Дba примечания

Я хотел бы дать здесь примечания к двум вопросам, возникшим в последней

главе.

1) Один рассудительный критик пишет: "Если Бог хотел, чтобы у Него

вместо игрушечных солдатиков были сыновья, почему же Он не родил сыновей

сразу, вместо того чтобы создавать игрушечных солдатиков, а затем подвергать

их столь трудному и болезненному процессу?"

Частично ответить на этот вопрос довольно просто; ответ ли другую его

часть, возможно, за пределами человеческого познания. Отвечу на легкую

часть. Процесс превращения создания в сына не был бы ни трудным, ни

болезненным, если бы человеческая семья не отвернулась от Бога тысячелетия

тому назад. У людей была возможность сделать это, потому что Бог дал им

свободу воли. Он дал им свободную волю потому, что мир простых автоматов

никогда бы не смог познать любви, а следовательно, и истинного,

безграничного счастья.

Трудная часть ответа -- в следующем. Все христиане соглашаются, что в

полном, первоначальном смысле слова существует только один Сын Божий.

Настаивая на своем вопросе: "А могло ли быть у Бога много сыновей?", мы

рискуем забраться в такие дебри, из которых выбраться не сумеем. Есть ли

вообще в словах "А могло ли бы..?" какой-нибудь смысл, когда вопрос касается

Бога? Я полагаю, что такой вопрос можно ставить в отношении вещи или

явления, имеющих начало и конец, потому что она (или оно) могли бы быть

иными из-за того, что какая-то другая вещь (или явление) были иными, а эти,

в свою очередь, могли бы быть иными по той причине, что иной была какая-то

третья вещь. И так далее (буквы на этой странице могли бы быть красными,

если бы печатник взял красную типографскую краску, и он взял бы красную

краску, если бы получил соответствующую инструкцию, и т.д. и т.п.). Но когда

речь идет о Боге -- то есть о первооснове, о некоей неизменяемой реальности,

которая обусловливает все остальные реальности, явления, факты, то

спрашивать, могло ли что-то обстоять иначе, бессмысленно. Он -- То, что Он

есть, и этим вопрос исчерпывается.

Но и помимо этого, мне крайне трудно осмыслить Бога, рождающего сыновей

на протяжении вечности. Для того чтобы этих сыновей было много, они должны

как-то отличаться друг от друга. Два пенни выглядят совершенно одинаково.

Почему же их два? Очевидно, потому, что они находятся в различных местах и

состоят не из одних и тех же атомов. Иными словами, чтобы говорить о них как

об отдельных, различных единицах, мы должны прибегнуть к таким понятиям, как

пространство и материя, то есть к сотворенной Вселенной. Я могу понять

различие между Отцом и Сыном, не вовлекая в дело пространства или материи,

потому что в этом случае один рождает, а другой рождается. Отец по отношению

к Сыну будет не тем, чем Сын -- по отношению к Отцу. Но если бы существовало

несколько сыновей, их родственное отношение друг к другу и к Отцу было бы

одинаковым, как бы они отличались друг от друга? С первого взгляда эту

трудность, конечно, не замечают. Люди считают, что мысль о нескольких

сыновьях имеет право на существование. Однако когда я задумываюсь об этом

глубже, то прихожу к выводу, что реальной такая идея выглядит только потому,

что мы смутно представляем этих сыновей в виде людей, стоящих друг подле

друга в каком-то пространстве. Иначе говоря, хотя мы и воображаем, будто

думаем о чем-то, существовавшем до сотворения Вселенной, на самом деле мы

контрабандой пытаемся ввести в картину сотворенную Вселенную и поместить

сыновей внутри нее. Когда мы перестаем это делать, но все еще стараемся

думать об Отце, рождающем множество сыновей до сотворения мира, то

обнаруживаем, что в сущности, думаем ни о чем. Образы тают, а сама идея

обращается в набор слов. Потом возникает другая мысль: а не была ли Природа

-- пространство, время и материя -- создана именно для того, чтобы сделать

эту множественность возможной? Может быть, единственный путь получить

"легионы" бессмертных духов -- в предварительном создании множества

физических существ во Вселенной и последующем одухотворении каждого из них?

Но все это, конечно, догадки.

2) Представляя все человечество в виде единого огромного организма,

подобного дереву, не следует думать, будто это свидетельствует о том, что

индивидуальные различия не имеют значения или что реальные люди -- Том,

Нобби или Кэт -- менее важны, чем такие коллективные понятия, как классы или

расы. Фактически эти понятия противоположны друг другу. Отдельные части

единого организма могут очень сильно отличаться одна от другой, а отдельные

элементы, не являющиеся частями единого организма, могут быть похожи друг на

друга. Шесть однопенсовых монет никак не связаны между собой, но выглядят

одинаково. Мой нос и мои легкие по виду своему совершенно несхожи, но живут

они только благодаря тому, что и тот, и другие входят в состав моего

организма и принимают участие в его жизни.

Христианство рассматривает отдельных людей не просто как членов одной

группы или отдельные предметы в перечне, но как органы единого тела, которые

отличаются друг от друга, и каждый выполняет то, чего другие выполнить не

могут. Когда вы ловите себя на желании сделать своих детей, или учеников,

или соседей подобными вам во всем, вспомните, что Богу, вероятно, это вовсе

не угодно. Вы и они -- это отдельные органы, предназначенные для выполнения

различных функций. С другой стороны, если у вас возникает искушение не

обращать внимания на нужды других, потому что это не "ваше дело", вспомните:

хотя другие и не похожи на вас, они часть того же самого организма. Если вы

забываете, что любой человек принадлежит к одному с вами организму, вы

становитесь индивидуалистом. Если же вы забываете, что другой -- не тот же

орган, что вы, и пытаетесь подавить всякое различие между людьми, чтобы все

стали одинаковыми, то становитесь тоталитаристом. Между тем христианин ни

индивидуалистом, ни тоталитаристом быть не должен.

Мне очень хочется сказать вам -- и вы хотите сказать мне, -- какая из

этих ошибок опаснее. Но это дьявол морочит нас. Он всегда посылает в мир

ошибки парами, состоящими из двух противоположностей, и побуждает нас

тратить как можно больше времени, размышляя о том, какая хуже. Вы, конечно,

понимаете, почему? Он полагается на нашу неприязнь к одной из ошибок, чтобы

постоянно привлекать нас к противоположной. Но мы не должны потакать ему. Мы

должны с широко открытыми глазами идти к своей цели, следуя между соблазнами

той и другой ошибки и стараясь не впасть ни в одну.

ВООБРАЖЕНИЕ

Позвольте мне и эту главу начать двумя примерами, точнее, напомнить вам

две истории, над которыми я попрошу вас задуматься. Одну из них -- сказку

"Аленький цветочек" -- вы все читали. В этой сказке девушка должна была по

какой-то причине выйти замуж за чудище. И она это сделала. Но прежде она

поверила в любовь этого чудища, испытала на себе его доброту и сама

попыталась ответить любовью. Когда она поцеловала чудище, как если бы оно

было человеком, то, к великому ее облегчению, прямо на глазах чудище и на

самом деле превратилось в прекрасного юношу, и зажили они в любви и

согласии.

В другой истории рассказывается о человеке, который был вынужден носить

маску. В этой маске он выглядел гораздо привлекательнее, чем без нее. Ему

пришлось носить ее несколько лет, и когда он наконец снял ее, то обнаружил,

что его лицо приняло очертания маски. Он воистину стал красивым. То, что

было вначале притворной, ненастоящей красотой, стало реальностью.

Я думаю, обе эти истории могут (иносказательно, конечно)

проиллюстрировать то, о чем я собираюсь говорить в этой главе. До сих пор я

старался описывать факты -- чем является Бог и что Он сделал. А сейчас я

хочу перейти к практическому вопросу: что должны делать мы? Какой смысл

имеет для нас вся эта теология? Возможно, мы почувствуем это уже теперь.

Если вам достало интереса дочитать до этого места, надеюсь, вам хватит его и

на то, чтобы сделать еще один шаг вперед, а именно: произнести молитвы.

Чтобы вы ни сказали, вы, вероятно, повторите и слова той молитвы, которой

научил нас Господь.

Вы помните, как она начинается? "Отче наш". Сейчас вы уже знаете, что

эти слова значит. Они совершенно недвусмысленно свидетельствуют о том, что

вы ставите себя в положение сына Божьего. Иными словами, вы облекаетесь в

Христа, так сказать, воображаете себя Христом. В тот самый момент, когда до

вас доходит смысл этих слов, вы начинаете понимать, что на самом деле вы --

не сын Божий. Вы совсем не такое существо, как Сын, Чьи интересы, Чья воля

абсолютно едины с интересами и волей Отца. Вы -- комок сосредоточенных на

самом себе страхов, надежд, жадности, зависти и самолюбия. И все это, вся

ваша сущность, обречено на смерть. Таким образом, то, что вы берете на себя

смелость уподобляться Христу -- возмутительная самонадеянность. Но, странное

дело, именно так Он и приказал нам вести себя.

Почему? Что за смысл выдавать себя за то, чем вы на самом деле не

являетесь? Однако даже на человеческом уровне существуют, как вы знаете, два

рода притворства -- плохое и хорошее. В первом случае человек пытается

кого-то обмануть: например, он притворяется, будто помогает вам, вместо того

чтобы помочь на самом деле. Но второй, полезный вид притворства ведет к

чему-то настоящему. Например, вам не хочется проявлять дружелюбие к X., но

вы знаете, что должны его проявить; в таком случае правильнее всего вести

себя так, как если бы вы были лучше, чем на самом деле. И через некоторое

время вы действительно почувствуете к X. большее расположение, чем вначале.

Всем нам это знакомо. Очень часто единственный путь ощутить реальность

чего-то -- это вести себя так, как если бы вы ее уже ощутили. Вот почему

игры так важны для детей. Они ведь постоянно притворяются, будто они

взрослые, -- играя в войну или в магазин. Но с каждым разом мускулы их

становятся тверже, а разум -- острее, так что то, что они притворяются

взрослыми, помогает им расти на самом деле.

Далее, в тот самый момент, когда вы сознательно говорите себе: "Вот, я

воображаю, будто я Христос", вы, скорее всего, тут же чувствуете, каким

образом возможно сделать это ваше "притворство" не столь явным, хоть чуточку

приблизить его к реальности. Вы обнаруживаете, что думаете о таких вещах, о

которых не думали бы, если бы действительно были сыном Божьим. Что ж,

постарайтесь прогнать эти мысли. Или, быть может, вы внезапно поймете, что,

вместо того чтобы произносить молитвы, вам следовало бы сесть за стол и

написать письмо матери или отправиться на кухню и помочь жене вымыть посуду.

Поднимитесь в таком случае и сделайте то, что вам подсказывает внутренний

голос.

Видите, что происходит? Сам Христос, Сын Божий, человек (такой же, как

мы с вами) и Бог (такой же Бог, как Его Отец), находится рядом с вами и уже

в этот момент обращает ваше воображение в реальность. И это не высокопарные

слова, выражающие лишь ту мысль, что ваша совесть подсказывает вам, что

делать. Если вы прямо спросите вашу совесть, вы получите один ответ. Если вы

помните, что вы воображаете себя Христом, ответ будет иной. Существует

множество вещей, о которых ваша совесть не скажет вам прямо, что они плохи

(особенно в стадии обдумывания), но которые вы сразу же отвергнете, если

серьезно стараетесь подражать Христу. Потому что тогда вы не просто будете

думать о том, что хорошо, а что плохо, но будете стараться подхватить

благотворную инфекцию от этого Человека. Это скорее похоже на создание

портрета, чем на подчинение определенным правилам. Интересно, что в

некотором отношении это труднее, чем следовать правилам, зато в другом --

гораздо легче.

Настоящий Сын Божий будет рядом с вами. Он начинает превращать вас в

существо, подобное Самому Себе. Он начинает, так сказать, "прививать" вам

Свой образ жизни и мыслей, вливать в вас присущую Ему зоэ. Он начинает

превращать оловянного солдатика в живого человека. И конечно, та часть в

вас, которая все еще остается оловянной, будет этому противиться.

Некоторые из вас могут заметить, что ничего подобного на своем опыте не

испытывали. Вы можете сказать: "У меня никогда не было чувства, будто мне

помогает невидимый Христос, зато люди часто мне помогали". В этой связи мне

вспоминается анекдот из времен первой мировой войны об одной женщине,

которая сказала: "Нашу семью не волнуют перебои с хлебом, мы все равно едим

только гренки". Если у вас нет хлеба, то не будет и гренок. Если бы не было

помощи Христа, вы не увидели бы и помощи людей. Он действует на нас самыми

различными путями, а не только в рамках того, что мы называем "религиозной

жизнью". Он действует через природу, через наши тела, через книги, иногда --

через переживания, которые на первый взгляд могут показаться

антихристианскими. Когда молодой человек, который ходил в церковь по

привычке, осознает со всей искренностью, что он не верит в христианскую

доктрину, и перестанет посещать церковь, то если его побуждает к этому

стремление быть честным, а не желание пойти наперекор родителям, дух Христа,

возможно, ближе к нему, чем прежде.

Но более всего Его Дух действует на нас через наше общение друг с

другом. Люди -- это зеркала, или "переносчики" Христа ближним. Иногда они и

сами об этом не подозревают. "Благотворную инфекцию" могут переносить и те,

кто ею не заражен. Мне, например, помогли прийти к христианству люди,

которые сами не были христианами. Но, как правило, именно те, которые знают

Его, приводят к Нему других. Вот почему роль Церкви, этой совокупности всех

христиан, открывающих Его друг другу, настолько важна. Не будет

преувеличением сказать, что в двух христианах, следующих вместе за Христом,

христианство возрастает не в два, а в шестнадцать раз по сравнению с тем,

когда они следовали за Ним в одиночку.

Но не забывайте, для грудного младенца естественно принимать молоко

матери, не зная ее. Также и для нас поначалу естественно видеть человека,

который помогает нам, и не видеть при этом стоящего за ним Христа. Однако мы

не должны оставаться грудными младенцами. Мы должны идти вперед, должны

понять, Кто посылает нам помощь. Не увидеть и не понять этого было бы

безумием. Тогда нам осталось бы полагаться на людей; а это рано или поздно

приведет к великому разочарованию. Даже лучшие из них допускают ошибки; и

всем суждено умереть. Мы должны быть благодарны каждому из тех, кто оказал

нам помощь, мы должны уважать и любить их, но никогда не полагаться

абсолютно и безраздельно ни на одно человеческое существо, пусть это будет

самый лучший, самый мудрый человек на свете. Вы можете делать массу

прекрасных вещей из песка; только не пытайтесь строить на нем дом.

А теперь мы начинаем видеть то, о чем постоянно говорит Новый завет. Он

говорит о христианах, "рожденных вновь", о людях "облекшихся в Христа"; о

том, что Христос "изображается в нас", о обретении "ума Христова". Сразу же

отрешитесь от мысли, что все это -- лишь сложная метафорическая форма для

выражения той идеи, что христиане должны читать сказанное Христом и

стараться проводить это в жизнь, подобно тому как человек читает Платона или

Маркса и старается воплощать их идеи. Мысль в разной форме, но постоянно

встречающаяся в Новом завете означает гораздо большее: реальный Христос --

здесь, сейчас, в этой комнате, где вы произносите молитву -- делает что-то

для вас и с вами. Причем речь идет не о прекрасном человеке, умершем две

тысячи лет тому назад, а о живом Человеке, все еще человеке в такой же

степени, как и вы, но и Боге в такой же степени, в какой Он был Им, когда

создавал мир. И вот этот живой Богочеловек приходит к вам и приступает к

работе над вашим самым сокровенным, внутренним "я", убивает в вас ваше

старое "я" и заменяет его другим, таким, каким обладает Он Сам.

Вначале -- всего на несколько мгновений. Затем -- на более продолжительные

отрезки времени. И наконец, если все идет хорошо. Он навсегда обращает вас в

существо совершенно другого сорта -- в нового маленького Христа, в существо,

которое, по-своему, пропорционально своим возможностям, обретает тот же род

жизни, который присущ Богу, в существо, которое разделяет силу Бога, Его

радость, знание и бессмертие... Немного погодя, мы делаем два других

открытия.

1) Мы начинаем замечать не только наши греховные поступки, но и нашу

греховность. Другими словами, нас начинает беспокоить не только то, что мы

делаем, но и то, чем мы являемся. Это звучит несколько сложно, и я

постараюсь выразить ту же мысль яснее, прибегнув к личному своему примеру.

Когда я готовлюсь к вечерней молитве и стараюсь припомнить все совершенные

мною за день грехи, в девяти случаях из десяти самым очевидным будет

нарушение заповеди любви к ближнему: я или сердился, или огрызался, или

насмехался, или обрывал разговор, или кричал и возмущался. И в моем уме

сразу же возникает оправдание: меня провоцировали; со мной заговорили

неожиданно; меня застали врасплох; у меня не было времени собраться с

мыслями. Все это как будто служит смягчающим обстоятельством: мое поведение

могло бы быть гораздо хуже, если бы я это совершил сознательно,

предварительно обдумав.

С другой стороны, все, что человек делает, когда его застают

врасплох,-- лучшее доказательство того, какой он в действительности. То, что

срывается с языка, прежде чем будет время подавить свой порыв, выдает

истинную суть. Если в подвале водятся крысы, то больше всего шансов увидеть

их, если вы войдете туда неожиданно. Но не неожиданность порождает крыс; она

только препятствует им вовремя скрыться. Точно так же не неожиданность

повода или предлога делает меня вспыльчивым; она лишь обнаруживает мою

вспыльчивость. Крысы в подвале живут постоянно, но если вы будете входить

туда с криками и шумом, они спрячутся, прежде чем вы включите свет.

Очевидно, крысы противоборства и мстительности постоянно бытуют и в

подвале моей души. Этот подвал находится за пределами досягаемости моей

сознательной воли. До определенного предела я в состоянии контролировать

свои действия, но над своим темпераментом прямого контроля я не имею. А если

то, какие мы, важнее, чем наши поступки; если наши поступки важны (главным

образом), постольку, поскольку показывают, кто мы, из этого следует, что

перемена, которой мне предстоит подвергнуться, не может быть произведена

посредством моих собственных усилий. Это относится и к хорошим поступкам.

Много ли я совершил их под воздействием добрых побуждений? Сколько раз они

были результатом того, что я боялся общественного мнения или испытывал

желание показать себя с хорошей стороны? Сколько из них было совершено из-за

своего рода упрямства или чувства превосходства, которые при других

обстоятельствах могли привести меня к совершению плохих поступков? Но я не в

состоянии с помощью прямого нравственного усилия пробудить в себе новые

стимулы. Сделав всего несколько шагов по дороге христианства, мы начинаем

понимать, что все необходимые перемены внутри наших душ могут быть

произведены только Богом. И это подводит нас к чему-то такому, что в моей

передаче до сих пор не совсем верно отражало истинное положение вещей.

2) Из моих слов могло создаться впечатление, что именно мы сами все и

совершаем. В действительности же все изменения совершаются Богом, а не нами.

Мы в лучшем случае не противимся тем переменам, которые Он производит в нас.

В каком-то смысле вы даже можете сказать, что это не мы, а Бог прибегает к

воображению. В самом деле, Трехликий Бог видит перед Собой жадное,

ворчливое, непокорное человеческое существо. Но Он говорит: "Давайте

вообразим, будто это не простое существо, а Наш сын. Это существо похоже на

Иисуса в том смысле, что Иисус тоже человек, потому что Он стал Человеком.

Давайте вообразим, будто человек подобен Христу и по духу, и будем

обращаться с ним, как если бы это соответствовало истине, хотя на самом деле

это не так. Но мы представим себе, что наше воображение стало

действительностью".

Бог смотрит на нас, как на маленького Христа; Христос стоит рядом,

чтобы помогать нам превращаться в Него. Идея о Божьей игре в воображение

звучит на первый взгляд странно. Но странно ли это в действительности? Разве

не именно так существа более высокого порядка воспитывают тех, кто ниже их?

Мать учит ребенка говорить, беседуя с ним, как если бы он ее понимал,

задолго до того, как он действительно начнет понимать ее. Мы обращаемся с

нашими собаками так, как если бы они были человеческими существами. Вот

почему в конце концов они становятся "почти как люди".

ЛЕГКО ЛИ БЫТЬ ХРИСТИАНИНОМ?

В предыдущей главе мы рассматривали, как "облечься в Христа" или как

представлять себя сыном Божьим, чтобы в конце концов стать им по-настоящему.

Я хочу со всей ясностью заявить, что это не просто одно из занятий, которым

должен предаваться христианин, и не своего рода упражнение, необходимое для

перехода в следующий класс. В этой идее -- смысл и суть христианства. Ничего

иного оно не предлагает. И я хотел бы указать, в чем тут отличие от обычных

идей морали и добра.

Обычное представление, которое мы все разделяем еще до того, как

становимся христианами, состоит в следующем. Мы берем в качестве исходного

пункта наше обыкновенное "я" с его разнообразными желаниями и интересами. Мы

затем признаем, что что-то еще -- назовите это "моралью", или "правилами

поведения", или "соображениями общественного блага" -- предъявляет свои

требования к нашему "я"; и они вступают в конфликте его собственными

желаниями. "Быть хорошим" -- значит, по-нашему, уступать этим требованиям.

Некоторые вещи, которые нашему "я" хотелось бы сделать, оказываются чем-то

таким, что мы называем "злом". Что ж, в таком случае мы должны отказаться от

них. Другие, которые нашему "я" делать не хочется, напротив, оказываются

тем, что мы называем "добром", -- и нам приходится их делать. Но мы все

время надеемся, что когда мы выполним все предъявляемые нам требования, у

нашего бедного "я" все еще останутся возможности и время исполнить свои

собственные желания, пожить своей жизнью, в свое удовольствие. Фактически мы

очень похожи на честного человека, платящего налоги. Он добросовестно платит

их, но при этом надеется, что у него останется достаточно денег, чтобы

безбедно прожить на них. Все это происходит по той причине, что за исходную

точку мы принимаем наше обычное "я".

Пока мы думаем так, мы чаще всего приходим к одному из двух

результатов. Либо мы отказываемся от стараний "быть хорошими", либо

превращаемся в людей по-настоящему несчастных. Почему? Потому что (не

заблуждайтесь!), если вы действительно собираетесь выполнять все

предъявляемые вам требования, то у вашего "я" не останется ни времени, ни

сил, чтобы жить для себя. Чем больше вы прислушиваетесь к голосу своей

совести, тем больше этот голос от вас требует. Ваше природное "я", которое,

таким образом, страдает от голода, на каждом шагу натыкается на препятствия

и сгибается под бременем, начнет, наконец, возмущаться все больше и больше.

Вот почему вы либо прекратите эти старания "быть хорошим", либо превратитесь

в одного из тех, которые, по их словам, "живут для других", но при этом

всегда всем недовольны и постоянно на все ворчат, вечно удивляясь, почему

"другие" не замечают их самопожертвования, их непрекращающегося

мученичества. И когда вы превратитесь в такое существо, то станете куда

невыносимее для окружающих, чем были бы, если бы оставались откровенным

эгоистом.

Христианство предлагает иной путь. Этот путь и труднее, и легче.

Христос говорит: "Отдайте Мне все. Мне не нужно столько-то вашего времени,

столько-то ваших денег или вашего труда; Я хочу вас. Я пришел не для того,

чтобы мучить ваше природное "я", но для того, чтобы умертвить его. Никакие

полумеры здесь не помогут. Я не хочу отрубать ветвь здесь, ветвь там, Я хочу

срубить все дерево. Я не хочу сверлить зуб, или ставить на него коронку, или

заполнять в нем дупло. Я хочу удалить его. Передайте Мне все ваше "я"

безраздельно, со всеми желаниями, как невинными, так и порочными, полный

набор. Я дам вам взамен новое "я". Фактически, Я дам Самого Себя, и все Мое

станет вашим".

Это и труднее, и легче, чем то, что стараемся делать мы. Я надеюсь, вы

заметили, что Сам Христос иногда описывает христианский путь как очень

трудный, а иногда -- как очень легкий. Он говорит: "Возьми свой крест", и

это звучит как призыв к мученической смерти в каком-нибудь концлагере. Но в

следующий момент Он говорит: "...иго Мое благо, и бремя Мое легко". Нетрудно

понять, почему и то, и другое справедливо.

Учителя могут сказать вам, что самый ленивый ученик в классе -- это

тот, кто работает упорнее всех в конце учебного года. Они не шутят. Если вы

дадите двум ученикам доказать какую-то геометрическую теорему, тот, кто

готов приступить к делу, постарается понять ее. Ленивый ученик пытается

зазубрить ее на память, потому что в данный момент это требует меньше

усилий. Но шесть месяцев спустя, когда они начнут готовиться к экзаменам,

лентяю придется провести много мучительных часов над тем, что прилежный

ученик легко и с удовольствием выполнит за несколько минут. В конечном итоге

лентяю приходится работать больше.

Или давайте взглянем на эту ситуацию с другой стороны. В сражении или

при восхождении на гору порой необходимо предпринять какое-то действие,

которое требует усилий и мужества. Однако в конечном итоге оно же обеспечит

наибольшую безопасность. Если вы этого не сделаете, то несколькими часами

позднее окажетесь в большей опасности. Трусливый поступок будет и самым

опасным.

Именно так обстоит дело в христианстве. Ужасно, почти невозможно отдать

всего себя -- все свои желания и все заботы о себе в руки Христа. Но это

гораздо легче, чем то, что стараемся делать мы сами. Ибо мы стараемся

остаться, так сказать, "самими собою", не отказываемся от личного счастья

как от главной цели в жизни и в то же время пытаемся быть "хорошими". Мы все

стараемся не препятствовать уму своему и сердцу сосредоточиваться на мечтах

о богатстве, на честолюбивых планах, на стремлении к удовольствиям -- и

надеемся, несмотря на это, вести себя честно, целомудренно и скромно. И это

именно то, против чего предостерегал нас Христос. Он говорил, что смоквы не

растут на терновнике. Поле, засеянное травой, не принесет урожая пшеницы.

Если вы будете регулярно косить траву, вам удастся сохранить ее короткой. Но

пшеницы это поле все-таки не произведет. Чтобы такое поле дало пшеницу, в

нем необходимо произвести изменения; его надо глубоко перепахать и засеять

заново.

Вот почему подлинная проблема христианской жизни возникает там, где

люди обычно не думают столкнуться с ней. Возникает она в тот самый момент,

когда мы просыпаемся поутру. Все наши желания и надежды, связанные с новым

днем, набрасываются на нас как дикие звери. И каждое утро наша первая

обязанность -- в том, чтобы попросту прогнать их; мы должны прислушаться к

другому голосу, принять другую точку зрения, позволить, чтобы нас заполнил

поток другой, более великой, более сильной и более спокойной жизни. И так

целый день: мы сдерживаем свои естественные капризы и волнения, вступаем в

полосу, защищенную от ветра.

Вначале, обретя подобное состояние духа, вы сумеете сохранять его лишь

несколько минут. Но в эти минуты по всему нашему физико-духовному организму

распространяется жизнь нового типа, потому что мы позволяем Ему совершать в

нас работу. Есть разница между масляной краской, которая покрывает только

поверхность, и красителем, пропитывающим окрашенный предмет насквозь.

Христос никогда не произносил неясных идеалистических фраз. Говоря: "Будьте

совершенны", Он имел в виду именно это. Он подразумевал, что мы должны

подвергнуться полному курсу лечения. Это трудно; но компромисса, которого мы

жаждем, достичь несравненно труднее, это просто невозможно. Яйцу, вероятно,

трудно превратиться в птицу; однако ему несравненно труднее научиться

летать, оставаясь яйцом. Мы с вами подобны яйцу. Но мы не можем бесконечно

оставаться обыкновенным, порядочным яйцом. Либо мы вылупимся из него, либо

оно испортится.

А теперь позвольте мне повторить то, что я сказал прежде: в этом и

состоит все христианство; больше в нем нет ничего. Допускаю, что это может

вызвать сильное недоумение. Ведь такой очевидной представляется мысль, что у

церкви множество других забот: образование, возведение новых зданий,

миссионерская работа, службы. Очевидно и то, что многими заботами обременено

государство: это проблемы обороны, политики, экономики и многое другое. Но

на самом деле все гораздо проще. Государство существует лишь для того, чтобы

обеспечивать и защищать обычное человеческое благополучие в этой жизни. Муж

и жена, беседующие у камина, друзья, играющие в карты в пивном баре,

человек, читающий книгу в своей комнате или работающий в своем саду, ради

защиты всего этого и существует государство. Все законы, парламенты, армии,

суды, полиция, экономика имеют смысл только в том случае, если они помогают

все это продлить и защитить. А иначе они оборачиваются лишь тратой времени и

денег.

Что касается церкви, то она существует только для того, чтобы

привлекать людей к Христу, формировать из них маленьких Христов. Если она

этого не делает, все кафедральные соборы, все священство, все миссионерские

организации, проповеди, даже сама Библия сведутся лишь к пустой трате

времени. Бог стал человеком именно ради этой цели. И знаете что? Может быть,

только ради этого и была создана Вселенная. В Библии говорится, что она была

создана для Христа и что все должно соединиться в Нем. Я думаю, никто из нас

не в состоянии понять, как все это произойдет в масштабе Вселенной. Мы не

знаем, что живет (если там вообще что-нибудь живет) в тех частях ее, которые

удалены от Земли на многие миллионы километров. Даже на этой Земле мы не

знаем, что произойдет со всем остальным, кроме человека. Но чего,

собственно, мы ожидали? Нам показана только та часть плана, которая касается

нас. Иногда я люблю себе представить, как все будет с другими существами и

предметами. Мне кажется, высшие животные в каком-то смысле сблизятся с

человеком благодаря его любви к ним и тому, что он делает их (как это и в

самом деле происходит) гораздо более очеловеченными, чем они были бы, не

существуй на Земле человека и всей его деятельности. Я даже улавливаю

какой-то смысл в подтягивании неодушевленных вещей и растений к человеку, по

мере того как он пользуется ими и оценивает их. Если бы иные миры были

населены разумными существами, и те могли бы проделывать это со своими

мирами. И может быть, когда разумные существа войдут в Христа, они, в этом

смысле, принесут с собой в Него и все остальное. Но я не знаю, как все это

произойдет на самом деле, и могу лишь делиться своими догадками.

Нам сказано только о том, как мы, люди, соединимся в Христе; как мы

станем частью того удивительного дара, который молодой Князь Вселенной хочет

преподнести Своему Отцу,-- дара, который есть Он Сам и, следовательно, мы в

Нем. Только для этого мы и созданы. В Библии есть странные, волнующие намеки

на то, что когда мы соединимся с Ним и в Нем, многое в природе начнет

обретать свой первоначальный, верный смысл. Страшный сон окончится; наступит

утро.

ВО ЧТО ЭТО ОБХОДИТСЯ

Многих, оказывается, смутило то, что я сказал в предыдущей главе о

словах нашего Господа: "Будьте совершенны". Некоторые, видимо, полагают, что

эти слова означают: "Пока вы не станете совершенными, Я не буду вам

помогать"; поскольку мы не в состоянии стать совершенными, наше положение

безнадежно. Но я не думаю, чтобы это было так. Мне представляется, Господь

имел в виду следующее: "Я стану помогать вам лишь в одном -- в достижении

совершенства. Возможно, вас устраивает что-нибудь поменьше, но Я не дам вам

ничего меньше этого".

Позвольте мне пояснить мою мысль. В детстве у меня часто болели зубы, и

я знал: стоит пойти к маме -- и она даст что-нибудь болеутоляющее и я смогу

спокойно уснуть. Но я не шел к ней -- по крайней мере, до тех пор, пока боль

не становилась невыносимой. Я не шел к ней вот по какой причине: не

сомневаясь в том, что она даст мне аспирин, я в то же время знал, что этим

она не ограничится, а на следующее утро поведет меня к зубному врачу. Я не

мог получить от нее того, что хотел и не получить чего-то большего, чего я

вовсе не хотел. Все, к чему я стремился, -- мгновенно избавиться от боли: но

я не мог получить этого без последующей проверки всех моих зубов. А я знал

этих зубных врачей! Знал, что они начнут копаться и в тех моих зубах,

которые болеть не начинали. Как у нас говорят, дай им только палец, они всю

руку отхватят.

Наш Господь, если вы позволите мне такое сравнение, в некотором роде

напоминает этих зубных врачей. Если вы дадите Ему палец, Он возьмет у вас

всю руку. Десятки людей приходят к Нему, чтобы излечиться от какого-то

одного греха, которого они особенно стыдятся (например, от трусости), или от

такого, который портит им жизнь (скажем, от вспыльчивости или пьянства). Что

ж, Он вылечит любой недуг; но не остановится на этом. Может быть, вы больше

ничего у Него и не просили, но Он, если только вы придете к Нему однажды,

непременно подвергнет вас полному курсу лечения.

Вот почему Он предупреждает людей, чтобы они, прежде чем станут

христианами, взвесили, во что им это обойдется. "Поймите меня правильно,--

говорит Он.-- Если вы Мне позволите, Я сделаю вас совершенными. В тот

момент, когда вы вручите себя в Мои руки, знайте, что именно это Я намерен

сделать с вами. Именно это, и ничего другого. Однако ваша воля остается

свободной. Если вы захотите, то сможете оттолкнуть Меня. Но если вы не

оттолкнете, помните: Я доведу работу до конца. Каких бы страданий вам это ни

стоило в вашей земной жизни, чего бы это ни стоило Мне, я не успокоюсь и не

оставлю в покое вас до тех пор, пока вы действительно не станете

совершенными -- пока Мой Отец не сможет без колебаний сказать, что доволен

вами, как Он сказал это обо Мне. Я могу это сделать, и Я сделаю это. Но Я не

стану делать ничего меньше этого".

И тем не менее -- это так же важно -- Помощник, Которого не

удовлетворить ничем, кроме совершенства, будет очень рад вашей первой,

слабой попытке, которую вы предпримете завтра, чтобы выполнить простейшую

свою обязанность. Как говорил известный христианский автор Джордж

Макдональд, каждый отец доволен, когда его ребенок делает первые неуверенные

шажки, но ни один отец не удовлетворится меньшим, чем уверенная, свободная

походка взрослого сына. Точно так же, говорит он, "легко снискать одобрение

Бога, но удовлетворить Его трудно".

Из всего этого следует такой практический вывод. С одной стороны, то,

что Бог требует от нас совершенства, не должно ни в коей мере обескураживать

нас в теперешних попытках быть хорошими, как не должны у нас опускаться руки

от неудач, которые мы терпим при этих попытках. Всякий раз, когда вы

падаете, Он снова ставит вас на ноги. Он превосходно знает, что ценой своих

собственных усилий вы никогда не сможете и близко подойти к совершенству. В

свою очередь вы с самого начала должны понимать, что цель, к которой Он вас

направляет,-- это абсолютное совершенство, и ни одна сила во Вселенной,

кроме вас самих, не может воспрепятствовать Ему в этом. Это очень важно

понять. Если мы не поймем этого, то, весьма вероятно, захотим в какой-то

момент пойти на попятную и начнем Ему противиться. Я думаю, многие из нас

склонны считать себя достаточно хорошими после того как Христос помог нам

преодолеть один-два греха, которые особенно беспокоили нас. Он сделал все,

чего мы от Него хотели, и теперь мы были бы очень признательны, если бы Он

оставил нас в покое. У нас принято говорить: "Я никогда не стремился стать

святым. Мне просто хотелось быть порядочным человеком". Нам даже кажется,

что это свидетельствует о нашем смирении.

Но это -- трагическая ошибка. Конечно же, мы не хотели и никогда не

просили, чтобы нас превращали в нечто совершенное. Но дело не в наших

желаниях, а в тех намерениях, которые имел Он, когда создавал нас. Он --

Изобретатель. Мы -- только машины. Он -- Художник, мы -- всего лишь картина.

Как можем мы знать, что Он намеревается сделать из нас? Вы замечаете, что Он

уже превратил нас во что-то, сильно отличающееся от того, чем мы были.

Давным-давно, прежде нашего рождения, когда мы еще находились в материнском

чреве, мы прошли через различные стадии развития. Сначала видом своим мы

напоминали растения, затем -- рыб, и только на последней стадии мы стали

походить на человеческих младенцев. И если бы мы могли осознавать те ранние

стадии, то, вполне возможно, удовлетворились бы таким вот бытием в виде

растения или рыбы, и не захотели бы превращаться в младенцев. Но все это

время у Него был особый план относительно нас, и Он твердо намеревался

выполнить его до конца. То же самое происходит и сейчас, только на более

высоком уровне. Нас, допускаю, вполне удовлетворит, если мы останемся так

называемыми обыкновенными людьми; но Он твердо намерен привести в исполнение

совершенно другой план. Отказ от участия в этом плане диктует не смирение, а

лень и трусость. Подчинение ему свидетельствует не о тщеславии или мании

величия, а о покорности.

Эти две стороны истины можно осветить иначе. С одной стороны, нам не

следует воображать, что ценой своих собственных усилий мы в состоянии

продержаться в категории порядочных людей хотя бы сутки. Если бы не Его

поддержка, никто из нас не был бы застрахован от какого-нибудь серьезного

греха или преступления. С другой стороны, вся святость и весь героизм,

которыми отличались величайшие из святых, не превышали того, чем Он намерен

наделить каждого из нас. Его работа над нами не закончится в этой жизни. Но

Он намерен выполнить ее настолько, насколько это возможно, до нашей смерти.

Вот почему мы не должны удивляться, если на нашу долю выпадают тяжелые

времена. Когда человек обращается к Христу и ему кажется, что все у него

идет как надо (в том смысле, что он избавляется от дурных наклонностей), то

зачастую ему представляется: теперь, вполне естественно, и обстоятельства

станут складываться глаже. И когда приходят неприятности -- болезнь,

денежные затруднения, разного рода искушения,-- такой человек испытывает

разочарование. Все это, думает он, было необходимо, чтобы пробудить во мне

сознание и привести меня к раскаянию; но почему сейчас? А потому что Бог

заставляет его идти вперед, подниматься на более высокий уровень. Он

помещает его в такие обстоятельства, когда от него требуется гораздо больше

храбрости, или терпения, или любви, чем он когда-либо мог подумать. Нам все

это кажется излишним; но только потому, что мы еще не имеем ни малейшего

представления о том, какими поразительными существами Он собирается нас

сделать.

Я думаю, мне придется позаимствовать еще одно сравнение у Джорджа

Макдональда. Представьте себе, что вы - жилой дом. Бог входит в этот дом,

чтобы перестроить его. Сначала, возможно, вы еще можете понять, что Он

делает. Он ремонтирует водопровод и крышу. Необходимость такого ремонта вам

ясна и не вызывает у вас удивления. Но вот Он начинает ломать дом, да так,

что вам становится больно. К тому же вы не видите в этом никакого смысла.

Чего Он хочет добиться? А объяснение в следующем: Он строит из вас совсем

другой, новый дом, вовсе не такой, каким вы его представляли. В одном месте

Он возводит новое крыло, настилает новый пол, в другом -- пристраивает

башни, создает дворики. Вы думали, что вас собирались переделать в

хорошенький маленький коттедж. Но Он сооружает дворец и намерен поселиться

во дворце Сам.

Заповедь "Будьте совершенны" -- это не просто идеалистически

высокопарный призыв. Это и не приказ сделать невозможное. Дело в том, что Он

собирается преобразовать нас в такие существа, которым по силам этот приказ.

Он сказал (в Библии), что мы -- "боги", и докажет правоту Своих слов. Если

только мы Ему позволим -- мы можем помешать Ему, если захотим,-- Он

превратит самого слабого, самого недостойного из нас в бога или богиню, в

ослепительное, светоносное, бессмертное существо, пульсирующее такой

энергией, такой радостью, мудростью и любовью, какие мы сейчас не можем

вообразить. Он превратит нас в чистое, искрящееся зеркало, способное

отразить в совершенном виде (хотя, конечно, в меньшем масштабе) Его

безграничную силу, радость и доброту. Это долгий, а то и болезненный

процесс. Но именно в том, чтобы пройти его,-- наше назначение. Рассчитывать

на меньшее нам не приходится. То, что Господь сказал, Он говорил всерьез.

ХОРОШИЕ ЛЮДИ, ИЛИ НОВОЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО

Да, то, что Он сказал, Он говорил всерьез. Те, кто отдаст себя в Его

руки, станут такими же совершенными, как Он Сам,-- совершенными в любви,

мудрости, радости, красоте и бессмертии. Эта перемена не завершится в нашей

земной жизни, потому что смерть -- важная часть лечения. Как глубоко

затронет оно каждого отдельного христианина при его земной жизни, знать

никому не дано.

Я думаю, сейчас самая пора рассмотреть один часто возникающий вопрос:

если христианство право, то почему христиане в массе своей не лучше, чем

нехристиане? Вопрос этот, с одной стороны, совершенно правомочен, с другой

стороны, неоправдан. Обоснованность его -- вот в чем. Если обращение в

христианство внешне никак не проявляется в поведении человека -- если он

продолжает оставаться таким же снобом, или завистливым, или тщеславным,

каким был прежде, -- то мы должны, я думаю, подвергнуть сомнению искренность

его обращения. Всякий раз, когда обращенный полагает, что достиг прогресса,

он именно так может проверить себя. Прекрасные чувства, большая

проницательность, возросший интерес к религии не значат ничего, если

поведение наше не меняется при этом в лучшую сторону, как ничего не значит

то, что больной чувствует себя лучше, если температура по прежнему

повышается. В этом смысле мир совершенно прав, когда судит христианство по

результатам. Христос говорил нам, чтобы именно так мы и судили. Дерево

познается по плодам. "Чтобы узнать, хорош ли пудинг, надо его съесть". Когда

мы, христиане, ведем себя недостойно или когда из наших попыток вести себя

так, как надо, ничего не получается, мы внушаем людям недоверие к

христианству. На плакатах военного времени можно прочитать: "Легкомысленная

болтовня может привести нас к гибели". Переиначив эти слова, скажу, что

легкомысленный образ жизни может привести к злоречивым толкам. И мы сами

даем повод для толков, ставя под сомнение истинность христианства.

Но, с другой стороны, окружающий нас мир бывает довольно нелогичным в

своих требованиях к христианству. Порой людям недостаточно, чтобы жизнь

человека, ставшего христианином, изменилась к лучшему. Они пытаются, прежде

чем сами придут к вере, четко разделить весь мир на два лагеря -- христиан и

нехристиан; при этом они ожидают, что все люди из первого лагеря в любой

данный момент должны быть безусловно лучше, чем люди из второго лагеря.

Такое требование беспочвенно по нескольким причинам.

1) Во-первых, в реальной жизни все гораздо сложнее. Мир не состоит из

стопроцентных христиан и стопроцентных нехристиан. Существуют люди (и их

немало), которые медленно выбывают из рядов христиан, но все еще называют

себя этим именем, причем некоторые из них -- священнослужители. Другие

постепенно становятся христианами, хотя еще так себя и не называют. Имеются

люди, которые пока не принимают доктрину о Христе во всей ее полноте, но в

такой степени поддались обаянию Его Личности, что уже принадлежат Ему в

гораздо более глубоком смысле, чем сами сознают. Известны и люди, которые,

исповедуя другие религии, под скрытым воздействием Бога сосредоточили

внимание на тех разделах, которые согласуются с христианской доктриной.

Например, буддист доброй воли, побуждаемый упомянутым воздействием, может

все больше внимания уделять буддистскому учению о милосердии, оставляя в

стороне другие вопросы (хотя он все еще утверждает, что исповедует это

учение). В подобном положении находилось и множество благодетельных

язычников задолго до рождения Христа. А сколько в мире людей, у которых в

голове неразбериха и убеждения сотканы из обрывков несовместимых верований!

Следовательно, бессмысленно судить о христианах и нехристианах в целом.

Можно сравнивать кошек и собак или даже мужчин и женщин, потому что здесь

каждому ясно, кто есть кто. К тому же животные не превращаются (ни внезапно,

ни постепенно) из собаки, скажем, в кошку. Когда мы сравниваем христиан с

нехристианами, то обычно думаем не о реальных людях, которых знаем, а о

неких смутных идеях, почерпнутых нами из книг и газет. Если же вы хотите

сопоставить плохого христианина с хорошим атеистом, то пусть это будут два

конкретных человека, с которыми вы действительно сталкивались. До тех пор,

пока мы не докопаемся до сути дела, мы будем только время терять.

2) Предположим, мы докопались до сути и говорим уже не о воображаемых

христианах и нехристианах, а о двух конкретных людях, живущих по соседству с

нами. Даже в этом случае вопрос требует внимательного, аналитического

подхода. Если христианство истинно, из этого должно вытекать, что а) любой

христианин лучше, чем был бы тот же самый человек, если бы оставался

нехристианином; и что б) любой человек, становящийся христианином, лучше,

чем он был до этого. Позвольте мне привести сравнение. Если реклама зубной

пасты "Белозубая улыбка" не обманывает нас, то из этого следует: а) у

каждого, кто пользуется ею, зубы лучше, чем они были бы, если бы он ею не

пользовался; и б) если кто бы то ни было начнет ею пользоваться, состояние

его зубов улучшится. Но то, что от употребления этой пасты - мои плохие зубы

(которые я унаследовал от обоих родителей) не станут такими же прекрасными,

как у здорового, молодого негра, который вообще никогда не употреблял

никакой пасты, еще не доказывает, что реклама говорит неправду. Возможно,

христианка мисс Бэйтс злее на язык, чем неверующий Дик Феркин. Сам по себе

этот факт еще не может служить доказательством того, что христианство --

недейственно. Вопрос следует ставить в иной плоскости: а каким был бы Дик,

стань он верующим? Мисс Бэйтс и Дик, в силу наследственности и воспитания,

полученного ими в раннем детстве, обладают разными темпераментами и

характерами. Христианство обещает взять под контроль оба эти темперамента и

характера, если только ему будет позволено. Правомочен лишь такой вопрос:

приведет ли этот контроль, если будет установлен, к улучшению мисс Бэйтс и

Дика? Каждому ясно, что в случае Дика под контроль поступил бы характер куда

более доступный благоприятному воздействию, чем в случае мисс Бэйтс. Но дело

не в этом. Чтобы судить о руководстве фабрикой, следует принимать в расчет

не только качество продукции, но и техническое оснащение. Возможно,

техническое оснащение фабрики "А" таково, что она лишь чудом вообще дает

какую-то продукцию. Напротив, принимая во внимание первоклассное оснащение

фабрики "Б", следует признать, что высокое качество ее продукции все-таки

гораздо ниже, чем могло бы быть. Несомненно, хороший руководитель на фабрике

"А" установит новое оборудование при первой возможности, однако это

произойдет не сразу. До тех пор, пока это случится, низкий уровень

продукции, выпускаемой этой фабрикой, не может свидетельствовать о

неумелости руководства.

3) А теперь углубимся в разбираемый нами вопрос. Руководитель

собирается поставить новое оборудование, и еще прежде, чем Христос закончит

работать над мисс Бэйтс, она станет воистину прекрасным человеком. Но если

мы на этом остановимся, то ситуация будет выглядеть так, словно единственная

цель Христа -- подтянуть мисс Бэйтс до того уровня, на котором Дик находился

с самого начала. У вас могло сложиться впечатление, будто с Диком вообще нет

никаких проблем, и в христианстве нуждаются только люди с дурным характером,

а приятные, милые люди вполне могут обойтись и без него; словно приятность

-- это все, чего требует Бог. Думать так было бы роковой ошибкой. Правда в

том, что с точки зрения Бога Дик Феркин нуждается в спасении ничуть не

меньше, чем мисс Бэйтс. В каком-то смысле (через минуту я объясню, в каком

именно) сомнительно, чтобы приятность характера вообще имела какое-нибудь

отношение к этому. Мы не можем ожидать, чтобы Бог смотрел на спокойный

характер и дружелюбие Дика теми же глазами, какими смотрим на них мы. Ведь

эти качества в значительной степени порождены естественными причинами

(благоприятная наследственность), то есть в конечном счете обусловлены Самим

Богом. Но, с другой стороны, будучи связаны с темпераментом Дика, они едва

ли устойчивы и могут исчезнуть, коль скоро у Дика нарушится пищеварение.

Приятность характера--это, в сущности. Божий дар Дику, а не дар Дика Богу.

Точно так же Бог допустил, чтобы в силу естественных причин, действующих в

мире, от глубокой древности испорченном грехом, разум у мисс Бэйтс оказался

ограниченным, а нервы -- взвинченными, от чего и зависит, главным образом,

ее несносность. Он намеревается в свое время выправить этот недостаток мисс

Бэйтс. Но для Бога не это -- критическая часть ситуации. Это не представляет

для Него никаких трудностей. Не об этом Он беспокоится. Того, за чем Он

следит, чего ожидает и ради чего работает, нелегко добиться даже Ему, Богу,

потому что в силу установленного Им принципа свободной воли Он не может

достичь этого силой. Он ждет и наблюдает за появлением "этого" и в мисс

Бэйтс, и в Дике Феркине: только от их доброй воли это зависит. От каждого из

них зависит, сделать этот шаг или отказаться от него, обратиться или нет к

Богу, выполнив, таким образом, ту единственную цель, ради которой они и

созданы. Их свободная воля вибрирует, как стрелка компаса. Но эта стрелка

наделена правом выбора. Она может повернуться точно к северу, но не обязана

этого делать. Повернется ли стрелка, установится ли, укажет ли на Бога?

Он может ей в этом помочь. Но Он не может ее заставить. Он не может

протянуть руку и повернуть ее -- тогда она лишилась бы предоставленной ей от

начала свободы воли. Установится ли стрелка по направлению к северу? От

этого зависит все остальное. Передадут ли мисс Бэйтс и Дик свою человеческую

природу в руки Божьи? Только в этом суть. А что один из этих характеров --

приятен, а другой -- несносен, вопрос второстепенный. С этим у Бога проблем

не будет.

Не поймите меня, пожалуйста, превратно. Бог рассматривает плохую,

несносную человеческую природу как зло, как что-то печальное. Конечно,

хороший человеческий характер в Его глазах -- добро, как добро -- хороший

хлеб, или солнечный свет, или чистая вода. Новее это такое благо, которое Он

дает, а мы принимаем. Он дал Дику крепкие нервы и хорошее пищеварение, и

добро не оскудело в том источнике, откуда оно произошло. Творить благо Богу,

насколько нам известно, ничего не стоит. Но ради того, чтобы взбунтовавшаяся

человеческая воля могла обратиться на праведный путь, Он умер на кресте.

Поскольку эта воля свободна, она может, действуя как в хороших, так и в

плохих людях, принять или отвергнуть Его. В последнем случае все приятные

качества Дика, будучи лишь свойством его человеческой природы, обратились бы

в конечном счете в ничто, так как сама эта природа исчезнет. Сочетание

естественных причин произвело в Дике благоприятную психологическую

структуру, подобно тому как оно порождает приятные сочетания цветов при

солнечном закате. Но в силу особенностей, присущих природе, такое сочетание

быстро распадается и исчезает. Дику предлагалась возможность превратить

(или, скорее, позволить Богу превратить) это мимолетное сочетание в

бессмертную красоту вечного духа; но он эту возможность упустил.

Возникает парадокс: до тех пор, пока Дик не обратится к Богу, он будет

думать, что его приятный характер -- его собственность во всех отношениях (и

по происхождению, и по принадлежности). Но пока он так думает, прекрасные

качества его ему не принадлежат. Только когда он поймет, что они -- не его

заслуга, а дар Божий, и вновь предложит их Богу, только тогда качества эти

действительно станут его собственностью. Только то мы и можем сохранить, что

добровольно отдадим Богу. А то, что попытаемся удержать для себя, непременно

потеряем.

Мы не должны поэтому удивляться, встречая среди христиан людей, все еще

несносных. Если подумать, можно понять, почему от неприятных людей можно

ожидать, что они скорее обратятся к Христу, чем приятные. Вы помните, как

возмущались современники Христа тем, что, по их мнению. Он привлекал к Себе

самых ужасных, самых презираемых людей? То же самое вызывает возмущение и

недоумение и у наших современников. Так будет и завтра, и всегда. Вы

догадываетесь, почему? Вспомните слова Христа: "Трудно богатому войти в

Царство Небесное". А еще Он говорил: "Блаженны нищие духом". Очевидно, что

речь Он вел о двух видах богатства и нищеты -- материальном и духовном.

Опасность для людей материально богатых -- в том, что они довольствуются

счастьем, которое дают им деньги, и не понимают, что нуждаются в Боге. Если

все кажется таким доступным, если вы можете получить все, чего пожелаете,

простым росчерком пера на чеке, то вам легче позабыть о том, что каждую

минуту вы - в полной зависимости от Бога. Не меньшую опасность несет и

природная одаренность. Если вы получили от Бога крепкие нервы, незаурядный

ум, отличное здоровье, если вы хорошо воспитаны и считаетесь "душой

общества", то как вам не быть вполне довольным своим характером и

обстоятельствами? "К чему впутывать во все это Бога?"-- спросите вы себя.

Хорошие манеры и поведение даются вам без особого труда. Вы не из тех

несчастных, которые отягощены разного рода комплексами: вас не мучат вопросы

пола, вы не страдаете ни чрезмерной тягой к выпивке, ни повышенной

раздражительностью или дурным характером. Все вокруг называют вас "славным

малым", и вы сами (наедине с собой) соглашаетесь с их мнением. Вы, вполне

вероятно, верите, что все ваши хорошие качества -- это ваша личная заслуга.

И возможно, не видите никакой необходимости стать еще лучше, но лучше

по-новому, в более высоком смысле слова. Очень часто люди, наделенные от

природы добродетелями, не могут осознать своей нужды в Христе до тех пор,

пока в один прекрасный день не окажется, что добродетели их -- тщетны, и

разочарование постигнет их, а самодовольство -- рассеется. Иными словами,

трудно тем, кто богат и в этом смысле слова, войти в Царство Небесное.

Дело обстоит совершенно иначе с людьми неприятными, маленькими,

приниженными, боязливыми, испорченными, слабосильными, одинокими либо с

людьми необузданными, страстными, неуравновешенными. Предприняв малейшую

попытку стать хорошими, они незамедлительно почувствуют, что им не обойтись

без помощи. Для них -- либо Христос, либо ничего. У них только один выбор --

или взять свой крест и следовать за Ним, или жить в постоянном отчаянии. Они

-- заблудшие овцы; Он приходил специально для того, чтобы отыскать их.

Они-то и есть в самом настоящем, в самом страшном смысле этого слова

"нищие". Именно их Он благословил. Это они -- то "ужасное сборище", с

которым Он общается. И конечно, фарисеи все еще говорят сегодня, как

говорили в самом начале: "Если бы христианская доктрина опиралась на истину,

эти люди не были бы христианами". В сказанном мною -- либо предостережение,

либо ободрение для каждого из нас. Если вы славный человек, если добродетель

дается вам легко -- берегитесь! От того, кому много дано, много и спросится.

Если вы принимаете за собственные достоинства то, что на самом деле -- Божий

дар, полученный вами от природы, если вы довольствуетесь своим приятным

характером, вы все еще противитесь Богу, и когда-нибудь ваши природные дары

послужат лишь более ужасному падению, более изощренному совращению, а дурной

пример станет особо разрушительным. Сам сатана был когда-то архангелом: его

природные дары были настолько же выше ваших, насколько ваши -- выше

природных даров шимпанзе.

Однако если вы несчастное существо, искалеченное никуда не годным

воспитанием в семье, где царила низкая зависть и не прекращались

бессмысленные ссоры, если вы обременены, не по своей воле, каким-нибудь

отвратительным половым извращением и день за днем терзаетесь комплексом

неполноценности, набрасываясь и огрызаясь даже на лучших своих друзей,-- не

отчаивайтесь. Бог знает о вас все. Вы один из тех нищих, которых Он

благословил. Он знает, какой воистину жалкой машиной стараетесь вы

управлять. Не сдавайтесь. Делайте все, что в ваших силах. В один прекрасный

день Он выбросит эту машину на свалку и даст вам новую. И тогда вы,

возможно, поразите всех нас -- и самого себя, потому что вы прошли трудную

школу вождения ("Многие же будут первые последними, и последние первыми").

Обладать приятным характером, быть цельной, высоконравственной

личностью прекрасно. Мы должны использовать все доступные нам средства --

медицину, образование, экономику, политику -- чтобы создать такой мир, где

как можно больше людей были бы именно такими, как стараемся мы создать мир,

где у каждого достаточно пищи. Но при этом мы должны помнить: если бы нам

даже удалось каждого человека сделать хорошим и благодетельным, мы бы не

спасли все эти человеческие души. Мир, состоящий из приятных людей,

довольствующихся своей приятностью и не имеющих ничего больше, другими

словами, мир, отвернувшийся от Бога, будет так же отчаянно нуждаться в

спасении, как и мир жалких, несчастных людей, -- но спасти его, быть может,

еще труднее. Простое, механическое улучшение -- не искупление, хотя

иск