2015-08-12
231
*54 Абсолютная простота как «предикат» Абсолюта или как высший идеал человеческой жизни – темы, прозвучавшие не только в Греции, но и в иных культурах. Что касается первого, то идеал абсолютной простоты разделяли и разделяют все монотеистические религии: Бог един, следовательно, Он прост. Что касается второго, то нельзя не вспомнить даосизм – с его
идеалом уподобления младенцу, – «Евангелие от Луки» и третье превращение духа, о котором говорил Фридрих Ницше.
*55 Формула skoto ς ulh ς («мрак материи») присутствует в трактате 5.1 – «О трёх главных ипостасях», во второй его «главе».
*56 Преодолеть оковы тела, разумеется, вовсе не означает покончить с жизнью. У Плотина есть трактат на эту тему – Peri exagwgh ς («Об исторжении»), 1.9.
*57 «Божественным» (qeio ς) Плотин называет своего учителя Платона в первой «главе» трактата 4.8. Существует мнение, что, условно говоря, «учителем» Плотина можно считать также и неопифагорейца-платоника Нумения, жившего во втором веке новой эры.
*58 Платон «Теэтет», 176 b1.
* * * * *
Комментарий к трактату Плотина «Каким образом от первого то, что после первого, и о едином» /5.4/
В трактате Pw ς apo tou prwtou to meta to prwton kai peri tou eno ς, входящем в пятую «Эннеаду», Плотин затрагивает глубинные оси своей метафизики и кратко, точно и исчерпывающе показывает главную философскую «вертикаль», созданной им картины реальности, – вертикаль «Абсолют – всё». Как видно из заглавия трактата (данного Порфирием), эта вертикаль подана здесь как соотношение «первое – то, что после первого» (to prwton – to meta to prwton). Главным метафизическим принципом, характеризующим эту ось, является категория «после» (meta), и этот принцип поставлен во главу угла и подвергается всестороннему анализу. В самом деле, pw ς, как, каким образом от Абсолюта возникает всё то, что от него? Заостряя внимание на этом первозданном философском вопросе, Плотин обращает свой взор в бездонные метафизические глубины и, оперируя категориями своей философии, пытается разрешить и охарактеризовать сие горнее действо и его последствия.
*
Архитектоническая вертикаль «первое – то, что после первого» претендует на то, чтобы «зафиксировать» и охватить собой всю реальность, описываемую Плотином, а её универсальность и лаконизм подталкивают нас к мысли о том, что всё, существующее после Абсолюта, – не-первое. Абсолют выступает здесь как первое, как горнее начало отсчёта – отсчёта арифметического, каузального, метафизического, физического и иерархического. С другой стороны, в заглавии трактата 5.4 упомянуто не только «первое» (to prwton), но и «единое» (to en), и тем самым заявлена и иная тема – тема единства Абсолюта. Мы уже знаем о том, что Плотин двояко рассматривал «высочайшее» (to upertaton), – каузально и акаузально. Каузально – как Абсолют-к-иному; акаузально – как Абсолют-к-самому-себе. Так вот, «расстановка метафизических сил», явленная в заглавии сего небольшого произведения, прочерчивает обе эти философские линии «Эннеад»: Абсолют-к-иному, ко множеству, именуется здесь «первым», а Абсолют-к-самому-себе отождествляется здесь (как и во многих других трактатах Плотина) с Единым. Обобщая и забегая вперёд, следует подчеркнуть, что заглавие трактата 5.4, в сущности, глубоко парадоксально, ибо примирить каузальную и акаузальную трактовку Абсолюта невозможно. Так что to prwton и to en, взятые в качестве полноправных эпитетов высочайшего, образуют неразрешимое метафизическое противоречие, и ставить на одну доску их нельзя. Их соседство – философский парадокс; и здание «Эннеад», возведённое Плотином, – тому подтверждение.
Абсолютное и безусловное единство, рассматриваемое как «первое» – как начало и отсчёт каузальности, – предполагает «второе», «третье» и так далее и оказывается включённым в этот множественный ряд, что размывает границу между единым и многими и лишает единый Абсолют его уникального метафизического статуса. Единое первое – не единое. Первое – уже не единое (или не совсем, не вполне единое, ибо подразумевает существование «второго», берущего от него, «первого», своё начало). По меркам «Эннеад», to en и to prwton – взаимоисключающие предикаты высочайшего и разные, несходные его грани. Другое дело, что в разных контекстах Плотин часто использует их как синонимы, словно бы «не видя» их принципиального различия… На самом же деле, перечисляя единое и первое «через запятую», мы тем самым сопоставляем несопоставимое. Роковая двойственность высочайшего как Абсолюта-в-себе и Абсолюта-к-иному (или, иначе говоря, двойственность единого и первого) – одна из главных загадок метафизики Плотина, и эта первозданная тайна постоянно даёт о себе знать на страницах «Эннеад».
*
Переведём начало трактата Плотина 5.4.
Ei ti estin meta to prwton anagkh ex ekeinou einai h euqu ς h thn anagwghn ep ekeino dia twn metaxu ecein kai taxin einai deuterwn kai tritwn tou men epi to prwton tou deuterou anagomenou tou de tritou epi to deuteron
«Если есть нечто после первого, то оно по необходимости существует из него и имеет возведение к нему или напрямую, или через тех, которые существуют между ними; и есть порядок вторых и третьих – порядок второго, возводимого к первому, и порядок третьего, возводимого ко второму».
Попытаемся осмыслить эту формулу. В приведённом многозначительном пассаже присутствуют указания на две важных для Плотина идеи: на идею цикличной замкнутости горней метафизической архитектоники и на идею троичности этой архитектоники. Что касается второй идеи, то она, понятное дело, восходит ко второму письму Платона Дионисию и в русле «Эннеад» трансформировалась в учение о трёх ипостасях. Что же касается первой идеи, то следует обратить внимание на то, что, по Плотину, пласты горней архитектоники не существуют изолированно друг от друга и что между ними происходит непрестанное взаимодействие. Прочертив ось «первое – то, что после первого», Плотин детализирует это соотношение, используя не только понятие meta («после»), но и термин ex («из»). Кроме того, как видно из заглавия трактата (данного, впрочем, не Плотином, а его учеником Порфирием), для характеристики соотношения «первого» и «того, что после первого» оказывается значимой и категория apo («от»). Получается, что следствия «первого» – из, от и после него. Принимая во внимание архитектонические оси «Эннеад» и неисчерпаемые глубины философского словаря Плотина, мы должны отметить, что такое словоупотребление подразумевает идею творения и порождения иного Единым (или Первым). Порождение Единым иного и творение Единым иного – единый акт, в котором между генетическим и креативным поставлен знак равенства. Единое-первое творит, порождая, и порождает, творя. И никакого внутреннего сущностного противоречия в такой, казалось бы, очевидной двойственности, нет. Да, в этом же самом трактате 5.4 Плотин именует высочайшее «порождающим» (to gennwn) и тем самым наделяет Абсолют генетической функцией, но следует учесть и иные пласты «Эннеад», например, трактат 5.2, в котором ясно говорится и отчётливо указывается на то, что высочайшее сотворило – сотворило иное, другое… Так что высший акт на философской картине, написанной Плотином, следует понимать и как акт порождения, и как акт творения, и как акт творения-порождения.
В приведённой выше формуле Плотина содержится указание на «порядок вторых и третьих», на «второе» и «третье», – исходя из философской аксиоматики «Эннеад», мы должны заключить, что «второе» (deuteron) – это Вторая Ипостась Ум, а «третье» (triton) – это Третья Ипостась Душа. Не будет преувеличением сказать, что «вторые» – это вся полнота ментального, ноуменального, умопостигаемого, мыслимого и мыслящего, а «третьи» – психическое, взятое в его множественности. То есть, попросту говоря, «вторые» – это умы, а «третьи» – это души. Важно обратить внимание на то, что, повествуя о «вторых» и «третьих», Плотин употребляет важнейший для Платона и его последователей термин h taxi ς («порядок»)*1. Сие знаменательное понятие явственно убеждает нас в том, что, по мысли Плотина, «второе», «вторые», «третье» и «третьи» – гармоничны и, следовательно, благи.
Универсальная формула, с которой начинается трактат 5.4, содержит как своё ядро мысль о прогрессии абсолютного единства во множество и регрессии этого множества обратно – в единство. Эта формула «фиксирует» не всю многоступенчатую пирамиду нисхождения-восхождения (прогрессии-регрессии) и заостряет наше внимание на горней сфере этой пирамиды – на «взаимоотношениях» Трёх Ипостасей. Нисхождение первого (Единого Первой Ипостаси) ко второму (Уму Второй Ипостаси) и затем второго к третьему (Душе Третьей Ипостаси), по Плотину, предполагает и подразумевает и возвращение последующего к предыдущему. Начало и конечную цель этого «процесса» нельзя рассматривать ни с точки зрения времени, ни с точки зрения пространства, ни с точки зрения вечности.
Как легко догадаться, в такого рода архитектоники вовлечено и человеческое «Я». «Я», на какой бы ступени иерархии реальности оно ни пребывало, способно притязать на абсолютное единство. Другое дело, что, как мы знаем, Единое – по ту сторону всего, не имеет бытийной ткани и в силу своего безусловного единства непостижимо. Притязание же на абсолютное единство выводит нечто в трансцендентную негативность, и для человеческого «Я» такое притязание ведёт к обезличиванию, без умию и исступлённому пребыванию по ту сторону бытия. Восхождение к Единому и «прикосновение» (h afh) к нему понимается Плотином как цель всего,
именно таков идеал, созданный им в «Эннеадах», и именно к этому призывает греческий мыслитель человеческое «Я».
*
В приведённой выше формуле, с которой начинается трактат 5.4, упоминается «необходимость» (h anagkh) – понятие, имевшее богатейшую историю в философии Древней Греции. Осмысляя это понятие в русле «Эннеад», нам не следует преувеличивать его значения: употребляя его, Плотин вовсе не имеет в виду механическую необходимость и использует это слово в особом контексте: «если – то», «если есть нечто после первого, то оно по необходимости существует из него…». В любом случае, в этом высказывании идёт речь о необходимости особого рода, которую нельзя отождествлять ни с судьбой, ни с грубой телесной необходимостью, ни с той или иной осью механической причинности. У Плотина всё куда сложнее, нежели, к примеру, у древнегреческих стоиков, с их тотальным фатализмом и идеей непобедимой судьбы. В дальнейшем мы вернёмся к этому вопросу и, учитывая разные грани философской доктрины Плотина, выясним, какой же смысл вкладывает создатель «Эннеад» в слово h anagkh.
*
Обратим пристальное внимание на следующую формулу из первой «главы» трактата 5.4, в ней даётся чёткая дефиниция высочайшего:
