не по адресу, потому что я не собираюсь творить никаких чудес, чтобы не привлекать случайных людей. Я не буду никого исцелять. Я не собираюсь делать что-либо из ложных побуждений.

Второй сказал: моя духовная жизнь наполнилась с тех пор, как мне позволено было увидеть вас.

Эль-Шах сказал:

Он был полон неуверенности и беспокойства, никто не хотел даже слушать его. Я посидел вместе с ним, и родившееся в нем спокойствие он называет духовной жизнью.

Это то, в чем заключается психоанализ на Западе. Психоаналитик ничего не делает, особенно психоаналитик-фрейдист, ортодоксальный. Он просто слушает. Пациент ложится на кушетку, устраивается поудобней, а психоаналитик садится рядом и слушает — пациенту разрешается говорить все что угодно, по прихоти свободных ассоциаций. Какие бы мысли не пришли в голову, их можно высказать. Через час после начала сессии пациент чувствует умиротворенность.

Это та самая умиротворенность, которая наступает после разговора по душам. А если вы три или четыре года — а то и пять лет — ходите к психоаналитику, это еще и стоит больших денег. И это тоже помогает, тоже успокаивает. Чем дороже лекарство, тем лучше оно помогает. Дешевое лекарство может быть эффективней, но это не имеет значения. Значение имеет цена. Когда вы выкладываете круглую сумму, конечно, вы чувствуете себя прекрасно — в противном случае вы в собственных глазах будете выглядеть глупо. Пять лет психоанализа, заплачены тысячи долларов — само собой разумеется, что вы чувствуете себя прекрасно! Иначе может показаться, что вы глупец. Люди засмеются: «Что ты там делал все это время?» Поэтому вы полны воодушевления.

Но и сами разговоры помогают. Это катарсис, ум без устали выговаривается. Когда вы постоянно выговариваетесь, выговариваетесь и выговариваетесь, мысли уходят, улетучиваются из вашего ума. А к тому же вас еще и слушают — в этом весь секрет, вся коммерческая тайна психоанализа: вас слушают. Разве в мире, в жизни кто-то кого-то слушает? Никому нет дела до того, что вы говорите. На самом деле, ваши собеседники только и ждут, когда вы остановитесь, чтобы начать говорить самим.

Я слышал такую историю: в городском центре проходил митинг, и выступавший говорил и говорил — это был опытный политический деятель — и не мог остановиться. Люди постепенно расходились. В конце концов, остался один Мулла Насреддин, только он один. Оратор был очень доволен и поблагодарил Насреддина:

— Я никогда не думал, что ты меня так любишь, что разделяешь мои мысли, признаешь мои идеи.

— Ты ничего не понял, — сказал Насреддин. — Я же выступаю после тебя — я просто ждал, когда ты кончишь.

Такое случается каждый день. С кем бы вы не разговаривали, вас интересует только то, что говорите вы сами. Это катарсис. Это помогает — это помогает вам немного расслабиться, избавиться от беспокойства и забот. Вы описываете их, начинаете немного лучше в них разбираться, и они уже не кажутся вам таким тяжким грузом. Они уже приемлемы.

Но другой вас не слушает, потому что он в таком же положении, что и вы. Ему хватает своих забот. Он не может вас слушать — ведь если он начнет действительно выслушивать вас, ваши заботы добавятся к его собственным. Поэтому он слушает, держа свой ум на замке. В одно ухо входит, в другое выходит. Так и должно быть, иначе все ваши заботы будут накапливаться в его голове. Он ждет своей очереди, когда вы остановитесь — тогда он заговорит сам.

Я слышал, как однажды в сумасшедшем доме произошла такая история: психоаналитик подглядывал за двумя сумасшедшими через замочную скважину. Он не хотел их беспокоить — они были увлечены разговором. Оба были университетскими профессорами. Профессоры предрасположены к тому, чтобы сойти с ума. Сама их профессия — для сумасшедших. Они живут мыслями, они постоянно думают, и когда мыслей становится слишком много, они сходят с ума.

Так вот, два профессора разговаривали, а психоаналитик подсматривал в замочную скважину. И он был изумлен одним обстоятельством. Они несли полную чушь. Все, о чем они говорили, было бессмысленным, непоследовательным, одно предложение никак не было связано с другим. Один говорил об одном, второй — о другом; каждый говорил о чем-то своем. В этом не было ничего удивительного, таковы все сумасшедшие. Удивительно было другое: когда один говорил, второй слушал. Когда он останавливался, первый начинал снова, но его слова не имели никакого отношения к тому, что говорил другой, он начинал говорить что-то свое, с чистого листа.

Так продолжалось долго. Затем психоаналитик постучал в дверь. Они ему открыли. И он спросил их: «Меня поразил ваш разговор. Скажите, почему, когда говорит один, другой молчит? Ведь вы говорите каждый о своем — один о земном, другой о небесном, вы совершенно не слушаете друг друга — так почему, когда один начинает говорить, другой замолкает?»

Они рассмеялись и сказали: «Ты что, думаешь, мы не знаем закона общения?» Ведь это главный закон общения: говорите, пока собеседник молчит, а когда собеседник начинает говорить, надо молчать. Таково правило вежливости. Но вы заняты своим внутренним разговором, а ваш собеседник поглощен своим внутренним разговором. Вы рядом, но двигаетесь параллельно друг другу. Диалог невозможен. Диалог возможен только тогда, когда вы действительно слушаете другого, и, когда другой говорит, вы полностью замолкаете. Только тогда становится возможным диалог. Но когда другой говорит вслух, а вы при этом продолжаете говорить про себя, какой может быть диалог? Это две параллельные линии, похожие на рельсы, — они могут тянуться вдаль тысячелетиями, никогда не встречаясь.

Людям нужен катарсис ума, чтобы избавиться от ненужных мыслей. Но в нашем деловом мире, особенно на Западе, слушать других некогда, поэтому и появились психоаналитики. Это профессиональные слушатели — вы платите им за то, чтобы они слушали. И это помогает. Психоаналитик ничем больше не занимается, просто слушает.

Вам платят, и поэтому вы само внимание. Несмотря на скуку, вы слушаете, улыбаясь, проявляете интерес, выказываете внимание. Эго пациента ликует. Его слушают — и слушает не абы кто, а Фрейд, Юнг, исключительный, выдающийся человек — знаменитый, великий, известный во всем мире. Чем выше рангом психоаналитик — я имею в виду, чем он известнее, — тем больше помощь, оказываемая им пациенту, потому что пациент чувствует себя на седьмом небе. Ему уделяют столько внимания — вот как он важен! Даже Фрейд слушает его очень внимательно.

Мне рассказывали такую историю. Один молодой психоаналитик спросил своего старого учителя:

— Я не могу понять. Я чувствую себя измотанным после двух или трех пациентов — они несут такую чушь, а мне приходится сидеть и слушать, я ничего не могу поделать, не могу убежать. Я должен слушать внимательно, должен проявлять заинтересованность.

После третьего пациента я выжат как лимон — а вы как огурчик. Вы делаете свое дело с утра до вечера, и никогда я не видел вас уставшим.

— А кто их слушает? — рассмеялся в ответ старик. — Я просто делаю вид. Да, я стал докой в том, чтобы показывать заинтересованность, ничуть ими не интересуясь, улыбаться, не улыбаясь, делать вид, что слушаю, не слыша. Кто их слушает?

Но это и неважно, слушают вас или нет. Достаточно показывать заинтересованность. Пациент доволен. Он продолжает нести чепуху, невыносимую чушь, но чувствует при этом, что если даже таким идиотским измышлениям уделяется столько пристального внимания, наверное, в его словах скрывается что-то значительное. Эго ликует.

Я наблюдаю такое каждый день. Ко мне постоянно приходят люди, которые ничего не хотят услышать от меня. Они приходят лишь для того, чтобы поговорить, и, пока они говорят, им становится лучше, они уже и сами не знают, что они говорят и зачем говорят. Они говорят, говорят и говорят, их почти невозможно остановить. А их состояние улучшается…

Однажды ко мне пришел человек, который искал встречи со мной несколько дней подряд. Он говорил, что ему нужно увидеть меня, потому что у него проблемы, которые, как он считает, могу решить только я — больше никто, — и поэтому ему необходимо встретиться со мной, нужно, чтобы я уделил ему время.

Я назначил ему время. Он пришел. В течение часа он даже не упомянул про свои проблемы. А я дал ему целый час. Он говорил и говорил о всевозможных мелочах, о жене и детях, о том и о сем, о своем бизнесе. Через час — а за этот час у меня не было возможности вставить хотя бы слово, я просто кивал… — через час он принялся благодарить меня, он был очень доволен. Он коснулся моих стоп и сказал: «Вы такой великий человек, вы открыли мне глаза на такие значительные вещи. — А я не вымолвил ни слова! — Вы решили все мои проблемы». Он не сказал ни слова о своих проблемах, и я не решал их!

Но это не важно. Я слушал, я кивал, проявлял интерес, и он был полностью удовлетворен. Вот в чем была проблема. Ему нужно было, чтобы кто-то, кого он считает великим, уделил бы ему немного внимания.

Бахаутдин сказал:

Он был полон неуверенности и беспокойства, никто не хотел даже слушать его. Я посидел вместе с ним, и родившееся в нем спокойствие он называет духовной жизнью.

Это ничего не стоит. Это тщеславие эго. А тот человек говорил: моя духовная жизнь наполнилась с тех пор, как мне позволено было увидеть вас.

Третий сказал: вы понимаете меня, все, о чем я прошу, это слушать ваши речи на благо моей души.

Ему нужно внимание, он хотел бы, чтобы его замечали хотя бы ради критики, — сказал Эль-Шах. — Это он называет благом для своей души.

Эго вечно голодно. Внимание — это пища эго. Если вас заметили — хорошо, прекрасно. Если никто вас не замечает, все безразличны — это ад. Пусть бы уж лучше они критиковали вас, но замечали.

Возможны три альтернативы: первая — это когда на вас обращают внимание, тогда вы чувствуете себя превосходно. Но если вы думаете, что людям не нравится, когда их критикуют, то ошибаетесь — это вторая альтернатива.

Если вас не ценят, есть вторая альтернатива: пусть тогда вас критикуют. Вы будете действовать таким образом, чтобы люди были вынуждены критиковать вас, — как бы то ни было, но они снова обращают на вас внимание.

Третья альтернатива — безразличие. Это никому не нравится. Но пока вы не полюбите безразличие, ваше эго никогда не умрет. Эго умирает от безразличия. Живите так, чтобы никому не было до вас дела, и тогда ваше эго исчезнет. Безразличие — яд для эго.

Так что либо признание — люди должны расточать вам комплименты, — либо, если признания нет, хотя бы критика. Но только не безразличие… безразличие — само это слово нагоняет на вас страх. Если никто совсем не обращает на вас внимания, как вы себя определите? Кто вы такой? Ваша идентичность разрушена.

Есть два типа людей. Одни преуспевают в привлечении внимания: это политики, артисты, музыканты, разные талантливые люди, они притягивают к себе внимание. Часто это недостижимо — ведь успех требует талантов. Если вы хотите стать музыкантом, одного страстного желания стать успешным мало, у вас должен быть талант, вы должны взрастить его. Это железная дисциплина, вся жизнь должна быть посвящена музыке. Успех приходит к тем, кто работает не покладая рук. Это не забава, не всякий желающий может сделаться музыкантом, лишь очень немногие люди добираются до вершины успеха и завоевывают всеобщее внимание.

Если это недостижимо — а это недостижимо для миллионов людей, — что делать тогда? Многие выбирают другой путь. Они становятся преступниками, распутниками, пьяницами. Для этого не нужны таланты. Вы можете опьянеть без всякой тренировки. Даже наоборот, тренировка не даст вам опьянеть так быстро. Чем меньше вы тренировались, тем быстрее вы напьетесь, и вот уже целый город знает о вашем существовании. Вы ходите по улицам, крича, ругаясь, делая то, что никогда не стали бы делать на трезвую голову. Весь город вынужден вас заметить. Вы лежите в канаве, ругаясь, и каждый прохожий вынужден посмотреть в вашу сторону. Вы становитесь хулиганом. Никто в мире больше не посмеет вас проигнорировать.

Я недавно прочитал про одного человека, который убил семерых без всякой причины. Он их даже не знал. Они были случайными прохожими, которых он никогда раньше не встречал. Одного из них он убил сзади, даже не успев увидеть лица того, кого убивает. А в суде он заявил: «Я хотел, чтобы мой портрет напечатали в газете». Разумеется, его напечатали. О нем писали во всех газетах, на первой странице. Он хотел внимания. Люди становятся преступниками, выступают против общества, бунтуют — но все, что им нужно, это внимание.

Насколько я вижу, девяносто процентов хиппи — никакие не бунтари. Это просто новый способ привлечь внимание: длинные волосы, грязное тело, запах, который заметен за десятки шагов, — вокруг вас гадкий, отвратительный запах. Куда бы вы ни пошли, люди начинают тревожиться: хиппи заявился, звеня колокольчиками, — что ему надо?

Это очень простой способ привлечь внимание. Очень простой, элементарный — не нужно никаких талантов, никакой тренировки, никакой дисциплины. Хиппи можно стать в одно мгновение, не сходя с места. Измажьте волосы грязью, оденьтесь в лохмотья, привяжите к одежде колокольчик, курите марихуану, вот вы и хиппи. Куда бы вы ни пошли, люди будут смотреть на вас, как на иранского шаха. Даже если хиппи и иранский шах будут стоять рядом на мостовой, хиппи привлечет к себе больше внимания.

Девяносто процентов молодежи занято поиском легких путей, потому что на Западе успех становится все более труднодостижимым. Кругом конкуренция! Если вы хотите получить ученую степень, это конкуренция, тяжкий труд — а, кроме того, на Западе тысячи людей с учеными степенями, не такое уж это и большое достижение.

Если вы получите ученую степень в Индии, это другое дело. Индийцы всегда будут интересоваться, есть ли у вас ученая степень. Но на Западе от ученой степени почти нет проку. В Индии это очень и очень важно, потому что только единицы получили образование, а миллионы людей остаются необразованными. Получить ученую степень здесь все еще престижно. Если кто-то получает ученую степень — он на вершине жизненного успеха. Но на Западе тысячи докторов наук, и никому нет до них дела.

Я читал о первом индийце, который был принят в высшее учебное заведение, он был из Аллахабада. Это было примерно в начале века. По улицам города прошла огромная процессия. Этот индиец восседал на белом слоне, как король, и одиннадцать слонов шли следом, огромная процессия… почти весь Аллахабад собрался ради него. Случилось потрясающее событие, произошло чудо — обычный человек поступил в высшее учебное заведение.

Но сейчас это стало абсолютно бесполезным. Вам не удастся заслужить внимание таким поступком. Никто не подведет к вам слона, даже осла не подведут! А если вы сами заберетесь на осла, вас спросят, какая у вас ученая степень. Что это, обычный студент взгромоздился на осла? А ну-ка слезай! Только доктору наук, защитившему диссертацию, положено сидеть на осле!

Никакого внимания. На Западе нынче образование доступно всем, и оно обесценилось, потому что эго ничего не получает благодаря нему. А некоторые люди так разбогатели — Рокфеллеры, Ротшильды, Форды, — что вам не придумать, как сравняться с ними, как обойти их. Это вряд ли возможно.

Что же делать? Купить колокольчик, отрастить волосы, выступить против всяких традиций, не соблюдать условности — и вот вы уже привлекли внимание. Все это делается для привлечения внимания — нет никакой разницы, получите вы профессорское звание или выберете стиль хиппи, станете политиком или преступником, президентом страны, как Никсон, или убийцей. За всем этим стоит эго.

И я скажу вам вот что: пока эго не сокрушено, что бы вы ни делали, вы будете преступником. Ваша политика будет преступной, ваш талант будет служить преступлениям. Эго — корень всякого преступления, и если эго не выкорчевать, ваш успех будет замешанным на преступлениях, потому что он будет основан на несчастьях других. Чтобы преуспеть, вам придется многих уничтожить. Конкуренция смертоносна, ради нее придется душить других.

Чем бы вы ни занялись, если вами движет эго, любые ваши начинания станут преступными. На мой взгляд, эго само по себе — преступник.

Не требуйте внимания. Живите так, чтобы никто вас не замечал. Живите так, как будто вы никогда не рождались. Двигайтесь так, чтобы никто не слышал звука ваших шагов, чтобы никто даже не догадывался, что вы рядом. Только так в вас расцветет духовность. Иначе эго всегда будет мешать, как камень на пути. Оно будет разрушать вас изнутри.

Зачем вы требуете внимания? Потому что не уверены в себе, не знаете себя. Но разве вы узнаете себя с помощью внимания других людей? Вы не сможете узнать себя, глядя в зеркало, и вы не сможете узнать себя, глядя в глаза других: не важно, признают они вас или критикуют, все равно их глаза — просто зеркала. Друзья, враги — все это зеркала.

Себя можно узнать только напрямую, непосредственно.

Надо отправиться внутрь себя.

Эго питается вниманием. Это фальшивка. Надо понять это и избавиться от него. Как только вы избавитесь от него, придут совсем другие ощущения. Умиротворенность, тишина, превосходящая понимание, покой — естественный, спонтанный, полный блаженства — начнут наполнять вас, играя и танцуя внутри вашего бытия. И это единственный настоящий танец, единственный подлинный экстаз. Пока вы не обретете этого, ваша жизнь фальшива, лжива, вы обманываете, прежде всего, самого себя.

Третий сказал: вы понимаете меня, и все, о чем я прошу, это слушать ваши речи на благо моей души.

Ему нужно внимание, он хотел бы, чтобы его замечали хотя бы ради критики, — сказал Эль-Шах. — Это он называет благом для своей души.

Пожалуйста, не называйте это благом для своей души.

Четвертый сказал: я ходил от одного к другому, выполняя практики, которым меня учили. В этом не было никакого толка, пока вы не дали мне вазифу — только тогда я почувствовал настоящее озарение.

Упражнение, которое я придумал и дал этому человеку, не имело никакого отношения к его духовной жизни, — сказал Эль-Шах. — Просто нужно было показать ему, что его духовность иллюзорна, прежде чем я смог бы пробиться к той части души этого человека, которая действительно духовна, а не сентиментальна.

Четвертый сказал: «Вы дали мне суфийское упражнение, вазифу, и благодаря нему многое произошло. Я духовно расту».

А Эль-Шах объяснил ученикам: «Я дал ему никчемное упражнение, которое не может привести ни к какому росту. Это вообще не техника. Но он говорит, что духовно растет. Он не решается сказать правду даже мне. Он не только обманывает себя, он пытается и меня убедить, что духовно растет, — а это упражнение бесполезно. Самое большее, чему может поспособствовать это упражнение, так это сделать его более сентиментальным, а не духовным».

Но многие люди считают, что сентиментальность и есть духовность. Однако эмоции так же ментальны, как и мысли. То, что вы называете сердцем, в такой же степени зависит от головы, как и сама голова. Стать эмоциональным очень просто. Вы можете плакать и ронять слезы, огромные как жемчуг — но в этом нет ничего духовного. Слезы — такой же продукт вашего организма, как все остальное.

Глаза — это часть тела, а эмоции — определенное движение физической энергии. Вы кричите и плачете — естественно, вы получаете облегчение — вам станет легче, после того как вы поплачете. Наступит облегчение. Это известно любой женщине. Им очень хорошо известно, что слезы помогают. Они плачут, рыдают, и им становится легче. Это очищение, но в этом нет ничего духовного. А люди постоянно заблуждаются на этот счет — они продолжают считать духовным то, в чем нет никакой духовности.

Ко мне приходят люди и начинают говорить, что после нашей встречи их кундалини стала подниматься. Они чувствуют толчки в теле и думают, что стали очень, очень духовными. Но в кундалини нет ничего духовного, это физическая энергия — не дайте ей себя обмануть.

Другие видят свет. Едва они закрывают глаза, они видят свет… просто игра воображения. Это хорошо — если вы видите свет, вы сможете прекрасно выспаться, потому что ум становится более сосредоточенным. Но это все тот же ум. Само по себе это прекрасно, но в этом нет никакой духовности.

Приходят другие люди — у них видения. Они видят Кришну, играющего на флейте, распятого Христа, сидящего под деревом Бодхи Будду. Они приходят ко мне, чтобы я выдал им сертификат: «Да, у вас получилось, вы достигли самореализации, это и есть духовность». Разве можно ожидать большего? Играющий на флейте Кришна — чего еще желать? Такой необыкновенный опыт.

Но в этом нет никакой духовности. Прекрасные сны, превосходные сны. Наслаждайтесь ими! Но не дайте им себя обмануть. Подобные сны действительно прекрасны — после множества кошмаров, которые вам довелось пережить, увидеть играющего на флейте Кришну — нет ничего плохого, чтобы насладиться этим. Вы даже можете поиграть вместе с ним на флейте и потанцевать неподалеку — только не обманывайте себя. В этом нет никакой духовности.

Что же такое духовность? Духовность не имеет ничего общего с опытом. Духовность нельзя пережить. То, что вы переживаете, относится к уму, к телу — вы же не можете переживать самого себя? Ваше бытие не может быть сведено к объекту. Вы остаетесь субъектом. Вы субъективны. Все, что вы можете увидеть, не может быть вами. Вы — тот, кто видит.

Духовность — не опыт. Это не объект — вы не можете посмотреть и увидеть ее. Вы и есть она — видящий, наблюдатель. А в таком случае никакого опыта быть не может. Когда смотреть не на что, когда нет никакого объекта для наблюдения, а остается только осознание, глубокое, незамутненное осознание, не тронутое никаким опытом, тогда вы и обретаете духовность. Вы сами и есть духовность, духовность — это не опыт.

Кундалини, свет, видения… все исчезает. Это хорошие свидетельства вашего роста, но в них нет никакой духовности. Настоящего мастера не интересует попутный опыт, его интересует лишь цель. Путь должен быть пройден, преодолен. Мастера интересуете только вы, ваша чистая субъективность, когда нет никаких объектов, никакого опыта, ничего: одна только ваша осознанность взрывается пламенем в пустом небе — без малейшего ветерка, даже без Бога…

В духовности нет Бога, вот почему буддисты, джайны не считают христианство, ислам, иудейскую традицию последним словом в религиозном понимании — в них говорится об опыте: Бог, ангелы… снова и снова. Счастье, блаженство — все это разговоры об опыте. Духовность выше этого. Это полная запредельность. Есть только вы, ваша осознанность, абсолютная осознанность, пробужденность, а все остальное исчезло. В этой тотальной пустоте пылает огонь субъективности, абсолютной безраздельности, осознанности. Помните об этом.

Меня не интересует ваша кундалини. Меня не интересует ваш свет. Меня не интересуют ваши кришны, играющие на флейтах. Любые боги, которых вы можете увидеть, всего лишь продукты вашего ума. Отбросьте их всех! Дойдите до предела, за которым ничего нет. Нет ничего. Там останетесь только вы в своей тотальной безраздельности — это прекрасно само по себе. В этом есть таинственное великолепие. Это и есть духовность.

До этого момента все лишь игра. Есть игры тела: секс — одна из таких игр. Есть игры ума: любовь — одна из таких игр. Но духовность — не игра. Все завершено, все игры оставлены, вы вернулись домой, один-одинешенек… просто сидите дома, нет никакого опыта. Любой опыт будет только помехой.

Только когда остается одно лишь сознание, такой человек как Бахаутдин может быть довольным своим учеником. Мастера требуют многого. Они не позволят вам удовлетвориться глупыми картинками воображения, они будут искоренять их одну за другой. И когда все они будут уничтожены, останется то, что не может быть уничтожено, — ваше бессмертие. Это вы сами, полностью пробужденный.

Все только сон. Снов великое множество: есть прекрасные сны, ужасные сны, духовные сны, бездуховные сны. Но духовность — не сон. Духовность — это тот, кто спал и проснулся от снов. Только тогда явится на свет скрытая красота. Тайна всех тайн станет явной.

Достаточно на сегодня.