Задание 9

Проинтерпретируйте приведённый текст. Выделите в нём 5 основных смысловых единиц (1). Сведите его к одному развёрнутому высказыванию (2). Сделайте реферат данного текста (3). Укажите факторы, обусловившие ваше индивидуальное понимание и непонимание текста (4). Ответьте на вопрос, что означает метафора «язык – дом бытия» (5). Оценка задания – от 0 до 10 баллов (от 0 до 2 баллов за выполнение каждого пункта).

В.Д.Губин «Онтология: Проблема бытия в современной европейской философии»:

Только мысль даёт через речь слово невыговоренному смыслу бытия. Бытие, полагает Хайдеггер, высветляясь, просит слова, оно всегда говорит за себя, позволяет сказаться экзистирующей мысли, дающей ему слово. Слово тем самым выступает в просвет бытия. Только так язык впервые начинает быть таинственным и, однако, всегда нами правящим образом. Язык есть язык бытия, как облака - облака в небе.

Искусственность научной картины мира накладывает свой отпечаток и на язык, как на научный, так и на обыденный, всё более выхолащивающийся под влиянием диктатуры публичности. Публичность определяет наперёд, что понятно и что должно быть отброшено как непонятное, оно определяет язык, как нечто внешнее. Но язык не есть нечто внешнее, он не вытекает также из знакового характера. Он есть «просветляюще-скрывающее» проявление самого бытия. В нём важны не только произносимые слова, но и мочание, которое часто гораздо глубже проясняет смысл, чем болтовня. Даже речь незнакомого чужого языка – это не чистый звук, а слово, мы чувствуем его значимость. Между непонятным словом и акустически абстрактно схваченным звуком лежит пропасть сущностного различия.

Язык, считает Хайдеггер, могущественнее нас, это принуждение к речению. Не сам поэт, а музы говорят через него, не мыслитель силой ума создаёт свои конструкции, но услышанный голос бытия направляет его мысли. Изначальное речение (Sagen) сообщает о себе самом. Это есть одновременно и божественное и человеческое явление, прояснение отношений, которые связывают существование с бытием.

Язык не есть первичное выражение мысли, чувства или воли, но он открывает то пространство, внутри которого человек способен соответствовать (entsprechen) бытию и его требованиям, его призыву (Anspruch). Это изначальное соответствие и есть мысль. Обнаруживать (zeigen) – значит, по Хайдеггеру, показывать, приводить к видимости. Но это обнаружение-показывание производно от старогерманского слова Sagan, что означает «говорить» (sagen). Образами изначального мышления являются «Dichtung» (поэзия, но не в смысле только поэзии, а творчества вообще) и «Denken» (мышление). Каждое слово, дающее нам что-либо существенное, есть проявление творчества, оно может осуществляться в поэзии, культе, мифе, законодательстве. Dichtung можно назвать первопоэзией, первоязыком исторических народов. Подлинное мышление всегда поднимается к творчеству как к первопоэзии. Размышлять – значит поэтизировать, и, кроме того, это не простой вид поэтизирования в смысле стихов или песни. Истинная речь есть первопоэзия (Sagen), из которой исходит вся поэзия и все искусства. но поэзия ближе к изначальной речи, чем любой другой способ выражения. Только поэт схватывает самую суть отношений слова к вещи, в своих мечтах возносясь к небу и оставаясь при этом на земле. Это «между» является первичной меркой нашего существования. «Это не протяжение обыкновенно представляемого пространства, так как всё пространственное уже заранее нуждается в изначальной мерке, происходит из неё. Выражением изначальной меры будет поэзия. В поэзии мы достигаем конечного понимания меры».

Под «логосом», полагает Хайдеггер, древние понимали не столько разум, сколько речь, которая позволяет высказывать основополагающие законы мира, позволяет говорить, а не просто издавать членораздельные звуки, существовать в способе раскрытия мира и себя самого.

Наша главная необходимость, по Хайдеггеру, состоит в том, чтобы мы ощутили существо бытия как вызов нашей мысли, чтобы мы, прежде всего думая о нём, ощутимо испытали, в какой мере мы призваны проторить хотя бы тропку для опыта бытия, и прокладывали бы её через бывшее бездорожье. Надо готовить среди сущего те места для существа бытия, в которых бы оно заявляло о себе и о своём пребывании. Язык мостит здесь первые пути и подступы. Без слова любому действию не хватает того измерения, в котором бытие могло бы выразиться. Язык не есть просто выражение мысли, чувства и желания. Язык - то исходное измерение, внутри которого человеческое существо вообще впервые только и оказывается в состоянии отозваться на бытие и его зов и через эту отзывчивость принадлежать бытию. Эта исходная отзывчивость, в истинном смысле достигнутая, и есть мысль.

Сказать и говорить не одно и то же. Можно много говорить, и ничего не сказать. Можно молчать, и сказать многое. Сказать – значит показать, объявить, дать видеть, слышать. Язык, как разбивка мира, даёт миру быть тем, что он есть в своей истине. Мир присутствует в языке как в своём разбиении, самим своим существом, в своей истине. Больше нигде, кроме как в языке, он таким образом не присутствует. Язык не обязательно только ещё предварительное истолкование мира. Никто, кроме нас, не мешает тому, чтобы язык был разбивкой мира, как бы его садом. Суть мира, которая не видна в мире так же, как сад не виден в голом пустыре, может присутствовать в словесном разбиении мира. Дело за нами. Присутствие мира в языке требует человека. Человек может дать слово миру, мир требует человека для своего явления. И человек требует мира, потому что иначе, как в целом мира, он себя не узнает.

Обычно один человек говорит, а другой слушает. С точки зрения Хайдеггера, говорение и слушание – это одновременный процесс. Язык говорит, поскольку он весь есть сказ, то есть показ. Источник его речи – некогда прозвучавший и до сих пор несказанный сказ, прочерчивающий разбиение языка. В речи как слушании языка мы говорим вслед услышанному сказу. Мы допускаем прийти его беззвучному голосу, вызывая уже имеющийся у нас наготове звук. Мы слышим его, потому что послушны ему, как ему принадлежащее. Только послушно принадлежащим ему сказ дарит слышание языка и тем самым речь. Существо языка покоится в таком дарующем сказе.

Язык есть дом бытия, ибо в качестве сказа он есть способ события, его мелодия. В языке мы слышим «голос бытия». Это голос, который делает весь мир вокруг себя полем бесконечного резонанса, голос, который мы прежде всего слышим и которому мы отвечаем. Голос вещей, голос Бога, голос совести, голос любви–- это всё голоса-трансценденции, нечто первичное по отношению к нашей естественной повседневной речи. Благодаря голосу-трансцендентности мы присутствуем в мире.