2015-07-03
468
Глава Абвера адмирал Вильгельм Канарис.
Фюрер был в не себя от ярости. Какие-то невнятные донесения о "трудностях", с которыми столкнулись немецкие войска в Крыму, вчера приобрели вполне реальные очертания. Гитлер пинком начищенного ботинка опрокинул стул, который попался ему на пути. - "Трудности"! - Какие в задницу трудности! - Это полный разгром! И эти подонки в генеральских мундирах столько времени морочили ему голову! Ему, фюреру Великой Германии! Сегодня он выскажет все, что о них думает!
Для объяснения в "Вольфшанце" из Берлина были вызваны глава ОКВ и руководители военной разведки и службы безопасности Рейха. У фюрера к ним было тоже немало вопросов. В назначенное время вышколенный адъютант впустил в кабинет всех приглашенных для показательного разноса.
Первым вошел генерал-фельдмаршал Кейтель, который смертельно боялся фюрера, открыто холуйствовал перед ним, за что в своем окружении получил кличку "Лакейтель". Вслед за главой ОКВ вошел седоватый человек в черном военно-морском мундире. Вильгельм Канарис, глава военной разведки. За привычку смотреть на собеседника искоса, слегка наклонив голову с расчесанными редкими волосами, он получил кличку "Кикер" - "Подсматривающий". Фюрер вспомнил, что ему уже не раз докладывали о том, что адмирал не только "подсматривает", но и заглядывает не туда, куда нужно. К тому же он имел подозрительные контакты с кругами, близкими к Британии. Хорошо, что у фюрера есть люди, которые, в свою очередь, приглядываю за адмиралом и его командой. Вот и тот, кто руководит этими людьми - молодой, крепкий и энергичный обергруппенфюрер СС Рейнгард Гейдрих. Правда, ходили слухе о не совсем арийском происхождении Гейдриха, но о ком только завистники не распускают слухи...
|
|
|
Выстроившись в ряд перед фюрером, как нашкодившие школьники перед грозным учителем, адмирал, фельдмаршал и обергруппенфюрер ждали, с кого из них Гитлер начнет экзекуцию. Первым оказался глава ОКВ.
- Кейтель, что с 11-й армией! - Где генерал Манштейн! - задал фюрер генерал-фельдмаршалу самые неприятный для всех присутствующих вопрос.
- Мой фюрер, - Кейтель так разволновался, что выронил из своей глазницы монокль, - по последним данным нашей разведки, остатки войск 11-й армии после героического сопротивления почти полностью погибли. Количество вырвавшихся из Крыма солдат и офицеров вермахта ничтожно. Генерал Эрих фон Манштейн, по всей видимости, попал в плен...
- Что вы сказали, Кейтель! - фюрер подскочил к генерал-фельдмаршалу, и схватил его воротник мундира. Испуганный Кейтель, снова уронил монокль. Со стороны это, наверное, смотрелось даже смешно - невысокого роста фюрер, трясет, как бульдог тапок, длинного и физически крепкого Кейтеля, который от ужаса закатил глаза и побледнел, как покойник. Еще немного, и генерал-фельдмаршал хлопнулся бы в обморок. - Кейтель, как вы могли допустить, чтобы столько доблестных воинов Рейха оказались в ловушке! Что вы сделали для их спасения?!
|
|
|
- Мой фюрер, ситуация в Крыму развивалась стремительно, и мы практически были лишены возможности сделать что-либо для спасения 11-й армии. Во-первых, этот десант, высаженный в Керчи и Феодосии... И этот преступный, если не сказать больше, приказ командующего 42-м армейским корпусом...
- Да, я уже знаю об этом, граф Шпонек, приказавший отступить 46-й дивизии с Керченского полуострова, и тем самым положивший начало неудач, которые закончились катастрофой 11-й армии, арестован по моему приказу и вскоре он предстанет перед судом... Кстати, Гейдрих, вы не проверили - действовал ли этот подлец Шпонек по собственной инициативе, или за ним стояли лица, которые сознательно ведут дело к военному поражению вермахта?
- Мой фюрер, - неожиданно тонким, почти женским голосом, ответил глава РСХА, - мы работаем с бывшим командующим 42-м армейским корпусом. В свете некоторых странных событий, произошедших во время катастрофических для 11-й армии событий, у нас появились основания предполагать, что в немалой степени они были обязаны предательству некоторых высокопоставленных чинов вермахта.
Гитлер, услышав эти слова, подпрыгнул на месте, и, брызгая слюной, бросился к Кейтелю. Тот в испуге шарахнулся в сторону.
- Дерьмо! - Заорал фюрер, - вы недостойны командовать моими храбрыми солдатами! Вы, чей кругозор не шире отверстия в унитазе, сейчас докатились до предательства! Гейдрих, проведите тщательную проверку всех фактов, которые могли бы вызвать подозрение о сотрудничестве с противником командиров любого ранга, и через неделю доложите мне о результатах проверки.
- Яволь, мой фюрер, - ответил Гейдрих, и вытянувшись в струнку, щелкнул каблуками своих начищенных сапог.
- Кейтель, так вы мне скажете - что же произошло в Крыму, и почему, так удачно начавшаяся операция по полному очищению полуострова от противника, закончилась так печально?
- Мой фюрер, все началось с высадки крупных сил противника в Евпатории. Точнее, с появления в Черном море, накануне этой высадки, русского военно-морского соединения, в составе которого был авианосец. Именно с этого момента события начали приобретать катастрофический для нас оборот.
- Канарис, откуда появилось это чертово соединение, и этот авианосец? Ведь, насколько я помню, у русских нет кораблей этого класса... Более того, всего три страны в мире способны строить авианосцы, всего три! Это наши союзники - японцы, и проклятые лаймиз и янки. Не будем подозревать нашего доброго союзника в том, что он помогает большевикам, англичанам сейчас тоже не до подарков Кремлю... Адмирал, поднимите на ноги всю свою агентуру и выясните, нет ли в этом деле американского следа.
- Мой фюрер, - адмирал Канарис почтительно склонил голову перед Гитлером, - по нашим данным у русских на Черном море есть значительные военно-морские силы, но авианосца в их составе до самого последнего времени не было, это точно.
- Так что же, этот авианосец призрак, вроде "Летучего голландца"? Но пилоты Люфтваффе рассказывают о нем, как о материальной силе. Вот донесения тех, кому посчастливилось увидеть этот авианосец, и успеть радировать, насколько мне известно унести от него ноги не удалось никому. Русские играючи уничтожают наши самые лучшие эскадры пикировщиков и торпедоносцев, имеющие большой опыт борьбы с британскими кораблями на Средиземном море. Ко мне поступили донесения о совершенно жутких вещах - о реактивных самолетах большевиков, летающих с огромной скоростью, и уничтожающих управляемыми ракетами на больших расстояниях наших самых лучших асов. Целая авиагруппа 100-й бомбардировочной эскадры бесследно пропала над Черным морем, повстречавшись всего с двумя русскими истребителями.
|
|
|
Канарис, откуда у русских такие самолеты? - Что вам сообщают о них ваши разведчики?
- Мой фюрер, мои агенты не сообщали мне о существовании у противника подобных самолетов. Мы получили информацию о них лишь после того, как они появились в небе над Крымом. Кстати, вполне вероятно, что именно эти самолеты фактически уничтожили всю авиацию на южном фланге Восточного фронта.
- Как, и авиация наша потерпела полное поражение?! - воскликнул Гитлер, задыхаясь от ярости. Не зная, на чем еще можно было сорвать злость, он схватил со стола папку с документами, и швырнул в стоявших перед ним Кейтеля, Канариса и Гейдриха. Папка раскрылась, и документы, кружась в воздухе, разлетелись по всему кабинету.
- Вы, олухи, кретины, которые по недоразумению надели на себя мундиры нашей великой армии, - в ярости кричал фюрер, - вы понимаете, что после катастрофы в Крыму весь наш фронт на Юге России может начать разваливаться? После того, как в декабре 1941 года войска 1-й танковой группы были отброшены от Ростова, нам с большим трудом удалось остановить русских на реке Миус. А теперь, когда освободившиеся в Крыму русские войска выйдут в Таврию, ничто уже не спасет нашу группу армий "Юг" от полного разгрома. У нас нет резервов, которые бы остановили русский паровой каток. А с Крыма, этого непотопляемого русского авианосца, русские самолеты будут летать на бомбежку нефтяных полей Плоешти.
Вы понимаете, чем грозят Рейху эти ваши "маленькие неприятности" в Крыму?! - и Гитлер, не выдержав, произнес одно из длинных и замысловатых солдатских ругательств, которым он научился в 1914 году под Ипром.
Наступая на разбросанные по роскошному ковру документам, фюрер прошелся по кабинету, потом, немного успокоившись, повернулся к стоявшим перед ним навытяжку Кейтелю, Канарису и Гейдриху.
|
|
|
- Канарис, немедленно, вы слышите - немедленно, узнайте все о таинственном военно-морском соединении русских. Мне нужны данные об их новой военной технике, о реактивных самолетах и управляемых ракетах. Ищите где хотите, в Америке, в Москве, в Крыму! Срок - неделя! И не днем больше! Невыполнение этого задания будет считаться актом саботажа, со всеми вытекающими из этого последствиями.
- Гейдрих, вам задание я уже дал. При его выполнении действуйте решительно, в случае открытого или тайного противодействия вашей работе, докладывайте немедленно лично мне.
- А вы, Кейтель, совместно с Гальдером, немедленно начните формирование кампфгруппы для восстановления положения в Крыму, прикиньте - откуда и сколько вы сможете снять дивизий для укрепления южного фланга, чтобы отразить возможное наступление русских. Забирайте войска из Франции и Греции, перебрасывайте резервы из Германии. - приступ бешенства прошел, и фюрер немного успокоился, - Сейчас после победы над 11-й армией большевики должны были понести большие потери и выдохнуться. Доблестные солдаты рейха перед своей гибелью должны были предельно ослабить врага. Я вам разрешаю бросить туда наш единственный бронетанковый резерв, 22-ю и 23-ю недавно сформированные танковые дивизии. Направьте туда генерала Гудериана, хватит ему прохлаждаться в тылу, пусть искупит кровью свое позорное отступление под Москвой. Передайте ему что Германия ждет от него только победы! Лишь в этом случае он снова заслужит честь считаться "Первым танкистом Рейха!".
К 16 января ваши войска уже должны штурмовать Перекоп. И помните, каждый час, который мы упустили, большевики используют для укрепления своей обороны. В противном случае они вошли бы в Таврию еще вчера.
Все свободны! - И помните, что неисполнение моих требований будет приравниваться к измене Рейху!
9 января 1942 года. 15:25. Перекоп. ст. Армянск. КП ОТМБ-1 ОСНАЗ РГК
Командир бригады генерал-майор Бережной.
Совещание в штабе бригады, который пока де-факто исполнял функции штаба фронта начал генерал Василевский. Коротко поздравив всех награжденных и тех, кому были присвоены очередные звания, он перешел к вопросам по существу.
- Итак, товарищи, освобождение Крыма завершено. На повестке дня стоит следующая фаза операции по разгрому группы армий Юг - план "Полынь". Для его выполнения в состав бригады из резерва передается еще сорок танков, двадцать КВ-1 и двадцать Т-34, вчера выгруженных с транспорта в Севастополе, и по железной дороге направленных на станцию Армянск. После этого доукомплектование ударного соединения техникой считаю законченным...
Я встал, - Товарищ генерал-лейтенант, считаю необходимым заметить, что после включения в состав бригады немеханизированных подразделений, мобильность бригады в целом упала до опасного уровня, не позволяющего выполнить поставленную задачу... - во загнул, аж самому интересно.
Берия пристально посмотрел на меня через свои стеклышки, а Рокоссовский только хмыкнул. Александр Михайлович Василевский, умница, вздохнув, спросил, Товарищ генерал-майор, я же вас за эти дни изучил как облупленного. Когда вы вот так задаете вопрос, это значит, что и ответ у вас тоже готов. Давайте выкладывайте, только учтите, больше ничего Ставка вам добавить не сможет, у самих техники не хватает.
- А я, товарищ генерал лейтенант, ничего у Ставки и не прошу, - усмехнулся я, - позаимствуем технику у немцев. По всему Крыму немцами брошено большое количество полугусенечных артиллерийских тягачей и четырехосных полноприводных разведывательных автомобилей. Это некоторое количество исчисляется сотнями единиц, поскольку каждое трофейное орудие комплектовалось своим тягачом. Для восстановления мобильности бригады, считаю необходимым передать в состав бригады из числа трофеев от ста двадцати, до ста пятидесяти единиц трофейных полугусечных тягачей и для укомплектования разведроты, два-три десятка бронеавтомобилей, желательно восьмиколесных Бюссинг-НАГ. Считаю что, если сделать это в течение двух-трех дней, то этого будет достаточно чтобы выполнить поставленную перед нами задачу. Кроме этого, для повышения боеспособности вверенной мне бригады, считаю необходимым провести переформирование ее внутренней структуры. - товарищ Василевский вопросительно посмотрел в мою сторону, и я продолжил, - Предлагаю четыре механизированных роты морской пехоты, развернуть в механизированные батальоны, с одновременным расформированием прикомандированных частей. Вот примерная структура организации механизированного батальона, - я передал товарищу Василевскому лист бумаги.
- Хм, - Александр Михайлович вгляделся в схему, - Оригинально, - он придвинул листок Рокоссовскому, - Посмотри, Константин Константинович, в батальоне сохраняется старый костяк из первых отделений каждого взвода, и в тоже время в каждое новое сформированное отделение товарищ Бережной включает по два бойца из своих бывших немеханизированных рот. Четыре отделения во взводе... интересно.
- Именно столько людей, товарищ генерал-лейтенант, вы прикомандировали к бригаде. Не могу же я лишним сказать - идите вон, вы нам не нужны. - Мы же все таки не буржуи какие!
- Хорошо, товарищ генерал-майор, действуйте, - Василевский, одобрительно кивнул, - Как я понимаю, включение двух ваших людей в каждое отделение преследует цель сохранения высокой степени управляемости в бою через использование ваших индивидуальных раций?
- Не только, товарищ Василевский, не только, - поправил я будущего Маршала Победы, - кроме этого, бойцы из нашего времени должны стать инструкторами по тактической, боевой, и физической подготовке. Если подходить к вопросу нормально, для полноценной учебы и боевого слаживания нам надо было бы полтора-два месяца, но, увы, у нас их нет, и придется учить людей прямо в бою. Еще и поэтому во взводах четыре отделения. Когда закончится план "Полынь", боюсь что из-за потерь в живой силе и технике, придется свести четыре отделения в три, если не в два. Но как говорил товарищ Суворов, чем тяжелей в учении, тем легче в бою. Сегодня у людей праздник, а завтра, завтра с подъема начнем такие тренировки, что людям настоящий бой праздником покажется.
Хорошо, товарищ Бережной, спасибо за детальные разъяснения, - Василевский обвел взглядом собравшихся, - Товарищ Берия я прошу вас оказать содействие по линии своего наркомата в организации сбора трофейной техники нужных марок, и ее отправке на станцию Армянск. Только у ваших людей может получиться уложиться в заданные сроки.
Берия кивнул, по его лицу было видно, что он очень польщен. Потом его взгляд остановился на мне, - Товарищ Бережной, скажите, а зачем вам германские бронеавтомобили? Про полугусеничные транспортеры я все понял, а с бронеавтомобилями непонятно, там же экипаж всего четыре человека, чем таким особенным они усилят бригаду?
- Товарищ Берия, в моей команде СПН ГРУ больше сотни отборных головорезов, из которых треть в совершенстве владеет немецким языком. Я переодену их в форму противника, и пущу на этих бронеавтомобилях впереди наступающей бригады. Пусть вносят беспорядок и уничтожают блок-посты. Должны же мы рассчитаться за художества немецких диверсантов в июне-июле прошлого года.
- Хорошо, товарищ Бережной, - Берия на секунду задумался, - пока у нас тут затишье, я думаю стоит прислать к вам двух человек с целью обмена опытом. Вы про них наверняка слышали... Павел Судоплатов - от моего наркомата, и товарищ Старинов - от ваших коллег из ГРУ. Примите их как родных и ничего от них не скрывайте, - и он засмеялся собственной шутке.
Дождавшись пока Берия отсмеется, товарищ Василевский продолжил наше совещание, - С подготовкой прорыва бригады генерал-майора Бережного навстречу Юго-Западному фронту все понятно. - Теперь, товарищ Рокоссовский, доложите, что у вас делается на перешейках?
Генерал-лейтенант Рокоссовский раскрыл свой блокнот, - Оборону на Чонгарском перешейке и на Арбатской стрелке держат части бывшего Кавказского фронта. Непосредственно на берегу Сиваша занимает позиции 236-я стрелковая дивизия, усиленная трофейной артиллерией. Спасибо товарищу Бережному за хорошую идею, артиллеристы быстро отучили немцев пробовать лезть к нам через Сиваш. 63-я горнострелковая дивизия находится в оперативном резерве в районе станции Джанкой, готовая двинуться оттуда в любом угрожаемом направлении. 157-ю стрелковую дивизию, как понесшую большие потери в боях за Феодосию, решено разукомплектовать. Штаб, вместе с документами и боевым знаменем будет отправлен на Большую землю для повторного формирования, а личный состав боевых подразделений восполнит потери в 236-й и 63-й дивизиях. Пусть лучше будет меньше, да лучше.
Части бывшей Приморской армии занимают позиции на Перекопе. 172-я и 25-я стрелковая дивизии занимают позиции на Турецком валу, а остатки 95-й стрелковой и 40-й кавалерийской дивизий, вместе со сводным полком морской пехоты находятся во второй линии обороны. Как и на Чонгаре, оборона усилена большим количеством трофейной артиллерии и пулеметов. - Рокоссовский исподлобья бросил взгляд в мою сторону, - в некоторых подразделениях количество пулеметных стволов на отделение достигло трех. Спасибо, товарищу Бережному, его люди передали стрелковым частям уже спланированную оборону с тщательно размеченными секторами стрельбы. Без поддержки танков и авиации, немцы на этом рубеже попадают в позиционный тупик.
Картина на Перекопе уже примерно такая же как и под Саками. Последние два дня немецкое командование било в нашу оборону растопыренными пальцами. Сегодня с утра весь день тишина. После подхода разгружающихся в Севастополе 39-й и 40-й танковых бригад, имеющих на вооружении по 25 танков Т-60, будет создана мобильная конно-механизированная группа, пригодная для активных действий в зоне ответственности Крымского фронта. Так же ожидается прибытие из Новороссийска 226-го отдельного танкового батальона имеющего на вооружении 16 танков КВ-1. Учитывая, что нам противостоит, разрозненный и деморализованный неожиданными неудачами противник, считаю нашу оборону устойчивой. Но, несмотря на это, считаю что расслабляться преждевременно. Войскам поставлена задача по постоянному усилению обороны и, в связи с затишьем, по боевой учебе. У меня все.
- Хорошо, товарищи! - генерал-лейтенант Василевский встал, - считаю нужным сообщить вам, что час назад я разговаривал с товарищем Сталиным. Завтра утром мы, вместе с товарищем Берия, вылетаем в Воронеж, в штаб Юго-Западного фронта. С учетом вновь открывшихся обстоятельств, товарищ Сталин не уверен, что товарищ Тимошенко сможет на надлежащем уровне провести свою часть операции "Полынь". - Берия кивнул, - Зато насчет новосформированного Крымского фронта есть вся уверенность, что дела пойдут так как надо. Все, товарищи, все свободны.
10 января 1942 года. 8:25. Перекоп. ст. Армянск. Расположение ОТМБ-1 ОСНАЗ РГК
Поэт, писатель, журналист Константин Симонов. Из "Крымской тетради"
Табличка, установленная у дороги метрах в ста от ворот МТС, гласила "Хозяйство Бережного. Секретный объект. Товарищ будь осторожен - часовой сначала метко стреляет, потом смотрит в кого!"
- Шутники! - проворчал капитан Олейников, остановивший свой танк КВ-1 у таблички. Я спрыгнул с брони на землю, разминая ноги. Где-то в стороне Турецкого вала внезапно загромыхала канонада. Нет, вру, орудия били исключительно на нашей стороне, в том числе и трофейные немецкие. А в ответ, кажется, немцами не было сделано ни одного выстрела. Через несколько минут стрельба умолкла так же неожиданно, как и началась. Тем временем, в воротах приоткрылась калитка, и из нее выглянул часовой в накинутой на плечи и голову плащ-палатке, - Эй вы, товарищи танкисты, старший с документами ко мне, остальные на месте!
Пожав плечами, капитан двинулся к воротам, разъезжаясь сапогами в липкой грязи. Я двинулся вслед за ним, и получил предупредительный окрик часового, - Я что, невнятно сказал? Старший, ко мне, остальные на месте!
- Что ты так орешь, Тарасов? - вслед за часовым из калитки показался разводящий в такой же плащ палатке, - Танкисты это, мы их с вечера ждем.
- Товарищ сержант, - возразил часовой, - пусть сначала докажут, что они не германский "Бранденбург", потом поговорим. Я про тех кино смотрел, ну их нафиг, предохраняться надо.
- Щаз, вызову "товарища майора", пусть он и разбирается, - закончил диалог сержант, и взяв у подошедшего к нему капитана Олейникова документы, к моему глубочайшему удивлению никуда не пошел, а поправил что-то у себя на шее и заговорил прямо в никуда, - Товарищ майор, тут у нас танки... Какие? - На Т-34 похожи мало, значит КВ. Рядовой Тарасов, их пускать не хочет, подозревает "Бранденбург". - Да, так точно, товарищ майор, жду вас. Конец связи.
Тогда я еще не знал, в какую глубокую историю я попадаю. Через несколько минут из калитки появился типичный сотрудник госбезопасности, в фуражке с синим верхом. Наскоро просмотрев документы капитана и его предписание, и наверное увидев там что-то, понятное только ему одному, он козырнул капитану, - Майор госбезопасности Санаев, начальник особого отдела бригады, добро пожаловать в страшную сказку, товарищ капитан. Ничему не удивляйтесь и ничего не пугайтесь - это приказ. Тарасов - открывай!
Не успел у меня пройти шок от столь странного напутствия, как двое бойцов распахнули давно некрашеные ржавые, ворота. А там, за воротами...
Двор МТС был битком набит боевой техникой. Я был в Испании, на Халкин-Голе, на этой войне чуть ли не с первого дня, повидал всякое. Но вот такое... Первое, что бросилось в глаза - прямо на нас из другого конца двора смотрел танк - нет танчище! По сравнению с этим приземистым широколобым монстром, вооруженным пушкой огромных размеров, и крупнокалиберным зенитным пулеметом, наши КВшки смотрелись худенькими субтильными подростками. Этот танк был воплощенным кошмаром германских панцерваффе.
Чуть поодаль, в ряд, выстроилось еще несколько таких же машин. Кроме них, двор был буквально забит разнообразными "танкообразными". Тут были и машины с огромными, как гора, сдвинутыми назад башнями, вооруженные длинноствольными пушками чуть ли не шестидюймового калибра. Были и остроносые боевые машины, судя по всему плавающие, в маленьких конических башенках которых умещалось аж по две пушки, одна - большого, и одна - малого калибра.
Были и огромные грузовики с широкими колесами, рядом с которыми ЗиС-5 выглядел игрушечным автомобильчиком. А в конце двора, закутанные в брезент, стояли машины вообще неизвестного назначения. И еще, все буквально кипело жизнью, несмотря на раннее утро. Экипажи уже были рядом со своей техникой, копались в моторах, простукивали пальцы на гусеницах, в углу двора несколько бойцов перекрашивали два немецких полугусеничника в наши родные цвета.
Капитан Олейников сдвинул шлем на затылок, - Ну дела! И куда нам тут, товарищ майор госбезопасности, приткнуться в эдаком Вавилоне?
Особист махнул рукой куда-то внутрь двора, - А вон, идет командир танкового батальона майор Деревянко вместе с зампотехом. Приготовьтесь, они сейчас вас, вместе с вашими мехводами, драть будут, с песком и без вазелина. Сначала они, потом комбриг.
Майор Деревянко, седоватый мужчина средних лет, невысокого роста, широкоплечий, чуть косолапый, только махнул рукой, показав, куда капитан Олейников должен загнать свои танки.
Увидев, что майор госбезопасности освободился, я козырнул ему, - Интендант 2-го ранга Симонов, - и протянул свои документы в том числе редакционное предписание, - Редакция "Красной Звезды" дала мне задание сделать очерк о героической мехбригаде, и ее командире, полковнике Бережном.
- Симонов, Константин Михайлович? - как-то исподлобья посмотрел на меня особист, бегло просмотрев мои документы. Я кивнул, - Вот те номер! А ведь только вчера товарищ Бережной вспоминал о вас, говорил, что первого января вы были в Феодосии, а потом след потерялся. Он большой ваш поклонник, между прочим, ставит вас выше Твардовского...
Я с недоумением сказал майору, - Первого и второго я действительно был в Феодосии, третьего с редакционным заданием прибыл в Севастополь. Четвертого вечером вышел на подводной лодке типа "М" к Констанце Вернулись вчера, - я вздохнул, - а Севастополе все вверх дном. Немецкой осады нет, 11-я армия разбита, пленные румыны улицы метут, как заправские дворники...
А в Северной бухте стоят на якорях корабли под андреевскими флагами и, представляете мой шок, среди них авианосец! И тут в политотделе Севастопольского района я узнаю, что все это наворотила мехбригада полковника Бережного.
Там же мне и передали вот эту бумагу с редакционным заданием, и сказали, что сейчас бригада находится в районе Перекопа. На станции встретил капитана Олейникова, который грузил свои КВ на платформы. Я знал его еще лейтенантом на Халкин-Голе, разговорились. Он мне и сказал, что их передают в мехбригаду ОСНАЗа и, как раз, в районе Перекопа. В его эшелоне доехал до Армянска, ну а там и выяснилось, что нам в одно и то же место. А что, что-то не так товарищ майор госбезопасности? Может, вы все-таки объясните что происходит?
- Все так, товарищ Симонов, и объяснить тоже можно... Только вот попали вы в такое место, в котором вы автоматически становитесь секретоносителем высшей категории. Мы еще выясним кто дал вам это задание, и поверьте разговор с этим человеком будет очень серьезный. Вас же не пустили на те "царские" корабли в Севастополе? - Я кивнул, и майор госбезопасности невесело усмехнулся, - Они и эта бригада на настоящий момент и есть самый ценный секрет СССР. - Он достал из планшета стандартный бланк, - Так что, товарищ интендант 2-го ранга, расписочку о неразглашении, будьте любезны. Фамилию, имя, отчество, воинское звание, и расписаться вот здесь, и вот здесь! Спасибо теперь мы с товарищем Берия вам главнее любого самого главного редактора. И вот еще что, товарищ Бережной со вчерашнего дня генерал-майор, так сказать Родина высоко оценила заслуги в разгроме Манштейна. А вот и он кстати, легок на помине...
С крыльца конторы МТС спускалось несколько человек, некоторых из которых я уже видел на приемах в Кремле. Во-первых, тут был уже упомянутый товарищ Берия, во-вторых, заместитель начальника генштаба, генерал-лейтенант Василевский, в-третьих, недавно назначенный командующий Крымским фронтом генерал-лейтенант Рокоссовский, в-четвертых, Нарком военно-морского флота, и временно исполняющий обязанности командующего Черноморским флотом, адмирал Кузнецов. Пятым был неизвестный мне генерал-майор с жестким, волевым лицом, одетый в пятнистую камуфлированную куртку с новенькими орденами Красной Звезды и Ленина. Наверное, это и был Бережной.
Тут я понял, что обычной мехбригадой, пусть даже и из резерва Ставки, тут и не пахнет. Со всей этой кучей никому неизвестной, и без сомнения, секретной техники, и напротив, всеми известных генералов и адмиралов, тут пахнет тайной государственного масштаба. Тут, действительно, можно загреметь под трибуна за неосторожное слово, которое, действительно, не воробей, вылетело - не поймаешь.
А тем временем, Бережной и Рокоссовский, попрощавшись с Кузнецовым, Василевским и Берией, остались на крыльце. А эти трое пошли не к легковым машинам, стоящим у ворот, а совсем в другую сторону, где бойцы уже снимали брезент со странного аппарата с двумя винтами над кабиной, отдаленно напоминавшего автожир.
- Присаживайтесь, товарищ Симонов, - майор госбезопасности Санаев придвинул мне стул, а сам отошел к окну, - Вы хороший поэт и писатель, в этом я совершенно согласен с товарищем генерал-майором...
- Товарищ майор госбезопасности, я журналист, поэт, но не писатель... - возразил я.
- Писатель, писатель, - мягко проговорил генерал-майор Бережной, - Пусть даже пока вы этого и не знаете. - я боялся заглянуть в его глаза, этот человек с повадками тигра меня пугал. Наверное, я должен был бы больше опасаться майора госбезопасности Санаева, но он был насквозь понятен, он был свой, как и военком бригады, бригадный комиссар Брежнев, что оперся спиной о стену рядом с раскаленной буржуйкой.
Я задумался, пытаясь разобраться в своих ощущения. Вот он генерал-майор Бережной... Чувствовалось я в нем что-то такое, чужое. Трудно представить себе войну более страшную чем Испания с ее бомбежками Мадрида и Герники, чем Халкин-Гол, чем Финская война, чем эта война уже названная Великой Отечественной с сотнями тысяч погибших советских людей. За спиной товарища генерал-майора и его бригады была еще какая-то еще, более страшная война. Страшная не столько силой оружия, а бессмысленностью и беспощадностью. Я видел как наши красноармейцы и краснофлотцы искренне ликовали в Севастополе при сообщении о победе под Ялтой и освобождении Крыма. Фактический автор этой победы был собран и напряжен как сжатая пружина. Я задумался над "загадкой Бережного", когда воздух потряс внезапный выкрик такой силы, что звякнули стекла, - Ха!!! - кричало не менее сотни мужских глоток.
- Подойдите, подойдите, товарищ Симонов, это очень интересно... -- подозвал меня к окну майор госбезопасности Санаев. Зрелище за окном, выходящим на противоположную от машинного двора сторону, было фантасмагорическим. Представьте себе - температура воздуха от силы плюс пять, дует ветер и моросит дождик. Несколько сотен молодых людей, голых по пояс, мускулистых, в сдвинутых на ухо черных беретах выполняли странные упражнения. На привычную армейскую гимнастику это было не похоже, скорее уж на какая-то разновидность восточного кулачного боя. Вместе с ними тренировались и более привычные мне краснофлотцы, в нательных рубахах и бескозырках с зажатыми в зубах ленточками.
- Рукопашный бой, тренировка, - ответил генерал-майор на мой невысказанный вопрос, - Знаете, немцы всех тех кто участвовал в рукопашных схватках с нашими моряками и выжил награждали особым знаком...
Когда немцы встретятся с бойцами прошедшими нашу подготовку, то награждать им будет некого, ибо не выживет никто. Не подумайте ничего дурного, наши красноармейцы и краснофлотцы это отважные, упорные, героические бойцы. Честь им и слава в веках. Но им и их командирам очень не хватает боевого опыта. Но это дело наживное, и у нас есть возможность дать им его... - генерал майор задумался, - Поймите, товарищ Симонов, двадцать шесть миллионов потерь - это астрономическая цифра.
И тут я не выдержал, - Товарищ генерал-майор, какие двадцать шесть миллионов? - В конце концов, кто вы и откуда?
- Товарищ майор, - Бережной повернулся к майору госбезопасности Санаеву, - объясните товарищу журналисту, кто мы и откуда, а так же то, какова будет поставленная перед ним боевая задача. У нас так, Константин Михайлович, - повернулся он ко мне, - попал к нам - будешь сражаться в общем строю и не важно кто ты, журналист, особист, или политработник... Все работают на Победу. Ведь так, Леонид Ильич? - военком бригады мрачно кивнул. Круги под глазами и осунувшееся лицо, показывало, что доставалось ему здесь немало. Но, в конце концов, кому сейчас легко?
- Товарищ Симонов, - майор ГБ Санаев сел напротив меня и провел ладонью по лицу, снимая усталость. - вы присаживайтесь, так будет лучше, можно сказать безопаснее. То, что вы сейчас услышите, является, может быть, самой большой тайной СССР на ближайшие несколько лет. Потом, это уже не будет играть какой либо роли - или мы сумеем победить наших врагов, или нет - важность этой информации будет уменьшаться с каждым часом. Но сейчас это самая большая тайна... Вы поняли меня? - я кивнул, - Ну и отлично! - Слушайте.
И генерал-майор Бережной, тогда еще полковник, и вся его бригада со столь поразившей вас техникой, и корабли под андреевским флагом, что вы видели в Севастополе, все это пришло к нам из мест настолько далеких, что вам, наверное, трудно будет поверить. Чтобы прийти нам на помощь все эти люди преодолели не пространство, а время... Товарищ Симонов, еще совсем недавно нас и их разделял семьдесят один год, тому вперед разумеется... - я сидел как громом пораженный, не зная что сказать... - Молчите, - продолжал майор ГБ, - да ладно. Теперь самое тяжелое, про андреевские флаги... - он замолчал, видимо собираясь с мыслями, - В 1991 году той реальности СССР прекратил свое существование. Нет, не надо вскакивать, мы не проиграли войну, можно сказать что мы проиграли, проиграли нашим нынешним союзникам послевоенный мир... Было там все, и неравенство экономических условий, и предательство верхушки, захотевшей стать новыми капиталистами. - генерал-майор Бережной мрачно кивнул, - Но не это важно, вся информация предоставлена нынешнему Руководству СССР и оно в свое время примет к предателям надлежащие меры.
Ваша задача, товарищ Симонов, заключается в том, что нам нужна книга... Ваша книга об этой бригаде. Не делайте пожалуйста такое лицо, вы это можете. Сразу после нашего разговора вам дадут роман "Живые и мертвые", написанный неким Константином Симоновым по его записям о командировке на фронт в июле сорок первого. Могилев. - Вспомнили? - Ну, вот и хорошо. Конечно там не должно быть никаких намеков на пришельцев из будущего. Цель у этой книги честно скажу двоякая. Во первых, надо поднять дух наших бойцов, показав, что немцев можно бить, причем, со страшной силой. Во вторых нам надо сбить со следа наших врагов, и нынешних и завтрашних, чтобы они не знали где искать причину своих поражений. Надеюсь что Константин Симонов, советский человек и настоящий коммунист оправдает доверие партии и народа?
От такого предложения, да и от самого факта, что я разговариваю с человеком, который жил в мире, отстоящем от нас на семьдесят один год, у меня закружилась голова. А эти молодые парни за окном, разгромившие 11-ю армию? Они не просто еще не родились, скорее всего, не родились еще и их родители. Вот он, генерал-майор, смотрит на меня чуть прищурившись, своим испытующим взглядом. И от этого взгляда у меня по коже бегут мурашки... Он верит, что я справлюсь и значит, я должен справиться. Решившись, я кивнул головой, - Я согласен, товарищи - скажите, что я конкретно должен делать?
- Отлично! - широко улыбнувшись, генерал-майор хлопнул в ладоши, - Я в вас верил! - на мгновение сквозь маску уставшего военного проглянул другой человек, веселый и жизнерадостный, любящий дружескую компанию и красивых женщин. Но его лицо тут же снова стало серьезным, - Следующие две-три недели вы проведете в нашей бригаде, скучно не будет - обещаю. - он подмигнул майору госбезопасности и тот утвердительно кивнул.
Они что, черт возьми, готовятся к следующему наступлению? - А почему бы и нет? Об этом говорит и пополнение техникой, и тренировки личного состава. Прямо такое конечно никто не скажет, но имеющий глаза, как говорится, да увидит. А генерал-майор продолжал, - Что же касается десанта Евпатории и боев в Крыму, то мы познакомим вас с вашими коллегами из XXI века, корреспондентами "Красной Звезды". У них есть все необходимые материалы, по тем боям. Сейчас они как раз монтируют фильм. - генерал-майор посмотрел на военкома бригады, - Леонид Ильич, вы сообщили Ирочке, чтобы бросала все в Симферополе и срочно вылетала к нам обратным рейсом? - бригадный комиссар кивнул, - Ну вот и хорошо, познакомитесь с нашей звездой журналистики, а также вашей большой поклонницей. С ней вместе и придумаете, чем в легенде заменить наше иновременное происхождение, она у нас большая выдумщица.
На этом и закончилась моя первая беседа с генерал-майором Бережным, человеком из будущего. На следующий день, во время очередной тренировки, я увидел их всех троих: Бережного, Брежнева и Санаева с обнаженными торсами, под моросящим дождем, вместе с бойцами отрабатывающими приемы рукопашного боя. Но это уже была немного другая история.
10 января 1942 года, 12:45, Севастополь, Южная бухта, КП ЧФ
Адмирал Кузнецов Николай Герасимович
На оперативном совещании присутствуют:
Командир ЛК "Парижская Коммуна" капитан 1-го ранга Кравченко Федор Иванович
Командир КР "Молотов" капитан 1-го ранга Зиновьев Юрий Константинович
Командир КР "Красный Крым" капитан 2-го ранга Зубков Александр Илларионович
Командир лидера "Ташкент" капитан 2-го ранга Ерошенко Василий Николаевич
Командир лидера "Харьков" капитан 2-го ранга Мельников Пантелеймон Александрович
Командир РК "Москва" капитан 1-го ранга Остапенко Василий Васильевич
Командир ЭМ "Адмирал Ушаков" капитан 1-го ранга Иванов Михаил Владимирович
Командир БПК "Североморск" капитан 1-го Перов Алексей Викторович
Командир СКР "Ярослав Мудрый" капитан 2-го ранга Юлин Виктор Петрович
Командир СКР "Сметливый" капитан 2-го ранга Гостев Алексей Викторович
Оперативное совещание я собрал на командном пункте Черноморского флота. Делать это на корабле, который носил мое же собственное имя, я считал неприемлемым по двум причинам. Во-первых, это грубое нарушение высшего уровня секретности, любой человек попавший на борт кораблей из будущего сразу поймет что что-то тут не так. И, во-вторых, это элементарно неудобно, товарищи могут подумать что я зазнался.
Я уже просил товарища Сталина переименовать авианесущий крейсер, дав ему более подходящее имя, но получил вежливый отказ, - Товарищ Кузнецов, в будущем вам было оказано высокое доверие, вашим именем был назван лучший корабль флота. Мы можем переименовать его только, если вы сильно проштрафитесь... Подумайте над этим? - Ну, кто сказал, что у товарища Сталина нет чувства юмора, а? Нет, он будет ждать пока я проштрафлюсь?! - Не дождетесь, товарищ Сталин!
Тем более, что уже были вопросы от товарищей черноморцев, а какой это адмирал Кузнецов, и кем он мне доводится. Приходилось отшучиваться что никем, даже не однофамильцем.
Вот и пришлось собирать совещание на командном пункте флота в Южной бухте, тем более что сам ТАКР "Адмирал Кузнецов" останется на якорной стоянке, подлетное время его истребителей к Констанце, если что, составит всего пятнадцать минут. А с аэродрома Саки, так и того меньше, тем более, что туда перевели вторую пару легких, по их понятиям, истребителей МиГ-29.
Пара этих "легких" истребителей играючи смахнула с неба три девятки Хе-111, и все окрестное люфтваффе слышало по радио вопли избиваемых. А вчера случился курьез, я про себя улыбнулся, тот самый майор Скоробогатов, со своими ведомыми взлетели на перехват двух троек Ю-88, и одной тройки Хе-111, как-то уцелевших в мясорубке предыдущих дней, которых германское командование послало на бомбежку наших позиций на Перекопе.
Увидев наши атакующее МиГи немцы заорали в эфире "Ахтунг - Хищники!", и стали покидать на парашютах абсолютно исправные самолеты. У них теперь оказывается такой приказ, в бой не вступать, а спасаться по возможности. Жаль, что это случилось не над нашей территорией.
Товарищи командиры собрались. Тех, что с погонами, и тех что с нашивками на рукавах, ровно поровну. Поглядывают друг на друга с настороженностью и недоверием. Не вина последних, что в небе господствовала немецкая авиация, а ими командовал человек, который явно не соответствовал своей должности. Вот к примеру, даже два новейших британских линкора месяц назад не смогли устоять перед массированной атакой японских торпедоносцев и топмачтовиков. И, первые тоже не виноваты, что неким, неведомым нам силам, пришлось бросить их в этот прорыв, чтобы заткнуть зияющую дыру, которая образовалась не по их вине. Начнем!
- Итак, товарищи, командованием, - я кивнул в сторону портрета товарища Сталина, намекая кем лично был отдан этот приказ, - перед нами поставлена задача - уничтожить торговый порт и военно-морскую базу Констанцы. Силы, в данный момент способной помешать нам в этом деле, не существует. Противодействовать нам могут два устаревших румынских эсминца и несколько торпедных катеров. Германские береговые батареи, обороняющие порт имеют калибры 105 мм - 127 мм. Первая фаза операции начнется еще до рассвета с их подавления, - я посмотрел в сторону выходцев из 2012 года, - Товарищ Сталин разрешил нам истратить для этой цели до тысячи осколочно-фугасных снарядов калибра 130-мм из вашего боекомплекта. Больше ни один корабль не должен стрелять по тем целям, которые выделены для "Москвы" и "Адмирала Ушакова", это собьет с толку автоматику корректировки огня. Ведь так, Василий Васильевич? - обратился я к командиру "Москвы" капитану 1-го ранга Остапенко.
- Так точно, товарищ адмирал, - ответил он мне, - чужой разрыв, это все равно, что под руку толкнуть. И получится, - "Хотели как лучше, а получилось как всегда".
- Слышали?! - я обвел собравшихся взглядом, - С наступлением рассвета, в на внутренний рейд входят "Парижская коммуна" и "Молотов", и устраивают румынам в порту хорошенький кордебалет. Но, сперва, во избежание международных инцидентов, попросим удалиться восвояси суда нейтральных государств. Для непонятливых перевожу - болгарские и турецкие. Товарищ Сталин очень просил, чтобы нейтралы не пострадали в этой экзекуции, но в то же время смогли сполна насладиться огненным цирком. После разгрома Констанцы мы, медленно и торжественно, совершаем круг почета по границам территориальных вод Болгарии и Турции. Это крайне необходимо товарищу Громыко, который в ближайшее время направится в эти страны с визитом особой важности.
Командиры из будущего заулыбались, - Андрей Андреевич, мистер "Нет". - пробормотал товарищ Остапенко, - Мне уже почти жалко президента Иненю, чего бы там от него не хотел товарищ Сталин.
- Нечего его жалеть, товарищ капитан 1-го ранга, - проворчал я, - Он нас не жалеет, а мы его с чего?
Идем тремя колоннами. В центре: "Москва", "Парижская Коммуна", "Молотов", "Красный Крым". В правой: "Адмирал Ушаков", "Ташкент", "Ярослав Мудрый". В левой: "Североморск", "Харьков", "Сметливый". Флагман - крейсер "Москва". Итак, сверим часы, сейчас, - я бросил взгляд на запястье левой руки, - 13:07. Выход из базы в 21:00, формирование походного ордера в 21:45. Все, товарищи, все свободны!
10 января 1942 года, 15:40, авиабаза авиагруппы особого назначении РГК Саки
Старший лейтенант Покрышкин Александр Иванович
- Саш, товарищ старший лейтенант, есть новости, - капитан Гуссейн Магомедов отвлек меня от изучения моей новой машины, как временную ступень между МИГ-3 и МИГ-29, полковник Хмелев дал мне "летающую парту" с авианосца Су-25УТГ, - Сегодня ты пойдешь со мной на спарке в одиночный вылет на Констанцу. Ты уж извини, что из истребителя делаем то ли бомбардировщика, то ли штурмовика.
Я оторвался от книжки с описанием машины, - Товарищ капитан, так ведь я тоже все понимаю, господство в воздухе для истребителя - это такая штука, он к ней стремится, но как только достигает - так сразу остается без работы. Ты мне лучше скажи, что бомбить-то будем?
- О, джигит, то речь не мальчика, а мужа! - воскликнул Гуссейн, - Слюшай, бомбить будем батарею береговой обороны "Тирпиц" возле Констанцы, которая серьезно беспокоит флотских товарищей. Такого ты еще не видел. Решено применить против нее управляемые бомбы КАБ-500 ОД. Там три орудия и радарно-дальномерный пост, и мы их одним залпом... Работа будет ночью, так что давай сейчас слетаем на твоей птичке, посмотрю, чему ты успел научиться. Потом ранний ужин, и спать до часу ночи.
- Куда пойдем? - спросил я, когда мы, уже в полетных комбинезонах, подошли к стоянке.
- Давай до Херсона, потом на Мелитополь и домой... - Гуссейн показал мне на мою машину, - ну, разве не красавица?
Сначала, я не понял о чем он, больше меня занимало то, что основная часть полета будет проходить над территорией противника. Потом присмотрелся к машине, и остолбенел. Это больше не была голая "летающая парта", под крыльями были задействованы шесть точек подвески из восьми. Два пятисоткилограммовых подвесных топливных бака, и четыре двухствольных пушечных контейнера, калибром 23 мм. Я прикрыл глаза, пытаясь сообразить, какую же огневую мощь имеет теперь этот самолетик. При беглом подсчете, с учетом скорострельности, получилось, что он один имеет секундный залп целого истребительного авиаполка.
Взлетели нормально. Машина чуть потяжелела, конечно, но тяга на двух движках все равно сумасшедшая. Развернулись над Евпаторией, и легли на курсом к Херсону. Скорость на маршруте 750 км/ч, высота полтора километра. Облачность переменная, средней паршивости, но при желании можно спрятаться в облака, и подглядывать оттуда через радар. На полпути к Херсону над Черным морем... В наушниках предупреждающе запищало, а на радарном экране переднего обзора начали быстро появляться зеленые точки. Километрах в ста двадцати от нас на одной с нами высоте на встречном курсе обнаружена большая группа самолетов. Две девятки, восемнадцать машин.
- Товарищ капитан, немцы... Атакуем?! - взмолился я.
Капитан Магомедов покрутил головой, потом вдруг сказал, - Нэцы-шменцы! Так, товарищ старший лейтенант, набери еще метров пятьсот и возьми чуть левее. Сейчас будем учиться пользоваться электровеником. - и добавил, - Ну, немчики, как вас много, и какие вы маленькие... И никто вас сюда не звал. Товарищ старший лейтенант, помни, что в твоих руках очень тяжелая кувалда, и ты атакуешь не отдельный вражеский бомбардировщик, а всю девятку. Так, не забывая об упреждении, целься в правого ведомого головной тройки, да так чтобы он состворился с правым ведомым левой тройки. Так, еще немного... - в кольцах прицела росли странные, никогда не виданные мною четырехмоторные силуэты. - Ох! Сань! Мать их за ногу! Это же Кондоры!
- Что за "Кондоры", - не понял я.
- Германские дальние бомбардировщики... - откликнулся Гуссейн, - ты не отвлекайся, не отвлекайся, эти господа как раз по нашу душу... Огонь! Огонь же, огонь!
Я, наконец, вдавил гашетку на пару секунд, и Су-25 затрясся от отдачи аж восьми пушек. Густой веер трасс разлетелся перед носом моего самолета, на мгновение закрывая обзор. Действительно зря я так тянул. Тот бомбардировщик, в который я целился, буквально смело с неба. Он взорвался, рассыпался, разлетелся на куски. Факелом вспыхнул и тот немец, который проецировался следующим. Но не линия справа ни линия слева оказались совершенно не задеты. А, нет, левый ведомый левой тройки, густо дымя двумя правыми моторами, быстро пошел вниз.
- Так, набирай, высоту, разворачивайся, попробуем взять вторую девятку справа-сверху-сзади, - похоже, товарища капитана охватил азарт, - Только Саш, во имя Аллаха, больше так не тяни. У тебя в тот раз конус рассеивания просто не успел раскрыться.
- Конус-шмонус, - процедил я сквозь зубы, заходя во вторую атаку, - понял я, сейчас попробуем чуть-чуть по другому, - на этот раз я заставил себя открыть огонь с вдвое большей дистанции, чем привык. Ну и ну! Всего две секунды я вел огонь, а строй вражеских самолетов буквально осыпало сотнями трасс. Мощь снаряда этой пушки была такова, что одно-два попадания валили тяжелый бомбардировщик с неба. Я потряс головой приходя в себя, и оглянулся, - Скольких же я достал? - на месте девятки осталось только три самолета. И те, заложив вираж, разворачивались на обратный курс, а из бомболюков, в ни в чем не повинное море, горохом сыпались бомбы. Точно-то же делали шесть "Кондоров" недобитой мною головной девятки. Я впервые за всю войну наблюдал "Дранг нах куда глаза глядят" в исполнении немецких асов.
Гуссейн хихикнул, и переключил канал на радио, в уши ворвались немецкие каркающие вопли, - Alarm, Alarm, Alarm - Super Raubvogel im flug!
- Ты, теперь пернатый суперхищник, великий и могучий, - сдерживая смешки сказал мне капитан, - они бы и с парашютами попрыгали, как те придурки вчера, только вот море внизу, мягко выражаясь, не для купания, январь не август.
Я представил себе, как выглядела моя машина со стороны в момент открытия огня, и содрогнулся. Извержение вулкана и то неверное ведет себя деликатнее. Заложив вираж, я начал выходить в хвост, удирающим фрицам. Заметив начало моей атаки, они начали шарахаться из стороны в сторону, пытаясь сбить мой прицел. Только вот тяжелый четырехмоторный бомбардировщик, это не легкий мессершмитт, поэтому вместо энергичных маневров у них получалось какое-то вялое переваливание с крыла на крыло. Правда, пилоту одного из "Кондоров" удалось добиться большего, чем его приятелям. Слишком энергично орудуя штурвалом, он на мгновение поставил свою тяжелую машину ребром на крыло, потом она опустила нос, перевернулась кверху брюхом, и безо всякой помощи с моей стороны отправилась в последнее пике к поверхности моря. Машины такого класса из пикирования не выходят никогда.
В своей третьей атаке, я выбрал машину ведущего группы, если я правильно понял их метания. Сбить несколько штук одним ударом - такой возможности у меня больше не было, ибо немцы беспорядочно рассредоточились, как по высоте, так и в плоскости. Было такое ощущение, что теперь у них каждый сам за себя. Короткая очередь, и пушки, лязгнув, замолчали, в две предыдущие атаки я умудрился расстрелять почти весь боекомплект. Но и того коротенького остатка снарядов, что еще оставался в лентах, хватило моей жертве с гарантией. Сначала во все стороны полетели обломки, потом фюзеляж переломился сразу за крылом, и дальше то, что осталось от самолета падало, разваливаясь по дороге на более мелкие куски.
- Саня, домой! - совершенно спокойно сказал мне капитан Магомедов, - Сейчас придет майор Скоробогатов со своим ведомым и подберут все, что ты не доел. Упускать этих тварей никто не собирается. А вообще поздравляю с твоим первым реактивным боевым крещением. Теперь-то ты понял, что значит бой, хотя бы на таких скоростях?
Я кивнул, скорее самому себе, - Понял, товарищ капитан, - и мысленно поблагодарил этого горячего импульсивного бойца который наверняка сам хотел пострелять по немцам, но ни разу не попытался взять управление на себя или самостоятельно открыть огонь. Наверное, если бы нам угрожала настоящая опасность, он бы так и сделал. Но и без этого он дал мне возможность осваивать эту машину самостоятельно. Спасибо тебе за это, товарищ капитан!
11 января 1942 года, 2:45, авиабаза авиагруппы особого назначении РГК Саки
Старший лейтенант Покрышкин Александр Иванович
Наш КУБ к полету готов. Заправлен, пушка заряжена, бомбы подвешены. Лететь тут до Констанцы минут пятнадцать. Остальные наши товарищи будут обрабатывать румынский аэродром к северу от Констанцы. Я иногда с грустью вспоминаю о своих ведомых, которые вчера улетели в наш полк. Ну не подошли они для реактивной авиации, не хватает им для этого скорости реакции. Но, сперва, пленные немецкие авиамеханики, что остались нашим потомкам "в наследство" от разгромленной вдребезги авиагруппы "лаптежников", осмотрели те МиГ-3 на которых мы и прилетели сюда.
- Господин офицер, на ломаном русском языке заявил мне пожилой немец, вытирая руки ветошью, - на этом лететь нельзя! Найн! Верная смерть. Ни один, как это, пилот люфтваффе, даже самый храбрый, не сядет в кабину такой самолет. Мотор надо менять, чинить бесполезно. Крыло надо менять, даже хвост надо менять, одна дырка, заплатка на заплатка. Вам лучше сдаваться, Германия победить невозможно.
- Дурак ты, Ганс, - беззлобно усмехнулся Гуссейн, - вот потому мы русские вас и победим, потому что не знаем что это невозможно. Ведь так, Саш?
А я смотрел на этого немца, и в моей душе копилась ненависть. Как он мог так говорить, особенно после той подлости, которую они сделали двадцать второго июня. Вероломно, не предупреждая, начать войну. Какой они после этого цивилизованный народ - просто племя людоедов. Когда мы за один только день потеряли тысячу двести боевых самолетов?! И весь тот ужас отступления до Ленинграда, Москвы, и Дона, это плата за нашу доверчивость. Все это неправильно, война должна была начаться не так.
Я прикрыл глаза и начал вспоминать отрывок из книги, которую мне как-то показал майор Скоробогатов. Автор из будущего - Василий Звягинцев. Этот эпизод из иного варианта начала войны так запал мне в душу, разбередил ее раны, что я заучил его наизусть... Все могло быть совсем не так...
А немец покачал в воздухе тонким кривым пальцем, - Ви, господин Магомедов не русский, не надо меня обманывать, ви с Кавказа...
Мой учитель посмотрел на него с внезапной злостью и сказал, - Для вас, господин Фридрих Майстер, мы все русские! Юберменьши хреновы! - и такая меня взяла гордость за наших людей и наш народ.
Но ладно, что ни говори, а руки у немцев все таки золотые, удалось им из трех моторов к нашим МиГам собрать два, вполне пригодных. Так мне этот Фриц и сказал, улыбаясь, от уха до уха, - Летать можно еще месяц, может два. Потом только в музей, как чудо. Табличка, ремонт делал Фриц Майстер. Жалко нельзя на ваш истребитель поставить мотор Юмо, от Штука. Не подходит крепление. У нас есть два таких в масло, прямо с завода.
Вот чудило, мотор от "лаптежника" на моем Миге, это я даже не знаю что. Майор Скоробогатов сказал такое хитрое иностранное слово "химера", типа орел с головой крокодила. В общем, ребята улетели домой, как раз после моего возвращения из "учебного" полета. Специально ждали, чтоб попрощаться. Поручкались, обнялись на прощанье. Наказал привет ребятам передать, а больше других Вальке Фигичеву. Да и командиру нашему майору Иванову, благодарность за сватовство. Что бы там дальше не было, но скучно не будет. Улетели. Помахал я им рукой и пошел в столовую, на обед.
Только сел за стол, а тут шум-гам-тарарам... Вернулась тройка майора Скоробогатова. Сначала я не понял из-за чего такой крик, ну вернулись и вернулись. Причем пришли все, без потерь и даже без дырок, чего так кричать?
Оказывается, мы с Гуссейном недоглядели. Там за двумя девятками бомберов, шла группа транспортников, тоже "Кондоров" с десантом. Откуда это известно? Майор Скоробогатов рассказал. Так, сразу, как только я засек первую группу с "Москвы" на высоту в пять км подняли "марсианина". Ну, так наши севастопольцы вертолет с дальнобойным радаром называют. А ему оттуда все до самого Киева, как на ладони. Он то и навел перехватчиков сначала на вторую группу. Такие же две девятки "Кондоров", только с планерами на прицепах. И после атаки из них не бомбы посыпались, а парашютисты. В море с ледком. У-х-х!
Сначала сбили все транспортники, потом пошли и прикончили недобитых мной бомберов. И сейчас командование, включая даже самое Верховное, которому, конечно уже все доложили, бьет по меткому выражению майора Скоробогатова, "ножкой", в ожидании хоть одного пленного. Все жаждут знать, "что это было, и на что оно рассчитывало!" Понятно, что это был десант. - Но куда? Две девятки транспортных "кондоров" это максимум батальон. С планерами полтора или два. Батальон или два тут будут съедены как пирожки, быстро и без остатка. И к чему такая роскошь, как "кондор", что у немцев обычные транспортные юнкерсы кончились?
Майор Скоробогатов сидит напротив меня и, стремительно уничтожая гречку с мясом, говорит, - Сейчас туда и лидер "Ташкент" вышел, из Севастополя МБР-2 вылетели, а с нашей эскадры аварийно-спасательные вертолеты. Ищут. Нужен хоть один фриц, чтоб мог говорить. Расскажет, что это была за заморочка, потом нехай дохнет!
А, Гуссейн все не успокаивается, - Са-аня, верти дырку! "Боевик" - это по минимуму. С почином тебя!
Короче суд да дело, а у нас с Гуссейном, если вы не забыли, ночью боевое задание, а спать не хочется ничуть. Но приказ есть приказ, и товарищ капитан послал меня к местному врачу. Тот дал мне таблетку и предупредил, - Водкой не запивать. А то знаю я вас!
- Что, могу не проснуться? - спросил я его.
- Проснуться-то проснешься, но неизвестно когда, может, в следующем столетии. - ответил тот и улыбнулся, - Шутка!
Шутники хреновы, пришел я в казарму, таблетку водичкой из титана запил, лег и не заметил, как провалился в сон. Что мне точно снилось, не помню, какой-то кошмар, типа, что летаю я абсолютно голый безо всякого самолета, и стреляю по мессерам из пулеметов, которые у меня вместо рук. Сбиваю их, сбиваю, а они все не кончаются. - Жуть!
И вот меня будят - пора! Время полтретьего. Наскоро умылся, зубы почистил, во рту после той таблетки, как кошки ночевали, и побежал одевать летный костюм.
И вот я в кабине Мига-29КУБ. Успокаивающе светятся шкалы приборов. Задание подтверждено, и Гуссейн поднимает машину в воздух. К цели пойдем на высоте, над облаками. КАБы - управляемые авиабомбы, можно применять с высот до пяти километров. Мы пойдем к цели на трех с половиной. Оказывается, эта бомба после сброса с самолета еще около девяти километров способна пролететь сама, используя для наведения внешнее управление и встроенную телекамеру. До Констанцы нашей машине минут двенадцать лета. Я, в данном случае, только пассажир, или, если угодно, запасной игрок.
Выходим на рубеж атаки, загорается экран системы наведения бомб. Цель в зоне видимости. Гуссейн передает мне управление, и просит держать машину прямо. Рубеж сброса приближается с каждой секундой. Все, время! Машина четыре раза вздрагивает, освобождаясь от бомб, которые продолжают лететь во тьме в сторону цели. Товарищ капитан принимает управление, и закладывает правый разворот. Тикают секунды, отметки бомб на экране сближаются с целями. Ослепительная вспышка рассекает ночь, за ней еще одна и еще и еще... Ложимся на обратный курс в Саки.
Гуссейн выходит на связь по СПУ, - "Москва" сообщила - цели уничтожены, этого "Тирпица" больше нет. Вот и все. Давай Сань, бери управление, и по приборам домой, на Саки.
