Персефона

- Наше время еще не пришло, - сказала Персефона.

Она едва спустилась с Олимпа и решила пройтись по дороге, что тянулась вдоль полей и садов в тени рослых красавцев-кипарисов. Скоро Персефона вернется к мужу, в его печальное, заросшее асфоделью царство, в его крепкие объятия, черные покои, в золотой сад, где каждый листок, лепесток, каждая веточка отлиты и выкованы из чистейшего золота. Она будет скучать по теплому ветру Эллады, по облакам, теснящимся вокруг Олимпа, словно отара белоснежных овец, по запаху весеннего дождя и шелесту молодой листвы.

- Но я скучал по тебе, - возразил бесплотный голос, что преследовал ее вдоль колосящейся нивы у покрытых спелыми плодами яблочных деревьев. Стоял теплый вечер конца лета. Небо уже начало темнеть, и далеко на западе последние лучи колесницы Гелиоса окрашивали его в апельсиново-золотой.

Легкий ночной ветерок целовал обнаженные плечи Персефоны - но ей начало казаться, что это вовсе не ветерок. Она протянула руку и сняла с головы своего мужа, Аида, шлем-невидимку, который Афина одалживала у правителя подземного мира для своего героя, Персея.

Персефона вспомнила царевича и улыбнулась. Они с Аресом были немного похожи - оба прямоносые и кудрявые, ясноглазые и нетерпеливые. Вот только Персей родился от любящей матери и кровь не кипела в его жилах, отравленная ненавистью Геры.

Аид появился перед своей царицей - высокий, пепельноволосый, с бледным задумчивым лицом, похожий на мрачного зимнего ворона посреди богатств осенних садов и полей. Персефона протянула руки и расправила уголоки черного плаща под наплечниками серебряной брони. Ковал и чернил серебро Гефест, это была одна из лучших его работ. Наклонив голову, Аид смотрел на нее и улыбался. Иногда он тайно покидал свое темное царство, чтобы повидаться с женой, ведь две трети года - это долгая разлука. Он вытянул руку и коснулся ее нежной, персиковой щеки согнутыми пальцами. Персефона поцеловала его в ладонь:

- Расскажи, как вы без меня? - порой она ловила себя на мысли о том, что Преисподняя и ее мрачные и печальные обитатели стали ей роднее подруг-океанид. Царицу больше не пугал дикий рык Цербера, Трехглавый полюбил играть с Персефоной и с удовольствием приносил ей титаническую кость какого-то древнего зверя, которую раз за разом пытался зарыть в Золотом Саду.

Аид пожал плечами, запахнувшись в плащ. Он мерз по вечерам, когда его начинали мучить старые раны, полученные еще в войне с титанами. Нелегко далась божественным братьям эта победа. Персефона взяла мужа под руку и они побрели в аркаде изогнувшихся под гнетом тяжелых, спелых яблок, ветвей.

- Все так же, как с тобой, только без тебя, - ответил царь загробного мира. - Недавно был суд над царем Эдипом. Забавная вышла история: он убил отца, женился на матери и все, как утверждает, по воле Рока.

- Да, я слышала об этом, - кивнула Персефона. Ей нравилось, как муж разбирал посмертные тяжбы. Если Гадес не мог поступить справедливо, то он пытался рассудить беспристрастно.

- А как тяжба с Гелиосом? - вспомнила она, обхватив ладонью ноющий локоть Пиларта. Персефона знала, что Аид берег эту руку: когда-то он чуть не лишился ее, спасая Зевса во время битвы с Кроносом.

- Он обещался привязывать коней, - вяло ответил Аид.

Солнценосный на ночь обычно спускался к Посейдону, чтобы дать отдых коням и не мешать поездке Селены; или в Преисподнюю, где пировал с Аидом и его царицей - и с радостью делился последними новостями. Но где Гелиос, там и его кони. То ли сам солнечный бог проявил огорчительную беспечность и не проверил конюшни, то ли слуги его оказались праздными и ленивыми, но несколько раз огненные кони вырвались, принося суматоху и разрушения в спокойное и обреченное течение загробной жизни царства потерянных душ. Аид был очень этим недоволен, на первый раз простив дорогого гостя. Но когда подобные выходки стали повторяться, он призвал Гелиоса к ответу и дело едва не закончилось ссорой. Впрочем, Аид смог обуздать гнев и поговорить с ним достаточно разумно, после чего пристыженный Гелиос обещал забрать Фаэтису с Тринакии и на время поставить ее присматривать за лошадьми. На том и сошлись.

Все это Аид пересказал Персефоне, сжимая ее руку в своей руке. Однако томность позднего вечера, мягкие сумерки и близость любимого пробудили в ней желание. Царица поцеловала Аида в щеку и легла на траву. Аид опустился на землю, вставая между ее сдвинутых - пока - колен; но царица села и прикоснулась ладонью к груди мужа:

- Нет. Хочу увидеть тебя нагим.

Доспех растворился дымными разводами, обнажая плечи, безволосую бледную грудь, живот, узкие бедра и длинные ноги Аида. Пряди волос ниспадали повелителю загробного мира на грудь и спину. Персефона поцеловала мужа в шею, и его длинные, сильные пальцы вплелись в ее волосы на затылке - одна рука спустилась вниз по спине, лаская. Аид расстегнул на жене гранатовый пояс и помог снять хитон.

Они любили друг друга нежно и долго, пока на небе не зажглись первые звезды - и лишь тогда Аид, насытившись, покинул ее.

Они лежали рядом. Персефона положила Аиду руку на живот, поцеловала в плечо. Она чувствовала удивительную нежность и благодарность к мужу; Аид, ее царь, ее господин, стал Персефоне не только любящим мужем, внимательным любовником и близким другом, но еще и самым родным для нее существом - в разлуке подземная царица страдала и томилась душой.

Никогда ее мать, Деметра, не смогла бы этого понять