Понятие любви в библейской традиции. Заповедь любви в Ветхом Завете

Заповедь любви в ее известном нам – полном и развернутом виде провозглашается Христом в ответ на вопрос о высшем законе.

В Евангелии от Луки она дана в одном предложении и как одна заповедь: "Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию, и разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя" (Лк. 10:27).

В Евангелии от Матфея - развернуто, как две заповеди: "...'Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и разумением твоим': Сия есть первая и наибольшая заповедь; Вторая же подобная ей: 'возлюби ближнего твоего, как самого себя'. На сих двух заповедях утверждается закон и пророки." (Мф. 22:37-40). Так же и у Марка и Иоанна двоичность заповеди эксплицирована в самой формуле.

Эти заповеди известны тем, кому проповедовал Христос. Беззаветная любовь к Богу была заповедана во Вторазаконии в тех же самым словах (Втор. 6:5). Любовь же к ближнему предписывалась в Левите. Причем в различных нормативных контекстах. Во-первых, это повеление, которым по существу ограничивался талион и на которое дается ссылка в маргиналиях к евангельской заповеди любви: "Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего; но люби ближнего твоего, как самого себя" (Лев. 19:18). Во-вторых, это наставление об отношении к пришлым: "Когда поселится пришлец в земле вашей, не притесняйте его. Пришлец, поселившийся у вас, да будет для вас то же, что туземец ваш; люби его, как себя; ибо и вы были пришельцами в земле Египетской" (Лев. 19:33-34).

Эти повеления, дополняя друг друга как будто представляют то же самое требование, которое в качестве фундаментального провозглашается Христом. Они – один из культурных и идейных источников заповеди любви. Однако их императивное содержание во многом отличается от того, что заповедуется в заповеди любви:

а) То, что в русском тексте книги Левита дано фактически одной формулой любви к другому, в оригинале именно по содержанию было различным: любовь к ближнему в собственном смысле этого слова (словом "ближний" в русском переводе передано древнееврейское re'eha, что значит "товарищ", "другой" в созвучии с "другом") отличалась от любви к чужому, ставшему своим, или - в раббинистской трактовке - к новообращенному. Эти повеления выглядят одинаково, но не являются таковыми по содержанию: у любви к ближнему, которым является друг, и у любви к ближнему, которым является чужой, ставший своим, могут быть разные основания.

б) Эти два повеления даны в ряду разнообразных других требований житейского, производственного, ритуального, обычно-правового и нравственного характера; они специально не выделены.

Закон Моисея предписывал строго следовать талиону и мстить за смерть родичей, а также крайне жестоко обходиться с лжепророками, идолопоклонниками, народами другой веры.

Для более точного понимания ветхозаветного, или иудейского контекста этой темы надо принять во внимание, что в Пятикнижии поздняя идея агапэ передана другим словом - "hesed", которое обозначало "доброту", "любящую доброту". Так выражался принцип отношения Бога к людям, а также то, что он ждал от людей в их отношении друг к другу: доверительность и верность. В Септуагинте hesed переводится словом "eleos". В добиблейской греческой литературе слово "eleos" обозначает чувство, которое возникает при виде незаслуженных страданий. У Аристотеля это – чувство, противоположное гневу: сочувствие, жалость, сострадание.

Уже в Пятикнижии Бог выступает не только как устрашающий, но и как милосердный, многомилостивый, человеколюбивый, снисходительный (Исх. 33:6).

В Притчах Соломоновых мы встречаем поучения, которые, безусловно, лежат в русле этики любви, напр.: "Если голоден враг твой, накорми его хлебом; и если он жаждет, напой его водою<...>" (Пр. 25:21). Но идея здесь другая: не твое дело разбираться с врагом, оставь это Господу. В поучении утверждается положительная благожелательность в отношении врага, но она подкрепляется главным образом обещанием последующей помощи со стороны Бога: "Ибо делая сие, ты собираешь горящие угли на голову его, и Господь воздаст тебе" (Пр. 25:22).

Как указывает М.И.Рижский, "любви здесь, конечно, нет места, зато есть тонкое понимание психологии обиженного человека, не способного отомстить обидчику и мечтающего о том, что сам Бог тому отомстит, и наиболее страшным образом, а потому обиженному прямой расчет не пытаться мстить"