Тверской край в Смутное время

Возможно, из тверских земель происходил руководитель крупнейшего в России бунта периода «смутного времени» Иван Бо­лот­ников. В конце 1606 г. к восставшим присоединились ржевские, зуб­цов­ские и ста­рицкие крестьяне.

В том же году здесь появились польские от­ряды, под­дер­жи­вавшие Лжедмитрия I. Диомид Карманов писал о захвате в на­чале 1606 г. нескольких тверских городов. Поляки ра­зо­рили Борисоглебский монастырь в Торжке, в результате пре­да­тель­ства части бояр захватили Тверь, грабили сельскую округу.

Осенью тверитяне сумели отразить попытку поляков вновь захватить город. В грамоте патриарха Гермогена от 30 ноября 1606 г. описано это событие. Архиепископ Тверской и Ка­шин­ский Феоктист возглавил сопротивление осаде: «...и тех злых врагов и грабителей и разорителей под градом Тверью... побили и живых многих разбойников и еретиков поимав к Москве при­слали». Успешная оборона Твери заставила го­ро­жан, прежде выступавших за Болотникова, отказаться от под­держки бун­товщиков. Отряд тверитян двинулся на помощь царю Василию Шуйскому.

Смута облегчала доступ иноземному вмешательству. Летом 1607 г. появился новый самозванец, Лжедмитрий II, под­дер­жанный поляками. На следующий год его войска стали лагерем в с. Тушино, между Смоленской и Тверской дорогами. Поль­ские отряды начали нападать на города и сёла центральных и северных районов страны. Таким образом, тверская округа, прикрывавшая Москву с запада, оказалась в гуще событий.

Тверь и расположенные западнее Ржев, Осташков и Торопец являлись важнейшими пунктами между западной границей, Новгородом и Москвой.

Осенью 1608 г. польские советники Лжедмитрия II стали приводить в действие свой план полной блокады Москвы. Военачальники Сапега и Лисовский заняли в числе прочих городов Кашин, Тверь, Старицу, Зубцов и Ржев, кон­тро­ли­ровали местные дороги и сельскую округу. Память о «литов­ском нашествии» сохраняется в устных преданиях жи­телей Тверского края. Во многих деревнях древнерусские кур­ганы называли «паны» и считали, что в них «похоронена литва».

В провинциальных городах начало собираться ополчение для отпора захватчикам. Ведущую роль в организации народной борьбы против ин­тервентов и русских «разбойных людей» играл Ярославль, с ко­торым смыкались восточные тверские земли — Кашин и Ка­ля­зин. Разрозненное сопротивление волостей и городков принимало организованный характер. Широкое хож­дение получили грамоты, передаваемые из города в город и со­державшие призывы сплотиться против врага. Борьба местных ополчений с поляками носила ожесточённый характер, многие города и сёла Верхневолжья не раз переходили из рук в руки.

Царь Василий Шуйский, желая получить иностранную военную помощь, направил летом 1608 г. в Новгород своего племянника князя Михаила Скопина-Шуйского для пе­ре­го­во­ров со шведами.

Во время за­тя­нув­шихся переговоров князь сумел ор­га­ни­зо­вать связь с теми городами, которые уже поднялись или готовились подняться против поляков. Вот что писал Скопин-Шуйский в Вологду о положении на Верхней Волге и Двине: «...а города, господа, Торжок, Старица, Осташков да дворяне и дети боярские Ржевичи, и Зубчане, и Тверичи, Клиняне, да после того, города Холм, Торопец, Ржева Пустая, Невль, Луки Великие, посады и дворяне и дети боярские, государю добили челом», то есть присягнули Василию Шуйскому.

Поляки цепко держались между Новгородом и Москвой, уступая и вновь захватывая городки, торговые рядки и сёла, перекрывая дороги, броды, переправы. В этой ситуации прямой поход русских и шведских отрядов к Москве представлялся рис­ко­ван­ным. Весной 1609 г. Скопин-Шуйский разработал план во­енных действий и избрал Тверь промежуточным пунктом наступления.

В начале мая из Новгорода выступил большой отряд воеводы Чеглокова, к которому на долгом пути должны были при­со­единиться другие отряды с севера и из Замосковного края, а также опол­чение, собиравшееся под Смоленском. Преследуя отступающего противника, 15 мая 1609 г. русское войско в сра­жении у с. Каменка под Торопцем нанесло поражение полякам и освободило город.

Оттуда отряд Чеглокова прошёл по западной части Верх­не­волжья и занял Торжок. Поляки осадили город, но смелые дей­ствия русского воеводы заставили врага отступить к Твери.

Скопин-Шуйский быстро собирал свои войска, включая в них подходящие отовсюду подкрепления. 11 июля 1609 г., переправившись на правый берег Волги, войско чис­ленностью до 20 тыс. человек стало под Тверью. В тот же день поляки атаковали лагерь, но их отбросили. 13 июля русские полки по­шли на штурм города и взяли его. Уце­левшие поляки укрылись в кремле. Скопин-Шуйский спешил к Москве и от­казался от осады кремля. Наёмники, не получившие богатой до­бычи, на которую рассчитывали, воз­му­ти­лись и вернулись в Новгород.

Поход на Москву сорвался, и Скопин-Шуйский принял решение накапливать силы в ожидании помощи из северных и замосковных городов. Он спустился левым берегом Волги до Калязинского Макарьева монастыря, выйдя к основным пу­тям сообщения с землями, откуда могла придти подмога. Ратники и местные жители построили укрепления при впадении в Волгу р. Жабни. Скопин-Шуйский ожидал наступления вра­га именно здесь и не ошибся. Под Калязином решалось, полу­чит ли столица долгожданную помощь, или же поляки, разбив русские войска, принудят московское правительство сдаться.

По 20 тыс. воинов с обеих сторон начали «с четвёрта часу» утра 18 августа жестокий бой. Авраамий Палицын писал о битве на Жабне: «...бысть сеча зла, и сечахуся на многих местех... через весь день».

Сломив сопротивление противника и преследуя его, Скопин-Шуйский нанёс на следующий день у с. Пирогово ещё одно поражение полякам и запорожским казакам, сторонникам са­мо­званца. Победы под Калязином получили большой отзвук. В лагерь приходили отряды ополченцев из разных городов. Вновь прибывших обучали военному делу. В сентябре вер­нулись две тысячи наёмников под командованием графа Делагарди.

Тем временем польский король Сигизмунд III открыто вторгся в Россию. Поляки взяли Ржев и Зубцов, осадили Смо­ленск. Тушинский лагерь распался. Польские отряды ушли от­туда под Смоленск на помощь королю, разоряя по пути земли Верхневолжья. Скопин-Шуйский, не встречая со­про­тивления, в марте 1610 г. вступил в Москву. Но через месяц полководец умер в столице. Достойной замены ему не нашлось, русская армия потерпела ряд поражений. Поляки стре­мительно про­двигались к Москве. Боярское правительство открыло в сен­тябре врагу ворота столицы.

После этой измены сопротивление захватчикам приобрело характер народной войны. В начале 1611 г. в ополчении, ру­ко­водимом рязанским дворянином Прокопием Ляпуновым, участ­вовали, наряду с другими, торопчане, новоторжцы и тве­ритяне.

Под Псковом объявился ещё один Лжедмитрий. Но «во Тве­ри, в Старице, и в Торжку, и во Ржеве, и на По­го­ре­лом Го­родище воровскому заводу креста не целовали», то есть не присягнули новому самозванцу. «Разбойные люди» пытались за­хватить весной 1612 г. Тверь, но отряды князя Дмитрия Пожарского оттеснили их.

В октябре 1612 г. второе ополчение, руководимое К. Ми­ни­ным и Д. Пожарским, окончательно освободило Москву. Однако в разных районах Верхневолжья ещё несколько лет про­ис­ходили стычки с поляками и казаками. Не раз поль­ская конница со­вершала рейды к Ржеву, Кашину, Угличу, но верхневолжские крепости устояли. Зато беззащитная сельская округа опусто­шалась врагом.

В 1616-1618 гг. польский король Владислав, претендовав­ший на московский престол, вновь развязал войну. Вражеская конница появилась под Кашином и на Бежецком Верхе, летом 1617 г. осадила Ржев, Старицу и Торжок. Обороной Твери руководил князь Д.П. Пожарский-Лопата, родственник осво­бодителя Москвы. Крепость выдержала две осады.

После Деулинского перемирия 1618 г. с Польшей западные твер­ские города стали пограничными, приняли на постоянное раз­мещение сильные гарнизоны и были дополнительно ук­реп­лены.

За долгие годы смуты особенно пострадали те тверские земли (ржевские, зубцовские, старицкие), которые располагались на правом, южном, берегу Волги. Во владениях Троице-Сергиева монастыря в Захожском стане Тверского уезда осталось 36 жи­лых селений (при 478 пустошах). В Суземском стане Старицкого уезда во владениях Тверского Фёдоровского монастыря об­ра­батывалось 7 четвертей пашни, а 552 четверти поросли лесом. В писцовой книге Потапа Нарбекова указывается, что в Твери в 1626 г. осталось всего 150 мужчин, способных выполнять го­су­дарственные повинности, остальные не могли «нести тягло»; 772 посадских места пустовали. Во Ржеве насчитывалось 68 жилых дворов и 236 пустых, в Бежецком Верхе со­от­вет­ственно — 32 и 336, в Старице — 39 и 245. Торопчане в че­ло­битной царю Михаилу Федоровичу в 1626 г. писали: «...город Торопец погорелый, порубежный и беспромышленный, пустой». Для возрождения края требовались дополнительные силы.