Созависимость 10 страница

«Козел отпущения»

«Козел отпущения» оправдывает поговорку «В семье не без урода». Сколько бы родители ни заверяли его в своей любви и ни отрицали свои проблемы, он чувствует, что в се­мье что-то происходит не так. Он не может выразить свои чувства словами, но его «сосуд любви» остается пустым. Кто-то должен быть виноватым за эту ситуацию, а, как вы помните, дети быстро принимают на себя вину за любые не­достатки нашего мира. «Козел отпущения» считает, что дол­жен быть наказан за свои грехи. Вдобавок, когда его ругают, на него обращают внимание. Спросите любую знамени­тость — и вам ответят, что лучше резкая критика в прессе, чем полное молчание.

Джеймс Дин играл типичнейшего «козла отпущения» в классическом фильме пятидесятых «К востоку от Эдема». Его персонаж — беспокойный нонконформист, добрые дела которого семья не замечает, а плохие поступки видны всем по контрасту с «правильным» поведением его положитель­ного брата. В другом фильме, «Бунтарь без причины», бес­чувственные и эгоистичные взрослые считают юношу, веду­щего себя «не по правилам», подростком-правонарушите­лем. Оба этих персонажа — очень симпатичные, но не поня­тые окружающими «люди не на своем месте».

«Клоун»

Семейного «клоуна» можно назвать «паршивой овцой с хорошей репутацией». Он завоевывает внимание взрослых своими выходками. Он высмеивает проблемы, вышучивает страдания, живет под девизом «Развлекай, вызови улыбку, надень счастливую маску». «Клоун» старается заставить вас — и себя — забыть о том, что жизнь полна страданий. Вечно улыбающийся малыш, юмор которого делает жизнь в семье менее напряженной, часто на самом деле оказывается очень грустным членом семьи.

Страдающий весельчак изображен во многих художест­венных произведениях. В опере это Пальяччи, в балете — Петрушка. На заре телевидения одним из известнейших американских телеактеров был Мортон Дауни, который впоследствии открыто признал свою созависимость. Среди комедийных актеров особенно высок процент алкоголиков, наркоманов и разведенных, да и среди актеров других жан­ров их достаточно много. Наша Берил Мейсон не исключе­ние среди знаменитостей.

«Невидимка»

Ребенок-«невидимка» в чем-то похож на персонажа классического вестерна или романтического романа. Это одиночка, надеющийся только на себя. В то время как «ге­рой» проявляет чудеса трудолюбия, «клоун» паясничает, а «козел отпущения» попадает в переделки, «невидимка» ос­тается незаметным. Его действительно никогда не видно — он часами сидит один в своей комнате или играет в гараже. Он мало говорит, не любит компаний; часто такие дети, за­быв обо всем, читают запоем. «Невидимка» всегда ведет се­бя хорошо — упрямо, постоянно, невыносимо хорошо.

Может быть, «козел отпущения» — действительно не иде­альный член семьи, но в остальных-то что плохого? Почему вам не нравится мальчик, который учится на круглые пятер­ки, или хорошая тихая девочка, или, в конце концов, даже семейный весельчак? Проблема состоит не в самих ролях, а в том, что они влияют на самоидентификацию ребенка. Если изобразить личность ребенка, играющего такую роль, в виде круга, он будет в лучшем случае пунктирным. Такие дети не ощущают себя как личность, у них отсутствует чувство иден­тичности. Они не знают, что им нужно от жизни. В душе эти дети (и вырастающие из них взрослые) крайне несчастны. С возрастом они не становятся счастливее.

Роли «героя», «клоуна», «козла отпущения» и «невидим­ки» могут переходить от одного члена семьи к другому при изменении семейных обстоятельств. Единственный ребе­нок может переходить от одной роли к другой. Например, Луиза, страдающая анорексией, дома играла роль «герои­ни», отличницы и хранительницы домашнего очага, но, пойдя учиться на медсестру, стала «козлом отпущения», так как, по мнению матери, бросила семью на произвол судьбы.

ВРЕМЕННЫЕ РОЛИ В ДИСФУНКЦИОНАЛЬНОЙ СЕМЬЕ

В дисфункциональных семьях есть и другие роли, но они отличаются от уже перечисленных в нескольких аспектах. Роли, рассмотренные нами выше, до некоторой степени ха­рактерны для каждой семьи, а в созависимых семьях дохо­дят до крайней степени. В отличие от них те роли, к обсуж­дению которых мы сейчас перейдем, порождаются самой созависимостью. Обычно каждый член семьи может в раз­ное время играть различные роли.

«Пособник»

Если бы не «пособники», дисфункция семьи исчезла бы. Трагедия в том, что «пособник» этого не понимает. До неко­торой степени каждый член дисфункциональной семьи иг­рает роль «пособника». Эта роль была впервые обнаружена в семьях, где один из супругов алкоголик, а другой не пьет. Для удобства изложения предположим, что отец в семье пьет, а мать нет. Она, героиня и мученица, не дает семье раз­валиться. То же самое происходит, если мать пьет, а отец нет, или если они оба пьют. (Зависимость тоже не всегда являет­ся алкогольной — мы рассматриваем алкоголизм только для примера, его можно заменить на наркоманию, трудоголизм, неконтролируемый гнев, религиозную фанатичность, сло­вом, на любую сильную зависимость.)

Каким же образом измученная, несчастная мать играет роль пособника отцовского алкоголизма? Ведь он кажется источником всех ее проблем, и она столько раз говорила, что хочет от него избавиться. У нее много способов помочь ему пить, о которых она сама не знает.

Она держит его пьянство втайне и учит детей обманывать окружающих. Таким образом она избавляет отца от осужде­ния обществом его проступков. «Мы не выносим сор из из­бы». «Молчите, никому ничего не рассказывайте!». «Это не так плохо, как кажется». «Не волнуйся». «Когда миссис Н. будет расспрашивать о чем-нибудь, передайте ей, что мама сказала, что это не ее дело».

Когда муж напивается, такая жена звонит к нему на рабо­ту и лжет его начальнику. Она вызволяет его из неприятнос­тей, а случается, и из тюрьмы. Она в прямом и переносном смысле убирает за ним грязь, которую он приносит в дом.

Независимо от других их ролей все дети тоже выступают как пособники. По-детски предполагая, что они каким-то образом виноваты в происходящем, они, как и мама, прини­мают на себя вину и ответственность. Они учатся молчать, старательно играют свои роли. Такое поведение является по­собничеством. Приспосабливая весь семейный уклад к от­цовскому алкоголизму, они помогают отцу оставаться алко­голиком. У детей нет выбора — другой семьи у них нет.

Психологи считают, что у матери тоже мало выбора. Она, скорее всего, уже страдала созависимостью, когда выходила замуж, и была готова к жизни с алкоголиком задолго до то­го, как встретила отца.

Все созависимые члены семьи, то есть мать и дети, так поглощены проблемами алкоголика, что утрачивают чувст­во самоопределения. Как и сам дисфункциональный член семьи (в нашем примере отец-алкоголик), они становятся жертвами семейной болезни. Они занимаются пособниче­ством, потому что беспомощны перед болезнью отца. Одна­ко они в состоянии круто изменить ситуацию, прекратив его опекать.

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ РОЛИ «ПОСОБНИКА»

Вы когда-нибудь готовили или ели радужное желе? Что­бы сделать такое желе, нужно взять прозрачный десертный стакан, налить в него расплавленный желатин, смешанный с виноградным соком, и дать ему затвердеть. Потом доба­вить следующий слой желатина, на этот раз с вишневым со­ком, и тоже дать застыть, после чего точно так же добавить апельсиновый и лимонный слои. Получится красивое желе в разноцветную полоску.

Роли созависимых также расположены слоями. В осно­вании лежат универсальные роли типа мать/дочь или сест­ра/сестра. Второй слой образован ролями «героя» и так да­лее; эти роли нормальны, если не заходят слишком далеко и не являются необходимыми для выживания. Третий снизу слой — роль «пособника», порожденная самой созависимо­стью. И, наконец, четвертый слой — вариации роли «пособ­ника». В благополучной семье присутствуют только два нижних слоя.

Роли последнего, самого верхнего слоя возникают благо­даря инстинктивной попытке «пособника» приспособиться к стрессовой ситуации и изменяются в зависимости от этой ситуации. Эти роли — «утешитель», «мученик», «спасатель», «обвинитель» и «жертва».

«Утешитель»

Эта роль годится даже для совсем маленького ребенка. «Утешитель» хочет каким-то образом сгладить ситуацию. Он может кривляться, как «клоун», или проявлять себя наи­лучшим образом, как «герой». Он знает, что сказать, чтобы успокоить других детей, утешить маму, обвести вокруг паль­ца папу. «Утешитель» — прирожденный дипломат, который заранее чует приближение бури, способной потопить се­мейную лодку, и старается отвести ее. Он не прочь и слегка приврать, чтобы свести напряжение в семье к минимуму.

«Мученик»

«Мученик» (обычно эту роль играет женщина, «мучени­ца») готов заплатить любую цену за улучшение ситуации в семье. Он жертвует своим временем, силами и счастьем, чтобы не дать семье развалиться и заставить зависимого члена семьи бросить пить или колоться. Он будет годами терпеть и стараться всеми силами «привести семью в поря­док», то есть в такое состояние, которое он считает правиль­ным. В конце концов он может «сгореть» или сойти с ума. Единственное, что ему не удается сделать, — изменить при­вычки зависимого члена семьи.

«Спасатель»

«Спасатель» спасает семью, как умеет. Он поступает на вторую работу, чтобы оплачивать счета. Он вносит в тюрьму залог за зависимого, нанимает адвоката, платит за квартиру подростка, ушедшего из дома, делает всю домашнюю работу.

С первого взгляда эта роль не отличается от роли «муче­ника». Действительно, в чем-то они перекрываются, но не во всем. Действия «мученика» заходят гораздо дальше спа­сения. Девиз мученика: «Жертвуй! Давай больше! Откажись от себя и не обращай внимания на издержки». В отличие от «мученика» «спасатель» только спасает. Его руководство к действию: «Скорее! Исправь это немедленно! Скрой это. Уменьши потери. Сделай так, чтобы это было уже позади».

«Обвинитель»

«Обвинитель говорит: «Ты виноват во всем!». Он обвиня­ет всех, кроме себя, и объясняет всем членам семьи, что они делают неправильно и почему они далеки от идеала. С «об­винителем» неприятно жить вместе.

«Жертва»

Несчастная жертва — она ни в чем не виновата! Она была бы счастлива, если бы этот ужас прекратился. Ее надо пожа­леть, потому что она такая хорошая и не заслужила ничего плохого. Не путайте эту роль с настоящей жертвенностью — реальные жертвы обычно не считают себя жертвами и не ис­пытывают всепоглощающей жалости к себе.

Все эти роли принадлежат «пособнику». Их может играть один и тот же человек, переходя от одной роли к другой в за­висимости от ситуации. Как показывает наш опыт, зачастую роли так быстро меняются, что консультировать «посредни­ка» становится затруднительно.

Айрин, жена алкоголика по имени Уолт, пришла в нашу клинику не просить помощи для себя, а по поводу Уолта. Приведенные дальше замечания — выдержки из наших пер­вых бесед. Как и все «посредники», Айрин играла то одну, то другую роль.

«Если бы Бетти не позвонила и не сказала мне, где Уолт, он попал бы в полицию. Мне буквально пришлось унести его с мостовой, он валялся прямо на улице перед баром» («спасатель»).

«Вы представляете, что было бы с детьми, если бы не я? Они попали бы в детский дом. Моя сестра не взяла бы их, мама тоже. Мама даже не любит приглашать их в гости, осо­бенно Билли. Вся семья на мне» («мученик»).

«Во всем виноват Уолт. Он все время обещает, а потом выпьет — и нет его. А я, как дура, верю ему. Он говорит, что любит меня. Как же он может так поступать со мной?» («об­винитель» и «жертва»).

«Я этого не заслуживаю. Вы не представляете, каким ужасным было мое детство. Если кто-то и заслуживает счас­тья, так это я. Я сполна заплатила за него, поверьте! Почему такое всегда случается именно со мной?» («жертва»).

«Мне пришлось пойти в школу и поговорить с учитель­ницей, чтобы Билли не оставили на второй год. Он абсо­лютно такой же, как его отец, — от него одни неприятности. Он бы уже в колонию для несовершеннолетних попал, если бы я не следила за ним» (снова «спасатель»).

«Не могу больше этого вынести. Вы не понимаете, в какой ад превратилась моя жизнь» (пожалейте бедную «жертву»).

В настоящее время биохимики научились определять не только химические компоненты сложных белков, но и их пространственную структуру. Молекула белка представляет собой длинную цепочку, прихотливо закрученную в петли и извивы, которые то здесь, то там соединены поперечными перемычками. Роли в дисфункциональной семье чем-то по­хожи на такую молекулу: они перекручены и соединены в самых неожиданных и неподходящих местах.

«Мученик», «спасатель», «обвинитель», «жертва», «по­собник», «утешитель», «герой», «невидимка», «козел отпу­щения», «клоун»... Эти роли помогают созависимой семье выжить, поэтому ее члены выучивают их назубок. Но эти роли нездоровые, аномальные. Когда их применяют вне дисфункциональной семьи, например, на работе, в церкви или при общении с друзьями, они не работают. Правила иг­ры изменились, теперь созависимого окружают здоровые люди, и отношения с ними складываются иначе. Но члены дисфункциональной семьи зависят от выученных ими пра­вил и не умеют играть по-другому. Созависимые завязли в искаженной системе межличностных отношений, которая только мешает им в реальной жизни.

ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ СПАСАТЕЛИ

Гэри Эллис имел прекрасную работу, которая ему очень нравилась, — он был фельдшером «Скорой помощи». Сего­дня его вызвали на аварию двух машин, произошедшую на Мерсер Роуд. Ассистент Гэри, медицинская сестра Мелинда Беннет, вела машину, а Гэри включил мигалку и сирену и уточнил по радио место аварии. Руководя командой «Ско­рой помощи», Гэри чувствовал себя королем дороги. Маши­на неслась вперед с сиреной и мигалкой по освобожденной от движения автостраде.

На месте аварии они оказали помощь молодой женщине с повреждениями позвоночника и шеи. Они надели на нее стандартный «воротник», использующийся при травмах шеи, и зафиксировали ее тело на специальных носилках, используя новейшие медицинские приспособления. Гэри всегда был в курсе последних достижений медицинской тех­нологии и своевременно информировал о них своего на­чальника — менеджера компании «Скорой помощи».

Гэри не отличался особой силой — его рост был около ста семидесяти сантиметров, а вес семьдесят пять килограммов. Однако он умел применять рычаг. К тому времени как на место аварии прибыли пожарные, он и медсестра Мелинда уже вынесли из второй автомашины пожилого водителя.

Проработав год медбратом и три года фельдшером «Ско­рой помощи», Гэри много раз сталкивался с очень серьезны­ми дорожными происшествиями. От некоторых его расска­зов волосы вставали дыбом. Он знал, когда надо точно сле­довать учебнику, а когда применять смекалку, не выходя за рамки инструкции. Гэри часто видел кровь и смерть, но бы­вали и приятные неожиданности, от которых он получал не­обыкновенное удовольствие. Например, как-то раз ему пришлось принять роды. Он считался одним из лучших сре­ди ста шестидесяти фельдшеров округа в этом штате.

Удивительно, но через два года Гэри собирается оставить свою профессию вместе с еще двадцатью восемью фельдше­рами округа.

Стараясь уменьшить необыкновенно высокий отток ме­дицинского персонала и фельдшеров, учреждения здравоо­хранения распространили среди них анкету, в которой были следующие вопросы (правда, сформулированные более так­тично): «Ваши требования — более короткий рабочий день, увеличение зарплаты, большее общественное признание? Как удержать вас в рамках этой профессии и оправдать ваше дорогостоящее обучение?».

К сожалению, ответ на последний вопрос не лежит на по­верхности подобного анкетирования (хотя и оно не беспо­лезно). Причины феномена «сгорания» гораздо глубже.

Так называемые помогающие профессии (медицина, ре­лигиозное воспитание, психологическое консультирование, социальная работа) привлекают два типа людей: тех, кого к такой работе призывает Бог и голос совести, и тех, кто вы­бирает ее благодаря своей созависимости. Причины воз­можного «сгорания» на работе членов первой группы пере­числены в упомянутом выше опроснике: слишком плотный график, низкая оплата, недостаточная компенсация душев­ных затрат. Если устранить эти причины, первая группа со­хранит работоспособность в течение многих лет.

Вторая группа, состоящая из созависимых, «сгорит», да еще и прихватит с собой окружающих. По нашему мнению, причины этого лежат в одном из самых мощных факторов созависимости — желании спасать. Гэри — типичный «спа­сатель».

Спасание и пособничество имеют место не только в классической модели созависимой семьи, но и почти в лю­бой дисфункциональной ситуации. Дети, выросшие в такой среде, как магнитом притягиваются к помогающим профес­сиям. Мы считаем, что этому есть несколько причин.

Во-первых, спасание отвлекает. «Спасатель», благородно жертвуя собой, увлечен борьбой и работой, он заботится только о других, никогда не бывает эгоистичным. «Спасате­ля» превозносят за его деятельность. Это прекрасно, но пло­хо то, что за своим благородством и альтруизмом спасатель забывает о себе. «Помогая другим, мне не придется обра­щать внимание на себя, а тем более заниматься собой и сво­ими потребностями». Неудовлетворенные потребности, от­рицание, боль — короче, все, с чем неприятно иметь дело, откладывается в долгий ящик. К сожалению, эти чувства не исчезают, а загнивают.

Во-вторых, спасание удовлетворяет сильную потреб­ность в повторении прошлого. Помните, как Шон воспро­изводил свои отношения с отцом в отношениях с начальст­вом? Точно так же «спасатель» снова и снова пытается «спа­сти» родительскую семью, чтобы на этот раз все кончилось хорошо. Спасание в реальной жизни может быть каждый раз успешным, но спасание прошлого обречено на неизбеж­ную неудачу.

Наконец, когда «спасатель» спасает кого-то, он старается спастись сам от своего прошлого. Фельдшер не просто пере­вязывает раны жертве автомобильной аварии — он, так ска­зать, «перевязывает душевные раны» маленькому несчаст­ному ребенку, живущему внутри него. Клинический психо­лог не просто помогает наладить жизнь клиенту; этим он налаживает и свою собственную жизнь. Происходит как бы «подпитывание» самого себя. Кажется нелогичным, правда? Это действительно далеко от логики, но таким образом те­кут тайные потоки нашего сознания.

Смотря с такой точки зрения на «сосуды любви», «спаса­тель» в глубине души верит: «Если я наполню твой «сосуд любви», мой тоже каким-то образом наполнится». Однако так никогда не происходит; наоборот, «сосуд любви» «спаса­теля» пересыхает еще больше, а это равнозначно «сгоранию».

В глубине своего подсознания «спасатель» не просто на­деется, что его «я» будет подпитано, ошибки прошлого ис­правлены, а раны волшебным образом затянутся без посто­роннего вмешательства, — он рассчитывает на это. Конеч­но, его ожидания не оправдываются. «Спасатель» может ис­править только то, что он исправляет в реальной жизни. Его «я» и маленький ребенок в его душе остаются без заботы; ду­шевные раны воспаляются и загнивают, гнев и боль усили­ваются. Происходит «сгорание».

— Эта работа мне не подходит.

— Но вы делаете столько добра, вы спасаете жизни. Разве это не приносит вам удовлетворение?

— Нет. И я чувствую вину за это, потому что должно было приносить.

Таким образом, у «сгорающего» «спасателя» боль от ви­ны и неудачи, которую он сам причиняет себе, добавляется к скрытой боли от созависимости, которая мучит его по­стоянно.

Очень важно уяснить следующее: пока созависимый че­ловек не проработает свои глубинные проблемы, пока его раны, так сказать, не будут открыты, промыты и излечены, он обречен на постоянные неудачи. «Сгорание» продолжит­ся и будет происходить на всех следующих работах. Поверх­ностные решения типа «Я сделаю то-то и то-то, чтобы успо­коить себя» принесут только кратковременное облегчение. Прежде чем созависимый успеет опомниться, старые схемы поведения вернутся, и цикл закрутится с новой скоростью: спасать, чтобы помочь себе; не помогает; спасать еще ак­тивнее, больше, дольше. Нет, единственное настоящее спа­сение — вскрыть и разрешить базовые проблемы.

Неслучайно уровень разводов в помогающих профессиях, таких, как медицина или психология, необыкновенно высок. Брак и семья так же зависят от исцеления, как карьера.

Есть и еще один аспект этой проблемы. Если созависи­мый «спасатель», как часто бывает, трудоголик, он не обра­щает внимания не только на свое психическое, но и на фи­зическое здоровье, которое в результате начинает сдавать. А физически больные люди не могут плодотворно работать ни на одном поприще.

В своей клинике мы наблюдаем многих христианских служителей, которые работают в Америке или зарубежных миссиях. Даже их лица выражают страдания и усталость. Но стоит нам сказать: «Послушайте, если вы хотите служить другим, то сперва послужите себе», как у них в голове слов­но вспыхивает яркий сигнал опасности. «Эгоизм! Эгоизм! Эгоизм! Хороший христианин не занимается собой. Себя­любие — это грех».

Прекрасная христианская этика служения другим иска­жается, поставленная на службу созависимости. «Помогай другим» превращается в «Не помогай себе, помогай только другим». «Отвергни себя» превращается в «Отвергни даже свои естественные, необходимые потребности». Иисус оторвал Себя от толпы, чтобы обратиться к Отцу с молит­вой. Когда Он ходил среди людей, Он знал, что для того, чтобы наполнить «сосуды любви» других, Он должен сна­чала наполнить Свой Собственный. Это справедливо и для всех нас.

Часто люди, ставшие спасателями благодаря созависи­мости, фанатично отказываются заботиться о себе. «Отверг­ни себя и служи другим» превращается в навязчивое поведе­ние. Потребность приносить себя в жертву, поддерживаемая некоторыми направлениями христианства, может стать на­стоящей одержимостью.

Гэри Эллис трудоголик другого типа. Его график регули­руется руководством компании, которая не позволяет ему перерабатывать. Он работает в течение сорока часов в неде­лю, остальное время он свободен. Но он так погрузился в свою профессию фельдшера как «спасателя», что она стала для него навязчивой потребностью. Он читает все специа­лизированные журналы, постоянно копается в каталогах, возится со своими инструментами. У него нет других инте­ресов, кроме службы «Скорой помощи».

Гэри Эллис стал зависимым от своей работы. Если он сгорит на ней (что, видимо, скоро произойдет), он станет зависимым от чего-то другого. Однако и оно принесет ему не больше удовлетворения, чем его теперешняя работа. Его жизнь будет двигаться по спирали, одна история станет по­вторяться в разных обстоятельствах, и с каждым эпизодом его разочарование и ожесточение будут усиливаться, потому что ожесточение — скрытый корень сгорания. Если он хрис­тианин, ожесточение неизбежно нарушит его отношения с Богом и другими христианами. Его духовный путь будет так­же прерван. «Сгорание» охватывает всю жизнь, как пожар.

РОЛИ, КОТОРЫЕ МЫ ИГРАЕМ

Теперь вы знаете о том, какие разнообразные семейные роли играете вы и ваши близкие. Давайте определим игро­ков. Кто у вас в семье был «героем»? Играл ли кто-то из де­тей две роли? Когда именно одна его роль сменилась дру­гой? Проанализируйте отношения в своей семье и семьях своих близких друзей.

Если вы непреднамеренно играете преувеличенные, со-зависимые роли в близких отношениях, вы уродуете эти от­ношения, потому что такие роли ненормальны. Особенно это относится к отношениям между вами и Богом, о чем мы сейчас и будем говорить.

БОГ И ТЕМНЫЕ ОЧКИ

Как созависимые отношения с Богом отличаются от нор­мальных? Давайте разберемся с этим, используя уже полу­ченные знания.

Шон МакКерди и супруги Джорданы имели дисфункци­ональные отношения со своими отцами. Такие люди риску­ют перенести свои чувства к отцу на Бога, являющегося для них фигурой отца. Бог — идеальный Отец, в Котором не может быть дисфункциональное™, поскольку Он соверше­нен. Но Джон Джордан, Глэдис Джордан и Шон МакКэрди могут непреднамеренно придавать Богу слишком человече­ские черты.

Вы помните, что Глэдис выросла с отцом, который никог­да ее не слушал. Глэдис бессознательно приписывала эту чер­ту своего отца Джону, хотя Джон был хорошим слушателем. Если она подобным образом припишет этот человеческий недостаток Богу, ее способность молиться серьезно пострада­ет. Ей будет трудно оценивать любовь Бога и принимать ее. Она охотно согласится с мнением, что близкие отношения с Богом невозможны: ведь в ее случае так все и получится. Бли­зость к Богу будет ускользать от нее, и не из-за природы Бога, а из-за сковывающих ее пут созависимости.

Если Джон видит Бога в свете авторитарности и законни-чества, он забудет о том, что ни один человек не может зара­ботать спасение, заслужив «одобрение» Бога. Джон рискует утратить понимание важного аспекта Писания — спасения благодатью. «Милосердие» и «благодать» станут для него бессмысленными словами. Больше того, он согласится с женой, что близкие отношения с Богом невозможны, хотя поверит в это по другой причине. Его и ее представления о Боге станут совершенно различными: Глэдис будет видеть равнодушного, далекого Бога, а Джон — небесного поли­цейского, регистрирующего каждое нарушение правил.

Что касается Шона, тот ищет совершенного отца. Он найдет его в Боге, но поймет ли это? Если с Шоном про­изойдет что-то плохое — например, тяжелая потеря или от­сутствие ответа на молитву, — он может разочароваться в Боге, как разочаровывается в своих работодателях. Короче, Шон, как и многие из нас, мерит Бога на свой аршин и мо­жет прийти к выводу о Его несовершенстве. Видите, как нижний слой портит весь наш «слоеный пирог», особенно его второй слой — личные взаимоотношения, куда входят и взаимоотношения с Богом?

Представьте себе ограненный алмаз, то есть бриллиант (чем крупнее алмаз, тем яснее и очевиднее аналогия). Вы видите, что все его грани расположены под разными углами друг к другу. Кажется, что грани вдоль одного края почти противостоят граням другого края. Наклоните алмаз и уви­дите, как грани вспыхивают одна за другой. В алмазе как минимум пятьдесят восемь граней: при меньшем их числе он кажется тусклым и не сверкает. Блеск бриллианта также зависит от остроты угла огранки в основании камня.

Мы уподобим бриллианту библейского Бога — Бога с мириадами граней. Некоторые из Его граней находятся поч­ти в одной плоскости; другие, если взять их по отдельности, кажутся противостоящими. «Мне отмщение, Я воздам» на первый взгляд противоречит тому, что «Бог есть любовь». Одна грань вдруг засверкала и привлекла наше внимание; потом наше положение изменилось, и для нас засияла дру­гая грань. Бог бесконечно богаче и сложнее, чем величай­ший из бриллиантов, поэтому ни один человек не может полностью воспринять Его: никто из нас не способен охва­тить взглядом все грани бриллианта.

Человек с наполненным «сосудом любви» и низким уровнем созависимости видит, как сияет и переливается бриллиант. Напротив, от созависимого скрыты многие, если не все, грани. Поскольку созависимый видит только не­сколько граней, великолепное сияние Бога кажется ему туск­лым и лишенным огня.

Как психотерапевты и психологи, мы не собираемся за­ниматься толкованием Библии. Писание — это письмо Бога о любви, написанное лично для вас. Как и что Бог говорит вам в нем, касается только вас и Его. Здесь мы хотим лишь подчеркнуть, что каждый человек имеет возможность ясно и объективно воспринять слова Бога, не искаженные созависимыми идеями и понятиями.

С психологической точки зрения, всегда интересно на­блюдать, как два человека читают один и тот же отрывок из Библии и интерпретируют его совершенно по-разному в за­висимости от своих личных эмоциональных особенностей. Такая подсознательная «подгонка» — нормальное явление: наш мозг фильтрует информацию, приходящую в него из­вне. Однако мозг человека, выросшего в дисфункциональ­ной семье, «сосуд любви» которого пуст и в котором кипит гнев, искажает и обедняет поступающую в него информа­цию. Только избавившись от созависимости, человек с не­удовлетворенными эмоциональными потребностями смо­жет осознать реальность Бога и Благой вести. Пока глубин­ные личностные проблемы не разрешены, все, что Бог гово­рит человеку, может быть понято совершенно неверно.

Короче, вам следует стараться избавиться от созависимо­сти не только для того, чтобы улучшить стиль жизни, стать по-настоящему счастливым и решить свои проблемы. Глав­ная привилегия и обязанность христианина — слушать Бога и повиноваться Ему, а созависимый не способен ясно слы­шать Его и адекватно реагировать на то, что слышит.

Как работает «фильтр» созависимости? Его можно срав­нить с поляризованной линзой. Поляризация света исполь­зуется во многих отраслях промышленности и в быту, самое распространенное ее применение — в производстве солнеч­ных очков. Обычные темные очки частично задерживают солнечный свет благодаря окрашенным стеклам, однако весь попадающий на них свет подвергается одинаковой бло­кировке и фильтрации независимо от его угла падения. В отличие от обычных поляризованные линзы полностью от­ражают лучи с определенным углом падения, пропуская ос­тальные лучи. Другими словами, поляризованные линзы обладают избирательностью.

То же можно сказать и о созависимости. Созависимые словно смотрят на Бога сквозь поляризованное стекло, ко­торое задерживает весь исходящий от Него свет, кроме ми­зерной его части. Такие люди, имеющие неудовлетворенные эмоциональные потребности и глубокий невыраженный гнев против безразличных родителей, смотрят на солнце (Бога) через поляризованные очки и видят только малую часть его величия.

Все проблемы, которые созависимость порождает в от­ношениях между людьми, проникают и в отношения с Бо­гом. Вспомним, например, призраков прошлого (то есть на­вязчивое повторение прошлого), преследовавших супругов Джорданов. Глэдис пыталась воспроизвести ситуацию роди­тельской семьи отчасти для того, чтобы «исправить» ее, а от­части для того, чтобы воссоздать знакомую ей боль. Бог — единственная Личность во Вселенной, созависимость Кото­рой всегда на нуле.