Что такое символика

Как пишет Л. Н. Миронова[mclxxi], цвета в истории культуры использовались и для обозначения определенных свойств, качеств, понятий и / или идей (синий — мудрость, истина, красный — мужской, желтый — женский и др.), которые не всегда логически отвечали даже одной (архетипической) стороне их значений. В связи с этим обоснование так называемого “символизма цвета” может быть проведено, по структурно-антропологическим критериям Леви-Стросса [mclxxii], в пределах хроматического анализа репрезентативных данных в истории искусства, в мифах и ритуалах.

В «Эстетике цвета» [mclxxiii] я показал, что понятие "символ" является многозначным и подлежит детальному анализу с тем, чтобы смысл цвета мог быть однозначно определен в соответствующих носителях информации с позиций всех интеллектуальных компонентов реципиента. С этой многозначностью цветовых "символов" может быть связана многозначность цветового ощущения, которое не в состоянии обнаружить различие в спектральном составе, объективно характеризующем красители, цвета которых кажутся глазу одинаковыми и называются метамерными. Так, белые или серые цвета, например, могут быть образованы парой любых дополнительных или тройкой основных и будут казаться одинаковыми независимо от принципов образования.

Иначе говоря, как в мифе каждый "символ" может нести несколько значений (красный - любовь, ненависть и др.), так и в цветоведении практически каждый метамерный цвет может быть образован из нескольких совершенно различных цветов: (К+Г = П+3 = 0+С = Ж+Ф и т. п.).

И если образование метамерных цветов связано с функциями бессознания (строго говоря, сетчатки глаза), апертурных цветов как сублиматов — с функциями подсознания, то многозначность цветовых символов ¾ с деятельностью всего интеллекта. Тогда (в соответствии с обозначениями этих компонентов интеллекта) символ будет определяться функцией цветообозначения (М-план) и сублимата (Ид-план), тогда как сублимат — метамера (Син-план) и сублимата (Ид-план).

При этом методология хроматизма благодаря «атомарному» характеру компонентов интеллекта позволяет определить собственно свой специфический смысл цвета в каждом символе, который в итоге и образует вышеотмеченную многозначность кодирования цвета.

Отметим также те аспекты в интерпретации цветовой символики, которые имеют наибольшее значение с точки зрения Х. Э. Керлота[mclxxiv]:

красный (атрибут Марса) — страсть, чувственность и животворные силы;

розовый (цвет плоти) — чувствительность и эмоции;

оранжевый — гордость и амбицию;

желтый (атрибут Аполлона, бога солнца) определяет великодушие, интуицию и интеллект;

зеленый (цвет Венеры и Природы) означает плодородие полей, симпатию и приспособляемость;

зеленый — подавление, эгоизм, депрессию, инертность и безразличие — значения цвета праха;

голубой и синий (атрибут Юноны и Юпитера) означает религиозное чувство, преданность и невинность;

фиолетовый соответствует ностальгии и памяти, поскольку является смещением синего (обозначающего приверженность) и красного (страсть);

пурпурный (цвет одеяния императоров Рима, а также кардинальского облачения) получается путем синтеза красного и фиолетового, дает власть, духовность и величие;

Можно было бы продолжать список интерпретаций до бесконечности, приводя все более точные значения для более тонких оттенков, но это может привести в одну из ловушек символики — к соблазну создать аллегорическую систему на все случаи жизни. Аллегории же, как и символы, — сложносоставные феномены культуры и подлежат детальному анализу сознания как компонента интеллекта, о чем здесь я говорить не буду.

Тончайшие цветовые оттенки одежды, цветов, украшений были полны значения в Европе XV века. Символика цвета, которая и в наше время еще не вполне забыта, в отношениях между влюбленными тогда занимала важное место. Тот, кто был знаком с ней недостаточно, мог найти соответствующие указания в появившейся около 1458 г. книге Сицилийского Герольда «Le blason des couleurs» («Геральдика цветов»). Сделанное в XVI веке ее стихотворное переложение было высмеяно Рабле не столько из презрения к данному предмету, сколько, по мнению Йохана Хейзинги [mclxxv], из-за того, что он сам хотел написать об этом.

Для сравнения — с приведенными по Керлоту значениями, — обратимся к замечаниям Леонардо да Винчи в § 583: «Белое примем мы за свет, без которого нельзя видеть ни одного цвета; желтое — за землю, зеленое — за воду, синее — за воздух, красное — за огонь, черное — за мрак, который находится над элементом огня, так как там нет ни материи, ни плотности, где лучи солнца могли бы задерживаться и … освещать.».