Из «жития Георгия амастридского»

О НАШЕСТВИИ РУСИ НА АМАСТРИДУ. 2-я четверть IX в.

Было нашествие варваров, Руси, народа, как все знают, в высшей степени дикого и грубого, не носящего в себе никаких следов человеколюбия. Зверские нравами, бесчеловечные делами, обнаруживая свою кровожадность уже одним своим: видом, ни в чем другом, что свойственно людям, не находя такого удовольствия, как в смертоубийстве, они - этот губительный на деле и по имени народ, - начав разорение от Пропонтиды и посетив прочее побережье, достигли наконец и до отечества святого, посекая нещадно всякий пол и всяншй возраст, не жалея старцев, не оставляя без внимания младенцев, но противу всех одинаково вооружая смертоубийственную руку и спеша везде пронести гибель, сколько на это у них было силы. Храмы ниспровергаются, святыня оскверняется: на месте их (нечестивые) алтари, беззаконные возлияния и жертвы, то древнее таврическое избиение иностранцев, у них сохраняющее свою силу (процветающее). Убийство девиц, мужей и жен; и не было никого помогающего, никого, готового противостать. Лугам, источникам и деревьям воздается поклонение…

Житие Георгия Амастридского,

«Труды» В. Г. Васильевского, т. III, С. 64-65, Пг. 1915.

Памятники истории Киевского государства IX – XII вв.

Сборник документов. Л. Соцэкгиз, 1936 - С. 24

ИЗ «ВТОРОЙ БЕСЕДЫ ПАТРИАРХА КОНСТАНТИНОПОЛЬСКОГО ФОТИЯ ПО ПОВОДУ ПРИШЕСТВИЯ РУСИ»

(860 г...)

… Народ неименитый, народ несчитаемый (ни за что), народ поставляемый наравне с рабами, неизвестный, но получивший имя со времени похода против нас, незначительный, но получивший значение, уничиженный и бедный, но достигший блистательной высоты и несметного богатства, народ где-то далеко от нас живущий, варварский, кочующий, гордящийся оружием, неожиданный, незамеченный, без военного искусства, так грозно и так быстро нахлынул на наши пределы, как морская волна, и истребил живущих на этой земле, как полевой зверь траву или тростник или жатву, - о какое бедствие, ниспосланное нам от бога - не щадя ни человека ни скота, не снисходя к немощи женщин, не жалея нежности детей, не уважая седины старцев, не смягчаясь ничем, от чего обыкновенно смягчаются люди, даже дошедшие до свойства зверей, но всякий возраст и пол поражая мечом. … Эта свирепость простиралась не только на человеческий род, но жестоко умерщвляла и всех бессловесных животных: волов и лошадей, птиц и прочих (животных), какие только попадались; лежал вол и около него человек, дитя и лошадь получали общую могилу, женщины и птицы обагряли кровью друг друга. Все было наполнено мертвыми телами; в реках вода превращалась в кровь: источники и водоемы, одни нельзя было распознать от того, что вместилища их были завалены мертвыми телами, от других оставались совершенно неясные следы прежнего вида, потому что брошенное в них наполняло остальные их части; мертвые тела загноили нивы, стеснили дороги; рощи одичали и сделались непроходимыми более от этих (трупов), нежели от поростков и запустения; пещеры наполнились ими; горы и холмы, лощины и овраги нисколько не отличались от городских кладбищ…

…О, как все тогда расстроилось, и город едва, так сказать, не был поднят на копье! Когда легко было взять его, а жителям невозможно защищать, то очевидно от воли неприятелей зависело - пострадать ему или не пострадать… Помните ли тот час невыносимо-горестный, когда приплыли к нам варварские корабли, дышащие чем-то свирепым, диким и убийственным,- когда море тихо и безмятежно расстилало хребет свой, доставляя им приятное и вожделенное плавание, а на нас воздымая свирепые волны брани, - когда они проходили пред городом, неся и выставляя пловцов, поднявших мечи:, и как бы угрожая городу смертию от меча, - когда всякая надежда человеческая оставила (здешних) людей…

«Две беседы святейшего патриарха константинопольского Фотия по случаю нашествия россов на Константинополь», перевод Е. Ловягина.// Христианское Чтение, М., 1882, Ч. 2. - С. 430-436.