Сельское хозяйство

Земледелие и скотоводство развивались с X в. не только в крестьянских хозяйствах, но и в феодальных вотчинах. Именно последняя составляет новшество, не знакомое предшествующим эпохам. Ее предназначение было в том, чтобы обеспечивать всем необходимым дружину великого князя и обеспечить сбор государственной ренты-налога с крестьянства. Грод и княжеская вотчина были тесно связаны друг с другом.

Вотчины X–XI вв. были исключительно княжескими, в XII в. они стали переходить в руки отдельных семей формирующегося феодального сословия.
Главное место при этом в княжеском, а позднее частнофеодальном вотчинном хозяйстве занимало не земледелие, а животноводство, которым занималась часть из живших в вотчине крестьян. Наряду с этим специальные люди отвечали за организацию охоты, которая была не только спортом и развлечением, но и важным подспорьем в снабжении дружины мясом, особенно солониной накануне больших походов.

Еще одну группу работников вотчины составляли ремесленники, чаще всего имевшие и свой надел земли. Возникавшие вслед за княжескими частновладельческие вотчины были организованы схожим образом, хотя и в меньшем масштабе.

В традиционном крестьянском хозяйстве подсечно-огневая система постепенно в X–XII вв. уступила место стабильному пашенному земледелию, хотя на периферии колонизация сопровождалась и выжигом леса. Господствующей системой землепользования было двухполье, только в XII в. й на смену начинает приходить трехполье (выделение наряду с яровой пашней и паром озимого поля). Единственной системой удобрения было сжигание стерни, которая после сбора урожая оставалась очень высокой, так как во время жатвы обрезали серпом лишь колоски. Навоз использовался только в огородах.

Основным орудием труда оставалась соха с железным наконечником, серпы были железными, цепы – деревянными, жернова вплоть до XII в., когда стали появляться первые мельницы – ручными. В качестве тягловой силы использовали волов, а с XII в. – и лошадей.
Основной зерновой культурой оставалось просо, но рядом с ним стало расти значение и ржи. Пшеницу сеяли реже, в основном на хороших землях южной Польши. Из других культур был распространен ячмень, который предназначался для приготовления каши и пива, уже в XI в. вытеснявшего мед в качестве основного хмельного напитка.

Сеяли также горох, бобы, чечевицу, из огородных культур – репу, морковь, огурцы, из технических – лен и коноплю. Аккультурация фруктовых деревьев только начиналась, поэтому фруктами пока почти не баловались. Отдельные княжеские и церковные вотчины имели виноградники, но производимое вино было плохого качества и служило, главным образом, для литургических нужд. 60 % потребностей крестьянской семьи в пище покрывались за счет хлеба, каш и других зерновых продуктов, около 25% – за счет мяса, 10% – за счет молочных продуктов, остальное – медом, пивом и овощами.

Животноводство в крестьянском хозяйстве было представлено волами, свиньями (которых пасли в лесу), овцами, коровами. Разводили также птицу. В вотчинах, в первую очередь княжеских, большую роль играло специализированное животноводство, в котором особое место занимало разведение лошадей. Крупный рогатый скот разводили для обеспечения мясом стола сеньора и его дружины. Долгое время могущество и богатство феодала измеряли не столько количеством земли или зависимых крестьян, сколько многочисленностью табунов и стад.

Наряду с земледелием и скотоводством велик был по-прежнему удельный вес собирательства в деревенском хозяйстве. Большое значение приобрели пасеки и медоварение, поскольку мед заменял и алкогольные напитки, и сахар, а после принятия христианства насущной потребностью стало производство восковых свечей, За использование бортей и пасек вносили землевладельцу специальную дань, пасечники составили привилегированную профессиональную группу. Не меньшим уважением пользовались бобровники, потому что разведение и лов бобров требовали также специальных навыков. Мед, воск и меха были существенной статьей экспортной торговли. Сохраняло, разумеется, свое значение и рыболовство. По мере развития феодальных отношений землевладельцы стремились ограничить права крестьян на использование леса, рек и водоемов.

В течение X–XII вв. в польских землях наряду с традиционным домашним ремеслом развивается ремесло профессиональное, специализированное, постепенно концентрируясь в складывающихся вокруг гродов городах и крупных феодальных вотчинах. В XII веке в польских источниках мы уже встречаем упоминания об угольщиках, плотниках, корабельщиках, бондарях, портных и пр. В вотчинах складывались деревни, специализирующиеся в том или другом ремесленном производстве – села, где жили кузнецы или варщики соли, плотники или кожемяки, бочары или ткачи. Следы таких поселений остались в дошедших до нас топонимах: Сольники, Бовары, Колоджейе, Щитники, Санники и т.п.

С XII в. стала развиваться и горнодобыча: для добычи свинца, серебра, золота создавались примитивные шахты, где трудились, видимо, княжеские невольники; железную руду добывали в неглубоких ямах. На севере Польши возникли простейшие солеварницы, в малопольских селениях Бохня и Величка стали добывать каменную соль из-под земли.

Постепенно центрами ремесла и торговли становились города, но вплоть до XII в. они еще очень мало напоминали города зрелого средневековья: юридически они полностью зависели от князя, в пользу которого собирались торговые пошлины и ремесленные налоги. Горожане были обязаны нести и отработочную (подводную) повинность. Хотя в XII в. собственная монета вытеснила из обращения иностранную, роль города во внутрипольской и локальной торговле была еще очень невелика, а внешняя торговля была монополизирована дружинно-феодальными слоями. Быстрее других развивались западнопоморские города (Волин, Щецин, Колобжег), росло значение Вроцлава и Кракова как посредников между Центральной Европой и древнерусскими землями; Познани и Гнезно – как звена между Поморьем и южной Польшей.

В целом, до XIII в. польская экономика сохраняла глубоко натуральный характер, с абсолютным преобладанием аграрного сектора.

В X–XII вв. в Польше шел процесс феодализации, то есть возникновения системы вотчинного землевладения и складывания двух основных социальных групп средневекового общества: зависимого крестьянства и феодалов. Польский феодализм зиждился не на частной крупной феодальной вотчине, которая до этого времени попросту не существовала как сколько-нибудь значительное явление, а на централизованной системе государственной эксплуатации зависимого населения. Соответственно, дружинник был феодалом лишь постольку, поскольку оставался членом этой военно-политической корпорации. Феодалом в собственном смысле слова выступало само государство в лице великого князя. Крестьяне, в свою очередь, сохраняли личную свободу и неоспариваемое право пользования землей как подданные государя. С государством их связывала централизованно собираемая рента, которая оказывалась одновременно налогом.

Эта раннесредневековая система социальных отношений, типичная для большинства "варварских'' обществ, врастающих в феодализм, в XI–XII вв. уступала место классическому, "нормальному" феодализму. Суть этого процесса была в том, что государство передавало право использовать часть централизованной ренты отдельным представителям военно-дружинной верхушки, раздавая в условное держание государственные земли с сидящими на них крестьянами. Со временем эти земли – через наделение их налоговым, судебным и административным иммунитетом – превращались из, так сказать, служебных резиденций в частные феодальные вотчины. Процесс феодализации шел, т. о., не снизу (путем социальной дифференциации общины и возникновения частной собственности на землю, на основе которой позднее вырастало государство), а сверху – через раздачу государственных земель в сначала условную, а затем безусловную собственность членов военно-феодальной дружинной корпорации.
Первыми негосударственными феодальными вотчинами стали вотчины церкви. Самой крупной из них стала вотчина главы польской католической церкви Познанского (Гнезненского) архиепископа, которая, как видно из папской буллы 1136 г., насчитывала около 150 поселений, 1000 крестьянских хозяйств, более 6 тыс. крестьян. Разумеется, такой комплекс не мог сложиться в два счета, поэтому можно предполагать, что первые церковные вотчины стали появляться уже вскоре после принятия христианства Мешка I.

Это не значит, что церковь сразу же приобрела независимую материальную базу. Напротив, духовенство оставалось вплоть до XII в. в такой же зависимости от князя, как и его собственные дружинники. Тем не менее, именно духовенство раньше других приобретает статус сословия, то есть наделяется рядом прав и привилегий, которые делают его в большой степени неподвластным княжескому произволу и независимым от светской феодальной знати. XI–XII вв. стали временем складывания духовенства в качестве первой сословной группы в социальной структуре польского средневекового общества.

Светская феодальная вотчина складывается в Польше позже церковной. Процесс этот лишь разворачивается во второй половине XI–XII вв. и расширяется только вместе с утверждением режима феодальной раздробленности. Поэтому главным критерием, отделяющим феодалов от остальной массы населения и одну группу феодалов от другой выступает не земельное богатство, Можновладство, высший слой среди военно-дружинной аристократии, выделяется благодаря политико-психологическим, а не экономическим и социальным факторам: оно опирается на приобретенный данным родом военно-политический авторитет, престиж в дружинной среде, близость в самому князю, характер исполняемых при дворе и в дружине функций, отчасти движимое имущество, например, количество принадлежащего тому или иному можновладцу скота и лошадей.

Эти люди фигурируют в источниках как "лучшие люди", optimates. Корни этой группы восходят к бывшей племенной верхушке. В Польше первых Пястов можновладцами становятся военачальники, командиры гарнизонов (каштеляны), ближайшие советники князя.
Рыцарство, nobiles составляют основна массу военно-служилой среды. Оно уже совершенно не схоже с дружиной племенных времен, поскольку не консолидировано ни родством, ни единой территорией. Рыцарь полностью зависит от князя, который обеспечивает ему пропитание, одежду, жилище, экипировку и даже занимается его брачными делами. Вокруг самого князя концентрируется дружинная элита, а рыцари, сидевшие под началом княжеских наместников в локальных гарнизонах, мало чем отличались по образу жизни от крестьян или ремесленников.

Рядом с рыцарями в источниках XII в. мы встречаем и третью категорию военно-служилых людей – влодык, то есть крестьян, призываемых время от времени на военную службу. Это маргинальная группа, которая указывает на незрелость сословно-классовых структур и которая позднее рассосется между дворянством и крестьянством. Начиная с XI в. развернулся процесс оседания дружинников на земле в результате княжеских земельных пожалований, что и создало предпосылки для феодальной раздробленности.
В целом, ни можновладство, ни рыцарство даже в XII веке еще не приобрели черт и статуса средневекового служилого дворянства и феодальной аристократии, не составили пока сословия. В то же время они уже далеко не похожи на племенную аристократию и воинов племенных времен.

С этой точки зрения, X–XII вв. составляют переходный период между феодальным и дофеодальным строем. Польское крестьянство оставалось лично свободным, объединенным в традиционные общины, гмины. По мере развертывания процессов феодализации из однородной среды крестьянства выделялись группы, попадавшие в зависимость от отдельных землевладельцев. Этот процесс отразился в диверсификации терминологии источников, касающихся крестьянства.

Однако преобладание форм государственного феодализма и потребности внутренней колонизации способствовали сохранению польским крестьянством традиционного статуса лично свободных подданных князя. В княжеских и церковных вотчинах наряду с крестьянами можно было встретить и безземельных холопов-невольников, роль которых в хозяйстве и удельный вес в социальной структуре не были велики.
Что касается польского бюргерства, то оно начинает только-только складываться как обособленная социальная группа, поскольку даже специализированное ремесло оставалось занятием сельских жителей, а торговля – монополией дружины. Однако, в XII в. – особенно в Силезии и Поморье – начинают складываться зрелые формы городской организации и бюргерское сословие начинает выступать как особый слой в социальной структуре общества.

Таким образом, Польша X–XII вв. была обществом, в котором только наметилось деление на социальные группы, характерные для зрелого феодализма, и сами процессы феодализации были еще далеко не завершены.

4 в. Польша в XIII–XV вв.: политическое развитие

Четыре основные тенденции определяли политическое развитие Польши в XIII–XV вв.:

1) преодоление феодальной раздробленности и складывание единого централизованного государства в течение XIV - XV вв., которое во второй половине XV в. стало приобретать черты "шляхетской демократии";

2) становление институтов сословной монархии на протяжении XIV–XV вв.;

3) сближение Королевства Польского с Великим княжеством Литовским, которое привело к политическому объединению двух государств;

4) возрастание политического значения и мощи Польско-Литовского государства, которое в XV в. стало доминирующей силой в Восточной Европе.

Две хронологические цезуры имеют особое значение для политической эволюции Польши в этой время: 1300 г., когда процессы объединения явственно возобладали над центробежными процессами; 1385 г., когда была заключена так наз. Кревская уния, в результате которой династия литовских монархов Ягеллонов оказалась во главе как Польши, так и Великого княжества Литовского.

Основные вехи политического развития Польши в XIII–XV вв.
Период между смертью Болеслава Кривоустого (1138 г.) и началом XIV в. прошел под знаком феодальной раздробленности и сопровождавшей ее ожесточенной политической борьбы между удельными княжествами.
Старший сын Болеслава Кривоустого Владислав Изгнанник (1138-1146) потерпел поражение в военно-политическом столкновении с младшими братьями и был вынужден бежать из Польши. Его преемником на великокняжеском престоле стал Болеслав Кудрявый (1146-1173), при котором борьба между наследниками Болеслава Кривоустого продолжалась. После смерти Болеслава Кудрявого на несколько лет формальным верховным правителем Польши стал Мешко III Старый (1173 - 1177), но был свергнут Казимиром Справедливым. Ленчицкий съезд польской знати санкционировал захват власти Казимиром Справедливым вопреки принципу сеньората. Это означало, что феодалы не были заинтересованы в восстановление власти единой и сильной династии. После смерти Казимира Справедливого в 1194 г. (возможно, он был отравлен) малопольские можновладцы еще раз подтвердили отказ от идеи сеньората, поддержав не законного претендента Мешка Старого, а его противников.

В XIII в. Польша вступила как конгломерат воюющих между собой княжеств. Но именно внутри отдельных княжеств шло складывание тех институтов, которые позднее послужили социальной основой единого Польского королевства. Зрелый облик приобрели феодальная вотчина и сопутствующие ей вассально-ленные отношения. Для установления контроля над удельным князем феодалы использовали традицию вечевых собраний – прообраз будущих сеймов. Вече, в котором принимали участие и мелкие рыцари, а иногда и крестьяне, решали обширный круг вопросов: о налогах, о должностях, о спорах между отдельными феодалами и между ними и князем, о спорных судебных делах, о военных действиях и пр.

Благодаря вечевым институтам удельные княжества становились похожи на небольшие сословные государства. Объединив польские земли, будущий общепольский монарх мог превратить эту традицию в общепольскую.

Несколько претендентов (Лешек Белый, Владислав, Мешко, Конрад Мазовецкий) продолжали борьбу за краковский престол. К середине XIII в. обозначилась новая объединительная тенденция – связанная на этот раз с именами силезских князей Генриха Бородатого (1230-1238) и Генриха Благочестивого (1238-1241), однако вторжение татар и поражение польской армии в сражении под Легницей в 1241 г., где погиб и Генрих Благочестивый, привели к новому витку феодальных раздоров. Во второй половине XIII века политическая раздробленность достигла апогея – ибо каждая из польских исторических земель оказалась в свою очередь поделена на отдельные княжества. На краковском престоле сменили друг друга Конрад Мазовецкий (1241-1243), Болеслав V Стыдливый (1243-1279), Лешек Черный (1279-1288), Генрих IV Честный (1288-1290), но их политическое влияние ограничивалось Малой Польшей.

К концу XIII в., однако, складываются предпосылки для объединительных процессов. Рыцарство становится надудельной социальной силой; в среде можновладства появляются группировки, заинтересованные в восстановлении единой монархии; духовенство, по природе своей тяготеющее к централизации, более других правящих групп страдающее от усобиц, становится опорой центростремительных тенденций; на арену политической жизни выступают города, чья роль в условиях укрепления товарно-денежных отношений становится все заметнее. Наконец, внешним фактором, торопящим объединение, стал орден крестоносцев, призванный на польские земли в 1230-е гг. Конрадом Мазовецким. Крестоносцы (орден Девы Марии, действовавший сначала на Ближнем Востоке, затем перемещенный в Венгрию) были приглашены для содействия христианизации Пруссии и Литвы и пользовались активной поддержкой польских князей.

Со временем, однако, их сила возросла настолько, что орден превратился в существеннейший фактор польской политической жизни. Борьба с ним подталкивала польских князей друг к другу.
Объединение польских земель связано с именем Владислава Локетка, который в борьбе с Генрихом Честным, Пшемыслом II Великопольским и Вацлавом II Чешским уже в 1290-е годы дважды захватывал краковский престол. Но это не значит, что только он был способен довести объединительные процессы до конца. Даже тогда, когда престол оказывался в руках его противников, центростремительные силы явно одерживали верх над феодальным сепаратизмом. Это выразилось в том, что уже Пшемысл II сумел на короткое время объединить Великую Польшу, Малую Польшу и Восточное Поморье и был коронован в 1295 г. гнезненским архиепископом Якубом Свинкой. Пшемысл II был отравлен соперниками, но объединительные тенденции снова победили: тот же Якуб Свинка в 1300 г. короновал Вацлава II, который первым сумел подчинить своей власти практически все польские территории, за исключением Силезии и Добжинской земли. Именно поэтому 1300 г. можно считать переломным рубежом в истории средневековой Польши.

Однако власть Вацлава II оказалась непрочной. Рост политического влияния Чехии и пришедших с чехами немцев привел к мятежу против Вацлава незадолго перед его смертью. Дальнейшие события привели на краковский престол в третий раз Владислава Локетка (1305-1ЗЗЗ). Под его контролем первоначально оказалась Малая Польша, часть Великой Польши и Восточное Поморье. Но удержать власть и единство польских земель оказалось очень нелегко. Сначала Локеток с трудом подавил сопротивление краковского епископа Мускаты и поддержавших последнего немецких жителей города; затем ему пришлось бороться с Бранденбургской маркой, захватившей Гданьск и Восточное Поморье. Вернуть эти владения удалось только при помощи крестоносцев, которые, однако, отказались передать Восточное Поморье Локетку. Поскольку Орден был специфическим государством, подчиненным напрямую Риму, Локеток добился папского посреднического суда, который принял решение о возвращении Поморья полякам и наказал крестоносцев штрафом в пользу польского правителя. Но крестоносцы не выполнили ни первого, ни второго решения. Борьба с ними, вылившаяся в ряд войн, стала отныне одной из важнейших задач польской внешней политики. Потеря Восточного Поморья была, однако, в какой-то степени компенсирована расширением владений Великой Польши, все территории которой в 1313-1314 гг. подчинились Владиславу Локетку.
Борьба за объединение польских земель завершилась в 1320 г. коронацией Владислава Локетка. Он стал именоваться королем и господином всех польских земель, которые отныне все чаше и чаше выступают в источниках и, следовательно, мыслятся как нечто единое и неделимое – Королевство Польша (Regnum Poloniae). Тем не менее, во-первых, за пределами созданного им общепольского государства оставались Мазовия, Поморье, Силезия и часть Куявии; во-вторых, само государство, объединенное личностью короля и его короной, не было крепко интегрировано изнутри единой правовой системой, единой администрацией, едиными государственными институтами; в-третьих, над этим государством висел дамоклов меч крестоносцев. Поэтому вслед за формальным объединением Польша нуждалась в централизации и укреплении внешнеполитических позиций. Эта миссия выпала на долю сыну Владислава Локетка Kaзимирy III Великому, которому в 1333 г. было 23 года.
Этот польский правитель, правивший весьма долго, с 1333 по 1370 год, пожалуй, в самом деле заслужил прозвище "великого". Его молодость и репутация легкомысленного и немужественного женолюбца, правда, вовсе не обещали больших государственных дарований. Однако в действительности Казимир оказался ловким, энергичным и последовательным политиком. На международной арене ему удалось дипломатическими методами урегулировать отношения с Орденом. Хотя Польша вынуждена была отказаться от Поморья, она вернула себе Куявию и Добжинскую землю. Казимир стремился всячески расширить связи с Западным Поморьем и вернуть под власть Польши часть Силезии. Решающий поворот произошел в восточной политике. После пресечения династии Рюриковичей в Галицко-Волынском княжестве, Казимир вмешался в борьбу претендентов на эти земли и, предприняв ряд военных походов, в 1340-е гг. присоединил Галицкую Русь к Польше. Эта акция положила начало польской политической, хозяйственной и культурной экспансии на Украине, которая, по сути, стала решающим фактором государственно-политического развития Польши в последующие столетия.

Так или иначе, унаследовав от Владислава Локотка территорию в 102 тыс. кв. км, Казимир увеличил ее почти в два с половиной раза, до 244 тыс. кв. км. Резко возрос вес Польши в международных отношениях и ее авторитет в Европе.

Однако главной исторической заслугой Казимира стала его внутренняя политика, приведшая к интеграции польского государства и общества. Принятием т.н. Статутов Казимира Великого в 1347 г. был сделан решающий шаг по пути кодификации права в обшепольских масштабах. Сложилась крепкая и централизованная система администрации: в центре ее возглавляла королевская канцелярия и королевский совет; на местах носителями авторитета центральной власти стали старосты, не зависимые от местной знати и всем обязанные милости короля.

Созданная при Казимире в результате финансовых реформ (введение единой монеты и регулярного налогообложения, систематический сбор торговых пошлин, государственная эксплуатация соляных копей, систематический сбор доходов от королевщин) богатая государственная казна обеспечивала ему независимость в политических действиях. Королевский совет, хотя и состоял в основном из малопольских можновладцев, играл роль общепольского государственного органа и фактически не ограничивал власть Казимира. Впоследствии из него вырос сенат.

На основе придворных должностей бывших удельных княжеств складывалось земское рыцарское самоуправление, а удельные вецы стали превращаться в земские суды и органы местного сословного представительства. Были подтверждены и укреплены привилегии церкви. Особое значение имела политика Казимира по отношению к городам: они получили широкие права самоуправления по немецкому образцу, если не имели их прежде, и находились под фактической опекой государства. При королевской резиденции был создан высший суд по делам городов. Не менее важной была политика последовательной и активной поддержки внутренней колонизации на немецком праве, на основе грамот, выдаваемых королевской канцелярией.

В целом, внутренняя и внешняя политика Казимира Великого завершила процессы объединения и централизации польских земель. Был заложен фундамент крепкой внутренне и могущественной в отношениях с соседями сословной монархии. Власть короля, однако, в эпоху Казимира была еще практически не ограниченной ничем, кроме обычая. Специфически польская модель сословного государства "шляхетской демократии" пока еще не сложилась.

В последующем ослаблении королевской власти большую роль сыграли династические кризисы. Первый из них произошел после смерти Казимира, не оставившего сыновей. Согласно воле самого Казимира его трон занял венгерский король Людовик Анжуйский. Он мало интересовался собственно польскими делами, стремился восстановить позиции венгров в Галицкой Руси, не предпринимал никаких шагов для возвращения в состав Польши Поморья и Силезии. Но для того, чтобы заручиться поддержкой в Польше, он предоставил ряд привилегий шляхте (Кошицкий привилей 1274 г.), уховенству, споспешествовал торговле городов.

Смерть Людовика в 1382 г. привела к новому династическому кризису, поскольку польская знать была против перехода короны к наследнице, старшей дочери Людовика Марии, чьим женихом был Карл IV Люксембургский, владевший и Брандендругом и потому опасный для польских интересов в Поморье. Было решено передать корону младшей дочери Людовика, 11-летней Ядвиге, а в супруги ей пригласить великого князя Литовского Ягайло (Ягелло). Соглашение об этом браке было заключено в 1385 г. в Крево и стало именоваться Кревской унией, установившей тесные связи Польши с Литвой. Личная уния с Венгрией была, соответственно, разорвана.

Кревская уния открыла новый этап в политической истории Польши. Основным мотивом, который привел к ней польских и литовских политиков, было стремление к совместной вооруженной борьбе с крестоносцами. Эта цель была в итоге достигнута под Грюнвальдом в 1410 г., и Тринадцатилетняя война с Орденом в середине XV в. (1454-1466) окончились поражением крестоносцев и воссоединением Восточного Поморья с Польшей. Однако другие последствия Кревской унии оказались еще более весомыми. Польско-литовские отношения на два столетия сделались главным нервом политической жизни, а позднее Речь Паслолитая оказалось включенной в новое геополитическое пространство, где главными факторами стали отношения с Россией и Крымом.

В конце XIV в. Великое княжество Литовское представляло собой молодое и воинственное феодальное государство, подчинившее огромные территории западно- и южнорусских княжеств (Белоруссии и Украины). Древнерусские традиции оказали решающее воздействие на формирование социальных, политических, культурных отношений в Великом княжестве. По существу, это государство правильнее называть Литовско-Русским, как это было принято в дореволюционной историографии. Кревская уния привела к росту польских влияний. Ее условия предусматривали фактическую инкорпорацию Литвы в состав Польского государства, обращение литовцев-язычников в католицизм, создание сети католических епископств, приходов и монастырей, предоставление широких привилегий всей католической знати и, соответственно, дискриминацию православных. Однако пропольская политика Ягайло вызвала поддержанное Орденом сопротивление его двоюродного брата Витовта и значительной части литовской аристократии.

В 1401 г. условия унии были пересмотрены и Витовт был провозглашен пожизненным независимом правителем Литвы. Инкорпорация должна была произойти после его смерти. Но и после смерти Витовта в 1430 г. судьба унии оказалась нелегкой. Борьба ее сторонников и противников продолжалась не одно десятилетие, и противоречия разрешались таким образом, что избранный литовско-русской знатью независимый от Польши великий князь всякий раз позднее избирался и польским королем.
Во внутренней политике Владислав Ягайло продолжал линию Казимира Великого, хотя и должен был идти на все новые и новые уступки шляхте. Его главным внешнеполитическим достижением была успешная дипломатическая и военная борьба с Орденом и усиление польского влияния в Силезии и Чехии. Близок к осуществлению был даже план литовско-польско-чешской унии под эгидой династии Ягеллонов. Однако сближение с гуситской Чехией вызывало яростное сопротивление католических кругов во главе с краковским епископом Збигневым Олесницким и было ими предотвращено.

Эта же группировка фактически оказалась у власти после вступления на престол в 1434 г. десятилетнего Владислава III. В 1440 г. Владислав был коронован венгерской короной и вновь появилась возможность заключить и польско-чешскую унию. По сути речь шла о перспективе политического доминирования Ягеллонов во всей Центральной и отчасти Восточной Европе. Ягеллоны, таким образом, имели шанс занять место, приобретенное позднее в этом регионе Габсбургами. Однако эта альтернатива не была осуществлена. Владислав III под давлением Римской курии и польского епископата ввязался в войну с Турцией, потерпел поражение и погиб в битве под Варной в 1444 г.

Преемником Владислава после трехлетних предвыборных интриг стал его брат, выбранный прежде великим князем литовским Казимир Ягеллончик (1447-1492). Ему удалось добиться решающей победы над Орденом и заключения Торуньского мира в 1466 г. Польша возвращала себе Восточное Поморье с богатыми городами Гданьском, Торунем, Эльблонгом и Мальборком. Столицей Ордена, отныне ленника Польши, становился Кролевец (Кенигсберг). Однако согласие шляхты на участие в войне с Орденом было куплено ценой предоставления ей новых обширных привилегий, главной из которых было признанию за шляхетскими сеймиками роли органов сословного представительства.

После смерти Казимира Ягеллончика снова оказалась под угрозой уния с Литвой, поскольку власть в Польше перенял старший его сын – Ян Ольбрахт (1492-1501), а в Литве стал править младший Александр. Однако начавшиеся московско-литовские войны заставили литовскую знать укрепить отношения с Польшей: в 1499 было договорено о совместных выборах нового короля, а в 1501 г. им стал Александр.

Во внутренней политике главным событием стало принятие Петрковских статутов в 1496 г. Они ограничивали право крестьянского выхода, запрещали горожанам владеть землей, предоставляли ряд экономических привилегий шляхте.