Реконструкция событий

Тот факт, что крещения Ольги в Константинополе никак не отражено в византийских хрониках и летописях ставит под сомнение повествование Нестора. Нет ни слова о крещении Ольги и в Истории Льва Диакона, не упоминает о нем продолжатель Феофана. Но самое интересное то, что в книге «О Церемониях», написанной Константином Багрянородным, очевидцем и главным участником всех событий, описан прием Ольги, но не сказано ни слова о ее крещении.

Как отмечает Голубинский, на это возражение принято отвечать тем, что в книге, цель которой всего лишь описать придворные церемонии, Константин не упоминает о крещении Ольги, так как в этом не было нужды. Далее Голубинский опровергает такое мнение: «Ответ, однако, чрезвычайно слаб и никак не может быть признан удовлетворительным. Во–первых, если бы Ольга тогда крестилась в Константинополе, то это дало бы место не только обыкновенным, но еще и совершенно особым, весьма редко могущим случиться, придворным церемониям, и следовательно, Константин не только должен был бы упомянуть о них, но и описать их с особой и нарочитой тщательностью. Во–вторых, если предположить, — что, однако, совершенно невероятно, да никто и не предполагает, — что Константин имел намерение описать церемонию крещения в особом сочинении, то во всяком случае необходимо было бы ожидать, что он, отсылая за подробностями к этому особому сочинению, упомянет о нем здесь, по крайней мере кратко, в двух–трех словах…В–третьих, Константин совершенно ясно дает знать, что Ольга прибыла в Константинополь уже крещеною»[59].

Таким образом, традиционный взгляд на крещение княгини Ольги явно не выдерживает критики. Нет упоминания о нем в византийских летописях, и совсем неправдоподобными кажутся политические мотивы княгини, если она все‑таки совершила этот шаг.

Е. Е. Голубинский делает предположение, что княгиня Ольга была крещена не в Византие, как это обычно принято считать, а где‑то еще. К моменту прибытия в Византию она уже была крещена. Здесь необходимо тщательно исследовать, что же произошло в Константинополе. Как уже отмечалось ранее, княгиня осталась недовольна своим визитом или, что будет вернее сказать приемом греков. Когда вскоре после ее возвращения в Киев к ней прибыли греческие послы с требованием исполнить то, что она обещала Константину – прислать в Византию вспомогательное войско и дары, то Ольга ответила:

«Когда царь ваш постоит у меня на Почайне столько же времени, сколько я стояла у него в Суде (Золотом Роге), тогда пришлю ему дары и войско»[60]. Другой исследователь Сахаров отмечает, что Ольга простояла в Суду около двух с половиною месяцев[61], так как первый прием княгини состоялся 9 сентября, а это было время, когда обычно русские купеческие караваны уже собирались в обратный путь. Исходя из этих фактов можно сделать вывод, что византийская сторона вовсе не спешила принять Ольгу. Сахаров делает ремарку, что, скорее всего, Ольга и ее свита, которая насчитывала около 1000 человек находилась не на кораблях, а на подворье св. Маманта, где обычно останавливались русские. Но вопрос, почему Константин не спешил принимать русскую княгиню, очень интересен.

Сахаров объясняет это тем, что в эти два с половиной месяца шла напряженная борьба по поводу церемониала приема русской княгини в императорском дворце[62]. Надо отметить, что император Константин был ревностным блюстителем церемониалов и обрядов, недаром именно его перу принадлежит книга «О церемониях». Как раз в этой книге он и описывает, как была принята при его дворе княгиня Ольга.

Как отмечают историки, вначале прием княгини Ольги ничем не отличался от приема иностранных правительств или послов. Но аудиенция проходила с некоторыми изменениями, которые нельзя не отметить. Вот как об этом пишет Сахаров:

«Во время начала аудиенции, после того, как придворные встали на свои места, а император воссел на «троне Соломона», завеса, отделявшая русскую княгиню от зала, была отодвинута и Ольга впереди своей свиты двинулась к императору. В этих случаях обычно иностранного представителя подводили к трону два евнуха, поддерживающие подходящего под руки. Затем иностранный владыка или посол совершал праскинесис – падал ниц к императорским стопам. Ничего подобного не происходило с Ольгой. Она одна без сопровождения подошла к трону, не упала перед императором ниц, как это сделала ее свита, а осталась стоять и стоя беседовала с Константином VII»[63].

Кроме того, княгиню отдельно приняла императрица, которую Ольга приветствовала всего лишь легким наклоном головы, а когда подошел черед самих переговоров с императором, Ольге было предложено сесть, а вся беседа происходила в кругу императорской семьи. Сахаров отмечает, что такую практику личных бесед не предусматривал дворцовый церемониал[64]. Право сидеть в присутствии императора предоставлялось лишь высоким коронованным особам.

Кроме того, как правило, в Константинополе устраивали торжественные приемы двум–трем посольствам одновременно, но в случае с княгиней Ольгой как 9 сентября, так и 18 октября император принимал только одно русское посольство[65].

Вывод напрашивается сам собой: княгиню император принимал, как равную. Но как это могло произойти? Уже упоминалось выше, что Константин очень тщательно следовал всем предписаниям дворцового церемониала. Он также известен тем, что упрекал своих предшественников за то, что они унизили честь византийской короны тем, что породнились с другими более низкими владыками. Поэтому то, что Ольга была принята как равная, вызывает восхищение. Объяснение этому факту можно найти в том, что действительно, к моменту приезда Ольги в Константинополь она уже была крещена. И это просто «заставило» Константина принять ее как равную. К тому же, как нам известно, в составе свиты Ольги был священник Григорий[66], который, скорее всего, был ее духовником.

Если княгиня уже была крещена, тогда понятно, почему византийский император так долго не решался ее принять. Очевидно, княгиня хотела, чтобы он принял ее не как правителя–язычника, а как равноправную христианскую владычицу. И Константин, в свою очередь, тоже понимал, что не может не пойти на уступки, тем более, что он действительно нуждался в военной помощи руссов, поэтому, скорее всего только так и можно объяснить такое долгое промедление и откладывание приема – хотя бы этим император хотел оскорбить русскую княгиню и дать ей почувствовать свое превосходство.

Таким образом, визит Ольги в Константинополь ничуть не унизил достоинство Руси, а напротив, это был умелый дипломатический ход, который поднимал престиж русского государства и прокладывал путь для дальнейшего роста авторитета державы на международной арене.