2015-07-03
385
танкер "Шипка" (Болгария), старший помощник Николай Кайгородов.
Сквозь сон мне послышалось глухое бухание орудий, перевернувшись на другой бок, я постарался уснуть дальше, но мне не дали этого сделать, - Господин старший помощник, господин старший помощник, проснитесь! - матрос Мирко тряс меня за плечо. - Там ваши пришли, русские...
- Какие к черту русские?! - не понял я спросонья. Выстрелы орудий усилились и стали отчетливее.
- Господин старший помощник, русский флот бомбардирует Констанцу, - чуть не плакал Мирко, господин капитан зовет вас в радиорубку, там на международной волне что-то передают, похоже по-английски, по-турецки, и по-русски... И тут я окончательно проснулся. Зарево пробивающееся через иллюминаторы не оставляло сомнений - горел нефтеперегонный завод.
Наскоро одевший я выскочил на палубу. От открывшегося зрелища защемило сердце. По берегу бил линкор типа "Севастополь", были отчетливо видны яркие вспышки полных бортовых залпов. В районе железнодорожного вокзала вздымались исполинские разрывы. Похоже, красные все же научились делать приличные фугасные снаряды для двенадцатидюймовок, не то, что в наше время с восемью фунтами пироксилина, - считай что болванки. Снаряды рвались и там, где у румын были береговые батареи, только туда явно били калибры помельче. Бросив взгляд на северо-запад, я присвистнул. Там подсвечивая снизу облака, полыхало яростное зарево, охватывающее два-три румба по горизонту. Похоже, судный день был не только у Констанцы, это явно горели нефтяные поля Плоешти, с Бухарестом в придачу. Значит, отметился не только большевистский флот, но и авиация. Румыны, наверное, уже не рады, что ввязались в эту войну.
В рубке, трясущийся от нервного тика капитан Благоев, передал мне наушники. Пропустив конец турецкого текста, я дождался передачи на русском языке, - Всем судам нейтральных стран. Говорит народный комиссар военно-морского флота СССР. Просьба покинуть гавань Констанцы и выйти на внешний рейд. После краткого досмотра на предмет наличия военной контрабанды и подданных государств, находящихся в состоянии войны с СССР, вам будет обеспечено безопасное возвращение в порт приписки. После восьми часов ноля минут по Московскому времени, порт Констанца и оставшиеся в нем суда будут полностью уничтожены. Повторяю, всем судам нейтральных стран выйти на внешний рейд и лечь в дрейф для приема досмотровой партии... - дальше радио заговорило по английски, - To all neutral ships... - и я снял наушники с головы.
Я повернулся к Благоеву, - Господин капитан, официально заявляю, что нам предложено покинуть гавань и лечь в дрейф на внешнем рейде для проведения досмотра. Отказ от этих действий равносилен уничтожению. И кроме того, никакой нефти мы тут не дождемся, а дождемся только того что нас поджарят как кебаб. Так что, запускаем машину, поднимаем якорь, и резво уносим отсюда ноги. Вот смотрите... Турки уже все поняли, - я показал на стоящий по соседству танкер под турецким флагом. Там зажгли полное освещение, показывая себя и свой государственный флаг. Кроме того, суета матросов на палубе не оставляла никаких сомнений, танкер готовится к экстренному выходу в море. С берега по туркам открыла огонь артиллерийская батарея, скорее всего одна из немецких 75-мм, которые начали недавно прибывать на побережье из Франции и Германии для усиления противодесантной обороны после катастрофы 11-й армии под Севастополем. Похоже, Гитлер снял свой шикарный китель, чтобы прикрыть голый зад. Но получилось у него плохо.
В ответ на беспорядочные немецкие выстрелы с берега, в море засверкали яркие вспышки. Было такое впечатление, что короткими очередями били несколько пулеметов, причем не менее чем пятидюймового калибра. И как точно, на позиции немецких артиллеристов проявивших столь ненужную и неумную храбрость, обрушилась лавина снарядов. После того огненного катка, на позициях наверняка не осталось ничего живого. Было видно, как на турецком танкере матросы подпрыгивают как обезьяны и грозят кулаками в сторону берега. Хотя больше никто по ним и не стрелял. Если там еще и оставалась неподавленная полевая артиллерия, то румынские и немецкие командиры поняли столь тонкий намек и больше никак себя не проявляли.
- Господин капитан, шевелитесь быстрее, у нас остался только час... - напомнил я застывшему в ступоре капитану - в конце концов, именно он нес ответственность за корабль и его команду. После моего толчка, господин Благоев, наконец начал раздавать команды, и на нашем танкере поднялась отчаянная суета. Но, как старший помощник, должен с гордостью сказать, что хоть готовиться к выходу мы начали минут на пятнадцать позже турок, на внешний рейд мы вышли первыми. Сказалась лучшая выучка нашей команды, в чем вижу и свою неоспоримую заслугу, и легкий в запуске дизельный главный двигатель, работающий прямо на сырой нефти из танков.
Мы вышли на внешний рейд и легли в дрейф. Занимающийся на востоке рассвет высвечивал грозные силуэты боевых кораблей. Похоже, здесь был весь Черноморский флот красных.
- Постой! - сказал я сам себе и поднял к глазам бинокль. Русские корабли были, что называется, "каждой твари по паре". Эсминцы типа "Фидониси", хорошо знакомые мне по прошлой жизни офицера российского императорского флота, линкор "Севастополь", тоже как привет из прошлого, теперь именуемый "Парижская коммуна". Один новый крейсер предвоенной постройки, то ли "Молотов", то ли "Ворошилов". Два новых полукрейсера - лидера разных проектов, один итальянского другой оригинально-большевистский.
А среди них корабли, которые не лезут ни в какие рамки. Абсолютно не похожие ни на что известное, во всяком случае, их силуэты я не видел ни в одном справочнике. Господи, что это за наклонные трубы у того большого крейсера. И зачем им столько антенн на мачтах. И у того, корабля, который идет прямо к нам, тоже какие-то ящики, установленные между надстройкой и носовой башней. И выглядит все это так, будто это и есть их главный, калибр. И если глаза меня не обманывают.. - Я в шоке опустил бинокль. То, что я сначала принял за красный флаг, хотя флаг большевистских ВМФ совершенно другой, оказалось алым боевым андреевским стягом. У меня аж резануло по сердцу - как град Китеж, восставший из вод, к нам шел корабль под флагом Русского императорского флота, не существовавшего уже почти четверть века. - Господи откуда?!
Я еще раз поднял бинокль, и пробежался взглядом по кораблям. Все "незнакомцы" были под андреевскими флагами. А на самом крупном из них, вот сюрреализм, развевался брейд-вымпел красного наркомвоенмора товарища Кузнецова. Вот тут-то я, господа, чуть на палубу и не сел. - Это как понимать прикажете, спрашиваю я вас?!
А крейсер что пошел нас досматривать уже совсем рядом. Из порта, кроме нас, считайте, никто и не вышел... А нет вон тянется еще один... с белой тряпкой вместо флага. Это итальянцы на "Августе" решили сдаться большевикам - не захотели, значит, гореть в порту. А "Августа" ведь под погрузкой была, не пустая.
Перевожу взгляд на русский корабль и читаю безо всякого бинокля название "Адмирал Ушаков". Добротное имперское название, а не какой-нибудь там жидо-большевистский "комиссар Блюмкин". Вы ничего не подумайте, я Россию люблю. И воевать с ней хоть с красной, хоть с белой, ни за что не стану. И в Гражданской тоже того, не участвовал. Еще в восемнадцатом перебрался сначала в Румынию, а потом и в Болгарию. Но ведь обидно же, господа. Была великая страна, раз, и нет ее. Или все-таки есть?!
А с "Ушакова" спустили катер, который и идет к нам. Вот сейчас мы и выясним кто там, наши или все же "товарищи". А русско-большевистская эскадра, как и обещали начала крушить порт, только куски бетона и камня полетели от причалов и портовых складов. С новой силой взметнулось вверх пламя над нефтяным портом. Странно, что нет в небе ни румынской, ни немецкой авиации, но это им, наверное, теперь все равно, ведь и такого порта, как Констанца, тоже больше нет.
С катера к нам на борт поднялась весьма странная компания. Первым по трапу взбежал молодой лейтенант, и не этими там нашивками на рукавах, или кубарями в петлицах, а с самыми настоящими погонами на плечах.
Правда, погоны были стилизованные, матерчатый хлястик на пятнистой куртке с двумя маленькими звездочками, но это были погоны. Вводили в ступор морская тельняшка в распахнутом вороте кителя, и красная звездочка на щегольском черном берете. Даже специально не придумаешь такую смесь морского и сухопутного, белого и красного.
Вслед за офицером на борт поднялись трое нижних чинов весьма мрачного вида, вооруженные компактными автоматическими карабинами с магазинами большой емкости. А вслед за ними на палубу полезли самые настоящие пограничники НКВД. В зеленых фуражках с красными звездочками, ватниках и с автоматами ППШ. Тоже четверо, лейтенант и три бойца. Хоть, господа, совесть в отношении советской власти у меня чиста, а сердечко то екнуло. А ну как расстреляют сейчас без суда и следствия раба божьего Николая Кайгородова, лейтенанта растерзанного революцией Российского Императорского флота, подданного несуществующей Российской Империи. Ведь я ни болгарского, ни сербского, ни какого иного подданства так и не взял, вместо документов у меня "Паспорт иностранца".
Козырнув, лейтенант НКВД обратился к капитану Дмитру Благоеву, - Лейтенант пограничной службы Николаев, господин капитан, попрошу предъявить судовую роль, документы на груз и на судно? - очевидно, такие процедуры раньше были ему привычны. Я сам не ходил ни в Одессу, ни в Новороссийск, ни в Батум, но торговля у СССР через Черноморские порты была довольно оживленной.
- Товарищ лейтенант, - с легкой ехидцей заметил земноводный офицер, - вы забыли спросить о наличии подданных враждебных держав, лиц без гражданства и участников незаконных вооруженных формирований. Мы же с вами договаривались. Тут война идет, а это непорядок. - лицо офицера озарила мечтательная улыбка, - Вдруг в гальюне по шею в дерьме сидит какая-нибудь важная птица Третьего Рейха?
К моему удивлению всесильный НКВДшник не затопал ногами, не закричал на наглеца, а наоборот, покраснел и смутился, - Рановато им еще по шею в дерьме сидеть, вы тут товарищ лейтенант еще меньше недели орудуете... Вот через полгодика-годик замучаемся их перед судом от дерьма отмывать.
- Отмывать их от дерьма будем не мы, а адвокаты, - назидательно заметил офицер, - а наша с вами задача, товарищ лейтенант, просто их поймать.
Я абсолютно ничего не понял в этом диалоге, как будто и не на русском языке говорили эти двое. Зато для себя кое-что понял наш капитан, господин Благоев. В мозгах у него все перемешалось, - Господа-товарищи, господа товарищи, - вот этот человек, - указал он на меня, - мой старший помощник, он есть подданный бывшей Российской империи, который не взял никакое другое подданство. Он есть ваш государственный преступник, хватайте его. Больше никаких других чужих подданных на борт мой судно нет. - вот ведь паскуда, а казался таким приличным человеком. Зато матросы, среди которых не побоюсь сказать, я был любим и уважаем, застыли как громом пораженные. Зачем ему это было надо, непонятно. Ведь из-за отсутствия подданства я даже не мог занять его место.
- Не надо никого хватать! - некоторой ленцой сказал офицер в погонах дернувшимся бойцам НКВД, - один момент товарищи. Если сей господин не брал иностранного подданства, то он наш человек. Что мы сейчас и проверим. Николай Никифорыч, - обратился офицер к командиру НКВД, ты погляди, чтобы капитан ничего с собой не сделал. В море там не сиганул, или лобик о палубу не разбил случайно. А то ведь напорется фейсом о чей-то кулак и будет бо-бо.
Потом офицер чуть вразвалочку двинулся в мою сторону. Я раскрыл ладони, показывая, что в них ничего нет, - Отлично! - кивнул тот, - Предъявите документы, господин...
- Кайгородов, - сказал я вытаскивая из-за отворота кителя свой паспорт иностранца, - Николай Кайгородов.
- О, как интересно, - сказал офицер, с легким кивком принимая у меня документы, - Я тоже Николай, и он Николай - кивнул он на НКВДшника. Тут кругом одни Николаи. - потом он жестко посмотрел мне в глаза, - Офицер? Пехота, кавалерия, артиллерия, флот?
- Бывший офицер, - вздохнул я, - флотский разумеется.
Лейтенант чуть исподлобья посмотрел на меня, - Бывших офицеров не бывает, господин Кайгородов, - казал он с усмешкой, - Так говорил мой батя, которого я очень уважаю, поскольку он потом и кровью дослужился до бог знает каких высоких чинов. Бывают офицеры на действительной службе, в запасе и мертвые... бывших не бывает, - он бегло просмотрел бумаги, - На Родину вернуться не думали?
- На расстрел? - гордо задрал я голову. Теперь признаюсь - жест был весьма глуповат-с.
- Нужны вы, кому чтоб вас расстреливать, - загадочно ответил лейтенант, - После двадцать пятого года, надеюсь, в борьбе против Советской власти не участвовали?
- Я, господин лейтенант, собственно в борьбе против Советской власти никак не участвовал, выехал за пределы Российской империи с марте восемнадцатого и нимало о сем не жалею. Стрелять в таких же русских как я, нет, увольте. Вот германцы или турки, так это совсем другое...
- Слышь Коля, - повернулся офицер к НКВДшнику, который в это время проверял документы у других членов команды, - Чел, белый и пушистый, а все туда же - на расстрел. Запугал вами людей Геббельс, ой запугал.
- Я этого Геббельса, крысеныша, когда поймаю, тоже до смерти запугаю. - отозвался тот.
- Не выйдет, - вздохнул офицер, - он уже сам так запуган, что живым в руки не дастся. Шестерым малолетним дочерям цианистый калий введет, жену из автомата порешит, а сам застрелится. Вот тебе и крысеныш. Ну ладно, - он взял меня под локоток и отвел в сторону, - Вы мне, Николай Александрович, вот что скажите, что мне дальше с вами делать? Ведь этот ваш капитан, как пить дать, доложит в гестапо о нашем с вами разговоре. И все, пропал господин Кайгородов бесследно.
- В Болгарии нет гестапо, - возразил я.
- Есть, есть, - с легкой иронией ответил мне лейтенант, - только действуют они негласно. Если уж в нейтральной Швейцарии настоящее осиное гнездо, то в Болгарии сам бог велел быть им понаглее. - Эх, а ладно! Коля, - окликнул он своего партнера из НКВД, - подойди сюда на секунду, - и после того красный пограничник подошел к нам вполголоса сказал ему, - Слушай, ты до ихнего капитана докопаться сможешь? Наверное не забыл еще как это делается?
- Что, завербовал? - ухмыльнулся тот, - Поздравляю. И кстати, а зачем до него докапываться? Есть у меня подозрение что он ведет шпионаж против СССР в военное время, Вот и задержим его по этому подозрению. Подозрения это такое дело, что разбираться с ним можно будет до ишачьей пасхи.
- Отлично! - кивнул лейтенант, - я так и знал что ты, настоящий друг. Не думай, - сказал он мне, это не вербовка в обычном смысле слова, - просто нам нужен человек, который в определенных кругах наших соотечественников за рубежом смог бы без прикрас и недомолвок рассказать все, что он тут видел и слышал. И слушайте советское радио, как только объявят о единстве нашей истории, разрешении носить дореволюционные награды, и восстановлении гражданства СССР для тех подданных Российской Империи, что подобно вам не принимали иностранного гражданства либо подданства... Тогда мы вас ждем в ваших рядах. Вот эти бумаги, - из-за отворота кителя лейтенант достал толстый пакет, - я попрошу вас передать в румынское консульство в Варне. Здесь списки тех солдат и офицеров, что попали в плен. Сбор тел убитых пока продолжается, так что с этим ничего определенного. Но пусть будут уверены, кто не в плену, тот давно мертв. К примеру, от отдельного кавалерийского полка, после удара батареи ТОСов остался только пепел...
- Хорошо, - я взял у него бумаги, - скажите мне, господин лейтенант, только честно. Почему вы воюете за большевиков?
Лицо молодого офицера стало страшным, я думал что он меня сейчас убьет прямо тут на месте, - Мы, господин Кайгородов, воюем не за большевиков. Мы воюем с ордой людоедов, которая пришла на нашу землю с единственной целью убить всех мужчин, а женщин и детей сделать рабами. Это наша земля и наш народ, кто бы в данный момент не сидел сейчас в Кремле. И не смотрите, что они цивилизованны, и культурно одеты. Это все те же людоеды, смотреть на которых можно только через прорезь прицела, а прикасаться только штыком. И за то, безобразие, что они задумали мы ворвемся в их чистенькую и культурную Европу и натянем им глаз на задницу. А после этого заставим моргать, вот так, - он рукой показал мне как будет моргать этот глаз, - и после этого, смею надеяться, наступит мир во всем мире! Если ты русский, не дебил, не ребенок, не старик, и не калека, то твое место с нами! В наших рядах! Честь имею!
Я стоял как громом пораженный и в голове моей ворочались мысли. В последнее время ходили упорные слухи, что в Крыму на стороне Красной армии воюет прекрасно вооруженный и обученный легион из "бывших", и их детей. А оно оказывается правда. Это стоит того, чтобы рассказать об этом всем нашим. Вернуться на Родину не из милости нынешнего правителя, а как воины-освободители.
А лейтенант, немного успокоившись, шепнул мне на ухо, - Если вы, Николай Александрович, и ваши друзья до чего-то додумаетесь, то зайдете в советское консульство в Варне и скажете, что у вас есть сообщение по теме "Пилигрим". Там вам сообщат, что делать дальше. Желаю принять вам правильное решение, и удачи! - лейтенант пожал мне руку и присоединился к группе своих, которые спускались по трапу в катер. Капитана Благоева, как они и обещали, красные забрали с собой. Ну что ж, теперь до самого порта, мне исполнять его обязанности.
11 января 1942 года, 16:25, Черное море, 15 миль на траверзе Босфора
ГКП РК "Москва", Адмирал Кузнецов Николай Герасимович
В береговой линии, которая проплывает по нашему правому борту, будто кто-то проделал дыру. Это Босфор - заветная мечта всех правителей России, начиная от князя Владимира Красно Солнышко и до Николая Последнего. - Да! Но сегодня мы мирно проходим мимо, никого не трогая. Сегодня наша задача - людей посмотреть и себя показать. - Последнее особо. Ибо вопль ярости немецкого командования, который оно издало после того разгрома что мы учинили в Констанце и Мангалии, может сравнится только с ревом иерихонской трубы. А если вспомнить полыхающие нефтяные поля Плоешти... Что там конкретно творится, достоверно неизвестно никому. Низкая облачность мешается с жирным черным дымом нефтяных пожаров. Инфракрасная камера на самолете-разведчике показывает на месте нефтяных полей сплошной пожар, который бушует уже несколько часов, и не собирается утихать. На месте железнодорожной станции и нефтеперегонных заводов - тлеющее пепелище. Скрыть эту катастрофу немцы не в силах, и по сему поводу на радио уже успел отметиться Геббельс. Товарищи, которые прослушивают эфир, доложили, что теперь все мы считаемся дикими варварами и личными врагами фюрера. Ну, и черт с ним! Как говорил бессмертный Василий Иванович - наплевать и забыть. Товарищу Сталину уже доложено о предварительных результатах операции. Окончательные же будут ясны тогда, когда станет понятно, с какой скоростью немцы с румынами смогут восстановить все то, что мы сегодня им порушили. Тушить десятки и сотни горящих нефтяных скважин - это еще та задача, которая может и не иметь решения при нынешнем уровне технологий. На сердце покой и глубокое удовлетворение от хорошо сделанной работы.
Но торжествовать еще рано, мы будем это делать, когда вернемся в Севастопольскую базу. А пока, после всех безобразий, мы демонстрируем наш двойной российско-советский флаг. У офицеров турецкой военной разведки, которые наблюдают за нами в бинокль со скал Босфора, наверняка от удивления отвисают челюсти. Ну и пусть. Вот они мы, смотрите на нас, и запоминайте.
Но вот я и накаркал! Как молния, по эскадре пролетает известие - "Воздушная тревога!". На радарах ПВО видна большая масса самолетов, приближающихся к нам вдоль побережья со стороны Болгарии. Противно квакают ревуны, разгоняя команду по боевым постам. Немцы идут на высоте пяти-шести километров, то есть где-то по верхней кромке облаков. Пока непонятно, кто это - пикирующие Ю-88, или горизонтальные Хе-111, отметки на радаре от них почти одинаковые. Но фактом является то, что нас посетила почти полная бомбардировочная эскадра, насчитывающая в своем составе более шестидесяти боевых машин. Будут здесь минут через двадцать, так что эскадра без особой суеты перестраивается в оборонительный порядок. В средней колонне корабли из нашего времени: "Парижская коммуна", "Молотов", "Красный Крым", "Ташкент", "Харьков". Со стороны берега их прикрывает группа из большого противолодочного корабля "Североморск", и двух сторожевиков: "Ярослава Мудрого" и "Сметливого". Со стороны моря эскадру прикрывает "Москва" и эсминец "Адмирал Ушаков". Хотя какой он к черту эсминец. 956-я серия по нашим временам - это крейсера, причем далеко не легкие. Мало ли что он не бронирован... А вот настоящие эсминцы из нашего времени, наоборот, рассыпались по поверхности моря, и на полной скорости нарезают круги вокруг эскадры. Попасть в них бомбой невозможно даже для пикировщика, рулевые там тоже зевать не будут. Их основная задача, собрать нам с воды, нападавшие туда в ходе боя "одуванчики". Если таковые, конечно, будут.
Все, отпущенные нам минуты спокойствия оттикали безвозвратно, эскадра совершила циркуляцию и, вопреки очевидной логике, устремилась навстречу немцам. Так эффективнее будет действовать зенитная артиллерия, пояснил мне контр-адмирал Ларионов. Он знал, что надо делать, а я нет. Поэтому адмирал Кузнецов безропотно уступил право командовать, хотя и младшему по званию и должности, но более опытному командиру.
Мне в этом стыдно признаться, но в душе мандраж и беспокойство. Лишь немного утешает и успокаивает ледяная выдержка капитана 1-го ранга Остапенко и контр-адмирала Ларионова. Да и остальные командиры на крейсере "Москва" суровы и сосредоточены, как шахматисты на турнире.
И вот полная бомбардировочная эскадра врага пересекли некий Рубикон, невидимую границу, за которой жизни для них уже не было. Идущий прямо за нами "Адмирал Ушаков" оглушил нас грохотом стартующих зенитных ракет. Две установки, выбрасывающие каждые три секунды по ракете. Задача - выбить ведущих "девяток" и заменить немецкий орднунг хаосом. Оставляющие за собой дымные хвосты девять ракет скрылось в облаках.
Тем временем немцы тоже пошли вниз, стремясь пробить облачность, и визуально обнаружить наши корабли на поверхности моря. Судя по всему, на берегу у них был авианаводчик. Это поработали турки, или немцы сами держали на Босфоре службу наведения, об этом пока ничего неизвестно. Только вот эффект получился крайне любопытный. Никто не видел, как ракеты поразили свои цели, просто из облаков вниз посыпались горящие обломки, а с экранов радаров исчезла чертова дюжина целей. Несколько ракет за счет большого количества готовых осколков поразили не одну, а несколько целей. Сказать честно, было очень приятно видеть пылающий остов бомбардировщика, беспорядочно кувыркающийся и падающий в море. От иных не осталось и того, просто рой мелких обломков, покрывающих воду мелкой рябью. Судя по тому, что в одном месте с радара исчезла целая тройка, имело место прямое попадание ракеты в бомбардировщик с детонацией боекомплекта. А ведь эти немцы так и не вышли на рубеж атаки. Сколько наших товарищей погибло при бомбежках, и вот теперь разбойники Геринга наконец-то нарвались на достойный ответ. Да, в небе под облаками появились первые жирные хвосты соединяющие небо и воду, и первые купола парашютов. Как сказал Виктор Сергеевич: "Процесс пошел".
Не успели отгрохотать взрывы в облаках, как навстречу приближающимся разбойникам отправилась новая партия ракет. На этот раз отработали комплексом ближнего боя "Кинжал" "Ярослав Мудрый" и "Североморск". Я ознакомился с характеристиками зенитных систем рубежа XX и XXI веков. По сравнению с ними наши 37-мм и 45-мм полуавтоматы - это просто детская рогатка. Но, одно дело читать технические документы, и совсем другое, видеть своими глазами, как стартующий рой ракет, подобно обычным эрэсам ныряет в облака, а в ответ оттуда падает мусор в виде обломков самолетов, и немецкие летчики-парашютисты. Ох, не зря контр-адмирал Ларионов попросил меня, как можно шире рассредоточить эсминцы. Работы у них по сбору с воды неудачливых немецких асов было хоть отбавляй. Не успевали они подобрать одного, как на смену ему с неба спускалось трое новых.
Вот, наконец, уполовиненная бомбардировочная группировка пробила облака, и увидела наши корабли. А мы увидели их. Как и предполагалось, это были пикировщики Ю-88, сбившиеся в беспорядочное стадо. Высота тысяча двести метров, удаление полтора километра. До точки входа в пикирование им осталось всего пятнадцать-двадцать секунд, потом их удар остановить будет невозможно. Так думали, наверное, и немецкие асы. Так думал и я. Пришла очередь последнего средства нашей самообороны - зенитной артиллерии. На "Молотове" и "Красном Крыме" и "Парижской коммуне" часто-часто захлопали зенитные полуавтоматы. Среди немецких бомбардировщиков начали распускаться первые клубки зенитных разрывов. Правда, никакого влияния на полет немцев это не оказало, они по-прежнему приближались к нам плотным роем.
И тут я краем глаза увидел, как стремительно взметнула стволы вверх башня главного калибра "Москвы". Частый грохот залпов, ураган огня. Позади нас в таком же темпе из обеих башен лупит "Ушаков". На той стороне кильватера из 100-мм автоматических пушек стараются "Североморск" и "Ярослав Мудрый". За несколько секунд до своей атаки, немецкие пикировщики будто нарвались на стену. Как сказал мне товарищ Ларионов, для этой показательной порки, в виду турецкого берега применяются только снаряды с радиовзрывателями, которые дают просто замечательный процент поражений. Вырвавшиеся из этого ада юнкерсы смогли перевалились через крыло, и отправились в пике.
Но это был еще не конец. Им навстречу ударили шестиствольные зенитные автоматы. Вы можете представить себе автоматическое наведение по радару, и минимальную очередь в двести снарядов? - И это при технической скорострельности в четыре-пять тысяч выстрелов в минуту. Тут, как в том анекдоте про кота, который рассказал мне кап-раз Остапенко: "До балкона доехали только уши".
Те два десятка пикировщиков, что все-таки пошли в атаку, операторы зенитных установок перебили с ярко выраженным садизмом. Отыгрались за всех погибших под немецкими бомбами, в том числе, беженцев и раненых. Парашютов в этот раз не было совсем, ибо двести снарядов, из которых в цель попадет минимум двадцать, разбирают "юнкерс" на мелкие запчасти. Не забудьте - тридцать семь граммов взрывчатки и надежный взрыватель в каждом снаряде рассчитаны на аппараты с совсем другими характеристиками.
Все, тишина! - Лишь дымятся стволы и звенит напряжение в нервах. Радар ПВО девственно чист, на поверхность моря опускаются последние парашюты. Хороший спектакль мы устроили немецко-турецким зрителям. Немцы призадумаются, а турки, надеюсь, станут вести себя поскромнее.
И тут сообщение с "Североморска": сто кабельтовых впереди, обнаружена подводная лодка. Выходит на позицию атаки на встречных курсах. Акустический портрет не совпадает ни с одним типом советских подлодок. Предположительно это немецкая "семерка". Командир "Североморска" капитан 1-го ранга Перов просит разрешения уничтожить неизвестную лодку. Ну, если это немцы или итальянцы, то хорошо, пустим их на дно с полным правом. А вдруг это турки? - Хотя если лодка заняла позицию для атаки, то она сама подписала себе приговор. Других подлодок "Североморск" поблизости не обнаружил, а это значит, что их и нет. - Даю добро. Минуту спустя с площадки на корме "Североморска" в небо поднимается вертолет, и направляется туда, где была обнаружена подлодка. При его приближении она пытается уйти на глубину и затаиться, но уже поздно. С вертолета вниз летит противолодочная самонаводящаяся авиационная торпеда. Еще несколько минут увлекательнейших подводных кульбитов и пируэтов, и "смертельный номер" кончается предсказуемым финалом. Гремит подводный взрыв, и воздушный пузырь выталкивает наверх жирное соляровое пятно, и кучу мелкого плавучего мусора. Туда стрелой мчатся эсминцы в надежде на какой-нибудь сувенир, способный прояснить национальную принадлежность лодки. Номер "Фелькише беобахтер", примерно десятидневной давности, служит доказательством того, что была утоплена все-таки "немка".
Если турки пропустили одну лодку, то могут пропустить и еще, и с этим надо будет что-то делать. Теперь джинн выпущен из бутылки, и придется срочно усилить противолодочную оборону флота, особенно баз. Надо будет поговорить с товарищем Ларионовым, может, посоветует нам что-нибудь по этой теме.
12 января 1942 года, 08:20. Москва, Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего.
Верховный с удовольствием обозрел лежащий на столе ворох бумаг. Были там и расшифровки фотоснимков, и донесения разведки, и выдержки из иностранной прессы. Несомненно одно - вчера Советский Союз нанес своему врагу если не нокаутирующий, то крайне болезненный удар ниже пояса. А потом, в виду Босфора, еще и усугубил это дело хлесткой пощечиной. Это надо же - целая бомбардировочная эскадра, только что переброшенная из Франции, сгорела без остатка, наткнувшись на объединенную эскадру советских и русских кораблей. По крайней мере, это так должно было выглядеть с берега. Замечательная и наглядная демонстрация советской мощи для турецких властей. Сталин вернулся к столу, на котором лежали доставленные вчера вечером из Крыма фотографии разгромленной Констанцы. Уничтожена вся береговая инфраструктура, железнодорожная станция и губернаторский особняк. Это предложил товарищ Ларионов, - Пусть говорит власть предержащие в Румынии и других странах, знают, что они несут полную ответственность за свои действия своим имуществом, да и самой жизнью.
- Есть мнение, - сказал товарищ Сталин сам себе, - что товарища Ларионова надо наградить. Не меньше, чем Звездой Героя Советского Союза. Вот, например, рапорт товарища Кузнецова, - "...умело и хладнокровно руководил действиями соединения при отражении воздушного нападения. Командный и рядовой состав грамотен, хорошо обучен и имеет высокий боевой дух..." - Сталин закурил трубку и прошелся по кабинету из конца в конец, размышляя, - Матросам-краснофлотцам - медали "За отвагу", а командирам - "Боевое Знамя" или "Красную звезду". - Молодцы, все молодцы. И наши, и внуки-правнуки. А может поставить товарища Ларионова командующим Черноморским флотом? - Справится?! - Должен справиться! Дадим ему начальника штаба из наших, ЧВСа хорошего... И Кузнецов не загордится, будет знать, что на нем свет клином не сошелся. Да и нарком военно-морского флота из Москвы должен руководить своим хозяйством, а не из Севастополя.
- Так, - Сталин взял со стола еще одну бумагу, - рапорт об отражении днем 10-го января попытки налета германской авиации на Крым. Первая волна бомбардировщики, вторая транспортники с парашютистами и планерами на буксире. До Крыма не долетел не один... На поиски выживших были направлены два эсминца, гидросамолеты МБР-2 и спасательный вертолет с авианосца "Адмирал Кузнецов". Ему-то и удалось вытащить из воды двух живых пилотов с транспортников, и одного парашютиста. Так, протоколы допросов, самое главное -... два батальона СС, единственная задача которого - взять в плен и допросить участников десанта 5-го января. А у товарищей из будущего там госпиталь развернут. Хороший госпиталь, говорят, чуть ли не руки-ноги обратно пришивают, и мертвых в того света вытаскивают. Надо позвонить товарищу Бурденко, пусть направит сотрудников для обмена опытом.
А с Евпаторией непорядок, необходимо усилить охрану. Немцы уже что пронюхали, - Сталин вздохнул, выколачивая в пепельницу потухшую трубку, - да и это не мудрено. Слона не спрятать под ковер. - он усмехнулся, - по любимой поговорке Уинстона Черчилля, там и бульдоги-то едва-едва помещаются... Значит, операция "Туман" начата вполне своевременно...
- Верховный главнокомандующий взял со стола тонкую папку, которую сегодня рано утром доставили из НКИДа. - Так, поздравление того самого Уинстона Черчилля с освобождением Крыма, и успешным ударом по Плоешти и Констанце. - Мелочь, а приятно. - Что он там еще пишет? - Желает дальнейших успехов в совместной борьбе. Посмотрим, голубчик, что ты запоешь после "Полыни"? - Шуму-то будет! - Так, корабли под андреевским флагом успели заметить в Болгарии и Турции. Не могли не заметить. Для того и была придумана эта морская прогулка после шумного погрома. Турция пока делает непроницаемое лицо и отмалчивается, а вот Болгария кипит как чайник на плите. Братушки мы им, или нет, в конце концов?
Вот рапорт нашего посла в Софии. Царь Борис пытается завязать с нами неофициальные контакты, естественно втайне от своих берлинских кураторов. - А вот это уже интересно. В тот раз, в 1944 году, Болгария пала перед СССР после первого же касания, как перезрелый плод. В этот раз может получиться еще лучше, тем более что мы еще всяким Черчиллям-Рузвельтам никаких обещаний по устройству Европы не давали. А если и дальше так пойдет, то и не дадим, потому что... - Сталин усмехнулся, вспомнив слова контр-адмирала Ларионова, - Мы девушку будем ужинать, нам ее и танцевать.
Мысль вождя перескочила на послевоенное устройство Европы. Победить надо так, чтобы иметь возможность диктовать всем этим, так называемым "союзникам" свои условия. А посему вернемся к делам сегодняшним.
Перебирая бумаги, товарищ Сталин с удовольствием прочел перевод стенограммы вчерашней речи Геббельса по берлинскому радио. Удар действительно был болезненным. В речи главного брехуна Рейха из всех щелей пер уязвленный эгоцентризм. К стенограмме прилагалась записка Начальника ГлавПУР товарища Мехлиса с вопросом, как на эту речь реагировать.
Товарищ Сталин снял трубку телефона.
- Алло, ГлавПУР, товарища Мехлиса. - Товарищ Мехлис? - Добрый день! - Нет, не утро, а именно день, у нас вся страна от Тихого океана и до самого фронта давно и напряженно трудится. Получил вашу записку с переводом речи Геббельса. Ваш вопрос считаю дурацким. - А вот никак не надо реагировать, товарищ Мехлис! Переругиваться с визжащим шакалом - это только унижать свое достоинство. Мы должны объяснять нашим бойцам и всему миру, что всякое счастье для фашистов кончилось. Мы будем их бить, они будут орать, и имеют на это полное право. Чем сильнее мы их будем бить, тем громче и злее будут их вопли. - Верховный подумал и добавил, - Объясните всем, что весь наш советский народ, это личный враг Гитлера. - Надеюсь, вы все поняли? - Ну и хорошо! Желаю вам всяческих успехов, до свиданья!
Положив трубку на рычаг, товарищ Сталин продолжил разбирать накопившиеся за время недолгого отдыха документы. Ага, папочка с утренней сводкой из РазведУпра. - Что там пишет товарищ Панфилов? - Немцы интенсивно перебрасывают к Перекопу войска, снимая их отовсюду, в том числе и из-под Ленинграда, и из под Москвы. Разведгруппы на Украине докладывают, что госграницу пересекли эшелоны с танками новосформированных 22-й и 23-й танковых дивизий. Агент "Миша" сообщает, что конечным пунктом всех эшелонов является станция Каховка. Информация подтверждена самолетами-разведчиками Черноморского Флота. Такое впечатление, что реванш в Крыму стал кое для кого идеей фикс. - Известно чьей.
Верховный опять взялся за телефон, - РазведУпр, генерал-майора Панфилова. - Товарищ генерал майор, мы прочли вашу докладную записку о концентрации немецких сил на южном участке фронта. - Очень хорошо. - Но там не хватает одной маленькой детали. -Почему ваши люди не сумели установить дату начала наступления? - Что значит предположительно? - А вот точную дату, товарищ генерал майор, не назовет сейчас и сам Гитлер. Поскольку сам ее не знает.
Помните, сколько мы мучились, пытаясь понять, какая из дат нападения на СССР является верной? - По появившимся у меня сведениям из сверхнадежного источника, они все были верными. Просто немцы, понимая, что не успевают подготовиться к определенной дате, элементарно переносили сроки. - Вы меня поняли? Давайте ваши предположительные даты. - Что, предположительно с пятнадцатого по восемнадцатое? Ну, товарищ Панфилов, это уже лучше.
Да, и передайте все материалы по этому делу товарищу Василевскому и абоненту "Пилигрим". И держите в курсе по всем изменениям на этом направлении не только меня, но и их. До свиданья, товарищ генерал майор. - И тут Иосиф Виссарионович, не смог удержаться от шутки, - С наступающим праздником вас, со Старым Новым Годом. - И повесил трубку.
Впереди было еще много напряженной работы. Тяжелым камнем лежало на душе вождя дело "Клоуна". Каждый день Иосиф Виссарионович уделял этой теме два-три часа, стараясь выстроить для себя четкую непротиворечивую картину. И чем больше он разбирал материалы по будущей истории потомков, тем больнее было сознавать насколько он был слеп, терпя возле себя Никитку, этого клоуна-недоумка. Вот и сейчас он думал, вчитываясь в списки его "соратников", - Все, что я строил тридцать лет, разбазарили, распылили, изломали и уничтожили... Гитлер столько не наломал сколько вы! - Бояре! - Как после Ивана Грозного устроили Смуту, разорили страну, деля власть. После Гитлера страну восстановить можно, а после таких дураков, увы, нет. Как бы с ними так поступить, чтобы и по заслугам вышло, и смущения в народе не вызвать в военное время?
Сталин еще раз перелистал свои заметки по этому вопросу, означавшему разницу между жизнью и смертью для первого в мире советского государства. - Хм, - подумал он, - многие из этих товарищей крайне нескромны в материальном отношении. Надо будет дать указание Лаврентию, пусть привлекает их по самым уголовным мотивам. Да и товарищ Мехлис что-то мышей не ловит, интересно, куда смотрит его Госконтроль? Интересно было бы выяснить, чьи там внуки с высоты птичьего полета на страну гадили. - Тимошенки они как, родственники, или просто однофамильцы?
Всю эту шушеру давно пора было разогнать, да только вот руки не доходили, - товарищ Сталин укоризненно покачал головой, пососав погасшую трубку, - Или, создать все-таки эту, как его ОБХСС, или точнее выделить соответствующую службу из НКВД в отдельный наркомат. Дело важное, особенно в военное время. Всякого разгильдяйства у нас и так хватает. Вон что пишут, что продукты и лекарства, поступившие по ленд-лизу, оказывались на черном рынке. Такую частную инициативу необходимо пресекать беспощадно. Самое главное, правильно подобрать наркома, например, товарищ Мехлис категорически не подходит, в связи с пятым пунктом большинства будущих клиентов этого ведомства. - товарищ Сталин записал себе этот вопрос на память, и подчеркнул два раза.
- Кстати, а где сейчас Никитка? - На Юго-Западном фронте у Тимошенко? То есть, уже у Василевского... Надо бы его оттуда отозвать, чтобы опять дров не наломал. Только вот куда? Нет сейчас в стране неважных участков. Если такого назначить председателем колхоза, у него скоро люди безо всякой войны с голоду передохнут. Так что наркомом водного транспорта - упаси боже. Но с фронта его надо отзывать... А куда - это неважно. Пока в резерв Ставки, для поправки здоровья, ну а потом с Лаврентием решим, каким будет диагноз...
Сталин снял трубку телефона ВЧ, - Юго-Западный фронт, Василевского. - Добрый день, товарищ генерал-лейтенант, ну как, приняли дела у Тимошенко? - Как обстановка на фронте? - Бардак говорите? Набрались вы товарищ Василевский нехороших словечек у товарища Бережного. - Знаю, знаю, у него по этому поводу и похлеще слова есть, сам иногда удивляюсь, какие прилипчивые.
Товарищ Василевский, должен напомнить, что у каждого бардака есть фамилия, имя и отчество, потому что просто так, на ровном месте бардак не проявляется, особенно в армии. Ну, товарищ генерал-лейтенант, слушаю вас? - Что, Хрущев, тот самый который Никита Сергеевич? - Сталин сделал паузу, разыгрывая раздумья, - А передайте-ка вы ему, что с сегодняшнего дня он временно переводится в резерв Ставки, и должен немедленно прибыть в Москву. Да, в целях поправки здоровья и укрепления расшатанных после обороны Киева нервов. - Так ему и передайте.
- Теперь, товарищ Василевский, о делах военных... По данным нашей разведки, и той которая в Крыму, и той которая в Москве, немецкое командование собирает против Крымского фронта сводную группировку. По-немецки, кажется, это называется кампфгруппой. Ее основу составляют две свежих, только сформированных, танковых дивизии полного состава, и сборная солянка со всего Восточного фронта, оттуда рота, отсюда батальон. Я думаю, что немцы до сих пор свято верят в несокрушимую мощь своего танкового кулака. Вот мы и посмотрим, чьи кулаки тяжелее.
Начало наступления на Перекоп возможно с пятнадцатого до восемнадцатого числа. Я приказал товарищу Жукову временно приостановить наступление, переходя к обороне на выгодных рубежах. Пусть немцы думают, что мы выдохлись, пусть перебрасывают войска на юг. Чем страшнее для них будут идти дела у вас, тем больше сил они снимут с якобы спокойных участков... Короче, вы поняли, что одной из задач "Полыни" является до предела ослабить группы армий Центр и Север, за счет переброски части их сил на юг. Насчет Любанской операции тоже не беспокойтесь, пока решено ее не проводить, поберечь людей и боеприпасы. Ударим тогда, когда немцы до предела ослабят эти направления. - Как заместитель начальника Генштаба, что вы скажете о таком плане? От этой должности вас, между прочим, еще никто не освобождал.
- Что, это зависит от того сколько сил они оттуда снимут? - А вот это, товарищ Василевский зависит уже от вас с товарищами Рокоссовским и Бережным. Чем лучше вы сделаете свое дело, тем короче будет для Гитлера его "тришких кафтан". - И скажите спасибо товарищам Кузнецову и Ларионову. Теперь Черноморский флот у нас не бесплатное приложение к Красной армии, а грозный боевой инструмент, тяжелая гиря в стратегическом балансе. Вы представляете, сколько дивизий понадобится немцам, чтобы надежно прикрыть побережье Черного моря от Перекопа до болгарской границы? - А если учесть прорусские и просоветские настроения в Болгарии, то, наверное, даже турецкой. Все, товарищ Василевский, генерал-майор Панфилов будет непрерывно информировать вас о развертывании вражеской группировки. Надеюсь, что вы оправдаете оказанное вам высокое доверие. - До свиданья, товарищ Василевский.
Положив трубку, товарищ Сталин встал и подошел к окну. За окном опять шел снег. К концу идет седьмой месяц войны, Советский Союз уже понес огромные потери. И понесет еще большие, если он, Сталин, не сумеет правильно воспользоваться подарком неведомых сил. На сколько удастся сократить войну? - На год, на два - вряд ли больше. Фашистская Германия еще сильна, и ей нужно нанести еще не одно поражение, чтобы она рухнула. Чтобы сократить войну, нужно не гнать немца с нашей земли, это просто вредительский лозунг. Надо окружать и уничтожать их, как под Ялтой. Тогда эти полки и дивизии не будут восстанавливать, и отправлять их снова и снова против нас. Нужно учиться этому мастерству у самих немцев.
Ведь, что такое ночные удары авиагруппы "Адмирала Кузнецова" по немецким аэродромам? - Это, строго говоря, повторение приема люфтваффе, который помог им завоевать господство в воздухе 22 июня минувшего года. И только внезапность нападения заменена техническим превосходством. Господство в воздухе - это ключ к победе в этой войне.
Товарищ Сталин подошел к своему столу. Недаром тут лежит график выпуска самолетов, по которому директора авиазаводов отчитываются ежедневно. Да, самолеты, вчера пришлось особо настоять, чтобы товарищ Петляков не торопился, и выехал в Москву поездом. Тот вопрос, который его так волновал - возвращение с фронта авиационных специалистов, был решен положительно заранее. Но осталось еще одно дело...
Пока остальные авиаконструкторы будут совершенствовать поршневые машины, товарищ Петляков, совместно с Архипом Люлькой, займутся созданием первого советского реактивного двухмоторного истребителя, построенного по интегральной схеме. Да, пора... Чтоб любую летающую "суперкрепость" он мог разнести вдребезги. А товарищи практики из будущего помогут ему избежать самых элементарных ошибок, которые были сделаны в их истории.
Скопировать их самолеты вряд ли удастся, а вот срезать угол, сэкономив лет пятнадцать-двадцать, наверное, получится. Да, Королева тоже надо освободить из его шарашки. Тогда товарищ Сталин считал, что космические полеты - это просто забава. Но теперь, после разговоров с товарищами Бережным и Ларионовым, стало очевидно, что это не так.
Там, спутники используют везде, от прогноза погоды и связи, до военной разведки и пропаганды. Космос делает земной шар маленьким, а ту страну, которая им владеет Великой. Это пострашнее господства в воздухе, потому что на пролетающий над головой спутник не заявишь протест, и не собьешь его из зенитки.
Серьезно мы займемся этим вопросом после войны, но вот готовиться к полетам в космос надо начинать уже сейчас. Ну, и конечно Курчатов... Правда, это чуть попозже, когда из Севастополя в Москву доставят людей с подлодки "Северодвинск". Они тоже помогут нашим ученым избежать множества ошибок.
Или просто поломать американцам их Манхеттен? - Так то или другое? - Надо еще хорошенько подумать, что делать в первую очередь, а что потом. Ведь времени прошло всего ничего, меньше недели, а мир уже изменился безвозвратно, хоть он этого еще и не знает.
12 января 1942 года, 09:30. Анкара. Кабинет президента Турецкой Республики.
Президент Турции Исмета Иненю и начальник военной разведки генерал Азим Гюндус
.
Президент Турции был обеспокоен тем, что сегодня утром начальник военной разведки испросил у него экстренной аудиенции. Исмета Иненю давно уже мучили кошмары. Днями и ночами он вспоминал тот проклятый день - 8 июня 1941 года, когда Турция подписала с Германией договор о дружбе, взаимной помощи и ненападении. Тем самым, он выбрал - на чьей стороне быть его стране в мировой войне, которая уже второй год полыхала в Европе и Северной Африке.
Президент дал отмашку, и в Турции развернулась кампания по пропаганде идей пантюркизма, призывавшей к созданию "Великого Турана". В случае разгрома СССР должна была создана новая Османская империя, куда вошли бы тюркские народы, живущие на Кавказе, в Крыму, Средней Азии, Поволжье, в том числе в Башкирии и Татарии. Апологеты "Великого Турана" даже облизывались на некоторые регионы Сибири. В газетах публиковались географические карты нового государственного образования - "Великой Турции". И вот теперь...
А теперь наступило время не спеша подумать - а в ту ли арбу сели турки? Похоже на то, что быстроходная и надежная германская карета, в которую они взгромоздились, крепко увязла в России.
Иненю вспомнил, как по приглашению Гитлера, осенью 1941 года на Восточном фронте побывала военная делегация Анкары во главе с начальником военной академии генералом Али Фаудом Эрденом. После его возвращения в Турцию печать стала восторженно рассказывать о небывалых успехах вермахта, полагая, что Москва падет в скором времени, и надо как можно быстрее присоединиться к победителям.
Но Москва устояла, "непобедимый вермахт" оказался очень даже "победимым", в заснеженных северных лесах сейчас разгорелась страшная мясорубка, в которой, как кизяк в очаге сгорали целые полки и дивизии вермахта. Теперь черные мысли все чаще посещали ум 56-летнего Президента.
Еще больше его огорчали новости, приходившие в последние дни из Крыма. У турецкой разведки была хорошо налаженная агентурная сеть, в основном из числа крымских татар. Правда, теперь они так же сотрудничают и с ведомством адмирала Канариса, но это турецких кураторов не очень-то расстраивало - союзники, как-никак. Так вот, татарские агенты сообщили о появлении в Крыму свежих, прекрасно вооруженных и обученных сил русских, которые, несмотря на свою относительную малочисленность, играючи разгромили 11-ю армию вермахта, деблокировали Севастополь. Остатки немецких и румынских войск на полуострове были окружены в районе Ялты, и впоследствии либо уничтожены, либо пленены.
А сейчас, похоже, начальник турецкой разведки принес новые сведения и, судя по тому, как спешно он собирался их доложить, они были далеко не радостными.
- Добрый день, господин Президент, - сказал генерал Гюндус, входя в кабинет главы государства.
- День-то добрый, но, судя по вам, генерал, известия, которые вы мне принесли, вряд ли можно назвать добрыми, - ответил Иненю.
- Да, господин Президент, - поклонился генерал, - я пришел вам сообщить подробности появления главных сил Черноморского флота русских у входа в Босфор.
- Надеюсь, они не попытались прорваться в Проливы, чтобы вырваться из Черного моря и присоединиться к Средиземноморскому флоту англичан? - желчно заметил Иненю, - Я знаю, что в Болгарии у немцев есть крупные силы авиации, которые не упустили бы возможности уничтожить этих наглецов. Надеюсь, что асы Геринга показали кораблям русских, рискнувшим появится у Босфора - кто хозяин Черного моря?
- Господин Президент... - начал было свой доклад генерал Гюндус, но потом замолчал, и достал из кожаного портфеля, который был у него в руках, пачку фотографий.
- Вот, посмотрите, это фотографии сражения русского флота с немецкими самолетами, которые сделали офицеры военной разведки, несущие службу у входа в Босфор. Все произошло среди бела дня, так что фотографии весьма красноречивые.
Иненю взял фотографии, и начал их внимательно рассматривать. Удивлению его не было предела. Снятые с помощью телеобъектива фото были немного нерезкими, но все же силуэты русских кораблей были хорошо видны. Были среди них и знакомые. Иненю, как глава государства, время от времени листал военно-морской справочник, чтобы знать о силах своего соседа и врага. Вот, русский линкор, еще царской постройки, вот, русские крейсера, один из них старый, второй - построенный по итальянскому проекту. Вот эсминцы, тоже еще тех годов... А это еще что?! - Иненю с удивлением рассматривал фотографию большого крейсера, со скошенным вперед носом, с мачтами, больше похожими на пирамиды, и с какими-то большими трубами вдоль борта.
- Обратите внимание на флаг, - заметил генерал Гюндус, - Российской империи не существует уже более четверти века, и вдруг, у наших берегов появляются не числящиеся ни в одном справочнике корабли, под андреевским флагом.
У президента Иненю от странного предчувствия прихватило сердце. На следующих фотографиях с этого странного русского крейсера срывались в небо огненные стрелы. Потом были фото еще нескольких абсолютно неизвестных кораблей, которые, как и крейсер, извергали в небо огонь и стреляли из своих задранных в небо орудий главного калибра. Ни один известный президенту военный корабль и в принципе не мог позволить себе ничего подобного. Турецкий линкор "Султан Явуз Селим", в девичестве немецкий "Гебен", казался рядом с этими кораблями ржавой лоханкой. На следующих фотографиях небо над морем было, словно полосами зебры, расчерчено черными полосами.
- Это следы дыма, который оставили падающие и горящие немецкие бомбардировщики, - пояснил стоявший рядом генерал Гюндус. - Так бывает, когда сбивают сразу много самолетов...
- И сколько немецких самолетов уничтожили русские? - изумленно спросил Президент.
- По нашим данным на перехват русской эскадры вылетела полная бомбардировочная эскадра, только что перебазированная из Голландии, восемьдесят один бомбардировщик Ю-88. - ответил генерал, - Как проходил бой точно сказать невозможно, так как была низкая облачность, и количество сбитых самолетов, участвовавших в налете, визуально установить не удалось. Но на свой аэродром не вернулся ни один из них... Господин президент, это было что-то вроде Синопа в воздухе.
- Этого не может быть! - воскликнул потрясенный Иненю и опустился на стул, продолжая сжимать в руках стопку фотографий.
- Однако, это правда, господин Президент, - ответил начальник турецкой военной разведки. - Более того, эти русские ухитрились утопить немецкую подводную лодку, которая имела глупость попытаться атаковать их эскадру.
- А какие потери понесли русские? - спросил Президент, - Не может же такого быть, чтобы их корабли не понесли никаких повреждений!
- К большому сожалению, господин Президент, все произошло так быстро, что немцы не успели сбросить ни одной бомбы, ни выпустить ни одной торпеды, Ни один из русских кораблей не получил и царапины. Они выловили немногих уцелевших летчиков со сбитых немецких самолетов, после чего отправились своей дорогой по направлению к Севастополю.
- Кроме того, господин Президент, - добавил начальник разведки, будто добивая своего начальника, - эта самая эскадра незадолго до этого посетила "с дружеским визитом" Румынию, после чего Констанца и Мангалия, перестала существовать как порты. В Констанце в это время был один наш танкер. Русские вежливо выпроводили его оттуда, прежде чем начать погром. Они превратили порт Констанцы в груду дымящихся развалин.
И еще вот что. Прошлой ночью неизвестным способом были уничтожены нефтяные поля Плоешти. Было спокойно, ничто не предвещало трагедии, и вдруг все начало взрываться. Сейчас там пылает пожар до неба. Также были уничтожены железнодорожная станция, нефтеперегонные заводы и терминал на Дунае. Мой человек в румынской разведке сообщил, что как минимум два месяца никто не получит из Румынии ни нефти ни бензина. Немцы остались без бензина. Это катастрофа, господин президент и не только для них. Турция получала нефть и горюче-смазочные материалы тоже из Румынии. Самый ближайший альтернативный поставщик - Иран. Но он находится под властью англичан и русских, и кроме того, оттуда ничего невозможно вывезти из-за отсутствия дорог по суше, и войны на море.
Президент Иненю тупо уставился на стоящего перед ним генерала. Он был близок к обмороку. Мысли в его голове крутились, словно белка в колесе. - Генерал, а нет ли тут какой-нибудь ошибки? - с надеждой спросил он Гюндуса. - Может, ваши люди ошибаются?
- Господин Президент, - ровным голосом сказал генерал, - Мои люди готовы отвечать за свои слова. Аналитики из Генерального штаба считают, что Германия как никогда близка к поражению. Тем более, с учетом новых факторов, - Гюндуз кивнул головой на лежащие на столе фотографии, - Господин Президент, необходимо сделать все, чтобы успеть выпрыгнуть из арбы, с огромной скоростью несущейся к пропасти. Иначе мы рискуем оказаться вместе с Гитлером в числе побежденных. - Дальше медлить опасно! Мои люди считают, что избиение немецкой авиации у Босфора было специально спланировано русскими, чтобы наглядно показать нашей армии, что с ней сделают ветераны Крыма.
- Хорошо, генерал, можете идти, - сказал Президент Турецкой республики тусклым безжизненным голосом, - Кисмет - судьба, мы должны сделать все, чтобы сохранить свою свободу и свои границы. Я дам соответствующие распоряжения министру иностранных дел.
Когда генерал вышел, тихонько прикрыв за собой дверь, Иненю подумал, - Действительно, дальше медлить нельзя. Похоже, что мечты о "Великом Туране" так и останутся просто мечтами.
12 января 1942 года. 22:35. Перекоп. ст. Армянск. Расположение ОТМБ-1 ОСНАЗ РГК
Командир бригады генерал-майор Бережной.
Самый странный русский праздник - "Старый Новый Год". Не понять иностранцам загадочную русскую душу. Сейчас, в последние дни затишья, мы отпразднуем этот праздник по полной. На новый 2013-й год мы не успели, на новый 1942-й, опоздали. Ну, что же, оторвемся сейчас. Только что закончился импровизированный праздничный киносеанс. С эскадры нам одолжили проекционный аппарат, а уж фильм мы подобрали сами. Давали мы не "Карнавальную ночь" и не "С легким паром". Не то время для тлетворно разлагающих Рязановских комедий. У товарища Тамбовцева на ноутбуке нашелся "Горячий снег". Пусть и не празднично, зато Юрий Бондарев, писатель-фронтовик, оказался в самую масть и командирам и бойцам.
Но, праздник - праздником, а сухой закон, сухим законом. Нафиг, ибо нефиг. Вижу я с какой тоской "Дорогой Леонид Ильич" смотрит на графины с отечественным компотом из сухофруктов и трофейным лимонадом, разведенным из таблеток. Оказывается всякие там ЮПИ-ГУПИ и напитки ЗУКО были придуманы задолго до лихих девяностых. А мы как никак гробанули штаб 11-й армии, так что живем и празднуем.
Хозяйки нашего праздника наша Ирочка Андреева и военврач второго ранга Алена Лапина. Крупная светловолосая молодая девушка так похожая на одну поп-диву начала 90-х что все время хочется назвать ее Апиной. Но это пройдет, ибо характер у Алены совсем другой, скромный, даже застенчивый. Она только-только начинает отходить от пребывания в немецком лагере под Бахчисараем. Да, весь наш бригадный медсанбат укомплектован бывшими военнопленными. Во-первых они нас уже видели в деле, особенно этого башибузука майора Рагуленко. Бабы к нему так и льнут, к черту очкастому. Но ничего, я на него не обижаюсь, он и воюет также горячо и изобретательно, как и охмуряет женский пол. Правда с врачихами он не связывается, промышляет по сестрам и санитаркам. И сумел же обосновать, - А вот как нарвусь на свою Боннер, женюсь, и все - пропал Слон, как Сахаров. - А ведь неплохой был мужик. А стерва сгубила.
Вот они его пассии, хлопочут у стола, мечут на него все наше богатство. Тут и те деликатесы что остались у нас с XXI века. Тут и трофеи нашего рейда по немецким тылам и татарским аулам. Да, да, еще в самом начале я отдал приказ, если в татарском доме нашелся зиндан для рабов, то дом сжигать, а хозяев - в расход. Ох, и погуляли наши ребята, теперь кое где и трава расти не будет, но поделом, время военное, долго разбираться некогда. Ну и конечно мы уже успели получить, свой первый паек от щедрот местных интендантов, и подарки местных жителей, русских и украинцев.
Да, особая история музыка к празднику, майор Санаев и капитан Тамбовцев несколько часов просидели на фонотекой прослушивая песни нашего времени и позднего СССР. Сами-то мы можем слушать и смотреть все, что хотим, но вот местных товарищей смущать совсем не стоит.
Поэтому музыка играет или сугубо военно-патриотическая, вроде "Батяни-комбата", или просто "про лубовь". Среди местных дам неожиданный успех имела та самая Апина, о которой я упоминал раньше, со своим "Лехой". Девоньки пригорюнились, призадумались и даже пустили слезу. Правильно, ибо жизненно. У мужчин имел успех Кобзон с хором Советской Армии отгрохотавший басом "Хотят ли русские войны?"
В самый разгар праздника нас посетил Константин Константинович Рокоссовский. Красавец мужчина, храбрец, генерал-лейтенант, побывавший в подвалах НКВД и посидевший в "Крестах", но так никого и не сдавший, а потому полностью реабилитированный. Сейчас на его груди еще нет той рыбьей чешуи орденов, но все это дело наживное. С нами он заработает не меньше, а даже больше. А вот товарищу Жукову на пьедестале придется потесниться. Ибо есть вопросы.
Вообще товарищ Рокоссовский был приглашен на наш праздник официально. Но задержался в своем новосформированном штабе фронта на станции Армянск. И правильно, мы ему помогли чем могли, а уж дальше он сам. Тем более что наша бригада в прямом подчинении у Ставки, то есть лично у товарища Сталина, а значит, в любой момент может поменять место дислокации.
Генерал-лейтенанта тревожит концентрация немецких сил в районе Каховки. Поэтому он делает все чтобы укрепить оборону по Перешейкам. В этом он видел двойной плюс. Во-первых, надежная оборона - это крепкая тыловая позиция, уходя к Лозовой мы будем спокойны за Крым. И второе - немцы просто уверены, что никого наступления в Таврии не будет, а будет что? - Правильно, после подвига наших моряков у Констанцы и на траверзе Босфора, в ОКХ должны быть уверены, что будет десант в любую уязвимую точку Черноморского побережья. Правда неизвестно какая шлея попадет под хвост лично Гитлеру, но надеюсь, что та же самая. Уж слишком аппетитно разложена приманка, чтобы ефрейтор спокойно прошел мимо.
Взял я Константина Константиновича так аккуратно под локоток и отвел в сторонку, - Вы, товарищ генерал лейтенант, в деле нашей бригады не видели, и что мы с немцем можем сделать не знаете. Вон, видите, стоят капитаны 3-го ранга Бузинов и Литовчук, они вместе с нами в Евпаторийском деле были, все видели, как мы воевать можем. Вы поспрошайте, если что, как выглядит зажаренный целиком моторизованный полк СС?
А сейчас, Константин Константинович, не извольте беспокоиться и давайте веселиться. Пока на фронте затишье, на столе вкусная всячина, и вам и нам улыбаются прекрасные женщины.
Рокоссовский подозрительно прищурился, - Что то вы товарищ генерал-майор по старорежимному заговорили? - Или у вас там так принято?
- Никак нет, Константин Константинович, просто товарищ Сталин придумал нам легенду и попросил ей соответствовать, хотя бы временно. Вот на старости лет и приходится вживаться в роль старорежимного офицера, что служит России, а не царям... Хотя не такая уж и роль. Насчет семнадцатого года ничего сказать не могу, но в любом другом роковом году не глядя выступил бы на защиту отечества. И плевать, кто в России правит, и кто на нее войной пошел, хоть Дмитрий Донской и Мамай. - На нас напали людоеды! - Это вам так, в порядке информации.
В ответ на эти слова, Рокоссовский ничего не сказал, только крепко пожал мне руку. А дальше, дальше были песни и танцы до упаду, и это при полном отсутствии алкоголя. Когда собираются действительно хорошие люди им совсем не нужно пить для поднятия настроения. И именно тут я ощутил, что все эти мужчины и женщины, которые в нашей истории на данный момент в своем большинстве были уже мертвы, стали для меня своими. И горячие губы Алены, прижавшей меня к стене в темном коридоре, это знаете, пьянит сильнее любого вина. Я считавший себя стариком, прошедшим огонь, воду, медные трубы и сам ад, вдруг снова почувствовал себя юным лейтенантом, и ответил ей на поцелуй с пылом давно минувших двадцати пяти лет.
- Знаете, девушка, - сказал я, отдышавшись, - если ваши намерения серьезны, то должен сказать, что никаких ППЖ у меня в бригаде не будет. Если есть у вас такое намерение, то идем к Леониду нашему Ильичу и расписываемся, как положено, и пусть только смерть разлучит нас. - В ответ она снова повисла у меня на шее. - Вот и пойми после этого женщин.
14 января 1942 года. Восточная Пруссия. Объект "Вольфшанце", Ставка фюрера на Восточном фронте.
