Путь, Прямой и Ровный

“Я не приму отряд из Несме”, — рявкнул Бруенор на посланника-варвара из Сеттлстоуна.

“Но, ваше величество…”, — беспомощно развел руками огромный, рыжеволосый гигант.

“Нет!” Гневный тон Бруенора тотчас заставил его умолкнуть.

“Лучники из Несме внесли весомый вклад при взятии Митрилового Зала”, — тотчас напомнил Дриззт, стоявший подле Бруенора в зале для аудиенций.

Внезапно Бруенор склонился в его сторону. “Ты забыл, как с нами обошлись эти псы из Несме во время нашего первого перехода через их земли?” — спросил он дроу. Дриззт покачал головой, теперь это воспоминание вызывало у него лишь улыбку.

“Не забыл”, — ответил он, но его невозмутимый тон и мирное выражение лица поведали о том, что пусть он и не забыл, но уж простил точно.

При виде столь умиротворенного выражения на лице своего чернокожего друга, гнев раздражительного дварфа постепенно сошел на нет. “Думаешь, стоит пустить их на свадьбу?”

“Ты король, тебе и решать”, — ответил Дриззт, разводя руками, словно это простое заявление могло все объяснить. Однако выражение на лице Бруенора ясно говорило, что это далеко не так и поэтому столь же упрямому темному эльфу пришлось быстро конкретизировать свои слова. “Твоя ответственность перед твоим народом лежит в дипломатии”, — пояснил Дриззт. “Несме может стать ценным торговым партнером и достойным союзником. К тому же мы можем простить воинов, чей город так часто подвергается опасности, за их реакцию при виде темного эльфа”.

“Ха, ты слишком мягкосердечен, эльф”, — проворчал Бруенор, — “И из-за тебя, я становлюсь таким же слюнтяем!” Он посмотрел на огромного варвара, сильно смахивавшего на Вулфгара, и одобрительно кивнул. “Ладно, пошли мое приглашение Несме, но я хочу, чтобы их сопровождали!”

Варвар бросил на Дриззта благодарный взгляд и, отвесив поклон, покинул комнату. Однако его уход не остановил ворчание Бруенора.

“У меня столько дел, эльф”, — пожаловался дварф.

“Потому что ты пытаешься сделать из свадьбы дочери величайшее событие, которое только видела земля”, — заметил Дриззт.

“Пытаюсь”, — согласился Бруенор. “И она заслуживает этого, моя Кэтти-бри. Все эти годы я старался дать ей все, что мог, но…” Бруенор развел руками, привлекая внимание к своему телу, тем самым, подчеркивая, что он и Кэтти-бри были представителями совершенно разных рас.

Дриззт похлопал своего друга по мускулистому плечу. “Ни один человек не смог бы дать ей больше”, — заверил он Бруенора.

Дварф хлюпнул носом; Дриззт едва успел спрятать ухмылку.

“Но у меня еще сотня этих чертовых дел!” — взревел Бруенор, как и ожидалось, его приступ сентиментальности оказался весьма непродолжительным. “Дочь короля заслуживает соответствующей свадьбы, но хоть кто-нибудь помог бы мне справиться с этим!”

Дриззт прекрасно знал, что вызывает подобное негодование Бруенора. Дварф надеялся, что в планировании этой церемонии ему поможет Регис, бывший глава гильдии и неоспоримо самый умудренный из них в вопросах этикета. Вскоре после прибытия Региса, Бруенор заверил Дриззта, что все их проблемы теперь решены и “за всем присмотрит Грохочущий Живот”.

По правде говоря, Регис в действительности взял на себя многое, но справлялся с обязанностями не так хорошо, как того ожидал или требовал Бруенор. Дриззт не знал, было ли это следствием некомпетентности Региса в подобных вопросах или чрезмерных требований, предъявляемых Бруенором.

В комнату буквально ворвался дварф и всучил Бруенору двадцать свитков со всевозможными планами расположения огромного обеденного стола. Следом за ним появился еще один дварф, несший целую охапку списков потенциальных меню для трапезы.

Бруенор лишь горько вздохнул и беспомощно посмотрел на Дриззта.

“Ты справишься”, — заверил его дроу. “И для Кэтти-бри это будет самой величайшей церемонией, которую когда-либо видел свет”. Дриззт хотел продолжить, но во время последних слов на его лице промелькнуло озабоченное выражение, что не укрылось от взора Бруенора.

“Ты переживаешь за девочку”, — заметил наблюдательный дварф.

“Скорее за Вулфгара”, — признался Дриззт.

Бруенор усмехнулся. “Мне понадобилось три камнетеса, чтобы привести в порядок стену в комнате мальчишки”, — произнес он. “Что-то сильно разозлило моего парня”.

Дриззт лишь кивнул. Они никому не рассказал о том, что гнев Вулфгара в том происшествии был направлен именно на него, что, если бы тогда в Вулфгаре победил варвар, то, вероятно, он бы попросту слепо прикончил его.

“Парень просто нервничает”, — произнес Бруенор.

Вновь дроу ограничился лишь кивком, хотя не был уверен, готов ли он согласиться с подобным утверждением. Вулфгар в действительности был на взводе, но даже этим нельзя было оправдать его поведение. И все же иными причинами объяснить это Дриззт не мог, а после происшествия в комнате Вулфгар вновь стал относиться к Дриззту по-дружески, как в былые времена.

“После свадьбы он успокоится”, — продолжил Бруенор, и Дриззту показалось, что дварф пытается убедить скорее себя, нежели его. И Дриззт также мог понять это, так как Кэтти-бри, осиротевшая девочка, была дочерью Бруенора душой и сердцем. Она единственное, что смягчало твердое, словно камень, сердце Бруенора, была единственной уязвимой щелкой в доспехах могучего короля.

Похоже, что и от дварфа не укрылась переменчивая, высокомерная манера поведения Вулфгара. Но в то время как само поведение Вулфгара очевидно беспокоило Бруенора, Дриззт понимал, что дварф не собирается предпринимать по этому поводу каких-либо действий — по крайней мере, до тех пор, пока его об этом не попросит Кэтти-бри.

Но Дриззт знал, что Кэтти-бри, столь же гордая и упрямая, как и ее отец, ни за что не попросит об этом — ни Бруенора, ни Дриззта.

“И где это тебя носило, ты, маленький прохвост?” — услышал Дриззт рев Бруенора, выдернувший его из нахлынувших было раздумий. Он перевел взгляд на другой конец зала, где мялся совершенно встревоженный Регис.

“Я доедал свой первый кусок хлеба за целый день!” — крикнул в ответ Регис, состроив при этом на лице до ужаса кислую мину и погладив рукой свое бурчащее пузико.

“Нет времени на еду!” — отрезал Бруенор. “Нас ждет еще целая…”

“Сотня этих чертовых дел”, — подражая грубому тону дварфа, закончил за него Регис.

Топнув с досады своим тяжелым сапогом, Бруенор начал копаться в груде потенциальных меню. “Так как тебя столь сильно волнуют вопросы еды,…” — начал Бруенор, собирая свитки в одну кучку и взвешивая их в руке, дабы продемонстрировать всю их тяжесть Регису. “На пиршестве будет много людей и эльфов”, — пояснил он, пока Регис направлялся, чтобы принять у него из рук всю эту кипу. “Найди что-нибудь, что подойдет для их чувствительных желудков!”

Регис бросил умоляющий взгляд на Дриззта, но дроу лишь пожал плечами. Халфлингу не осталось иного выбора, кроме как принять свитки и отправиться восвояси.

“Я думал, что он пригодится нам больше при планировке свадьбы”, — заметил Бруенор, достаточно громко, чтобы его слова мог расслышать уходящий халфлинг.

“А я не думал, что он окажется столь хорош в схватке с гоблинами”, — ответил Дриззт, вспомнив доблесть, проявленную халфлингом во время битвы.

Бруенор погладил свою рыжую бороду и остановил взгляд на пустом дверном проеме, который только что миновал Регис. “Он провел много времени на дороге рядом с такими как мы”, — заключил дварф.

“Слишком много времени”, — едва слышно добавил Дриззт, так чтобы его не услышал Бруенор. Для дроу было очевидно, что Бруенор, в отличии от Дриззта, считал, что удивительные перемены, произошедшие с их другом, были хорошим знаком.

* * * * *

Спустя некоторое время, когда Дриззт, по поручению Бруенора, приблизился к часовне Коббла, он обнаружил, что не один Бруенор беспокоился из-за лихорадочных приготовлений к приближающейся свадьбе.

“Даже за весь митрил королевства Бруенора!” — донесся до него настойчивый крик Кэтти-бри.

“Ну же, будь благоразумной”, — послышался в ответ жалобный стон Коббла. “Твой отец просит не столь уж и многого”.

Когда Дриззт вошел в часовню, Кэтти-бри стояла на вершине помоста, ее руки покоились на стройных бедрах, а Коббл склонился перед ней, протягивая ей инкрустированный драгоценными камнями передник.

Кэтти-бри поприветствовала Дриззта и решительно покачала головой. “Они хотят, чтобы я напялила на себя это кузнецкий фартук!” — крикнула она. “Чертов кузнецкий фартук! И это в день моей собственной свадьбы!”

Дриззт благоразумно понял, что сейчас было совсем неподходящее время для веселья. Приняв серьезный вид, он подошел к Кобблу и взял у него передник.

“Традиция Баттлхаммеров”, — пропыхтел жрец.

“Любой дварф почел бы за честь примерить это одеяние”, — согласился Дриззт. “Однако, должен ли я напомнить тебе, что Кэтти-бри не дварф?”

“Ведь это символ покорности”, — произнесла девушка. “Тем самым они показывают, что женщины должны трудиться у горна целыми днями. А я никогда не брала в руки кузнечный молот и…”

Протянутая рука Дриззта и печальное выражение в его глазах слегка успокоили ее.

“Она дочь Бруенора”, — не сдавался Коббл. “Она должна уважать наказы своего отца”.

“Ты прав”, — вновь согласился Дриззт, будучи опытным дипломатом, — “но не забывай о том, что она выходит замуж не за дварфа. Кэтти-бри никогда не работала у горна…”

“Это лишь символ”, — запротестовал Коббл.

“…а Вулфгар поднимал молот лишь в годы своей службы у Бруенора, когда у него попросту не было иного выбора”, — даже не моргнув глазом, закончил Дриззт.

Коббл посмотрел на Кэтти-бри, затем вновь перевел взгляд на передник, и, наконец, вздохнул. “Мы найдем компромиссное решение”, — уступил он.

Дриззт задорно подмигнул Кэтти-бри и был удивлен тем, что его успех, казалось, совсем не обрадовал девушку.

“Я пришел по поручению Бруенора”, — обратился рейнджер дроу к Кобблу. “Он говорил что-то об испытании святой воды для церемонии”.

“Испробовании”, — поправил его Коббл, так и подпрыгнув на месте. “Да, да, конечно же, медовый напиток”, — произнес он, явно встревожившись. “Бруенор хочет, чтобы в назначенный день подавали мед”. Он посмотрел на Дриззта. “Мы думаем, что желудки горожан из Силверимуна не выдержат наши крепкие напитки”.

Коббл бросился по периметру огромной часовни, попутно зачерпывая ведерками из различных бочек, что стояли вдоль стен. На беззвучно произнесенные Дриззтом слова, — “Святая Вода?” — Кэтти-бри лишь скептически пожала плечами.

Жрецы большинства религий готовили свою святую воду из экзотических масел; после стольких лет проведенных бок о бок с буйным Бруенором, для Дриззта не стало большим сюрпризом, что жрецы дварфов использовали для этих целей хмель.

“Бруенор сказал, чтобы ты принес как можно больше”, — произнес Дриззт, хотя он мог этого и не говорить — взволнованный жрец наполнил ведерками уже целую тележку.

“На сегодня мы закончили”, — объявил Коббл Кэтти-бри. Затем дварф, громыхая своей драгоценной тележкой, быстро направился к двери. “Но не думай, что за тобой останется последнее слово!” — не удержалась Кэтти-бри, но Коббл был уже довольно далеко и вряд ли расслышал эти последние слова.

Дриззт и Кэтти-бри некоторое время сидели на возвышении пьедестала, храня абсолютное молчание. “Дело не в одежде, а в моем взгляде на некоторые вещи”, — пояснила она. “Моя свадьба состоится через две недели. Я думаю, что уже пережила свое последнее приключение, последнюю схватку, за исключением тех, что мне предстоит пережить с моим мужем”.

Столь резкое заявление ударило Дриззта словно молния и частично облегчило его страдания, которые он испытывал из-за необходимости хранить свои страхи в тайне.

“Гоблины всего Фаэруна были бы рады узнать об этом”, — задорно произнес он, пытаясь слегка развеять мрачное настроение девушки. Кэтти-бри попыталась выдавить слабую улыбку, но в ее голубых глазах стояла все та же глубокая печаль.

“Ты сражаешься не хуже остальных”, — добавил Дриззт.

“А ты в этом сомневался?” — резким, словно магические скимитары Дриззта, тоном ответила ему Кэтти-бри.

“В тебе все время кипит такая злость?” — тут же произнес Дриззт, и обвиняющие нотки в его голосе тотчас успокоили Кэтти-бри.

“Думаю, мне просто немного страшно”, — тихо ответила она.

Дриззт кивнул, понимая то затруднительное положение, в котором оказалась его подруга. “Я должен вернуться к Бруенору”, — произнес он, поднимаясь с помоста. Он мог уйти в тот же миг, но не смог оставить без внимания умоляющий взгляд, которым его наградила Кэтти-бри. Она тотчас отвела взор, устремив его куда-то вдаль, и это отчаяние лишь еще сильнее ранило Дриззта.

“Я не вправе говорить тебе, что следует делать”, — спокойно произнес Дриззт. И все же девушка не осмеливалась поднять на него взгляд. “Та тяжесть, которую я испытываю, очень похожа на ту, что тебе пришлось нести в Калимпорте, когда я сбился со своего пути. Я говорю тебе: тот путь, по которому ты идешь сейчас, вскоре достигнет развилки, и дальнейшую дорогу предстоит выбрать именно тебе. Ради всех нас, а главное ради тебя самой, я молюсь, чтобы ты выбрала правильный путь”. Склонившись в поклоне, он откинул прядь волос с лица Кэтти-бри и нежно поцеловал ее в щеку.

Покидая часовню, он ни разу не оглянулся назад.

* * * * *

К тому времени, когда дроу вошел в зал для аудиенций, тележка Коббла была уже наполовину пуста. Бруенор, Коббл, Дагна, Вулфгар, Регис и несколько других дварфов вели ожесточенный спор относительно того, какой из сосудов со “святой водой” обладал более мягким, нежным вкусом — приводились доводы, которые в свою очередь требовали новой дегустации, которая уже в свою очередь порождала дальнейшие доводы.

“Вот этот!” — завопил Бруенор, исчезая в недрах очередного ведерка и выныривая назад с рыжей бородой покрытой густым слоем пены.

“Да этот годится только для гоблинов!” — проревел Вулфгар заметно заплетающимся языком. Однако его смех длился недолго, поскольку Бруенор тут же напялил пустое ведро ему на голову и наградил увесистой оплеухой.

“Ну, я могу и ошибаться”, — внезапно осев на пол, признал Вулфгар. Его голос эхом отдавался от стенок металлического ведра.

“Скажи-ка мне, дроу, что ты думаешь по этому поводу”, — едва завидев Дриззта, весело крикнул Бруенор, и тут же протянул ему два наполненных до краев ведра.

Дриззт поднял руку, отказываясь от приглашения. “Мне больше по душе горные ключи, нежели густой мед”, — пояснил он.

Бруенор бросил в него ведром, но дроу легко отшагнул в сторону и темно-золотистая, тягучая жидкость медленно растеклась по каменному полу. Дриззта поразил единодушный протестующий вопль других дварфов из-за напрасной траты хорошего меда, но еще больше он был ошеломлен тем, что, пожалуй, впервые за все то время, что ему приходилось иметь дело со сварливым характером Бруенора, он не смог найти в себе мужество, чтобы ответить ему.

“Мой король”, — раздался крик из-за двери, тотчас положивший конец всем спорам. В зал для аудиенций вошел весьма тучный дварф в полном боевом облачении. Печать серьезности, застывшая на его лице, тотчас положила конец веселью в комнате.

“Семеро наших соплеменников не вернулись из новых районов”, — доложил дварф.

“Наверное, потеряли чувство времени”, — ответил Бруенор.

“Они пропустили ужин”, — отозвался стражник.

“У нас проблемы”, — внезапно посерьезнев, произнесли в один голос Коббл и Дагна.

“Ха!” — фыркнул Бруенор, нетерпеливо отмахнувшись своей коренастой рукой. “В тех туннелях больше нет никаких гоблинов. Те, кто отправились туда, охотятся за митрилом. Готов биться об заклад, что они нашли жилу, а это может заставить дварфа забыть даже об ужине”.

Коббл, Дагна, и даже Регис, как заметил Дриззт, согласно закивали головами. Но осторожного дроу, прекрасно осведомленного о том, насколько может быть опасно Подземье (а наиболее глубокие туннели Митрилового Зала по сути им и являлись), убедить было не так-то просто.

“Ну, а что ты скажешь?” — спросил Бруенор у Дриззта, заметив его сомнения.

Дриззт довольно долго обдумывал свой ответ. “Думаю, что ты вероятно прав”.

“Вероятно?” — пропыхтел Бруенор. “А, ладно, все равно мне не удастся переубедить тебя. Отправляйся. Я знаю, ведь ты хочешь именно этого. Бери свою кошку и отыщи моих дварфов”.

Кривая ухмылка Дриззта не оставляла сомнений, что Бруенор лишь подтвердил его намерения.

“Я Вулфгар, сын Беорнегара! Я тоже пойду!” — раздался голос Вулфгара из-под ведра. Чтобы заставить его умолкнуть Бруенору пришлось отвесить ему очередную оплеуху.

“Да и еще кое-что, эльф”, — позвал король, привлекая к себе внимание Дриззта. Бруенор по очереди криво ухмыльнулся всем собравшимся, затем остановил свой взгляд на Регисе. “Возьми с собой Грохочущего Живота”, — произнес король дварфов. “Все равно здесь он почти бесполезен”.

Большие, круглые глаза Региса стали еще больше и круглее. Он пробежался своими пухлыми, нежными пальцами по вьющимся волосам, после чего нервно затеребил сережку, что носил в ухе. “Мне?” — кротко спросил он. “Опять спускаться туда?”

“Ну, всего лишь разок”, — рассудил Бруенор, приводя аргументы скорее для других дварфов, нежели для самого Региса. “Если мне не изменяет память, ты же смог расправиться с несколькими гоблинами”.

“У меня еще много…”

“Отправляйся, Грохочущий Живот”, — рявкнул Бруенор и так резко наклонился вперед, что едва не кувырнулся через себя. “Хоть раз за все то время, что ты провел здесь после своего возвращения — и да будет тебе известно, что мы знаем, что ты находишься в бегах! — сделай то, что тебе говорят без твоих обычных отговорок и извинений!”

Серьезность в мрачном тоне Бруенора удивила всех собравшихся, и очевидно даже Региса, поскольку халфлинг, не произнеся ни единого слова, поднялся и смиренно встал подле Дриззта.

“Можем мы хотя бы заглянуть ко мне в комнату?” — тихо спросил Регис у дроу. “Я хотел бы, по крайней мере, взять свою булаву и дорожный мешок”.

Дриззт положил руку на плечо своего друга и повернул его к себе лицом. “Не бойся”, — едва слышно произнес он, и чтобы подкрепить свои слова, он вложил в руки халфлинга ониксовую фигурку Гвенвивар.

Регис знал, что он был в надежной компании.