Глава девятая

Вещи редко таковы, как кажутся. Судя по моему личному опыту, они обычно гораздо хуже.

Инквизитор Титус Дрейк

Нет нужды повторять, что благодаря моей профессии мне на долю выпало приличное количество неприятных сюрпризов. Но обнаружить, что женщина, с которой провел приятный вечер, пытался произвести на нее впечатление своей проницательностью относительно событий, и которые она сама была целиком и полностью посвящена и которыми, следует признать, довольно сильно потрепана (насколько я могу вообще судить о таких вещах[30]), на самом деле инквизитор… Этот сюрприз определенно был одним из самых неприятных.

Выражение легкого веселья на ее лице, возникшее при виде моей ошеломленной физиономии, только усиливало мое замешательство.

– Но я полагал… Орелиус…

Эмберли рассмеялась.

«Саламандра» неслась по улицам, возвращаясь в расположение наших войск.

Из переговоров по воксу я мог понять, что перестрелка на Высотах продолжается. Сулла, похоже, отмочила какую-то глупость, но в целом мы побеждали с достаточно небольшим количеством потерь с нашей стороны, так что все должно хорошо закончиться и без моего вмешательства. У меня были весьма веские причины приказать Юргену гнать как можно быстрее и доставить нас в целости и сохранности в наши казармы. Рахиль и Орелиус определенно нуждались в медицинской помощи, так что я счел своим долгом быстренько попрощаться с инквизитором и пойти по своим делам.

На деле же все обернулось так, что вплоть до отбытия с Гравалакса мне пришлось еще неоднократно насладиться ее обществом, и даже это было всего лишь началом долгого знакомства, в ходе которого моя жизнь подвергалась смертельной опасности так часто, что я даже не хочу об этом задумываться. Иногда я размышляю о том, что, зародись у меня хоть малейшее предчувствие относительно настоящей профессии этой женщины, я бы под любым предлогом покинул губернаторский прием и избежал бы всех тех ужасов, которые предстояли мне в ближайшие десятилетия. Иногда, впрочем, я сомневаюсь, что поступил бы так. Ее общество, в тех редких случаях, когда доводилось наслаждаться им ради него самого, с лихвой возмещало мне все те моменты, когда приходилось бежать, спасая свою жизнь, или глядеть в лицо смерти. Как бы ни трудно это было для понимания, если бы вам довелось повстречать ее, уверен, вы бы думали точно так же[31].

– Орелиус? – Эмберли перестала хохотать, когда Юрген заложил вираж, который другие водители сочли бы слишком крутым на вполовину меньшей скорости.– Он мне иногда помогает.

Она снова улыбнулась:

– Он, кстати, был весьма впечатлен вами на приеме у губернатора.

– Так он тоже инквизитор? – Голова у меня все еще шла кругом.

На этот раз смех Эмберли был похож на журчание воды по камням, потом она покачала головой:

– Благой Император, нет! Он капер. Какого варпа вы решили, что он инквизитор?

– Кое-кто натолкнул на мысль, – сказал я, обещая себе, что это был последний раз, когда я придал словам Диваса хоть какое-то значение. Хотя, если уж говорить начистоту, он, в конце-то концов, не так уж сильно ошибался и тем более был не виноват в моих лихорадочных фантазиях.

– А парень с бородой? – Я кивнул на писца, который перегнулся через водительское сиденье и вел с Юргеном оживленную дискуссию о тонких моментах технического обслуживания «Саламандры».

– Карактакус Мотт, мой ученый,– нежно улыбнулась она. – Целый кладезь информации, иногда даже полезной.

– С остальными я знаком, – сказал я, глядя на Орелиуса, который достал аптечку и уж как мог при его раненой руке старался помочь Рахили. – Чего это с ней?

– Точно не знаю,– ответила Эмберли, на мгновение нахмурившись.

Это, как я узнал позже, было полуправдой – у нее были определенные подозрения касательно Юргена, но они еще некоторое время не находили подтверждения.

Короче говоря, мы вернулись обратно в штаб-квартиру без дальнейших происшествий и разошлись по своим делам. Эмберли ушла с медиком, чтобы убедиться, что ее спутников соответствующим образом залатают, хотя, как я впоследствии имел случай убедиться, слоняющийся поблизости инквизитор вовсе не помогает врачам сосредоточиться на остановке кровотечения или чем-нибудь еще. Я же направился в душ и сменил одежду, но, когда в прекрасном расположении духа вернулись Броклау и остальные, я все еще источал слабый запах дыма.

– Как я слышал, вы справились отлично, – поздравил я майора, когда он высаживался из своей «Химеры».

Он еще не остыл после боя и чуть ли не плевался адреналином.

– Зачистили их логово! С минимальными потерями. – Он отвлекся, чтобы ответить на салют Суллы. У той лицо сияло так, будто она только что вернулась с горячего свидания. – Хорошая работа, лейтенант. Это было стоящее решение.

– Я просто спросила себя, как поступил бы комиссар… – сказала она.

В тот момент я еще не знал, о чем они говорят, но предположил, что она каким-то образом проявила себя, так что я постарался выглядеть польщенным. Позже выяснилось, что она выкинула чертовски дурацкий номер, едва не угробив себя, но солдаты решили, что она будет героиней дня, так что в результате все обернулось к лучшему.

– И поступили ровно наоборот, я надеюсь, – произнес я, выражение ее лица заставило меня удивленно поднять бровь. – Я пошутил, лейтенант. Уверен, что, какое бы решение вы ни приняли, оно было верным.

– Надеюсь, что так, – сказала она, отсалютовав, и побежала, чтобы проведать раненых из своего взвода.

Броклау проводил ее задумчивым взглядом.

– Ну, в любом случае, то, что она сделала, сработало. Вероятно, уберегло нас от целой кучи потерь. Но… – Он пожал плечами. – Она, думаю, в конце концов, неплохо устроится, если ее раньше не убьют.

Майор, конечно, оказался прав, хотя никто из нас не мог предвидеть тогда, как далеко пойдет она. Как говорится, кто бы мог подумать[32].

Мы с Броклау перекинулись еще несколькими фразами, и он отправился на доклад к Кастин, а я занялся поисками выпивки.

В конце концов, я обосновался в маленькой кабинке в глубине «Орлиного крыла». Заведение пустовало, что жутковато контрастировало с тем вечером, когда я пришел сюда в компании Диваса. Я предположил, что просто еще не настолько поздно и ближе к вечеру здесь станет оживленно. В любом случае, одиночество вполне соответствовало моему настроению. По пути сюда, который был не таким уж длинным, я заметил, что улицы тоже необычно тихи, а несколько замеченных мной гражданских показались мне напуганными и поспешно скрылись, едва завидев мою форму. Жесткое проявление нашей силы против мятежников на Высотах никого не оставило равнодушным, и, пожалуй, антиимперские настроения только усилились.

Не могу сказать, что я виню их за это. Если бы я был уроженцем Гравалакса, я бы, наверное, тоже думал, что, несмотря на синий цвет кожи, безволосость и некоторую придурковатость, тау все-таки не сравнивали с землей часть моего города. Мое мнение о губернаторе Грисе после его приказа задействовать Гвардию упало бы еще ниже, если бы было куда падать.

Почувствовав, что амасек ударил в голову, я начал размышлять о событиях этого дня. Когда смерть проходит на волосок от меня, я начинаю задумываться о том, как меня угораздило оказаться на должности, которая так сильно способствует преждевременной кончине. Конечно же, ответ прост – у меня не было выбора. Эксперты Схола Прогениум решили, что из меня можно сделать комиссара, и сделали[33].

Я только-только начал вгонять себя в депрессию и уныние (которые были мне сейчас неким извращенным образом приятны), когда на меня упала чья-то тень.

– Не возражаете, если я присяду? – послышался ласкающий слух голос.

Обычно я не питаю неприязни к женскому обществу, о чем вы узнаете, прочитав достаточно большую часть этих мемуаров, но сейчас все мои желания сводились к тому, чтобы меня оставили в покое, позволив поразмышлять о несправедливости Вселенной. Но неучтивое отношение к инквизитору никогда не оборачивается добром, так что я указал на кресло по другую сторону стола и, как мог, скрыл удивление. Она, как я заметил, тоже нашла время освежиться и переодеться в дымчато-серую мантию, которая как нельзя лучше подчеркивала цвет ее волос.

– Располагайтесь.

Я жестом подозвал официантку и заказал на двоих. Принеся наш заказ, девушка выглядела слегка разочарованной.

– Благодарю. – Эмберли изящно пригубила напиток и едва заметно скривилась, выдав свое мнение о его качестве, прежде чем поставить бокал на стол и насмешливо воззриться на меня. Я попытался вынырнуть из ее бездонных голубых глаз, но в итоге решил, что не так уж сильно мне этого хочется. – Вы примечательный человек, комиссар.

– Говорят, что так. – Я помедлил один удар сердца, прежде чем улыбнуться. – Хотя сам я ничего такого не замечаю.

Эмберли слегка дернула уголком рта.

– О да, герой наш скромный. Вы исполняете эту роль весьма умело, несомненно. – Она залпом опрокинула остаток выпивки и просигналила принести еще. Я, как полный дурак, сидел, раскрыв рот. – Что дальше? «Я просто солдат» или «Поверьте, я лишь слуга Императора»?

– Не уверен, что понимаю ваши намеки… – начал я, но она смешком оборвала меня.

– О, святая невинность! Давайте, давайте, такого спектакля я давненько не видела. – Она порылась в стоявшей на столе тарелочке с орешками, названия которых я не знал, и блеснула в мою сторону улыбкой, полной чистого озорства. – Не трудитесь возражать, комиссар. Я просто подшучиваю над вами.

«Ага, как же, – подумал я. – А еще по ходу дела показываешь, что видишь насквозь каждый мой трюк или махинацию». Наверное, эти мысли отразились на моем лице, потому что ее взгляд смягчился.

– Знаете, вы могли бы просто попытаться быть самим собой.

Эта идея повергла меня в ужас. Я провел столько времени, прячась за маской, что уже не был уверен, осталось ли под ней что-нибудь от Кайафаса Каина кроме дрожащего комка своекорыстия. Но тут меня оглушила еще более пугающая мысль: она знает, о чем я думаю! Все, что я старался скрыть, вся моя мошеннически заработанная репутация для нее как открытая книга. Для нее. Для Инквизиции… Кишки Императора!

– Расслабьтесь, я не псайкер. Просто неплохо разбираюсь в людях. – Эмберли смотрела, как я, даже не пытаясь скрыть облегчения, обмяк в кресле, и в глубине ее глаз плясали озорные искорки.– Что бы вы ни пытались скрыть, ваши тайны и безопасности. И там они и останутся, если только вы не дадите мне повода раскапывать их.

– Постараюсь не дать,– пообещал я, подрагивающей рукой поднимая свой бокал.

– Рада слышать. – Ее улыбка снова потеплела. – Потому как, я надеялась, вы сможете мне помочь.

– В чем? – спросил я, уже зная, что ответ мне не понравится.

Конференц-зал на этот раз был почти пуст, но чтобы почувствовать себя в тесноте, мне с лихвой хватало присутствия лорда-генерала Живана и инквизитора, которая уже открыто демонстрировала, кто здесь главный. Кроме них присутствовал еще Мотт, пожилой ученый с живым и внимательным лицом. Время от времени он принимался задумчиво ковырять зарубку на своей аугметической ноге – техножрец еще не закончил латать ее, когда пришел вызов на совещание.

– Спасибо, что присоединились к нам, комиссар, – неподдельно теплая улыбка Эмберли заставила такого опытного махинатора, как я, задуматься, насколько можно доверять ей.

Живан приветственно кивнул, он-то действительно был рад меня видеть.

– Приветствую, приветствую, – улыбнулся и Мотт, блеснув удивительно светлыми карими глазами. У него, похоже, не нашлось времени отмыть запах пожара и сменить одежду, или ему было просто все равно. – Вы нам доставили некоторое неудобство, молодой человек. Хотя, полагаю, вы не могли знать.

– Знать – что? – спросил я, стараясь, чтобы это не прозвучало так, будто я на него рычу. Я успел перехватить пару сандвичей, чтобы заесть выпивку, и Юрген приготовил мне рекаф, но, подвергнутая смертельной опасности и алкоголю, моя голова все еще гудела.

– Всему свое время. – Эмберли благосклонно улыбнулась ученому.– Карактакус, если ему это позволить, склонен пропускать пресные подробности.

– Доживете до моего возраста, тоже не станете тратить на них время, – ответил он.

Я понял, что между ними существуют вполне дружеские, доверительные отношения. Вероятно, они были очень давно знакомы. Мотт снова обернулся ко мне. – Кстати, я вспомнил, что должен поблагодарить вас за помощь. Она была весьма своевременна.

– Приятно было подсобить, – ответил я.

– У вас чрезвычайно извращенное понятие о приятном. Вам стоит чаще развлекаться, – тряхнула головой Эмберли и посмотрела на меня с преувеличенным неудовольствием. – И вам, похоже, нужно будет в этом помочь.

Я не нашелся с ответом, поэтому просто промолчал. Я, как и большинство людей, представлял себе инквизитора в виде устрашающего психопата, который мечом прорубает себе дорогу сквозь полчища врагов Императора. Эмберли же оказалась полным опровержением этому образу. В ней, конечно, была безжалостность, как мне стало известно в ходе нашего долгого знакомства, но все равно эта жизнерадостная, немного эксцентричная молодая женщина со странным чувством юмора была настолько далека от расхожих представлений о людях ее профессии, насколько только возможно[34].

Живан откашлялся:

– Инквизитор. Возможно, нам стоит заняться нашей насущной проблемой?

– Конечно. – Она активировала гололит, стукнув в нужном месте, чтобы заставить картинку сфокусироваться. – Нет нужды говорить, что все увиденное и услышанное здесь полностью секретно, комиссар.

– Естественно, – кивнул я.

– Вот и славно. Не хотелось бы вас убивать. Я задумался, является ли это шуткой. Теперь-то я знаю, что она ни капельки не шутила.

– Если вы упустили сей факт, – продолжила она. – Я агент Ордо Ксенос. Вы знаете, что это значит?

– Вы занимаетесь чужаками? – отважился предположить я.

Тогда я имел весьма смутное представление о структуре Инквизиции, но угадать было несложно. Эмберли кивнула:

– Именно так.

– Ну, по большей части так, – любезно уточнил Мотт.– Еще был тот культ Хаоса на Аркадии Секундус и еретики на Хоре…

– Благодарю, Карактакус, – произнесла она, явно подразумевая «заткнись к варповой матери».

Он так и поступил. Как я вскоре узнал, быть ученым значило быть одержимым деталями и мелочами, что неизбежно ведет к жуткому педантизму. Представьте себе самый худший вариант всезнайки, какого вы только встречали у барной стойки, но который при этом действительно все знает и не может удержаться, чтобы не вывалить на вас все сведения, касающиеся любой затронутой темы. Представили? У вас только половина картины. Мотт зачастую был чрезвычайно надоедлив, но, узнав его поближе, я стал считать его по-своему приятным собеседником. Особенно когда выяснилось, что его дарование включает в себя сверхъестественное интуитивное понимание вероятностей, которое он весьма неплохо применял за годы нашего знакомства в ряде игорных заведений. Эмберли вызвала на гололит звездную карту, которую я узнал без особого труда, потому как она была уменьшенной копией той, что я вскользь просмотрел перед высадкой на планету.

– Дамоклов Залив, – сказал я.

Инквизитор кивнула:

– Мы находимся здесь. – Она указала на систему Гравалакса, казавшуюся одинокой и изолированной на дальнем краю Империума. – Что-нибудь замечаете особенное в топографии региона?

– Мы близко к границам Тау, – сказал я, изучая изображения.

Эмберли не стала бы намекать на что-то столь очевидное, в этом я был уверен. Несколько соседних систем были помечены голубыми значками – занятые тау миры. Они почти полностью окружали наше теперешнее расположение, и только тоненькая цепочка дружественных желтых маячков соединяла нас с приветливой безопасностью Имперского космоса. Я подвел итог своим наблюдениям:

– Слишком близко. Если нам придется воевать здесь, нити снабжения будут слишком тонкими, чтобы мы могли чувствовать себя комфортно.

– Именно, – кивнул Живан и указал на несколько мест, где ниточки совсем просто было разорвать. – Они могли бы отрезать нас здесь и здесь безо всяких проблем. Мы окажемся в блокаде и нас проглотят за несколько месяцев. А тау в это время смогут свободно получать подкрепления из, по меньшей мере, четырех систем.

– Вот поэтому-то нам так важно избежать полномасштабной войны на этом жалком шарике, – сказала Эмберли. – Держаться за него – значит связать ресурсы трех секторов, только чтобы обезопасить наши линии снабжения и затянуть в эту воронку отряды Гвардии и Космодесанта со всего Сегментума. Говоря откровенно, этот мирок не стоит подобных усилий.

Сказать, что я был ошеломлен, значило не сказать ничего. Сколько я себя помню, тот факт, что священные владения Империума Его Величества ни в коем случае, несмотря ни на какую цену, не должны были быть запятнаны чужаками, был одним из постулатов веры. А теперь не кто иной, как инквизитор и вдобавок сам лорд-генерал, казалось, были только рады попросту отдать это местечко тау. Впрочем, у меня-то возражений не было, особенно если это позволит мне оставаться подальше от линии огня.

Я рассудительно кивнул:

– Я предвижу, что сейчас последует «но».

– Правильно.– Живан был явно доволен моей проницательностью. – Просто так позволить маленьким синим гроксолюбам забрать эту планетку также не представляется приемлемым. Это послужит для них совершенно ненужным сигналом. Они и так уже появляются на мирах по всему сектору и вооружаются, чтобы удержать их. Если они возьмут Гравалакс без боя, то решат, что половина Сегментума брошена на произвол судьбы.

– Но в конечном итоге мы могли бы их победить, – сказал я, стараясь не представлять себе те десятилетия мясорубки, которая последует, столкнись подавляющая мощь Империума с техноколдовством тау. Это будет самая кровавая баня со времен крестового похода на миры Шаббат.

– Могли бы. В конечном итоге, – сдержанно кивнула Эмберли. – Если бы это было единственной угрозой.

Она увеличила масштаб, так что звездные системы, на которые мы смотрели, провалились к центру гололита, а новые появились на границах проекционного поля. Несколько систем было помечено красным. Я узнал в одной из них Коранию, и затем, секунду спустя, мой взгляд выделил Дезолатию, где я впервые пролил кровь тиранида более десяти лет назад.

– За последние несколько лет в этом регионе Галактики усиливаются атаки тиранидов, – сказал Живан. – Но для вас это не новость.

– Да, мне приходилось с ними встречаться, – признал я.

– Наблюдается определенный принцип, – влез в разговор Мотт. – Еще не ясный, но он определенно начинает вырисовываться[35].

– Наши самые серьезные опасения состоят в том, что эти атаки могут быть предвестниками роя-флотилии, – спокойно произнесла Эмберли.

Я попытался представить себе это и невольно поежился. Орды, которые я встречал раньше, были слабыми, разрозненными остатками улья «Бегемот», который был разбит веками ранее, но все еще сидел ядовитыми осколками в теле Империума. Даже ослабленные, они все еще могли разорить слабозащищенную планету, и их мощь росла с каждым проглоченным миром. Перспектива противостоять свежему рою, обладающему практически неисчерпаемыми ресурсами, была попросту кошмарна.

– Давайте же помолимся, чтобы эти опасения оказались ошибочны, – сказал я.

К сожалению, как показало время, Эмберли была дважды права, и реальность оказалась гораздо хуже, чем даже мое подстегиваемое страхом воображение.

– Да будет так. – Живан сложил знак аквилы. – Но если инквизитор не ошибается, все корабли и каждый человек понадобятся нам для защиты Империума. И не только от…

Он не закончил фразу, поймав ядовитый взгляд Эмберли. Было ясно, что кое-что из обсуждаемого не предназначалось для моих ушей.

– Некроны, – сказал я, поскольку вообще-то это было очевидное умозаключение. Я указал на мир-мавзолей, с которого мне посчастливилось сбежать несколько лет назад. – Не самые дружелюбные из ксеносов. И они стали чаще обнаруживать себя в последнее время, как можно судить по этим меткам.

Я указал на несколько значков пурпурного цвета.

– Это только ваши домыслы, комиссар, – отозвалась Эмберли, и в тоне ее сквозило предупреждение, но Мотт с энтузиазмом закивал.

– Увеличение возможности контакта с некронами за последнее столетие составило двести семьдесят три процента, – сказал он. – Но полностью подтверждены только двадцать восемь процентов.

Естественно, ведь после большинства контактов не оставалось выживших людей.

– Как бы то ни было, – произнесла Эмберли, – факт остается фактом: ресурсы, потраченные на войну за Гравалакс, нужнее в другом месте, и, если мы используем их сейчас, мы будем катастрофически ослаблены.

– Что в очередной раз требует ответа на вопрос: кто окажется достаточно безумен для того, чтобы спровоцировать эту войну, и что он надеется этим достичь? – сказал я, желая показать, что тоже замечаю нюансы.

– Именно затем, чтобы выяснить это, инквизитор и была послана сюда, – заверил меня Живан.

– Не совсем. – Эмберли выключила гололитический дисплей, вероятно, чтобы я не сделал еще каких-нибудь неуместных догадок. – Наше внимание привлекло усиление влияния тау на Гравалаксе и активность некоторых каперов, которые, похоже, на этом наживались. Я прибыла, чтобы расследовать это и оценить лояльность губернатора.

– Так вот почему вы заставили Орелиуса надавить на Гриса, требуя разрешения на торговлю, – сказал я, внезапно осознав это. – Вы хотели знать, имеет ли он какое-то влияние в среде тау.

– Довольно близко к истине. – Она улыбнулась мне, будто наставник Схола, чей самый безнадежный ученик вдруг продекламировал наизусть Катехизис отречения от ереси. – А вы действительно весьма проницательны для солдата.

– И каково ваше решение? – спросил Живан, проявляя достаточную осмотрительность, чтобы не возмутиться последним ее замечанием.

– Я все еще обдумываю его, – призналась Эмберли. – Грис, несомненно, слаб, вероятно, продажен и, неоспоримо, туп. Он позволил ксеносам укорениться здесь так глубоко, что их влияние невозможно будет вытравить без значительных усилий. Но губернатор более не является нашей первейшей заботой.

– Вы подразумеваете заговорщиков? – спросил я. – Тех, кто пытается спровоцировать здесь войну, кем бы они ни были?

– Именно, – кивнула она, наградив меня очередной улыбкой, которую я счел весьма похожей на похвалу, вероятно принимая желаемое за действительное. – Вы делаете одно проницательное умозаключение за другим.

– У вас есть хоть косвенная улика, указывающая, кто бы это мог быть? – спросил Живан.

Эмберли покачала головой.

– Врагов, которые могут выиграть, ослабив имперское присутствие в этом секторе, всегда хватает, – сказала она, кинув предупреждающий взгляд на Мотта, который, казалось, уже был готов перечислить их. – И не в последнюю очередь это сами тау.

Мотт с очевидной неохотой удержал язык за зубами.

– Но кем бы они ни были, они, без сомнения, действуют через ксенофильскую фракцию и отряды СПО, которые она контролирует. К счастью, Гвардии, похоже, удалось выбить им зубы без того, чтобы задеть тау, чему нам всем стоит порадоваться.

Живан и я молча приняли этот – предположительно – комплимент.

– Как продвигается ваше расследование убийства посла? – спросил я. – Если вы найдете исполнителя, вы найдете и заговорщиков, не так ли?

– Вероятно, так, – кивнула Эмберли. – Но пока что у нас нет даже подозреваемого. Вскрытие показало, что посол был убит выстрелом из имперского болтерного пистолета, с близкого расстояния, а такое оружие было у доброй половины гостей. Наиболее надежным путем к разгадке по-прежнему остается ниточка, тянущаяся к ксенофилам.

– Или оставалась, – встрял Мотт, кинув на меня строгий взгляд. – Пока один молодой человек ее не сжег.

– Простите? – Я непонимающе уставился на него.

– Да, вам стоило бы попросить прощения, – ответил он совершенно беззлобно.

Эмберли вздохнула:

– Местные арбитры следили за большинством действовавших здесь ксенофильских групп. Местом встречи одной из них был тот самый склад, и мы отправились проверить это место.

– И обнаружили нечто большее, к чему не были готовы, – любезно закончил я за нее.

Эмберли кивнула:

– Именно так. Мы обнаружили вход в подземелья.

– Что было настоящим сюрпризом, – подхватил Мотт. – Хотя, учитывая архитектурные веяния, распространившиеся по городу, это не было уж совершенно неожиданным.

Полагаю, что покажусь наивным, но до этого самого момента я даже не предполагал, что здесь могло не быть подземелья – видимо, это было естественно для уроженца мира-улья. Возраст большинства имперских городов насчитывает тысячи лет, и каждое новое поколение строится на том, что осталось от предыдущего, оставляя под последним уровнем улиц и зданий целые кварталы служебных туннелей и забытых помещений, которые громоздятся слоями толщиной в десятки, а то и сотни метров. Под Майо, заселенным, по имперским меркам, далеко не густо, не было такого толстого культурного слоя, но я считал само собой разумеющимся, что под ногами его жителей находится лабиринт сточных труб, коллекторов и проходов, как и в любом другом городе, где мне доводилось бывать.

– Подземелья – неплохое место для того, чтобы планировать мятеж, – признал я.

– Идеальное, – согласилась Эмберли. – Что мы и обнаружили, заплатив за это определенную цену.

– Мы попали в засаду, – произнес Мотт. – Но перед этим успели убедиться, что система туннелей там чрезвычайно протяженная.

– Кто организовал засаду? – поинтересовался Живан.

– О, вот в этом-то и вопрос. – Эмберли задумчиво склонила голову. – Они были хорошо вооружены и обучены. Мы едва выбрались оттуда живыми.

– Томас и Джотан не выбрались, – напомнил ей Мотт, и она на секунду мрачно сдвинула брови.

– Их жертва не будет забыта, – произнесла она машинально, как и любой, кто в действительности совершенно не собирается помнить. – Они знали, на что идут.

– Остатки перебежчиков из СПО? – спросил Живан.

Я покачал головой:

– Не думаю. Нам с моим помощником довелось на них полюбоваться. Они определенно были гражданскими.

– Или в гражданской одежде, – предположил Мотт. – Что, согласитесь, разные вещи.

– В любом случае, – решительно сказала Эмберли,– нам требуется больше информации. А подземелья – единственное место, где мы можем ее получить.

У меня засосало под ложечкой.

– В подземелье, – повторил Живан.

Инквизитор кивнула:

– Да, там. Именно поэтому я нуждаюсь в вашем содействии.

– Ну конечно, все, что пожелаете, – развел руками Живан. – Хотя я не вполне понима…

– Моя свита выведена из строя, лорд-генерал. А я не настолько глупа, чтобы предпринять такую экспедицию в одиночку. – Ну что ж, это было очевидно. – Я хочу попросить у вас несколько гвардейцев.

– Да, разумеется, – кивнул Живан. – Вряд ли вы можете полагаться на лояльность местных СПО.

– Именно так.

– Сколько вы хотите? – спросил Живан. – Взвод, бригаду?

Эмберли помотала головой:

– Нет. Нам придется двигаться быстро и налегке. Одна стрелковая команда. И поведет их комиссар. – Она снова обратила на меня взгляд своих изумительных глаз и улыбнулась. – Я уверена, что человек вашей закалки не откажется от такого вызова.

Я бы, поверьте мне на слово, именно так и сделал, но не мог же я проигнорировать непосредственную просьбу инквизитора. Хотя, если бы я знал, во что влезаю, я бы очень постарался. Вместо этого я кивнул и попытался выглядеть уверенно.

– Можете на меня рассчитывать, – ответил я со всей искренностью, какую только мог изобразить, но по вздернувшемуся в усмешке уголку ее рта понял, что Эмберли я не обманул ни на мгновение.

– Рада слышать, – сказал она. – Я так понимаю, ваши солдаты имеют большой опыт городских боев, так что, уверена, они нам подойдут идеально.

– Я приглашу добровольцев… – начал я, но она покачала головой:

– Нет нужды. – И толкнула ко мне через стол планшет. Я остановил его, уже ощущая в ладонях предостерегающий зуд. – Вы их уже назначили.

Я скользнул взглядом по списку имен, уже зная, что увижу там. Так можно предчувствовать лавину, еще не увидев катящихся камней. Келп, Требек, Веладе, Сорель и Холенби. Пятерка солдат, которым я доверил бы свою спину в последнюю очередь и то если бы захотел обнаружить в ней штык. Я поднял взгляд.

– Вы уверены, инквизитор? Эти солдаты определенно не самые надеж…

– Зато наиболее расходные. – Она ухмыльнулась мне с озорным огоньком в глазах. – К тому же я уверена, что вы поможете мне держать их в узде.

Значит, все именно так, как я думаю. Это самоубийственное задание. Во рту у меня внезапно пересохло.

– Можете на меня положиться, – сказал я, размышляя, как, во имя Императора, мне выбраться из этой истории.