Нигде и никогда, вне времени и пространства. 7 страница

Майор Санаев тупо смотрел на черный экран монитора, обхватив голову руками, - Такую страну просрали, сволочи! - он обвел взглядом окружающих, - Ми тут из шкуры лезэм, жилы рвем, а оно вот как получается!

- Когда сволочи просрали страну, те пацаны, что сидят и умирают сейчас в окопах, еще не родились, - сухо ответил майору Тамбовцев, - Зато они четко знают - кто прав, и кто виноват, на чьей стороне воевать и против кого.

- Да я не о ваших бойцах, и даже не о вас, товарищи командиры разговор, - Санаев немного успокоился, - Нам уже известно, что в бой с фашистами вы вступили сразу же, как только оказались у нас. И то, что вы немедленно начали искать канал связи с руководством СССР. На момент нашего вылета из Москвы, у Советского правительства к вам претензий не было и, думаю, что и дальше не будет. Вы уже делом доказали - на чьей вы стороне.

Я назвал сволочами тех "товарищей", которым очень захотелось стать господами. О чем-то подобном мы догадывались, поскольку вы прямо назвали свою государственную принадлежность - Российская Федерация. Только реальность оказалась даже хуже наших предположений. Мы думали, что это государство включает в себя всю территорию СССР, а оказалось что осталась только РСФСР, - майор помолчал, - Но, союзнички-то, союзнички.., мы, конечно не особо обольщались насчет их любви к нам, но чтобы так нас ненавидеть...

- Таких союзников, в мешках топить надо, лучше уж иметь дело с явными врагами, - вступил в разговор полковник Бережной, - но, то политика, дела не нашего масштаба. Считаю, товарищи, что нам сейчас надо сосредоточиться на чисто военных вопросах скорейшего разгрома немецко-фашистских войск, чтобы дать возможность Советскому руководству спокойно решать политические вопросы. В том числе и с союзниками. Чем быстрее закончится война, чем меньшие потери мы в ней понесем, тем легче и быстрее можно будет разобраться и с капиталистическим окружением.

- Вы совершенно правы, товарищ Бережной, - было видно, что майор Санаев собирается с мыслями, - действительно, вам и вашим командирам лучше будет вместе с товарищем Василевским заняться чисто военными вопросами. А мы с товарищем Тамбовцевым, побеседуем отдельно, на, так сказать, общеполитические темы. Чувствую, что нам еще предстоит много сделать для того, чтобы у нас никогда не произошло то, что случилось у вас. Надо будет сделать определенные оргвыводы, в том числе и по нашему ведомству. - Что вы думаете, по этому вопросу, товарищ генерал-лейтенант?

Василевский, до того задумчиво сидевший, встрепенулся, - Думаю, что именно так и надо поступить, товарищ майор госбезопасности, - он надавил пальцами на глаза, снимая усталость, - Так, значит Симферополь, товарищ полковник?!

- Так точно товарищ генерал, Симферополь. - ответил Бережной, - Этот город - последняя крупная железнодорожная станция перед Севастополем, а так же узел шоссейных дорог. Там расположены все тыловые склады 11-й армии и даже армейское интендантство расположено не в Сарабузе, вместе со штабом армии, а в Симферополе. Таким образом, мы сейчас нависаем над тылами 11-й армии, как меч над головой. И немцы это тоже прекрасно понимают. Потому-то они и атаковали весь день наши позиции с таким остервенением, несмотря на большие потери. Кстати, с генералом Манштейном побеседовать не желаете?

Василевский отрицательно покачал головой, - А что нового сможет сказать мне этот Манштейн? Вы же за последние сутки смешали все его карты, и я и без него вижу, что единственный выход для 11-й армии - срочно отводить войска, как минимум, до Джанкоя. Иначе -- окружение и гибель армии. А раз они этого делать не собираются, то нам нужно решить, как лучше использовать эту возможность, которой для нас не воспользоваться -- просто преступление. Так что поговорим с этим пленным как-нибудь потом, товарищ Бережной, хотя, он первый командующий армией, попавший к нам плен. А сейчас на этого деятеля у нас просто нет времени. - Василевский снова впился взглядом в экран ноутбука, рассматривая карту с нанесенной на нее оперативной обстановкой. Поморщившись, он отвел взгляд от экрана, - Я понимаю, товарищи, что обычных оперативных карт у вас нет?

- Вообще-то мы готовились действовать на несколько ином ТВД, - ответил полковник Бережной, - не думаю что сейчас будет актуален комплект карт Малой Азии и стран Ближнего Востока.

- Понятно, - Василевский что-то чиркнул на листе из именного блокнота несколько слов, - вместе со мной прибыл полковник Генерального Штаба Андреев, передайте ему это, и он выдаст вам комплект карт Крыма и Северной Таврии.

Полковник Бережной передал записку Василевского подполковнику Ильину, - Займись этим, Николай Викторович, это как раз по твоей части.

- Товарищ генерал-лейтенант, - подполковник Ильин остановился в дверях, - а может лучше пригласить полковника Андреева прямо сюда?

- Не стоит, - не поднимая головы, ответил Василевский, - тут у нас кипят прямо шекспировские страсти, и на каждом шагу - сплошные чудеса. Так зачем же смущать неподготовленного к этому человека? - Василевский снова погрузился в изучение тактико-технических характеристик техники будущего. Сейчас перед ним лежало "личное дело" танка Т-72БА1. Машина, способная в одиночку уничтожить танковый полк вермахта, потом перезарядить боекомплект, и уничтожить еще один, просто завораживала. Правда, от удара стокилограммовой авиабомбы сброшенной с пикирующего бомбардировщика не защитит никакая броня, но, во-первых в него надо еще попасть, а, во-вторых, танки прикрывают самоходные зенитно-артиллеристские установки "Панцирь-С", способные сбивать эти пикировщики в любых количествах.

А эти четыре роты морской пехоты на БМП-3... Настоящий танк со сто миллиметровой пушкой, плавает, да еще и перевозит внутри отделение пехоты... Даже как-то жалко мелко разменивать все это, здесь и сейчас, на какой-то Симферополь. Хотя сутки ожесточенных боев, а бригада почти не понесла потерь, истрачены только боеприпасы, - генерал-лейтенант Василевской сделал пометку в своем блокноте, - Необходимо попытаться наладить выпуск боеприпасов необходимых калибров.

Лучше всего обратиться в Остехбюро НКВД, там и секретность соблюдут и сделают все что возможно. Да, пусть так и будет - Отдельная Тяжелая Механизированная Бригада. А для повышения уровня секретности все же придется передать ее в структуру НКВД. Зато и вопросов у всех встречных и поперечных резко поубавится. Товарищ Берия излишне любопытных не любит. Кроме того, в бригаде, наряду с хорошей обеспеченностью техникой, имеется некомплект живой силы. В наличие только четыре полнокровных роты морской пехоты с бронетехникой, и еще две роты, правда, без техники, но с полным вооружением, разбросаны по кораблям эскадры. Вместе получается два батальона, а желательно четыре-пять.

И при этом необходимо как-то решить вопрос с транспортом для дополнительной живой силы, Эти самые БМП не резиновые, да и возможности танков в смысле перевозки десанта тоже не безграничны. Может в Симферополе удастся захватить трофеи, или надо будет ставить вопрос о получении американских бронетранспортеров по ленд-лизу. Не танков, танки у них хуже наших, а именно бронетранспортеров. Ну, а на будущее, надо поставить перед каким-нибудь КБ задачу по копированию БМП. Вопрос с вооружением можно еще обдумать, 76-мм танковая пушка, или 37-мм автоматическая авиационная пушка Нудельмана...

- Товарищ генерал-лейтенант... - Василевский очнулся, протирая покрасневшие глаза, - Выпейте чайку, поздно уже, - майор Гальперин придвинул к нему стакан с черным как ночь чаем.

- О-ох! - хлебнув горячего, крепкого и густого ароматного напитка, Василевский едва смог перевести дух, - Из чего вы его завариваете, товарищ майор, из волчьей ягоды и дубовой коры?

- Ну, что вы, - улыбнулся Гальперин широкой татарской улыбкой, - Много натурального черного цейлонского чая, сахар, и немного травушек по бабушкиному семейному рецепту...

- Василевский допил чай и прислушался к чему то внутри себя, - А бодрит, определенно бодрит... Ну что, товарищи, продолжим?

В это время полковник Бережной оторвался от своего ноутбука, - Товарищ генерал-лейтенант, наблюдатели на передовой отмечают повышенную активность немецкой пехоты на позициях. Похоже на концентрацию сил перед атакой...

Василевский вопросительно посмотрел на Бережного, и тот понял вопрос без слов, - Приборы ночного видения, товарищ генерал-лейтенант, всего лишь приборы ночного видения, мы их видим, они нас нет. Ну, еще и противопехотный радар в разведывательной аппаратуре, на ровной местности засекает одиночного человека километров за двадцать. Местность здесь неровная, но мы на высотах, а немцы внизу, да и двадцать км нам не нужно.

- Сколько у нас времени до подхода эсэсовцев? - поинтересовался Василевский.

- Примерно полчаса, товарищ генерал, - откликнулся майор Гальперин.

- Ну что ж, товарищи, - Василевский встал, - я думаю, что одновременно с атакой эсэсовцев немцы решили начать общий штурм позиций. Каковы ваши мнения?

- Скорее всего, так оно и есть, - ответил Бережной, - думая, что мы их не видим, они попробуют тихо сблизиться с нашими окопами на дистанцию гранатного броска. Крайне опасная тактика в наших условиях.

- Тогда, товарищи, - генерал лейтенант потянулся за пятнистой курткой, - нет ли у вас для меня места на НП, откуда мы могли бы наблюдать за боем? С условием сохранения связи с подразделениями?

- Конечно есть, - кивнул Бережной, - и мы как раз успеем к началу "концерта по заявкам". Товарищ майор, - обратился он к Гальперину, предупредите все роты - подпустить противника на сто-сто пятьдесят метров и постараться, чтоб ни одна тварь не ушла живой.

5 января 1942 года, 19:00, аэродром Саки, штаб сводной механизированной бригады. капитан ПГУ КГБ Тамбовцев

.

Мы с Санаевым переглянулись, кивнули, и тихо встали из-за стола.

- Товарищ майор, давайте пройдемте туда, где нам никто не помешает, - сказал я Санаеву, вставая, - есть здесь одно спокойное местечко по соседству. Побеседуем обстоятельно и не торопясь, ведь мы с вами коллеги, хотя и работать нам пришлось в разное время...

- Да?! - недоверчиво хмыкнул он, надевая нашу пятнистую куртку вместо своей шинели (видно она ему очень понравилась).

Я вытащил из кармана свое пенсионное удостоверение и протянул ему, - Смотрите.

- О, - открыл он маленькую красную книжицу и перелистал страницы, - Первое Главное Управление КГБ СССР, капитан Тамбовцев Александр Васильевич... все верно, товарищ Тамбовцев, убедили.

Мы прошли в соседний кунг, где в данный момент никого не было, все офицеры разведотдела находились на передовой, и полковник Бережной отдал мне ключи. Сели за стол, друг напротив друга, как гроссмейстеры перед матчем. Рядом с собой я поставил "политический" ноутбук, который прихватил для этого разговора из штабного кунга. Наступила тишина. Первым молчание нарушил Санаев:

- Александр Васильевич, теперь я знаю, что вы чекист, хотя и бывший... Впрочем, бывшими наши с вами коллеги не бывают. Скажите мне честно - вам лично не стыдно за то, что произошло с нашей страной?

Я вздохнул. - И да и нет, Иса Георгиевич, - я жестом попросил его позволить мне высказаться до конца, - Мне очень стыдно перед теми, кто воевал, умирал, но не пропускал врага, стыдно перед теми кто строил и восстанавливал нашу страну. Ну, а с другой стороны, известный вам персонаж с фамилией сельскохозяйственного вредителя, когда пришел к власти, первое что сделал - запретил органам госбезопасности и внутренних дел, проводить оперативные мероприятия в отношении партийной верхушки от уровня горкома и выше... и Партия загнила с головы.

Товарищ майор, я коренной ленинградец. Мне стыдно будет посмотреть в глаза своему деду, который погибнет годом позже, обороняя родной город, стыдно будет смотреть в глаза отцу и матери, которые сейчас пухнут от голода в блокаде, стыдно перед дядей, пацаном фэзэушником, который сейчас умирает от голода и обморожений в Иваново после эвакуации по Дороге Жизни (для многих она стала Дорогой Смерти). Вы смогли в самую страшную из войн отстоять СССР от фашизма, а мы допустили, чтобы наши вожди сдали страну без единого выстрела.

- Но почему, почему же, так все случилось? - майор Санаев вытащил из кармана пачку "Казбека", и стал взволнованно прохаживаться по кунгу, разминая в пальцах папиросу.

- Я же вам уже сказал, руководство Партии в лице 1-го Секретаря КПСС, товарища Хрущева, освободило себя и ближних своих от контроля органов госбезопасности и внутренних дел. Ну и конечно тут же ударилось во все тяжкие. А то шельмование, которому товарищ Сталин посмертно подвергся на ХХ съезде КПСС в 1956 году, подорвала международный авторитет, как Коммунистической Партии Советского Союза, так и самого Советского государства. Именно тогда у СССР резко ухудшились отношения с Социалистической Югославия и Китайской Народной Республикой, в Иране пало просоветское правительство товарища Моссадыка. А Иран, как покажут дальнейшие события, это было серьезно, как впрочем, и Китай с Югославией.

- Измена?! - резко развернулся ко мне Санаев.

- Именно так! - ответил я, - И в случае левацкого излома при Хрущеве, сам Хрущев был одним из скрытых троцкистов, которого как-то пропустили при чистках. Наверное, потому что казался безобидным клоуном. И в случае право-либерального излома при Горбачеве, который являлся внуком расстрелянного троцкиста, и как он позже рассказывал западной прессе, что разрушение СССР было делом всей его жизни. Инсайд, мать его!

- Что, что?! - не понял майор Санаев, - Какой инсайд?!

- Есть там у нас такой английский термин, - пояснил я, - обозначает воздействие изнутри.

Ответом мне была эмоциональная фраза на смеси русского и осетинского языков, все русские слова в которой были нецензурными, - Как это? - возмутился майор Санаев, немного успокоившись, - Ладно, органы госбезопасности отстранили, а где же были рядовые коммунисты, секретари парткомов, армейские комиссары, наконец?

- Мнение рядовых коммунистов никого не интересовало - в Кремле принимают решения, а широкие партийные массы за них голосуют. Секретари парткомов всех уровней скурвились первыми, ибо карьерный рост по партийной лестнице был обеспечен только под полным контролем системы. Иса Георгиевич, вот тут, - провел рукой по крышке ноутбука, - только факты, что называется адреса, пароли, явки, кто как выступал, кто за что голосовал, но давайте о персоналиях поговорим потом. Сейчас же главное - это то, что превратило партию времен товарища Сталина, в партию времен "лучшего из немцев".

- Как, глава Коммунистической партии продался немцам? - возмущенно воскликнул Санаев.

- Нет, не продался немцам, а продал наших немцев западным... - ответил я ему. - немцы, так ведь они тоже были разными. После разгрома фашизма в той части Германии было построено немецкое социалистическое государство - ГДР. И сказать по совести, немцы, оказались лучшими нашими союзниками, чем все остальные наши "братья", с легкостью необычайной перебежавшие на сторону наших противников. А вот немцев мы сдали, подло и позорно. Мой друг, служивший в те годы в ГДР, а до самого краха СССР в Германии стояли советские войска, рассказывал, что уходящие эшелоны с нашей военной техникой немцы провожали со слезами на глазах. Тем немцам мне тоже стыдно смотреть в глаза.

- Ну, а что делали рядовые коммунисты? - спросил меня Санаев.

Мне стало горько, - А ничего не делали. А что может сделать армия, когда ее предали все генералы? Спрятали партбилеты в тумбочки, и стали ждать изобилия, которое обещали им новые руководители.

Санаев бросил мне вопрос, как камень, - И дождались?

- Дождались... - я скрипнул зубами, - Ага, щаз! Только изобилия не продуктов и товаров, а преступности, нищеты, голода, бандитизма и приватизации, то есть разграбления всенародной собственности новыми хозяевами жизни...

- И что, никто не пытался сопротивляться этому контрреволюционному перевороту? - не поверил майор.

- Сначала никто. - я криво усмехнулся, - Ни в одном парткоме тамошние коммунисты не встали насмерть, защищая те идеалы, которым клялись служить. Все разошлись по домам, как дети, которых родители отправили спать. А некоторые так и наоборот, жгли свои партбилеты прямо перед кинокамерами, торопясь переквалифицироваться из первых секретарей Коммунистической партии в "демократические губернаторы". Потом некоторые опомнились, но было уже поздно, эпизод с расстрелом Верховного совета из танков гвардейской ордена Ленина Краснознаменной Кантемировской дивизии вы уже видели. Правда, если сказать честно, там смешались в кучу все силы то коммунистов до откровенных националистов.

- Товарищ Тамбовцев, - Санаев почти кричал, - Но в чем причина того, что партия стала сборищем проходимцев и карьеристов?

- Уважаемый Иса Георгиевич, давайте по порядку. - я постарался еще раз собраться с мыслями, - Все началось с тех пор, когда коммунистом перестало быть опасным, и стало выгодным. Началось это все после войны, но пока был жив товарищ Сталин, все это как-то держалось в рамках нормы. Тем более что в последние годы его жизни центр тяжести в политике начал переноситься с партийных органов на советские. А вот после смерти товарища Сталина в 1953 году все понеслось кувырком. Скажите спасибо Никите Хрущеву, который сделал все, чтобы втоптать в грязь имя товарища Сталина.

- Хрущев? - майор Санаев побарабанил пальцами по столу, я видел что он едва себя сдерживает, - Это не тот, который сейчас член военного совета Юго-Западного фронта?

- Именно он. Никита Сергеевич, который... В народе прозванный "Хрущем", "Кукурузником" и "Лысым Хреном". Впрочем, о "подвигах" его на ниве сельского хозяйства, промышленности, армии и флота, можно будет поговорить потом, отдельно.

- Ну, а вы, чекисты послевоенные, вы-то куда смотрели? - простонал Санаев, обхватив голову руками.

- А мы смотрели туда, куда нам разрешали смотреть. Я же вам уже говорил. Ведь после убийства Хрущевым товарища Берии и разоблачений "культа личности Сталина", - при этих словах Санаев скрипнул зубами и выругался, - руководству органов государственной безопасности было запрещено заводить агентурные дела на высшую партноменклатуру. Оттуда-то и поперла вся гниль, которая и довела СССР до бесславного конца.

Майор Санаев сидел и в раздумьях методично постукивал о стол папиросой, - Александр Васильевич, да это ж что ж получается, страну сдали с потрохами из шкурных интересов, так сказать за "корзину печенья и бочку варенья"?

- Нет, Иса Гергиевич, шкурный интерес конечно был, но исчислялся он не корзинами и бочками, а миллиардными счетами в иностранной валюте в западных банках. Каждый секретарь в союзной республике становился ее президентом, при этом подгребая под себя заводы, фабрики, словом, все, что строил советский народ, недоедая, отрывая от себя последний кусок. Ну, или не становился, тогда его свергали демократичные оппозиционеры, устраивая в отдельно взятой республике филиал ада. Таджикистан, Азербайжан, Армения, Грузия, Молдова, Киргизия... Вот очаги второй гражданской войны на территории бывшего СССР. Литва, Латвия, Эстония входят во враждебные России блоки НАТО и ЕС. Когда мы отбыли сюда, доведенная до нищеты за двадцать последних лет Украина все быстрее и быстрее двигалась к развалу, после которого в ней неминуемо начнется гражданская война.

- Да, в страшное время вы жили, товарищ Тамбовцев, пострашней, пожалуй, чем сейчас. Помните, как у поэта Некрасова:

Бывали хуже времена,

Но не было подлей...

- Помню, конечно! - меня снова взяла злость, - Действительно, хотя я и честно исполнял свой долг, но и на мне есть вина за то, что произошло с нашей страной. Так что считайте мое участие в войне с фашистами своего рода искуплением вины кровью. Как в штрафбате...

- Штрафбат? А что это? - удивился майор.

- Так вы до этого еще не дожили, - пояснил я, - Это подразделение для командиров, которые совершили преступление воинское или чисто уголовное и им дается шанс в бою искупить вину кровью. В моем прошлом штрафбаты были созданы согласно не вышедшему еще из-под пера Верховного летом этого года приказу N 227. Его еще называли "Ни шагу назад!"

Майор Санаев был в недоумении, - "Ни шагу назад"? Странное название, товарищ Тамбовцев. А почему он так был назван.

Я тяжело вздохнул, - А потому, что летом 1942 года страна оказалась в критическом положении. Стоял вопрос о ее существовании, как государства. Но я расскажу вам об этом позднее, тем более что тут такого, скорее всего, не случится. А пока, наверное, стоит закончить нашу сегодняшнюю беседу и вернуться к нашим военным. Но сперва, товарищ майор, - я положил руку на ноутбук, - я научу вас пользоваться этим прибором, и с ним вы поедете обратно в Москву к товарищу Сталину. Информация, которая тут хранится в зашифрованном виде, в принципе не имеет цены в этом мире и большая часть ее выходит за пределы вашей компетенции. Так что уж простите, пароль на открытие документов уровня секретности ОГВ будет сообщен товарищу Сталину сразу после установления радиоканала связи, по своей устойчивости многократно превышающего уровень телефона ВЧ.

Майор Санаев согласно кивнул головой, - я понимаю, товарищ Тамбовцев, давайте приступим?

Я сел с ним рядом и открыл крышку ноутбука, - У вас есть блокнот? Доставайте и записывайте... Это кнопка "Пуск"...

5 января 1942 года. 21:20. пос. Червоное. НП сводной механизированной бригады
Командир бригады полковник Бережной.

Наблюдательный пункт батальона "Балтика" расположился на колокольне заброшенной церкви в поселке Червоное. Обзор отсюда был просто замечательный - вот что значит "высота, господствующая над местностью".

Правда, сейчас по причине ночи, низкой облачности, дождя сопровождаемого ураганным ветром, видимость не так хороша, но нам ее хватит. Поднимаемся с генералом Василевским на самый верх. Колоколов тут давно уже нет, так что места всем должно хватить. Впрочем, это не совсем так. Несмотря на темноту, видно, что у прибора артиллерийской разведки толпятся четыре командира в нашем камуфляже, и двое местных моряков. Вместе с нами это уже восемь человек, так что толчея на колокольне -как в трамвае в час пик.

Так, кто тут у нас? Видно плохо, но разобрать можно, тем более что товарищи, обернувшись, тоже пытаются понять, кто к ним пожаловал. Так, комбат "Балтики" майор Юдин, все правильно именно здесь его НП, и он просто обязан тут находиться. Рядом с ним капитан Буданцев, тоже комбат, но только командир батарей САУ "Нона-С", входящей, в состав батальона "Балтика" и два его бойца из отделения артиллерийской разведки батареи. ПАР, кстати, тоже их. У командира батальона электронный бинокль с фотоумножителем, но в такую погоду он вряд ли сильно поможет. А вот и двое местных... Один мне уже знаком, это капитан Топчиев, разведка Черноморского флота, а вот второй... невысокий, коренастый, на рукаве нашивки... Сухопутные звания РККА я еще как то помню, а вот во флотских нашивках путаюсь... Да, точно, кажется капитан-лейтенант... Бузинов что-ли? Ну, не сподобился пока лично познакомиться.

Тут орлы-командиры углядели, кто стоит рядом со мной, точнее его выпущенные поверх камуфляжа генерал-лейтенантские петлицы, и вытянулись перед представителем Ставки в ниточку.

- Доложите обстановку? - кажется, эта мизансцена, похожая на похождения Гарун аль Рашида, Василевского даже немного забавляла.

Первым пришел в себя майор Юдин, что вполне естественно, ведь это участок его батальона, и он отвечает за все на этом участке происходящее. Да и о прибытии представителя Ставки мы заранее предупредили всех своих командиров, - Товарищ генерал-лейтенант, докладывает майор Юдин, командир сводного батальона морской пехоты Балтийского флота. На участке батальона противник проводит скрытую подготовку к ночной атаке. Ну, это они думают, что подготовка скрытая и атака будет для нас внезапной... - майор сделал шаг в сторону, освобождая Василевскому место возле ПАРа, - Товарищ генерал-лейтенант, взгляните сами.

Вообще-то, если смотреть невооруженным глазом, то перед нами кромешный мрак, в котором не видать ни зги. Но в поле зрения прибора артиллерийской разведки XXI века работающего сейчас в режиме ночного видения, немецкие цепи, бредущие по нейтралке, сейчас наверняка были видны как на ладони. Несколько минут генерал Василевский, приникнув к наглазникам, молча обозревал окрестности. Потом, нехотя оторвавшись, поднял голову, - Какие крас-с-савцы, товарищ Бережной! Действительно думают что их никто не видит. - он повернулся к командиру батальона, - Докладывайте, как думаете отражать атаку, товарищ майор?

- Разрешите еще раз глянуть, товарищ генерал-лейтенант? - ответил тот, нагибаясь к ПАРу. - Так, еще сто метров и готово! - майор распрямился, - Личный состав батальона и приданных ему подразделений скрытно выведен на позиции. Когда немцы приблизятся к окопами на сто пятьдесят метров, то мы ударим по ней из всех стволов. Одновременно артиллеристы поставят заградительный огонь, отсекая немцам путь назад.

И вот еще что. Немцы будут наступать против бьющего им в лицо ветра с дождем, и в таких условиях много не постреляешь. А мы еще направим им в лицо свет всех имеющиеся у нас фары и прожектора. Тогда они вообще ослепнут. А наши бойцы будут ко всему этому безобразию спиной, и стрелять им ни ветер, ни яркий свет, не помешают. - он еще раз нагнулся к прибору, и больше от него не отрывался, - Почти готово! Еще чуть, чуть...

Да, кстати, и эсэсовцы тоже уже на подходе. Товарищ генерал-лейтенант, по дороге на Симферополь видно зарево. Готово! - Разрешите, товарищ генерал-лейтенант?

- Действуй, майор! - едва успел сказать Василевский, как майор Юдин поднял к губам рацию и три раза повторил, - Заря! Заря! Заря!

Началось настоящее светопреставление. Ночную штормовую тьму разорвали яркие лучи фар и прожекторов, вспышки выстрелов самоходных гаубиц и орудий БМП. Заработали автоматические гранатометы, пулеметы "Корд" и "Печенег". Почти тут же к ним присоединились ручные пулеметы и автоматы.

Теперь все можно было наблюдать и невооруженным глазом. С высоты колокольни нам хорошо было видно, что огнем осветились и позиции батальона обороняющего Ивановку. Там фашисты тоже пошли в атаку. Картина получалась прямо таки библейская - "Избиение младенцев".

Было видно, что генерал-лейтенант Василевский с удовлетворением наблюдает за тем, как немцы сначала попытались под огнем рывком добраться до окопов. Но огонь оборонявшихся оказался слишком сильным и беспощадно точным. Большая часть наступавших полегла в первые же секунды боя. Особенно тяжелые потери были у офицеров и унтер-офицеров вермахта.

Еще перед высадкой с нашими морпехами был проведен специальный инструктаж, - Немец с пистолетом-пулеметом МР-40 или, как его еще неправильно называют, "шмайсером" - это, или офицер, или унтер. Убив такого вы никогда не ошибетесь. - И вот теперь командный состав был выбит прицельным огнем в первые же секунды, а дальше начался хаос.

Сначала, ослепленные бьющим в лицо дождем и ярким светом, немецкие солдаты попытались залечь под огнем. Но это им мало, потому что над их головами начали рваться снаряды, начиненные не старомодной шрапнелью, а готовыми поражающими элементами, рассчитанными, если что, и на поражение легкой бронетехники. Каждый такой разрыв выбивал все живое в радиусе полутора десятков метров под собой. А "Ноны" продолжали бить упорно и методично, прореживая и без того не густые ряды немецкой пехоты. Автоматические минометы засыпали немецких пехотинцев минами. Добавили жару и АГСы.

А морские пехотинцы перешли от непрерывного автоматно-пулеметного огня к прицельному отстрелу тех, кто пытается подняться на ноги. При этом было неважно, хотел ли немецкий солдат броситься в атаку, или отступить. В любом случае его ждала смерть. А ведь и отступать немцам пришлось бы больше километра по открытой как стол местности под ураганным орудийно-пулеметным огнем. С высоты колокольни все перипетии боя были видны прекрасно...

Майор Юдин, между тем, не забывал поглядывать в сторону дороги на Симферополь, - Товарищи, эсэсовцы подходят к рубежу... - в этот момент все мы ощутили, как колокольня задрожала и завибрировала. Это со своих позиций с басовитым режущим воем ударили "Солнцепеки". И снова ночь превратилась в день. В течении примерно полуминуты почти полторы сотни тяжелых реактивных снарядов пошли на цель. А впереди, где моторизованный полк СС вместе с румынскими кавалеристами пересек роковую черту, вспыхнуло настоящее адское пламя. Казалось, что земля раскололась, выпуская на свободу все силы зла, а штормовой ветер подхватил их и бросил на колонну эсэсовских танков, бронетранспортеров и румынских кавалеристов. Кажется, даже сюда донеслись вопли заживо сгорающих людей и лошадей, хотя нет, скорее всего, нам показалось. И расстояние слишком велико и ураганный ветер уносит звук в другую сторону. Этот же ветер избавил нас от "аромата" горелого человеческого мяса.

По Василевскому было видно что он по настоящему потрясен, всего тридцать секунд - и два полка - как корова языком... Хотя такие случаи бывают нечасто. Это немцы сами подставились, из-за непременного желания искупать нас в холодном январском море. Интересно, что утром запишет Гальдер в своем знаменитом дневнике, вместо: "Под Евпаторией положение восстанавливается"? - Неужели: "Под Евпаторией полный пипец, и уже поздно пить боржом"? А у Алоизыча, как ни крути, завтра будет диета из ковриков, потому, что остатки немцев, увидев что стало с эсэсовцами и румынами, вскочили на ноги и под вновь вспыхнувшим шквальным огнем в спину, рысью ломанулись обратно к спасительному оврагу...