Учительская

ИИ: Не кажется ли вам, что вы сейчас обидели человека? Сильно обидели и незаслуженно!

ОО: Мне очень жаль, что так получилось.

ИИ: Не сочтите за труд извиниться перед ней.

ОО: Извиниться? За что?

ИИ: Вы только что, любезная Ольга Олеговна, сказали, позвольте напомнить: «Мне очень жаль, что так получилось». Надеюсь, сожаление искреннее. Так сделайте же следующий шаг — извинитесь!

ОО: Мне жаль... Наверное, как и каждому из нас. Жаль, что у Зои Владимировны долгая жизнь оканчивается разбитым корытом.

ИИ: Разрешу себе заметить: разбитое корыто — довольно рискованное выражение.

ОО: А разве она сейчас сама не призналась в этом?

ИИ: Не станете же нас уверять, уважаемая Ольга Олеговна, что долгая жизнь Зои Владимировны не принесла никакой пользы?

ОО: Пользы?.. Сорок лет она преподает: Гоголь родился в таком-то году, Евгений Онегин — представитель лишних людей, Катерина из «Грозы» — луч света в темном царстве. Сорок лет одни и то же готовые формулы. Вся литература — набор сухих формул, которые нельзя ни любить, ни ненавидеть. Не волнующая литература — вдумайтесь! Это такая же бессмыслица, как, скажем, не греющая печь, не светящий фонарь. Получается: сорок лет Зоя Владимировна обессмысливала литературу. Пушкин, Достоевский, Толстой, Чехов глаголом жгли сердца людей. По всему миру люди горят их пламенем — любят, ненавидят, страдают, восторгаются. И вот зажигающие глаголы попали в добросовестные, но, право же, холодные руки Зои Владмировны... Сорок лет! У скольких тысяч учеников за это время она отняла драгоценный огонь! Украла способность волноваться! Вы в этом видите пользу, Иван Игнатьевич?!

ИИ: Но она еще была преподавателем и русского языка, научила тысячи детей грамотно писать. Хоть тут-то признайте, что это немалая заслуга.

ОО: Научить правильно писать слово — и отучить его любить. Это все равно что внушать понятия высокой морали и вызывать к ним чувство безразличия.

ИИ: Странный вы человек, Ольга Олеговна. Вдруг взорвались — готовы крушить и проламывать головы только потому, что девочка-выпускница задела вас за живое.

ОО: Вдруг?.. Неужели для вас выступление Студёнцевой неожиданность?

ИИ: Да уж признаюсь: от любого и каждого ждал коленца, только не от нее.

ОО: И вы считали, что у нас в школе все идеально, не нужно освобождаться от старых навыков?

ИИ: Положим, не все идеально и от каких-то привычек нам придется освобождаться.

ОО: Но тогда придется освободиться и от тех, кто безнадежно увяз в этих старых привычках.

ИИ: Освободиться от Зои Владимировны?.. Немедленно? Или можно подождать немного, хотя бы того не столь далекого дня, когда она сама решит оставить школу?

ОО: Дождаться Недалекого дня? За это время сотни учеников пройдут через ее руки. Я преклоняюсь перед вашей добротой, Иван Игнатьевич, но тут она, похоже, дорого обойдется людям.

ИИ: Мне кажется, вы собираетесь выправить накренившуюся лодку, черпая решетом воду.

ОО: То есть?

ИИ: То есть мы освободимся от Зои Владимировны, а на ее место придет молодой учитель, только что окончивший наш областной пединститут. И вы рассчитываете, что он-то непременно будет горящим. Вам ли не известно, что в областной пединститут, увы, идут те, кто не сумел попасть в другие институты. Десять против одного, что на смену Зое Владимировне придет неспособный раздувать святой огонь Пушкина и Толстого. Не рассчитывайте на Прометеев, дорогая Ольга Олеговна.