Глава четырнадцатая

Старший редактор отдела документалистики «Эпиметей-бук» Митчел Перкинс открыл глаза в своей палате на четвертом этаже больницы «Сент-Люк-Рузвельт» и увидел сидящих в изножье кровати детектива Хит и Джеймсона Рука.

Никки встала и склонилась к нему.

– Как вы себя чувствуете, мистер Перкинс? Позвать сиделку или подать вам что-нибудь?

Он на миг прикрыл глаза и покачал головой.

– Пить…

Никки зачерпнула ложечкой кусочек льда из чашки на столике-тележке и дала ему пососать.

– Спасибо… что помогли жене. Она сказала, ваши копы прибыли, практически, сразу.

– Все улажено, мистер Перкинс. Хотя вы пока, наверное, этого не ощущаете. – Не дожидаясь просьбы, Никки дала ему еще ложечку со льдом. – Вы видели, кто это сделал?

Он покачал головой и поморщился от боли.

– Кто-то налетел на меня сзади. Вообще-то это спокойный квартал.

– Мы еще прорабатываем версии, но мне не верится, что это было случайное ограбление. – Никки поставила чашку на столик. – Учитывая попытку вломиться в ваш дом… это мог быть один и тот же человек.

Перкинс кивнул. Похоже, он тоже об этом думал.

– У нас нет полной уверенности, потому что ваша жена не видела взломщика. По ее словам, кто-то выбил окно и убежал, когда включилась сигнализация.

– На что бы я поставил, – вмешался Рук, – так это на то, что удирал он по Девяносто шестой.

– Повезло же мне, – усмехнулся Перкинс.

Никки скептически вздернула бровь.

– Повезло преступнику. Стоит отметить еще, что часы и бумажник остались при вас.

– Он выхватил у меня портфель.

– Очевидно, портфель-то и был ему нужен. – Никки приподняла чашку со льдом, и редактор, покачав головой, поморщился. – Кому-то очень нужна была рукопись Кэссиди Таун, мистер Перкинс. – Никки так и не отыскала судью, готового поспорить с Первой поправкой, выдав ордер на обыск издательства, и ей очень трудно было скрыть досаду в голосе. – Помните, вы еще сказали, что у вас ее нет?

– Я не говорил, что у меня ее нет.

Никки услышала, как пошевелился за спиной Рук, и поняла, что тот разделяет ее мнение: «Редактору явно лучше, раз он снова начал играть словами». Этот тип и в суде, и на больничном судне будет пускать дымовую завесу.

– Согласна, вы не говорили – вы сделали вид, что у вас ее нет. Вам не приходит в голову, что сейчас неподходящее время для препирательств?

Не ответив редактор, опустил голову на крахмальную наволочку.

– Нам известно, что было у вас в портфеле. Мы нашли страницу с заглавием. И знаем, что остальные листы пропали. – Выдержав паузу, Хит сделала следующий ход. – Человек, ограбивший вас, еще на свободе. По описанию, которое мы получили, искать его бесполезно, поэтому нам необходим любой намек на мотивы. – Отвратительно было так наваливаться на парня с сотрясением мозга, переломом ноги и трех ребер, но Никки решила идти до конца и открыла свою первую карту – сыграла на страхе. – Ну как, вы хотите нам помочь или готовы рискнуть и дать ему шанс попытаться еще раз – когда вас не будет дома, а вашей жене повезет меньше?

Перкинс раздумывал недолго.

– Я позвоню на работу и распоряжусь, чтобы вам немедленно выслали копию рукописи.

– Если позволите, мы за ней кого-нибудь пришлем.

– Как пожелаете. Знаете, я взял ее с собой, потому что подумывал занести вам по дороге. Почти решился. – Лицо редактора помрачнело. – Всем нам было бы лучше, если только… – Он не договорил, неловко шевельнулся, попытался приподняться, чтобы заглянуть Никки в лицо. – Понимаю, вы сомневаетесь, учитывая историю нашего… общения, но поверьте, это правда, как перед Богом.

– Продолжайте.

– У меня нет заключительной главы. Нет. Материал, который я получил, неполон. Он охватывает только биографию Рида Уэйкфилда и месяцы перед его смертью. Последнюю главу Кэссиди не сдала, но говорила, что там подробно описывается, кто в ответе за его смерть.

– Погодите, – сказал Рук, – причиной смерти признана случайная передозировка. Я думал, Рид Уэйкфилд умер в одиночестве.

Перкинс качнул головой.

– Если верить Кэссиди Таун – нет.

Конечно, все это противоречило и заключению коронера, и сведениям, полученным Никки Хит в беседах со служащими «Драгонфлая». До сих пор все указывало на то, что наркоман не рассчитал дозу и тихо умер во сне и что никто не навещал его ни накануне вечером, ни в то утро, когда обнаружили тело.

– Мистер Перкинс, а Кэссиди Таун объясняла, что она понимала под словами «в ответе за смерть»? – спросила Никки.

– Нет.

– Ведь это может означать совершенно разные вещи. Например, кто-то продал ему наркотик или передал пузырек с лекарством.

– Или, – вставил Рук, – если он был не один накануне, это могло означать, что, когда ему стало плохо, никто не вызвал ни полицию, ни врача. Если все просто разошлись и оставили его умирать, тут есть что замалчивать.

– А Дерек Сноу работал в отеле, – напомнила Хит. – Он что, помогал замять скандал? Или нечаянно оказался свидетелем?

– Или участником вечеринки, – предположил Рук.

– К несчастью, мы этого уже не узнаем, – заговорил редактор. – Она так и не сдала последней главы.

– Возможно, потому, что не знала, о чем писать? – спросила Хит.

– Нет, – возразил журналист. – Кэссиди Таун наверняка знала, что у нее на руках, и хотела поторговаться.

– Именно так, – согласился Перкинс. – Она придерживала все до сенсационной главы, которая, по ее словам, должна была разоблачить всё и вся. Сдав незаконченную рукопись, предложила возобновить переговоры по поводу контракта. Вы не поверите, сколько она запросила. Эта женщина хотела нас убить!

– Какая ирония! – заметил Рук и, наткнувшись на яростный взгляд Никки, пожал плечами. – Брось, ты тоже об этом подумала.

Никки разделила Тараканов. Выяснив, что Эстебан Падилья был убит тем же оружием, что Кэссиди Таун и Дерек Сноу, она послала Каньеро разыскивать в компании по прокату лимузинов заказ Рида Уэйкфилда – в ночь его смерти или до того. Таррелла она отправила просматривать видео с камер наблюдения, которые могли зафиксировать сцену ограбления Перкинса. Рук, закончив телефонный разговор, вышел к ним на середину бокса.

– Только что пообщался с помощником Перкинса в «Эпиметее». Они сделали электронную копию рукописи. Пришлют по почте. Получим ее раньше, чем распечатку, и сразу с головой погрузимся в чтение.

Никки переключила внимание на доску со списком имен, сделанным ее аккуратным почерком.

– Если Перкинс не соврал и последняя глава еще где-то гуляет, кто-то будет ее искать. – И, повернувшись к остальным, чтобы те видели ее взгляд, добавила: – И ни перед чем не остановится, лишь бы найти.

– Этому книжнику повезло, – заметил Таррелл. – Как он?

– Выкарабкается, – ответила Никки. – Думаю, больше всего его мучает мысль, что, отдай он нам рукопись по первому требованию, ничего бы с ним не случилось.

– И в этом ирония, – усмехнулся Рук. – Греческий Эпиметей^[133] недальновиден. – Все уставились на него. – Подлинный факт. Алекс, я выбираю «Спутники Сатурна» за тысячу.^[134]

Пора было встретиться с Солей Грей в более официальной обстановке. Однако бывшая подруга Уэйкфилда явилась в комнату для допросов с адвокатом – одним из самых агрессивных, успешных и – как следствие – дорогих. Детектив Хит помнила Элен Миксит еще по тем временам, когда сочла бы за честь находиться с ней в одной комнате. Та была жестким прокурором, коллекционировала обвинительные приговоры вместо скальпов, и копы готовы были задаривать ее букетами. Но шесть лет назад Миксит ушла из прокуратуры и продалась другой стороне. Она сменила гардероб, но не повадки. Бульдог, как ее прозвали, открыла огонь, еще не сев за стол.

– Вы сами понимаете, что это вздор.

– Рада снова видеть вас, Элен. – Никки спокойно уселась на свое место.

– Боюсь, что в этом деле мы вышли за пределы любезностей. Клиентка пожаловалась, что вы ее преследуете, и я посоветовала ей молчать.

Сидевшая рядом Солей нашла себе занятие: начала покусывать костяшки пальцев. Убрав руку ото рта, она качнула головой, но в ее лице Никки не видела уверенности. Певица выглядела не задиристой, а скорее беззащитной. Задираться она предоставила адвокату.

– Итак, мы явились на допрос только потому, что не могли отказаться. А теперь вы сбережете нам немало времени, если признаете, что все это напрасно, и закончите встречу.

Никки улыбнулась.

– Благодарю вас. Признаю, я очень старалась. Вы не забыли, как все выглядит с нашей стороны? Людей убивают, копам приходится задавать вопросы… такая морока!

– Вы дважды явились к Солей на работу, устроив охоту на ведьм. По вашей вине она пропустила выступление в ночном шоу, а теперь вы выводите ее из равновесия, между тем как с утра ей предстоят съемки нового музыкального ролика. Это все от отчаяния или вы поставляете материал для очередной статьи? – Адвокат искоса посмотрела на Рука.

– О, не волнуйтесь, – ответил он. – Продолжения не будет. Я здесь только потому, что мне нравятся люди, которых можно встретить в участке.

Никки не дала ему развить мысль.

– Повторный визит к Солей был вызван необходимостью получить правдивые ответы, поскольку в первый раз она засыпала нас ложью. Ваша клиентка фигурирует в двух делах об убийствах и…

– Пустые слова. Фигурирует! – презрительно передразнила Миксит. – Бросьте, детектив.

Никки прекрасно изучила стиль атаки этой женщины, но привыкла видеть ее в зале суда рядом как союзницу, а не через стол. Теперь ей предстояла борьба за право направлять беседу. Хит упорно гнула свое, не обращая внимания на выпады противницы.

– А одна из жертв, Кэссиди Таун, как мы недавно узнали, писала книгу о смерти сердечного друга мисс Грей.

– О, неужели вы пригласили нас ради этого!

Солей прокашлялась и сглотнула. Элен Миксит демонстративно поддержала ее за локоть.

– Нельзя ли обойти этот вопрос? Он задевает еще не зажившую рану.

Никки тихо сказала:

– Солей, у нас почти не осталось сомнений: Кэссиди Таун убили, чтобы предотвратить публикацию, посвященную смерти Рида Уэйкфилда. – Она помедлила, осторожно подбирая слова: ведь еще неизвестно, находится Солей в числе виновных или жертв. – Если вы что-то знали или каким-то образом замешаны – пора рассказать об этом.

Элен Миксит вмешалась:

– Я с самого начала предупредила, что мы, конечно, придем, но это не значит, что мы будем с вами разговаривать.

Никки склонилась к Солей:

– А вы ничего не хотите сказать?

Певица задумалась, открыла было рот, потом взглянула на адвоката, покачала головой и снова принялась грызть костяшки пальцев.

– Вы поняли, детектив Хит? Полагаю, на этом можно закончить?

Хит бросила на Солей еще один взгляд – как мостик над пропастью, – но та не поднимала глаз.

– Можно и закончить. Пока.

– Пока? О нет! Это конец. Если вы мечтаете увидеть свой портрет на шестой странице, найдите себе другую жертву. – Миксит встала. – Позвольте вас предостеречь. Пиар-машина не всегда так дружелюбна, колесики могут повернуться и в другую сторону.

Никки проводила их к выходу и, глядя как женщины идут через вестибюль, окончательно уверилась, что Солей замешана. Осталось выяснить, каким образом.

Когда Никки вернулась в рабочий бокс, Рук уже вывел на компьютер первую страницу присланной по электронной почте рукописи. Детектив Гинсбург устроилась на месте Хит, и что-то писала в ее блокноте ее ручкой.

– Располагайся со всеми удобствами, Шерон!

Никки еще не отошла после стычки и с удовольствием выпустила пар на Гинсбург. Покаяться можно будет позже.

– Шутишь? – как ни в чем не бывало улыбнулась Шерон. Ее непробиваемость всегда раздражала Хит, но в данном случае избавляла от необходимости извиняться. – Просто оставляю тебе записку. Я проверила агентство, в которое обращалась Элизабет Эссекс, чтобы следить за своим мужем. Это местные частные детективы, с которыми сотрудничают ее адвокаты. Наш техасец тут ни при чем.

Хит этого ожидала. Что ж, одна версия исключается.

– А как насчет других клиентов Рэнса Вольфа?

– Переговорила с Вегасом. Там охотно составили для меня список. Он обслуживал корпорации и отдельных лиц. Я еще спросила, кого техасец мог найти без посредников. Говорят, что вся внештатная работа подотчетна, потому что агентство требует, чтобы сотрудники избегали столкновений интересов. Эти сведения они тоже пришлют, и я дам тебе знать.

Подобная скрупулезность и инициативность делали Гинсбург отличным следователем и заставляли Никки прощать ей мелкие недостатки.

– Хорошая работа, Шерон. Да, извини, что я на тебя накинулась.

– Когда? – удивилась Гинсбург, перебираясь на свое место.

Каньеро позвонил из компании по прокату лимузинов. На заднем плане в трубке слышалось пыхтение домкрата – шикарной машине меняли колесо.

– Нашел кое-что странное. Сейчас я тебя удивлю.

– Заказ от Рида с предсмертной запиской на том же листке? – предположила Никки.

– Нет заказа от Рида. И вообще ни одного заказа в ночь его смерти. Я уже попросил Таррелла проверить – в тех нарядах, что мы забрали, их тоже нет. Мы их разбирали до того, как всплыла связь со смертью Уэйкфилда, поэтому просто решили, что у Падильи был выходной. Но сейчас передо мной наряды всех водителей компании, и похоже, что все шоферы в ту ночь отдыхали. Поняла, к чему я веду? – Никки задумалась, что бы это могло значить. В трубке снова зажужжал мотор. – Ты еще слушаешь?

– Так в чем дело, Каньеро? Как они это объясняют?

– Управляющий изображает идиота: мол, меня не спрашивайте. Хорошо хоть что-то удалось доказать, уж больно скользкий тип.

– Да, – согласилась Никки, – сошлется на кражу или объявит, что виноват кто-то из шоферов. Может, даже сам Падилья. – И тут она спохватилась: – В ту ночь Падилья ведь должен был работать?

– Это они признали. И как раз после той ночи уволили его.

– И что? Просто вырвали страницы?

– Нет, вырезали бритвой.

Часом позже Никки вышла из кабинета капитана Монтроза. Она ввела его в курс дела, чтобы капитан знал, что говорить начальству с Полис-плаза. Он доверял Хит и не сомневался, что та ничего не упустила. Лишняя встреча нужна была, чтобы отбиваться от напора пресс-службы главного управления. Помня о предстоящем повышении, капитан завел привычку улыбаться и названивать начальству чуть ли не ежечасно.

Таррелл разложил на своем столе кассеты с камер наблюдения парковки, где утром был сбит Перкинс, а также с камер соседних магазинов и жилых домов по всей 96-й.

– Работы на всю ночь, но, если повезет, мы получим приличный снимок грабителя, – обратился он к Никки, загружая очередную запись, и добавил: – Ты ведь не думаешь, что это техасец?

– В данном случае, Тэрри, я ничего не исключаю, – ответила Никки, – но Вольфу я сломала ключицу и прострелила плечо. Перкинс – не Железный человек, но, чтобы так с ним управиться, нужно было приложить силу – вряд ли это сделал раненый.

Она перебралась к столу, где Рук просматривал рукопись Кэссиди Таун, и уловила странные вибрации, исходящие от журналиста, еще до того как тот заговорил. Никки списала это на мальчишескую ревность к Петару.

– Ну, что интересного?

– Я просмотрел всего четверть, – сказал Рук. – Все примерно так, как говорил Перкинс. Ретроспектива жизни Рида Уэйкфилда. Кэссиди подготавливает читателя к взрыву. По правде сказать, тут не помешала бы хорошая редактура. – Опять тот же странный взгляд.

– Что такое?

– Я положил вторую копию тебе на стол. Вернее, в стол. В ящик для бумаг.

– Рук, говори, что случилось, не то, клянусь, хоть у нас и нет «обезьянника», тебе я его организую!

Журналист чуть помедлил, открыл свою репортерскую сумку и вытащил газету. Вечерний номер «New York Ledger», сложенный так, что сверху оказалась колонка «Шум и гам». В редакции, как видно, решили, что после смерти Кэссиди Таун ее рубрика поднялась в цене, поэтому колонка печаталась по-прежнему, но вели ее пока приглашенные колумнисты. В этом номере вместо имени колумниста значился псевдоним: Стингер.^[135]

Просматривая первую заметку, Никки чувствовала, как загораются щеки.