Слабый или сильный эмерджентный материализм?

В то время как слабый эмерджентный материализм оптимистичен в отношении способности науки в конечном итоге объяснить феномен сознания и поощряет дальнейшие эмпирические исследования в этой области, сильный эмерджентный материализм, напротив, препятствует дальнейшим исследованиям биологической природы сознания, считая их бессмысленными. Как минимум, сильный эмерджентный материализм, или мистерианизм, не оставляет никакой надежды на то, что тайна сознания когда‑нибудь будет раскрыта в рамках традиционной науки.

На базе нашего современного знания (правильнее сказать – невежества) невозможно сделать выбор между слабым и сильным эмерджентным материализмом, ибо они оба пытаются предсказать будущее науки, которое сегодня никому доподлинно не известно. Единственное, что нам наверняка известно, это то, что исследования, конечно же, еще не достигли конечной точки. Более того, эмпирические исследования, которые связывают активность мозга с сознательными ментальными явлениями, находятся лишь в самом начале пути. Сильный эмерджентный материализм предсказывает, что наступит день, когда нейронаучные исследования и исследования мозга будут завершены, и не останется ничего нового, что можно было бы узнать о биологических механизмах, работающих в нашем мозге, но даже тогда мы не будем иметь ни малейшего представления о том, как и почему из биологических процессов, протекающих в мозге, возникает сознание. Слабый эмерджентный материализм, напротив, предсказывает, что в тот момент, когда мы достигнем полного понимания того, что происходит в мозге, нам понадобится теория сознания, объясняющая, как из биологических процессов, протекающих в мозге, возникают субъективные переживания и почему они должны возникать при тех биологических обстоятельствах, которые существуют в живом человеческом мозге.

А пока единственное, что нам остается, – продолжать эмпирические исследования. Если история науки – ориентир, на который в этом деле можно положиться, на этом пути мы придем к пониманию совершенно нового типа, представить себе который сейчас просто невозможно. Проблема сознания предстанет в совершенно новом свете, и если нам повезет, она будет решена, причем, возможно, решена в таком ключе, который не соответствует ни одной из современных идей возникновения и редукции. Может быть, сторонники сильного эмерджентного материализма не в восторге от такого видения будущего. Сказано же, что некоторые предпочитают вечную тайну ее научной разгадке, потому что жизнь во Вселенной, содержащей подлинные тайны, – гораздо более волнующее занятие, особенно если эти тайны связаны с нашей собственной природой и происхождением. Наука уже смогла разгадать немало великих тайн, но сможет ли она разгадать и эту тайну? Не приходится сомневаться в том, что новая наука о сознании должна ответить на вопрос, как далеко мы можем продвинуться на пути к ее разгадке!