Слушание мира

Доктор Кастанеда велел нам улечься на полу и рас­слабить тело. Как и в прошлый раз, он называл группы мышц, мы направляли туда свое внимание, и мыш­цы расслаблялись.

— Сосредоточьтесь на звуках, — говорил Кастанеда. — Здесь очень тихо, но тишина полна звуков. Что­бы вам было легче, сконцентрируйтесь на первом же звуке, который вы услышите. Главное, чтобы он был постоянным. За этим звуком придут и другие.

Он умолк. Я стал вслушиваться в окружающее пространство. Ничего. Тишина, казалось, была аб­солютной. Я не слышал даже биения собственного сердца. Я искал слухом хоть какой-нибудь звук, и это продолжалось довольно долго. Вдруг я понял, что такой звук есть, я слышу его, я все время его слы­шал. О стекло билась муха — совсем маленькая муш­ка, иначе она бы жужжала. Тем не менее я хорошо слышал, как бьется о стекло ее маленькое тельце. Я сосредоточился на этом звуке, и постепенно он стал усиливаться. Вскоре он стал сильным настолько, что я понял: это не один звук, а сочетание нескольких звуков. Я стал их сортировать. Кроме биения мушки о стекло, я слышал дыхание лежащих рядом, стук их сердец, шуршание листвы за окнами. Но все же боль­шинство звуков я не мог распознать, они были мне незнакомы. Я столкнулся с тем, что вынужден был давать им названия, задумываться, на что это может быть похоже.

Вскоре я заметил, что, когда задумываюсь, звуки исчезают и мне приходится начинать сначала. Я сде­лал одно важное наблюдение. Моему сознанию не нра­вились незнакомые звуки. Вернее, ему не нравились звуки не сами по себе, а то, что они не подходят ни под одну категорию привычных звуков. Эти звуки со­ставляли какой-то незнакомый мир, и этот мир пу­гал мое сознание. Поэтому оно их просто-напросто за­глушало. Я стал еще напряженнее вслушиваться в пространство. Чем внимательнее я слушал, тем мень­ше мне хотелось заниматься сортировкой и распозна­нием звуков. Собственно, у меня на это уже не хвата­ло внимания. Я просто слушал. Вдруг меня охвати­ло чувство, что каждый из этих звуков существует не сам по себе, а только в сочетании со всеми остальны­ми. «Между ними есть связь», — мелькнула мысль.

* * *

Не знаю, сколько мы пролежали, вслушиваясь в мир. Кастанеда «разбудил» нас. Но и поднявшись, я все еще слышал тот оркестр звуков, который не­слышно играл вокруг потрясающую симфонию неве­домого мира.

Карлос попросил нас поделиться своими ощуще­ниями. Первой должна была говорить девушка по имени Даниэль. Она подбирала слова с большим тру­дом. Сперва я подумал, что она просто заснула и те­перь пытается выкрутиться из неловкого положе­ния, что-нибудь сочинив на ходу. Но затем понял, что я сам вряд ли смогу рассказать о том, что слы­шал, потому что слышанное не укладывается в рам­ки привычного языка.

Этому даже не дашь названия! — только и ска­зал я, когда очередь дошла до меня.

- Совершенно верно, — кивнул Кастанеда. — Я дал вам эту практику именно для того, чтобы вы почув­ствовали, каково это: переживать то, что нельзя ни­как описать. Слушание мира — великолепная прак­тика, она эффективнее даже, чем расфокусированный взгляд. Все же глаза воспринимают готовые формы, к которым они уже привыкли. Видение необычных вещей щей на фоне этих форм появляется именно потому, что фон слишком привычен. И это может напугать. Со звуками все гораздо легче. Сознание может сми­риться с тем фактом, что не все звуки вписываются в знакомые ему категории. Ему не слишком это прият­но, однако это то, что оно может «проглотить». Со­знание быстро оставляет попытки распознавания зву­ков и позволяет вам просто слушать. В этот момент мир по-настоящему рождается для вас.