В комнату, со стаканом в руке, входит Татьяна

ТАТЬЯНА. Что, телефон включили?

АННА. (Укладываясь на тахту). Включили на мою беду.

ТАТЬЯНА. (Подавая стакан). Алкозельцер.

АННА. Спасибо.

ТАТЬЯНА. Кто звонил?

АННА. Девушки какие-то из Ялты.

ТАТЬЯНА. А ты мужиков хотела услышать?

АННА. Каких мужиков?

ТАТЬЯНА. Не знаю. Может Ивана, а может Жору.

АННА. Да брось ты. Просто я немного пошалила вчера. Хотела вас повеселить.

ТАТЬЯНА. Тебе это удалось.

АННА. Да ладно, ты тоже не далеко ушла. Я бы даже сказала, ты круче солировала.

ТАТЬЯНА. В общем, поздравили именинницу.

АННА. Кстати, где она?

ТАТЬЯНА. Когда я встала, Машки уже не было.

АННА. Танюш, раз ты всё равно поднялась, не в службу, а в дружбу, свари кофейку.

ТАТЬЯНА. Сварила бы, да не знаю, где кофе.

АННА. (Указывая на кухню.) А ты поищи там, в манке…

ТАТЬЯНА. Где?

АННА. Слева от окна должна быть полка. Когда-то на ней стояла коробка с надписью«Манка».

Татьяна выходит в кухню.

ТАТЬЯНА. Манка-Манька, Машунька… Есть манка, есть и кофе. Тебе с молоком?

АННА. Нет, что ты. С коньяком.

Входит Татьяна с пустой чашкой на блюдце и сахарницей, ставит их перед Анной.

ТАТЬЯНА. Кто-то мне рекомендовал не пить по утрам коньяк. Кто бы это мог быть?

АННА. Ах, оставь. Мне сейчас надо взбодриться, я совершенно никакая.

Татьяна выходит в кухню и варит кофе. Анна находит початую бутылку коньяка, наливает в чайную ложку и выливает в чашку. Через паузу, добавляет ещё ложку, затем ещё. Подумав, выпивает содержимое чашки и, лизнув кусочек сахара, кладет его на блюдечко.

ТАТЬЯНА. (Спрашивает из кухни.) Как спала?

АННА. Я неплохо выспалась, несмотря на то, что ты меня всю ночь ногой толкала, а один раз даже закричала: «Пожар».

ТАТЬЯНА. Извини.

АННА. Что ты, мне было приятно. Я вспомнила те времена, когда мы вот так же ночевали здесь на этой старой тахте. Я и проблемы свои напрочь забыла. Они последнее время не давали мне жить. Представляешь, я в Ницце вообще перестала спать… Не могу заснуть и всё.