2015-08-13
351ПАРА СЛОВ АВТОРА ОБ ЭТОЙ СКАЗОЧКЕ
В первую очередь хочу предупредить всех читателей, чтобы они не обольщались насчет того, что все это вымысел, и что всего того, что здесь описано вообще быть не может в принципе. Как говорится в одном месте этой самой повести, "Возможно ВСЕ". Поэтому, выйдя, к примеру, вечером погулять, осмотритесь, не лежит ли кто в вашем подъезде, а обнаружив у себя дома непонятно откуда взявшуюся куклу, немедленно избавьтесь от нее (если вам, конечно, удастся это сделать...)
Что еще? Целью написания всей этой белиберды, было, разумеется, загрузить читателя по полной программе. Не знаю, насколько мне это удалось. Решать вам. Начало может показаться вам немного нудным, но уже в четвертой главе начинают происходить весьма активные действия, все больше уводящие вас подальше от вашего ненаглядного рассудка.
Еще хотелось бы предупредить особо впечатлительных читателей, что в повести есть пара-тройка эпизодов, которых им лучше пропустить. От этого, конечно, немного тускнеют краски, но, ваше психическое здоровье для меня превыше всего. Во общем же целом (за исключением этих самых сцен и иногда встречающейся ненормативной лексики) сказочка вполне приемлемая для массового употребления и чтения ее на ночь вашим маленьким деткам, чтобы они выросли хорошими... Просто хорошими людьми. (Кто смотрел "Страх и ненависть в Лас-Вегасе" меня поймет).
Кстати, о фильмах. Сюжет этой повести в чем-то отдаленно напоминает фильм "Общество". Хотя, может быть, это всего лишь мои субъективные ассоциации. Общий же дух по моему замыслу должен был быть примерно таким, как в картине Дэвида Линча "Mullholland drive". Опять же, не знаю, на сколько мне это удалось. Но если удалось хотя бы чуть-чуть, я уже буду несказанно рад. Вообще, конечно, в идеале было бы экранизировать эту повесть, но, сами понимаете, это несколько проблематично...
На последок, хочу обратить ваше особое внимание на указанный мной во втором приложении к этой повести список саундтреков. Каждой главе соответствует та, или иная выбранная мной композиция. Стилистика довольно разнообразна (от Тори Амос до Burzum'a), включая, разумеется и Broken System вместе с Эмбрионом. Кстати, на страницах этой повести вы попадаете на наш эксклюзивный концерт. Так что, весь этот бред стоит прочитать из-за одного лишь этого факта. Возвращаясь к саундтрекам. Не смотря на то, что это мои и только мои ассоциации, я все же составил этот список. Возможно, у кого-то из читателей ассоциации окажутся похожими на мои. В любом случае, мне кажется, что именно эти, тщательно подобранные мной композиции помогут вам более глубоко проникнуть в описываемый в этой повести темно-красный мир безумия.
Дэн
Часть I.
I
Поэт сидел на диване и ковырялся в носу. Ему было мучительно скучно в этот отвратительный летний день. Солнце палило, окончательно потеряв последние остатки совести, а на дождь не было ни малейшего намека. Поэт жил один в маленькой однокомнатной квартире на пятом этаже облезлого микрорайоновского дома, которую он снимал у какой-то старухи. Старуха приходила раз в месяц забрать деньги и посмотреть, все ли в порядке, а затем убиралась восвояси. Кем была эта старуха, поэт и понятия не имел. Также, не имел понятия он и о том, есть ли у старухи дети, родственники и вообще, где она живет. Старуха исправно приходила каждую последнюю пятницу месяца, брала деньги и уходила, зачастую не обронив ни слова. Но в этот раз старуха почему-то не пришла... Поэт прождал ее весь день, потом весь следующий день и все воскресенье. Такого не было еще никогда. Поэт уже начал подумывать, что старуха двинула кони, а поскольку у нее никого нет, то и искать ее никто не будет, и вот, лежит она сейчас где-то там и плохо пахнет и никому до этого нет дела...
И вот теперь Поэт сидел и думал, а что, собственно, ему теперь делать. Вариантов было два: либо взять часть денег за квартиру и напиться, либо подождать еще один день. С одной стороны, Поэту очень хотелось пива, а с другой - денег у него было только на то, чтоб заплатить за квартиру и не более того, а зарплата предстояла еще не скоро. Кем работал Поэт, мы не знаем, да и ни к чему это особо знать, так как к делу этот факт не относится. Тем более, что Поэт и сам этого толком не знал. Он знал только, что раз в двое суток, ему нужно куда-то идти и находиться там двадцать четыре часа. И еще, что после каждых десяти посещений этого места, у него в кармане появлялись деньги, которых ему хватало примерно на месяц. Чем занимался в этом месте Поэт, он просто не помнил. Его мозг как будто включал автоматический режим работы на это время, впрочем, это вполне устраивало Поэта. В остальное же время, Поэт занимался своим основным делом - то есть написанием стихов и поэм. Своих творений Поэт не показывал никому. Да и кому было их показывать? Друзей у Поэта никогда не было, подруги тоже. Не бомжам же, с которыми Поэт иногда пил и не шлюхам, которых он иногда водил домой... Кем были родители Поэта и живы ли они, он также не помнил, ровно, как и то, сколько ему лет, как он оказался в этом городе, и даже, что это за город. Однако это опять же нисколько не смущало Поэта. Он писал стихи. Исправлял, дописывал, переписывал на чисто окончательный вариант, а потом складывал в большую черную папку и забывал. Только очень редко, примерно раз в год (обычно, это случалось под Новый Год), Поэт доставал свою черную папку и перечитывал свои старые и забытые стихи. Задумывался, словно пытаясь вспомнить о чем-то, а потом возвращал свою папку на прежнее место. Особенно много и часто Поэт писал в осенне-зимний период. Весна с ее жизнерадостным таяньем снегов, пением птиц и теплым ласковым солнцем Поэта не вдохновляла. В это время он обычно много пил и слонялся по улицам без всякой цели. Лето же вообще было для Поэта кошмарным временем. Он просто не выносил жары, а от яркого солнечного света у него нестерпимо болела голова. Спасало его в эти дни только одно - пиво. Вот и сейчас, самое время было сходить до ближайшего ларька и купить пару бутылочек (для начала), но Поэта все еще раздирали сомнения. "А вдруг, старуха все-таки придет?.. Ладно... Придет, отдам, что есть, а остальное - скажу потом... После зарплаты... В конце концов, сама виновата, надо было в срок приходить... Я ее три дня ждал..." Поэт встал, взял деньги, закрыл дверь и вышел на улицу. Под самыми окнами дома ребятня гоняла мяч, издавая визгливые звуки и поднимая пыль. "Вот неймется" - подумал Поэт - "Как в такую жару можно бегать вообще?.." Поэт не любил детей... Впрочем, взрослых тоже... Еще неизвестно даже, кого больше...
Поэт зашел в квартиру, в пакете позвякивали три "девятки". "Ну и жара" - сказал Поэт самому себе, вытер пот со лба, включил старенький телевизор и уселся поудобнее, открыв пиво о спинку кресла.
"Тревожная новость. Сегодня утром в городском сквере снова обнаружен труп мальчика десяти-двенадцати лет. Смерть наступила три дня назад и полиция считает, что это еще одно дело рук маньяка, которого разыскивают уже шесть лет. Напомним, что за все это время было найдено двенадцать трупов детей и подростков со следами насилия. Маньяк выходит на свою страшную охоту примерно два раза в год, весной и летом. В полиции заявляют, что мы имеем дело с очень осторожным преступником. За все это время расследование не сдвинулось с мертвой точки, и об этом человеке нет решительно никаких сведений. Родители, будьте осторожны, убийца чрезвычайно опасен. Переходим к другим новостям..."
"Интересно, что заставляет маньяков убивать?" - подумал Поэт - "Этого в частности? Именно детей, и именно весной или летом... Что он чувствует? Зачем ему это? Как он совершил первое убийство и почему не может остановиться?" В это время за окном раздались пронзительный детские голоса: "Славка - пидор! Чмо!.. Да ты сам урод, на воротах стоять не умеешь! Пошел на хуй.." "Да..." - сказал вслух поэт - "Убить бы вас не мешало... Детишки..." и рассмеялся. Допив свое пиво, Поэт почувствовал, что хочет спать. Он выключил телевизор и лег на диван.
II
Однако, поспать ему в тот вечер так и не удалось. Буквально через пять минут раздался звонок в дверь. "Старуха" - подумал Поэт - "Таки пришла, блядь..." Эта мысль была самой первой и надо признаться, наиболее вероятной, поскольку, никого больше Поэт не ждал. Звонок повторился. Поэт нехотя встал, не включая света побрел в прихожую.
-- Кто? - спросил он.
-- Здравствуйте, мы из Общества Детей Божьих. Мы хотели бы поговорить с вами. Вы веруете в Бога?
"Слава Богу, не старуха" - подумал Поэт и уже хотел было послать "божьих детей" по универсальному адресу, но что-то его остановило. Он открыл дверь. Перед ним стояла довольно молодая пара. Уже при первом взгляде на них, Поэт чуть было все-таки не закрыл перед ними дверь. Слишком уж правильными были они оба. Однако, Поэта вторично что-то остановило.
-- Проходите - сказал он и включил свет в прихожей.
Девушка зашла первой, парень последовал за ней.
-- Проходите вот сюда - Поэт указал им путь на кухню - впрочем вряд ли вы долго станете со мной разговаривать.
-- Это от чего же? - на лице девушки проступило почти искреннее изумление - если вы впустили нас, значит хотите поговорить. Возможно, вам уже давно кажется, что ваша жизнь лишена смысла и вы пытаетесь найти его. Мы же как раз для этого здесь. Ведь только в Боге и смысл и истина. Быть может, даже Он сам направил нас этим вечером именно к вам.
-- Я не думаю. Мне кажется, у него есть дела и поважнее - сказал Поэт доставая из кармана сигарету.
-- Значит вы все-таки верите в Него? - обрадовался парень.
-- Вы не правы. Для Господа нет ничего важнее, чем спасти всех тех, кого он любит боше всего - девушка села на табуретку как раз напротив Поэта.
-- А за что нас любить? Меня в частности. Я вот никого не люблю. Да и не только я...
-- Ну зачем же вы так... Неужели нет, и не было никого, кого вы бы вы любили? Так не бывает.
-- Не знаю, я не помню. Если бы было хоть что-нибудь, я бы наверняка запомнил.
-- У вас наверное случилось что-то и вам тяжело сейчас. Мне кажется, мы могли бы вам помочь.
-- У меня ничего не случилось. У меня вообще никогда ничего не случается. Да и не только у меня. Просто все остальные думают, что живут, изображают из себя непонятно что. А я понял, что ничего нет на самом деле. И никогда не было.
-- Вы говорите очень странные вещи. По вам видно, что вы не похожи на других людей. Вы особенный. Поверьте, нам бы очень хотелось, чтобы вы нашли свой путь. Приходи к нам в это воскресенье. - Девушка протянула Поэту листок бумаги. - Здесь подробно написано, как к нам доехать...
Поэт молча взял бумажку с адресом из рук девушки, равнодушно посмотрел и отложил в сторону.
-- Путь? - задумчиво спросил он. - Путь куда?
-- К Богу, к Истине! Приходите, мы будем вас ждать!
-- Вы уже уходите?
-- Да, нам еще надо сегодня несколько квартир обойти - неловко улыбаясь, сказал парень.
-- У вас что, план что ли? - спросил Поэт - И, кстати, вы не боитесь вечерами вот так вот по квартирам ходить? Мало ли, на кого можно нарваться? Вон, слышали, маньяк объявился какой-то?
-- А чего нам бояться? Ведь Господь с нами! - Моментально ответил парень. - Ну, мы пошли, счастливо вам!
"Слишком скучно как-то" - подумал Поэт.
Пиво немного подогревало его больную фантазию и он решил отмочить что-нибудь "этакое" на последок. Слишком уж приторной казалась ему эта парочка.
-- А что, если я и есть тот самый маньяк? - спросил он, вставая с табуретки и становясь в дверном проходе, преградив тем самым "божьим детям" путь к выходу.
На лице девушки пробежала едва заметная тень.
-- Нет, вы не похожи. У вас глаза добрые. Ну, мы пошли...
-- Мне кажется, вам не стоит торопиться - мрачно сказал Поэт - Тем более, у вас все равно ничего не получится. Скоро полночь и птицы уже перестали петь. Кровавыми хлопьями они упали с небес на землю, чтоб разбудить Отца Темных. Какой сегодня день? А... Вы даже не знаете. Вы даже не догадываетесь, что сегодня за день! - Поэт решил импровизировать. Он сделал два шага назад, протянул руки вперед и немного подняв голову стал продолжать свой номер.
-- О, это великий день! Когда души праведных покидают тела и устремляются не на небеса, как им было обещано, а в зловонную пасть ада! Почему? Спросите вы? А потому, что нет правды ни на земле, ни на небе! Правды нет, ибо Отец Темных уничтожил ее! И мир, в котором вы живете был мертв от начала. И он становился все мертвей с каждым новым днем. А потом пришел Я, чтобы окончательно уничтожить его. С каждой новой кровью все ближе и ближе к концу! Жизнь умножала боль. Я пришел, чтобы снять ее. Но для этого мне нужна ваша кровь! Молитесь, а я умою ею свое лицо! Вы никогда не пробовали пить кровь? Нет ничего прекрасней этого напитка! О, я чувствую приближение этого часа! Я снова увижу это! Я увижу, как смерть заполняет ваши глаза! Молитесь!..
Поэт довольно натурально изображал жажду убивать. Еще немного и могла бы завязаться потасовка, потому, что проповедники явно умирать не хотели, но Поэту надоело...
-- Ладно, идите... Скучные вы все... Жертвоприношение отменяется. Дверь только закройте за собой...
III
Он повернулся и ушел в свою комнату. Желаемого эффекта спектакль не произвел. Поэт надеялся, что это хоть как-то развеселит его, но все было напрасно. Сектанты просто сочли его за психа (между прочим, совершенно справедливо) и поспешили удалиться. Поэт слышал их быстрые шаги и звук захлопнувшейся двери. Он снова остался в одиночестве, к которому привык настолько, что не представлял уже себе другой жизни. Не сказать, что оно его устраивало, просто он твердо знал, что одинок не только он, но и все остальные люди, несмотря на семьи, детей и прочие атрибуты счастливой жизни. Все вокруг занимаются самообманом всю жизнь, думают, что любят кого-то, думают, что любят их. На самом же деле, всем тварям земным, а особенно, представителям разумных приматов, есть на этом свете дело только до самих себя. Ведь существует лишь два первородных инстинкта: самосохранение и продолжение рода. Эти инстинкты, такие простые и понятные, развились в человеке и извратились до неузнаваемости. Желание сберечь свою ненаглядную и любимую жопу, то есть не подохнуть от голода, или какой-то еще напасти превратилось в стремление к роскоши, излишествам и власти над всем, что попадется под руку, а необходимость защищать себя и свое жилище выросло в необъяснимую и неоправданную жестокость. Второй же инстинкт - продолжения рода, принял форму отвратительных сексуальных извращений...
Так считал Поэт. Он сидел в кресле и размышлял обо всем этом, после того, как за "Детьми Бога" захлопнулась его дверь. Внезапно, он снова вспомнил о маньяке, которого никак не могут поймать. "Вот маньяки..." - думал он - "Их все считают нелюдями. А зря. Потому, что, как раз таки, маньяки - это и есть сверхлюди, в которых два инстинкта, данных человеку, как и всем прочим зверушкам от начала времен, выросли до небывалых размеров. Гипертрофированная жестокость и осторожность - инстинкт самосохранения, развившийся до предела. Тяга ко всевозможным половым извращениям - инстинкт продолжения рода, пропущенный через дисторшн. И с каждым годом ведь их становится все больше и больше. Не значит ли это, что человечество, наконец, встает на следующий, заключительный этап эволюции?"
Поэт встал с кресла и вышел на кухню. Бесцеремонно стряхнув с табуретки спящего там кота, Поэт сел на нее, закурил сигарету и снова задумался.
Существовал один вопрос, не имеющий ответа. Именно поэтому, Поэт старался запрятать его в самый дальний угол своего сознания, не думать о нем, не пытаться искать ответа, ибо он знал, что ответа не существует. Этот вопрос звучал так: "Кто я?"
Кто он, человек, не помнящий ни своего имени, ни родителей, не знающий, где он живет и чем занимается. Это не вписывалось в рамки нормальной действительности. Впрочем, а что такое действительность? Ведь ее по сути тоже нет. Это Поэт осознавал весьма четко. Действительность у каждого своя, просто у большинства людей их действительности настолько похожи, что их практически невозможно отличить одну от другой. Можно даже сказать, что все они благодаря своей похожести слились воедино и образовали именно то, что и принято считать Действительностью. Но это ни в коем случае не означает, что это единственная Действительность. Потому, что существуют и такие личности, чей внутренний мир весьма заметно отличается от привычного. Они умело прячут свою действительность от посторонних, притворяясь, что живут во всеобщей Действительности. Эти странные существа не хотят и не могут принять и переселиться в Действительность большинства. Как правило, им тесно в ней. Их же собственная действительность может быть волнующей и прекрасной, равно как и чудовищной и гнусной. Но у них она ЕСТЬ. У Поэта же своей действительности не было. У Поэта была однокомнатная квартирка, которую он снимал у непонятной старухи, а также его стихи и поэмы. Все. Больше у него не существовало ничего. Ни имени, ни родственников, ни памяти, ни тем более каких-либо стремлений. Те, кто имеют свою Действительность, свой мир, имеют и все остальное. Даже у тех, чья действительность отличается от привычной, есть стимул защищать свой мир, развивать его и расти вместе с ним, надеясь, что найдется кто-то, кто захочет разделить его мир с ним. Правда, это случается довольно редко. И тем реже, чем более необычна сама действительность данного существа. Но все же, такая надежда есть. И одиночество уже не кажется бесконечным, пока такая надежда есть. У Поэта надежды не было. Я не знаю, можно ли как-то описать его состояние обычными словами. Наверное нет, потому, что среди нас нет никого, кто не имел бы своей действительности. Такое просто невозможно, немыслимо! Поэт же был исключением. Единственным и полным исключением. Привычные людям чувства были чужды ему. Страх, ненависть, жалость, боль, скорбь, любовь, вера, отчаяние, одиночество, благодарность, радость, грусть, депрессия, зависть, гордость, даже безразличие - все это Поэту не доводилось испытывать никогда. Хотя, это может быть, громко сказано. Все-таки, он жил среди людей, хоть и не в их действительности, и какие-то жалкие подобия всех этих чувств, время от времени в нем все же проступали, но все это было лишь ничтожной карикатурой на настоящие человеческие чувства. В таком случае встает вопрос, что же все-таки чувствовал Поэт? Исходя из того, что своей действительности у него не было, резонно предположить, что он не чувствовал ничего. Но это не так. Ничего не чувствуют только мертвецы, да и то, это под большим вопросом еще. Поэт писал свои стихи, и они для него кое-что значили. Даже не кое-что, а практически все. Он писал о том, что было понятно только ему одному и никогда не показывал это ни одному живому существу, потому, что твердо знал, что никто не в состоянии его понять. Правильнее всего, наверное было бы счесть Поэта просто психически больным человеком, но и такой вариант не годится. Если он и был болен, то его болезнь уникальна, поскольку ни у кого больше похожей болезни нет...
Поэт понял, что разговаривает сам с собой, при этом называя себя в третьем лице. "Чушь какая" - подумал он. Можно подумать, я не бог весть что такое. А я самый обычный человек, между прочим. С руками и ногами. И что с того, что я не помню, как меня звать и кто мои родители? Амнезия. Болезнь такая. И даже то, что я понятия не имею, чем занимаюсь на работе - тоже весьма просто объясняется. На это время мозг просто отключается и выполняет автоматическую работу. И это естественно, что я не помню, какая именно это работа. Я в это время думаю о своем. И это не правда, что я никогда ничего не чувствовал... А насчет действительности - так это вообще полный бред. Действительность одна на всех, а все остальное - философское мозгоебство и ничего более. "Черт, опять сам с собой беседу веду..."
Поэт выругался и закурил еще одну сигарету.
IV
Он взглянул на часы и обнаружил, что уже половина пятого ночи. "Ни хуя себе" - подумал он - "Неплохо посидел... Надо бы на улицу выйти, проветриться, а то душно, пиздец, от того гон всякий в голову и лезет."
Поэт спустился по лестнице. Света как всегда не было. Вкручивать лампочки жильцы перестали уже давно, так как стоило кому-либо сделать доброе дело и вкрутить в патрон лампочку, как на следующий же день кто-то ее выкручивал... Уже почти подходя к выходу, он ощутил что-то нехорошее. Какой-то отвратительный, хоть и слабо заметный запах ударил ему в нос. Поэт почти инстинктивно повернул голову направо и тут же мелкая и омерзительная дрожь пронеслась по его телу. Почти у самого выхода из подъезда, чуть в стороне от прохода, между батареей и стенкой лежало что-то. Поэт понял, что это тело. И уже каким-то шестым, или десятым чувством, он понял, что это мертвое тело. Мгновенно поднявшись вновь на свой пятый этаж, он вбежал в свою комнату, выдвинул ящик стола и достав оттуда фонарик, снова спустился вниз, даже не закрыв как следует за собой дверь. Слабый электрический свет осветил подъезд и то, что предстало перед глазами Поэта было ужасно. Тело было не одно, а два. И Поэт моментально узнал в них тех молодых людей, с которыми разговаривал буквально несколько часов назад. Проповедники из секты "Детей бога", которых Поэт пытался разыграть, изображая из себя маньяка. "Доигрался..." - подумал он.
Парень лежал немного на боку, но из-за свернутой шеи голова была повернута почти на сто восемьдесят градусов и лицо смотрело прямо на Поэта. Жуткое, окровавленное, с вырезанными глазами, изуродованным носом и ртом, из которого что-то торчало. Это была отрезанная кисть руки. Совсем рядом, лежал труп его спутницы, изуродованный до неузнаваемости. Ее глаза также были вырезаны, и посередине лба виднелось отверстие, ведущее вглубь пробитого черепа. Казалось на обоих телах нет ни одного живого места. Куски окровавленного мяса выглядывали прямо из-под одежды, которая практически вся приобрела цвет спекшейся крови.
Его вырвало прямо под ноги, почти на сами трупы. От шока, Поэт практически ничего не соображал. Как это произошло? Почти у него под носом! Кто так жестоко убил их и за что, самое главное? Почему никто и он сам в том числе ничего не слышал?
"А ведь я, наверняка последний, кто их видел" - это была первая внятная мысль, которая пришла в голову Поэта - "И что теперь делать? Надо срочно звонить по 02."
Поэт снова поднялся к себе, захлопнул дверь и даже не успев отдышаться, кинулся к телефону.
"Стоп. Подумал он. А кто мне поверит, что я просто нашел их, а? Что я не знаю, наших любимых ментов, что ли? Им же раскрыть дело надо. А кто докажет, что это не я? Я их последним видел, разговаривал с ними (и даже пытался напугать зачем-то). Да меня тут же и отправят куда следует. У них это быстро... Им же дело раскрыть надо, план выполнить... Сука... Так что делать-то? А ничего. Закрыться и не высовываться. Ничего не знаю, ничего не слышал, сидел телек смотрел, потом спал. И никто не заходил ко мне вчера, ни с кем я не пиздел о проблемах веры и никого не пытался разыграть! Меня же никто не видел. Я честный и законопослушный гражданин, но ничем следствию помочь не могу. Точка... А хуй там! Я же проблевался прямо на них только что, блядь! Вот, пиздец, а... Это ж надо так было, сука, неосторожно! И что выходит, выхода нет, что ли?" Тут Поэту в голову пришла шальная мысль. "А что, если их взять сейчас и затарить, а? А потом завтра, поехать за город и закопать к ебеням от греха подальше? Место то водичкой хорошенько промыть, чтобы крови не было видно. Кто внимание обратит? Всем ведь похуй. А так и менты не придут выспрашивать, не видел ли я чего. Идея бредовая, но здравая мысль в ней есть. Все, решено." Был бы Поэт потрезвее, он не только не стал бы воплощать эту идею в реальность, она бы ему просто не пришла в голову, но "девятка" свою роль все же сыграла и Поэт тут же приступил к воплощению этой идиотской мысли в жизнь.
Два больших брезентовые мешка из-под картошки лежали аккуратно сложенными в темной кладовке, как будто дожидаясь этого момента. Поэт вспомнил о них, схватил и снова стал спускаться вниз. Но на этот раз осторожно и тихо. Выйдя на улицу и убедившись, что никого нет и что никто не наблюдает за ним, Поэт подошел к трупам. Сделав над собой колоссальное усилие и поборов непередаваемое чувство омерзения, Поэт все же упаковал оба тела в мешки. Благо, оба они при жизни были худенькие и совсем невысокого роста. Кое как затащив их на свой пятый этаж, Поэт вымыл руки, налил ведро с горячей водой, взял тряпку и снова спустился вниз. Все это время, Поэт молился только об одном. Только бы его не увидели соседи. Молитвы были услышаны и вот уже все было сделано. Пол и стены вымыты. Никто и не заподозрит, что там была кровь! А мешки тем временем лежали в прихожей.
Говорят, в экстремальных ситуациях выносливость многократно увеличивается. Только этим можно объяснить то, что Поэт управился со всем всего за пол часа с небольшим. И только редкой везучестью можно объяснить, что никто не заметил его. Поэт стоял в ванной и с маниакальным усердием мыл руки. Его лицо было белей снега, пот стекал отовсюду, как вода из-под крана. А какие бы то ни было, мысли отказывались обрабатываться в его голове.
За окном уже начинало светать. "Вовремя же я, блин! Сейчас бы точно ничего не успел, а уже через сутки стопудово в ментовке показания бы давал. Чистосердечные, блядь, сука!" Поэт был наслышан о том, как сотрудники правоохранительных органов "выбивают" показания из подследственных. "Ладно, надо теперь что-то с трупаками делать. Об этом-то я не подумал. Избавиться от них надо как можно скорее, это ясно. Но как? Мешок на спину, а в руку лопату и за город, что ли? Бред. Все сразу поймут, в чем хуйня и что в мешке. А что еще? Расчленить и по кускам вынести? Бр-р-р! Поэт содрогнулся от одной этой мысли. Съесть их что ли?" Поэт начал дико ржать. Он представил себе, как он разделывает тела, маринует мясо и зажаривает его на сковородке. "С картошечкой! А-ха-ха-ха-ха! И с кетчупом! Пальчики оближешь! А-ха-ха-ха-ха!"
"К такой бы закуске бутылочку водки, я б не был голодным и было б пиздато!" - вспомнилась Поэту фразочка из песни Эмбриона Мракобесия - странной и полумифической группы, на сайт которой Поэт наткнулся как-то, блуждая по Интернету. "Ладно, это все лирика, но делать что-то все-таки надо. Ладно, надо отдохнуть, а там и решим..." Усталость взяла свое. Поэт свалился на кровать и моментально заснул.
V
Сквозь сон Поэт услышал какие-то странные звуки. Что-то странное происходило где-то совсем рядом. Усилием воли Поэт открыл глаза и увидел, как дверь в комнату со скрипом открывается. Сквозь слабый утренний свет было видно, как кто-то (или что-то) открывает ее. Поэт ощутил дикий, чудовищный, невыразимый никакими нормальными человеческими словами УЖАС. Этот ужас сковал Поэта с ног до головы и он понял, что пошевелиться не в состоянии. И еще он понял, кто там, за дверью... "Этого не бывает! Этого не может быть! Это сказки и бред!" - говорил, кричал, пытался успокоить ему его рассудок. "Это есть! Смотри, вот оно ЭТО!" - зловеще вкрадчиво и издевательски правдиво говорили глаза... Дверь открывалась со скрипом, медленно и подло, как в фильмах ужасов. Вот за ней уже показалось то, что открыло их. Держась друг за друга, перемещаясь на вывернутых и сломанных конечностях оба трупа, путаясь в мешках, в которые они были завернуты, проникли наконец в комнату и стали все также медленно подползать к Поэту.
Он хотел закричать, но только слабый стон слетел с его сухих от ужаса губ. Он хотел вскочить и бежать куда угодно, хоть с пятого этажа вниз, но пошевелиться не мог. Вытаращенными глазами он наблюдал, как мертвецы приближаются все ближе и ближе. Они казались еще более изуродованными, чем тогда, в подъезде. Искромсанные мышцы на лице девушки шевелились, создавая ужасные гримасы и вытягиваясь в извращенную пародию на улыбку. Парень же, вернее его труп, открыл то, что было когда-то его ртом, выплюнув торчащую оттуда изуродованную кисть руки. Эта кисть зашевелилась и стала быстро подползать к Поэту. Ему показалось, что его сердце сейчас выпрыгнет вон из грудной клетки, переломав все ребра и разорвав легочную ткань.
-- Так кто там хотел нас съесть, а? - игриво произнесла девушка. Ее голос был почти таким же, как при жизни, если не считать едва уловимых похрипываний и особенной не передаваемой словами интонации. С такой интонацией живые люди не говорят - А мы тебя сейчас сами съедим! Ведь ты наверное слаа-денький! - издевательски продолжала она.
В это время, Рука подползла к Поэту совсем близко и слегка дотронулась до его лица. Поэт ощутил холод... Да нет, много чего он на самом деле ощутил, кроме просто холода... Даже будь я самым гениальным мастером слова во всей вселенной, я не смог бы передать и сотой доли того, что ощутил Поэт. Посему, я отдаю бразды правления в руки вашей фантазии. Просто представьте себя на его месте. Только хорошо представьте...
Рука стала поглаживать Поэта по лицу. В мертвой тишине он слышал, как слегка похрустывают костяшки пальцев. Рука ласкала лицо Поэта холодными склизкими окровавленными пальцами, проводила по губам, затем стала все также осторожно поглаживать шею, затем расстегнула верхнюю пуговицу на его рубашке. Поэта стал продирать смертельный озноб. Он уже не осознавал ничего, что происходит. Это было верхом безумия. Рука тем временем спускалась все ниже и ниже, обнажая холодную от пота грудь Поэта. Мертвецы же, сначала просто наблюдавшие за ужасной сценой, затем стали обнажать друг друга, отрывая искромсанные куски одежды, намертво приклеенные к их телам запекшейся кровью. Зачастую, одежда отрывалась вместе с кусками державшегося на одной коже мяса. Рука, уже успевшая расстегнуть и вытащить из-под беспомощного Поэта рубашку, принялась теперь за брюки. Но сладкая парочка мертвяков поспела ей на помощь. Брюки вместе с трусами были стащены с Поэта. Девушка-зомби принялась ласкать ртом с вывихнутой челюстью живот Поэта и то, что находится ниже, а тот, что еще несколько часов назад был молодым парнем-проповедником наклонился над Поэтом и поцеловал его в губы.
В этот момент Поэт проснулся. За окном был день.
VI
Поэта трясло мелкой дрожью. Кошмары снились ему чрезвычайно редко, но сегодня, видать было исключение. Пережить такую ужасную ночь - испытание не для слабонервных. И вполне естественно, что его мозг во время сна сгенерировал в мельчайших подробностях порно-фильм ужасов "Пассивный некрофил". Раньше Поэт потешался над этим словосочетанием, теперь же ему было не смешно, после того, как он сам ощутил себя в шкуре этого самого пассивного некрофила.
Поэт вышел на кухню и поставил чайник, затем дрожащей рукой поднес спичку к сигарете и сел на табуретку. Табачный дым начал действовать на него успокаивающе. "Присниться же такое, блин..." Еще немного, и он бы уже стал смеяться над своим собственным кошмаром, если бы не вспомнил о том, что сном была только, скажем так, эротическая часть кошмара. Все же остальное, включая трупы двух зверски убитых кем-то людей у него дома - реальность. Поэту снова стало нехорошо. "Так, спокойно. С ними надо что-то делать. Вынести из дома подальше, но так, чтобы никто и близко ничего не заподозрил. Так. Можно просто потихоньку отнести их на помойку и запихать поглубже в бак, а сверху и со всех сторон мусора побольше понатолкать. Когда его будут забирать - разве они станут смотреть, что это за мешки? А потом их вместе с мусором и сожгут. Но это тоже рисковано. Во-первых, могут бомжи откопать, во-вторых, при погрузке на машину могут все-таки обнаружить... Ну и пускай! Все же лучше, чем если бы их обнаружили в МОЕМ подъезде в луже МОЕЙ блевотины. Район большой. Поди поищи, кто их выкинул! Главное здесь - это чтобы соседи не видели, как я буду их выносить. Поэтому, нужно все провернуть ночью. Этой ночью. Все. Так я и сделаю. А пока ночь не настала, пойду я погуляю. Куда угодно, только чтобы не находиться в этой сраной квартире..."
Приняв это решение, Поэт наконец более-менее успокоился. "И все-таки интересно, кто же их убил. И за что. Наверняка, тот самый маньяк, о котором в новостях передавали... Интересно, видят ли маньяки сны вроде такого, какой был у меня? Если и видят, то это наверняка им нравится. Тьфу, извращенцы!" - Поэта передернуло, ему снова живо вспомнился тот момент, когда мертвецы стягивают с него брюки...
Поэт вышел в прихожую. Мешки все также лежали на том самом месте, где он положил их вчера. Стараясь не смотреть на них, Поэт вошел в комнату и взял еще немного денег из тех, что были отложены на квартиру. "Мне сейчас не до этой сраной бабки" - подумал Поэт - "Вот управлюсь с этими... а там и бабкой займусь. Ее телефон у меня где-то помнится был..."
Поэт закрыл дверь на ключ и стал спускаться вниз. Проходя то место в подъезде, где вчера он обнаружил убитых, он остановился, чтобы убедиться еще раз в том, что все следы крови он смыл достаточно тщательно.
На улице снова было жарко и душно. Поэт стал думать, куда бы пойти ему и чем заняться. До ночи было еще долго. Для начала Поэт решил сходить в кино. Когда он там был в последний раз, он естественно не помнил, что не удивительно, учитывая специфические особенности его памяти.
Торопиться было не куда и до кинотеатра Поэт решил идти пешком, что и было сделано без особых приключений. Войдя в здание кинотеатра, он обратил внимание, что в основном здесь одни дети. И правильно все, у них каникулы... Поэт стал разглядывать расписание сеансов. Как раз через двадцать минут должен был начаться какой-то фильм под названием "Проклятие камня". На соседней стене висел постер этого фильма. На нем была изображена женщина, пытающаяся изобразить перепуганные глаза, а за над ней заносил свои костлявые руки с длинными, как у скелета пальцами какой-то долбоебик. Снизу было написано: "...С его помощью можно получить весь мир, но с его же помощью можно весь мир и уничтожить. Он дает власть над людьми, но подчиняет себе. Он принадлежал самому могущественному волшебнику и был утерян. Кто-то должен найти его. Но кто это будет? Смотрите самый захватывающий фильм года "Проклятие камня". В главных ролях..."
"Какой только пиздятиной детишек не кормят..." - подумал Поэт. Он был уверен, что фильм про проклятие камня - полное говно. Он уже давно понял, что ни в кино, ни по телевидению стоящих фильмов не показывают. Вместо этого либо криминал, либо сладкие мексиканские сопли, либо, в лучшем случае такой вот дешевый триллер. Наверняка на подобие "Властелина колец" что-то. А кто такой, к примеру, Дэвид Линч, никто и не знает даже... "Ладно, посмотрим, все равно делать нехуй." Поэт купил билет и спустился в бар.
Сидя за бутылкой пива в ожидании сеанса, Поэт снова задумался. "Почему последнее время меня преследует какая-то чернуха? Сначала сообщение по ящику, потом трупы в подъезде, потом этот сон, черт бы его забрал... Подобное притягивает подобное, это я знаю. Но неужели я такой мрачный тип? Не до такой же степени. Я ненавижу насилие. Но мне иногда казалось интересным проникнуть в психику этих выродков. Это могло бы вдохновить меня, как поэта. Довдохновлялся..."
VII
Поэт заметил, что киндеры стали потихоньку рассавываться, и решил, что уже пора идти в зал.
Сев на свое место Поэт устроился поудобнее и ощутил какую-то странную сонливость. Вся окружающая действительность стала эфемерной, и создавалось ощущение иллюзорности всего происходящего вокруг. При этом Поэт четко осознавал, что это никакой не сон. И еще, несмотря на довольно резкое и совершенно необъяснимое погружение в это странное состояние, Поэту было глубоко безразлично, откуда оно взялось и что теперь будет вообще. Свет начал медленно гаснуть и вот на экране появились какие-то картины. Затуманенный рассудок Поэта не мог выделить в них ничего конкретного. В отдельности каждая деталь была вроде бы знакомой и осмысленной, но в совокупности хотя бы с еще одной тоже знакомой деталью, смысл стирался начисто. Тоже происходило и со звуком. Поэт слышал голоса. Мужские, женские, детские, шум, музыку, но смысла во всем этом не было совершенно никакого. Поэт напрягся, как мог и вроде бы стал улавливать знакомые слова в речи говоривших. Он осознавал, что эти слова он знает, что разговор идет на знакомом языке, но в тоже время, ему никак не удавалось понять, что же значат все эти слова. Так продолжалось минут пять. Потом Поэта словно потянуло еще глубже в себя. Он уже перестал различать даже отдельные детали визуального ряда, а звуки стали как бы глуше, замедленнее и в конце концов, слились в единый гул. Поэт ощутил какую-то странную легкость во всем теле и вдруг понял, что он где-то очень далеко от всего происходящего. Но то понятие "далеко" было совсем иным, чем мы привыкли понимать его. Это не было похоже ни на что. Поэт просто как бы наблюдал со стороны за всеми изменениями, которые происходили в нем. Он осознал вдруг, что он - на самом деле не одно существо, а намного больше различных существ, а точнее сущностей, слитых воедино. Все эти сущности были различны по своей природе, но в тоже время всегда сосуществовали вместе, концентрируясь вокруг чего-то, что можно назвать ядром. Поэт понял, что это ядро - и есть он сам, что это первоначальная его сущность, и что она была всегда. Все же остальные (а их их было очень много) появились позже и все они были порождениями ядра. Поэт вдруг понял, что всегда знал это, просто не вспоминал по каким-то причинам. В этот момент ему внезапно открылось какое-то иное восприятие. Оно вмещало в себя все пять известных нам чувств, но кроме них в нем было намного больше. Поэт в один момент "увидел", или прочувствовал место, в котором находится, себя всего, свое ядро и все свои сущности, а также понял, что он не один. И все, кто были рядом были тоже состояли из ядра из множества сущностей, порожденных ядром и концентрирующихся вокруг него. Все они как будто светились и излучали множество самых разнообразных чувств. Эти излучения Поэт скорее слышал, чем видел. Все они сливались в какую-то невообразимую какофонию. Поэту стало отчего-то страшно. В тот же момент, он понял, что и сам стал "звучать" каким-то высоким писклявым голосом, похожим на жужжание комара. Тут же он почувствовал, что несколько существ, вместе с которыми он находился обратили на него свое внимание и в один голос стали издавать прерывистые довольно высокие звуки. Поэт сразу же понял, что они смеются над ним. Его звучание сразу же стало низким и хриплым. "Смех" понемногу стих, но внимание смеявшихся все еще было приковано к нему. Поэт подумал, что ему не нравится это место и в тот же момент ощутил движение. Это не было движение ни вперед, ни назад, ни вверх, ни вниз, ни вправо, ни в лево, но в тоже время Поэт двигался. Это ощущение было похоже чем-то на падение во сне. Движение вдруг прекратилось и Поэт "огляделся". То место, куда он попал было похоже на степь. Только трава была темно-красного цвета, и ее стебли интенсивно шевелились, но не от ветра, а сами по себе, как будто это были не стебли травы, а извивающиеся змеи, стоящие вертикально на своих хвостах. Поэт "посмотрел" вверх и ужаснулся. Огромный светящийся шар пронесся с одного края неба на другой, меняя свой цвет с ярко-желтого на красный. Затем шар пронесся в другую сторону. Он был таким же ярким, как солнце и если бы не столь странное его поведение, Поэт подумал бы, что это солнце и есть. "Какое странное место" - подумал он - "Что это за мир. Он совсем чужой... Эта трава. Я чувствую, она живая и каждая травинка имеет такую же сущность, как у меня. И сама земля, и этот шар тоже живой. Так странно все...
"Все, что является энергией живет своей собственной жизнью... Энергия не исчезает, она просто меняет свою форму... Она первична и абсолютна. Все остальное, например, время - всего лишь ее осознанное порождение." - эти мысли возникали сами собой, и как будто доносились до Поэта откуда-то. Они не были его собственными, но и адресованы были также не ему. У него сложилось впечатление, что он подслушивает чей-то разговор - "...Невозможно и вообразить себе все разнообразие ее форм и миров. Невозможно осознать эту бесконечность еще раз, потому, что все мы уже осознали ее, но продолжаем осознавать, потому, что нет никаких "уже" и "еще", ведь время вторично. Первична только одна энергия. С каждой секундой мы создаем новые миры, не сознавая этого, во Вселенной возможно все. Нет такой вещи, которая не могла бы существовать. Мы учимся тому, что знаем и так, мы живем снова и снова, чтобы преумножить своими знаниями и опытом Вечность, которая уже преумножена нами..." - у Поэта стала съезжать крышечка. Ощущение того, что он подслушивает чей-то монолог, у него укрепилось. Он решительно ничего не понимал, из всего "услышанного" и ему снова стало страшновато. Он снова подумал о том, что надо валить с этого странного места и снова ощутил знакомое движение. Теперь его восприятие снова стало принимать более привычные формы. Он больше не ощущал все разнообразие составляющих его сущностей. Он снова был самим собой. И место, в которое он попал на этот раз, тоже было куда более привычным, нежели степь с красной травой и спятившим солнышком. Это было пустынное шоссе, по обе стороны был бетонный забор, с виднеющимися за ним дымящимися трубами. Поэт обернулся и увидел страшную картину. Перевернутый и покореженный автомобиль, который явно не вписался в поворот, беспомощно смотрел в небо всеми четырьмя колесами. Поэт подошел ближе. Из открытой дверцы свисала чья-то окровавленная рука. Поэт заглянул внутрь. Он увидел двоих людей. Судя по всему, они были уже мертвы. Мужчина был за рулем, а женщина рядом, на переднем сиденье. Их тела приняли неестественные позы и были неподвижны. Сзади был третий. Мальчик лет пяти. Кажется, он был еще жив. Он смотрел на Поэта полными ужаса глазами, но явно не видел его. У Поэта что-то передернулось внутри. Бешеный поток мыслей и воспоминаний захлестнул его. "Это все было. Да! Я вспомнил... Нет, я не могу вспомнить все... Но все это было... Этот мальчик... Эти мужчина и женщина... Им не помочь уже ничем. Но мальчику можно. Ему помогут. Я это помню. Совсем скоро. Но я не могу вспомнить, что будет потом... Ничего нельзя изменить..."
На дороге послышался шум. Ехала какая-то машина. Поэт обернулся в ту сторону, откуда доносился шум. И тут его снова понесло куда-то сквозь вереницу пространств. На этот раз путешествие было немного дольше, чем первые два раза. Затем Поэт почувствовал какой-то толчок внутри и начал понимать, что сидит в кресле кинотеатра. Привычное сознание стало постепенно возвращаться к нему. Немного подташнивало и кружилась голова. Поэт потрогал свой лоб и ощутил, что он холодный и влажный. Все уведенное только что уже начинало понемногу тускнеть и принимать форму обычных воспоминаний о сне. "Что это было, хотелось бы знать?" - Поэт ничегошеньки не понимал. "Это, или у меня крыша едет, что вряд ли, или бармен не лишен чувства юмора и подмешал мне в пиво какой-нибудь глюкоген. Других объяснений быть не может. Только зачем вот ему это надо? Пойду-ка я куда подальше с этого злоебучего кинотеатра..." Но идти никуда не хотелось. Слабость расползлась по всему телу и перспектива оказаться на жаркой и душной улице Поэта не прельщала. "Ладно, кончится фильм, потом и пойду." - решил он.
VIII
На экране творилось какое-то безобразие. Молодая женщина (та,что была изображена на постере у входа) была прикована тяжелой цепью к ножке кровати. Ее глаза выражали наигранный ужас.
-- Нет, не трогай его, грязное чудовище! - кричала она.
-- Тогда ты должна дать мне то, что я прошу! - картинка сменилась и на экране появился безобразный карлик, заносящий нож над грудным младенцем.
-- Ты знаешь, у меня нет его! Я сказала тебе. Отпусти меня!
-- Ты врешь! Он у тебя! И ты отдашь его мне! Мне, слышишь! Мне! - карлик вопил отвратительным визглявым голосом - я искал его двадцать лет, он принадлежит мне! А твой засранец муженек присвоил его. Он был кретином и не смог даже с помощью моего камня спасти свою грязную задницу...
"Вот, хуйня..." - подумал Поэт - "Сейчас появится Герой, навешает карлику пиздюлей, спасет чувиху и грудничка, а за одно и весь мир, короче, Happy End полный. А вот прикольнее было бы, если бы чувиха перестала выебываться и отдала камень, и тогда карлик замутил бы нихуевый пиздец всему миру! Круто было бы! Впрочем, может у нее в натуре нет никакого камня, я же весь фильм проебал, пребывая, хуй знает в каких измерениях... И все-таки интересно, что за дерьмо мне в пиво подмешали, и зачем, главное?"
Пока красавец-герой объяснял карлику "что такое хорошо, а что такое плохо", а чувиха смотрела на него влюбленными глазками, полными мечтаний о гонораре за фильм, Поэт думал о том, что после сеанса спустится еще раз в бар и пожалуется на то, что после пива ему стало плохо. А дальше, в зависимости от его реакции уже и решит, что делать дальше.
Спустя еще минут десять, злодей был повержен, а мир вместе с чувихой и грудничком спасен. Затем начались титры и заключительный саундтрек, какой-то совершенно отстойный хардкор, вроде Папы Роача. Поэт встал с кресла и направился к выходу. Обойдя кинотеатр, он снова вошел в него и прямиком направился в бар. Теперь он обратил внимание на обилие в нем темно-красного, даже скорее, малинового цвета, такого же, какого была трава в его недавнем видении.
Подойдя к стойке, Поэт, мягко говоря, слегка удивился, когда бармен, увидев его приветливо заулыбался и спросил с ходу:
-- Ну что, как фильм-то?
-- Да так себе. Я такие не очень люблю... Я, собственно, хотел тут... это самое... в общем, после пива вашего мне не очень хорошо было...
Бармен, будто бы не обращал на сказанное Поэтом никакого внимания.
-- О, да, понимаю... Реальное "кино" куда лучше. Когда, к примеру, ночью погулять выйдешь, а там тебе в подъезде прямо... сюрпризик...
Поэта передернуло. "ОТКУДА ОН ЗНАЕТ? Или это я с ума схожу..." Бармен тем временем продолжал:
-- А насчет пива, не знаю. Не жаловался вроде бы никто. Да нет, вряд ли это от него вам плохо стало. Скорее, вы дома не то что-то съели. Или выпили. Вы завтракали сегодня?
-- Кофе пил - машинально ответил Поэт.
-- Ну вот, видите! - обрадовался бармен - значит в кофе все и дело!
Поэт начал успокаиваться. "Да нет, это мне теперь всюду враги будут мерещиться. Откуда ему знать? Пошутил просто. Может сам как-то ночью на что-то подобное в подъезде наткнулся... И действительно, может не в пиве дело..."
-- А что кофе? Я его каждый день пью. Ничего такого раньше не было...
-- А что, собственно было-то?
-- Да... Немного голова кружилась и подташнивало. Ничего страшного.
-- Ну вот видите! - снова обрадовался бармен - а я уж подумал, вы на время покинули тело и посетили пару-тройку астральных миров, забыв на время, что дома ждут неотложные дела, которые до завтра нужно сделать, кровь из носу... Было бы куда интересней, чем просто "голова кружилась", правда?
"Так. Это он все-таки. И он, падла, все знает. И ему чего-то от меня надо..."
-- Послушайте, чего вы хотите? - не выдержал Поэт.
-- Я? Ничего абсолютно! Это вы первым начали. Вы явно не в духе сегодня. Плохо спали наверное. Или приснилось что-то нехорошее, а?
"Ну, знаете ли. Это уже слишком..." Поэта начало трясти.
-- Послушайте, откуда... откуда вы знаете, что мне снилось сегодня?
-- Да что вы? Мне просто показалось, что вы бледный какой-то. Вот я и решил, что приснилось что-то... Знаете, что? А вы возьмите еще пива, расслабьтесь. Торопиться ведь пока некуда, правда?
-- Знаете, что, я пойду... Извините, если доставил беспокойство.
-- Ну, как знаете. А я бы остался на вашем месте. Кто его знает, что может случиться, если вернуться домой слишком рано?
Но последних слов Поэт, к сожалению, не услышал. Быстрой походкой он вышел на улицу, закурил и отправился домой. До темна было еще долго, но теперь Поэту было уже все равно. "Избавиться от этих чертовых трупов и все. А то уже башня едет не по-детски. Этот тип, конечно странный, но откуда ему знать, все, что произошло этой ночью? И уж, тем более, что мне снилось... Черт меня дернул пойти погулять..."
Поэт проходил мимо остановки и услышал плаксивый детский голос:
-- Никуда я не пойду! Я вас не знаю! Мама сказала, сейчас вернется...
-- Сережа, я друг твоей мамы. Мы с ней в школе за одной партой сидели. Она задерживается и попросила меня, чтобы я отвез тебя домой.
-- Мама сказала, чтобы я не разговаривал с незнакомыми, она будет меня ругать.
-- Сережа, за что она будет тебя ругать, если она попросила меня тебя отвезти? Сам подумай. Не бойся. Поехали.
Поэт остановился. На остановке были двое. Мальчик лет семи и высокий мужчина, лица которого Поэт не разглядел, потому, что тот стоял к нему спиной. Но голос его показался Поэту до боли знакомым. Несколько секунд он пытался вспомнить его, но не смог. Рядом с остановкой стояла темно-красная "Ауди".
"Упрямый какой-то пацан" - подумал Поэт. У него не возникло совершенно никакой задней мысли. Голос мужчины был слишком доверительным и окажись Поэт сам на месте мальчика, то не задумываясь сел бы в машину. И только отойдя от остановки на несколько шагов, вспомнил о маньяке, про которого говорили вчера в новостях. "Да нет, не может быть. Просто мать в самом деле задержалась и попросила друга... Тем более, он его по имени называет. Нет, все в порядке." Минуту поколебавшись, Поэт все же оглянулся назад, но на остановке уже никого не было.
IX
Уже подходя к самой квартире, Поэта охватило нехорошее предчувствие. "Черт! Надо скорее... Я же ведь даже не потрудился эти чертовы трупы из прихожей убрать. Блядь... Ведь старуха могла запросто прийти, пока меня не было... Господи, хоть бы этого не случилось! Мне ведь тогда точно пиздец!.."
Дверь оказалась не запертой.
То, что Поэт увидел, войдя в квартиру, едва не заставило его упасть в обморок. Самое худшее, что могло произойти, произошло. В прихожей горел свет, один из мешков был развязан и из него была видна посиневшая рука. Но самым страшным было то, что рядом с мешками, прямо на полу лежала старуха. Поэт подскочил к ней, попытался поднять и понял, что еще одним трупом в его квартире стало больше.
Кошмар продолжался.
"Все ясно" - думал Поэт, сидя на кухне и куря сигарету за сигаретой - "Пришла, увидела мешки, заинтересовалось и... сердечко старенькое не выдержало... Сука! За что на меня все это дерьмо?" Поэт сжал кулаки. "Хули, блядь, мне теперь делать?.. Спокойно. Спокойно... Мешки на свалку, как и планировал, а потом в скорую и в ментуру, типа, я только что пришел и не ебу, отчего она кони двинула. Ага, а где ты был все это время? До ночи еще далеко, между прочим. Можно, вообще-то и сейчас уйти, а вечером вернуться. Нет. Нет, хватит с меня! А, гори оно все огнем! Прямо сейчас пойду и выкину к ебеням! У меня из-под монитора коробка осталась большая. В ней вынесу сначала один, потом другой, закопаю их в мусоре хорошенько, а коробку чуть подальше кину. А потом в скорую! Дурак я. Надо было еще утром так сделать. Эх..."
Первый труп был вынесен без особых затруднений. Поэта вроде бы никто не видел. Он старался идти под самыми окнами для большей подстраховки. А вот со вторым все прошло не так гладко. Уже подходя к самой помойке, Поэт заметил, что в мусорном баке, правда не в том, где лежал первый мешок, а в другом, кто-то возится.
Это была женщина-бомжиха. Местная сумасшедшая. Поэт часто видел ее у себя на районе. То в магазине приставала к продавцу, чтобы тот дал ей бесплатно спиртного, то на остановке ходила взад-вперед, или лежала на лавочке. Один раз она обратила на Поэта свое нездоровое внимание. Он стоял на остановке и ждал автобуса, а она проходя мимо, вдруг остановилась и уставившись на Поэта, вдруг вытянула руки и сказав что-то вроде "Эй, иди сюда!" стала быстрым шагом приближаться к нему. Поэт отскочил, а тут и его автобус пришел как нельзя кстати... В общем, история эта ничем не закончилась, но Поэт с тех пор стал обходить эту женщину стороной. Вообще, он часто обнаруживал на себе нездоровое внимание совершенно незнакомых ему людей. Пьяных, или просто чудаковатых. И это не смотря на то, что внешне он ничем не выделялся из толпы. Но что-то в нем все-таки такое было, на что люди подсознательно обращали внимание, как будто инстинктивно чувствовали в нем человека, не похожего на них.
Поэт принял решение тут же. Осторожно поставив коробку на землю, он подкрался к сумасшедшей тетеньке сзади и сказал довольно громко:
-- А ну, вали отсюда, блядь!
Поэт надеялся, что она испугается и убежит, но не тут-то было. Женщина спокойно развернулась и уперев руку в бок, спокойно и чуть с издевкой сказала:
-- А я тебе че, мешаю, начальник?
Поэт не ожидал такого, он отступил на два шага и лихорадочно стал думать, как быть дальше. Сумасшедшая, тем временем, даже не думая уходить, продолжала:
-- Ты кто такой ваще? Вали отсюда сам!
Потом, немного свесив голову набок и изменив тон, жалобно так попросила:
-- Слушай, мужик, дай денег, а? Мне дочку кормить надо и еще я им всем должна. Они меня убьют, если я не верну.
Поэту стало немного жаль эту больную, к тому же, подумал он, если дать ей денег и попросить уйти, то она уйдет.
-- Хорошо, сказал он. Только если я дам тебе денег, ты уйдешь отсюда?
-- Да пошел ты! Я и так уйду. Нужен ты мне! Я тебя по-хорошему..., а ты пристал...
-- С этими словами, она скорчив обиженное лицо, развернулась и пошла прочь.
"Ну и хуй с тобой" - подумал Поэт. Подождав, пока она отойдет хотя бы шагов на двадцать, Поэт принялся за дело. Похоронив в мусоре второй мешок и поставив рядом с другим баком коробку, он закурил и не спеша отправился домой. Он более-менее успокоился. По крайней мере, теперь он знал, что ему делать. Сейчас вызову "скорую" и ментуру, скажу, пришел только что. В кино был. Бармен подтвердит, а дальше пусть что хотят с ней, то и делают.
Эх, если бы все было так просто...
Войдя домой, Поэту пришлось в очередной раз за последние сутки покрыться холодным потом. Бабулькиного трупа в квартире не было. Вместо него, на том же самом месте лежала кукла. Обычная детская пластмассовая кукла, довольно большая, одетая в платьице темно-красного цвета.
Поэт сел на пол прямо в прихожей. Первое, что ему пришло в голову - это то, что бабка притворилась мертвой, боясь, что он убьет и ее (ведь она была наверняка уверена, что ее квартирант - хладнокровный и жестокий убийца, раз держит дома мешки с изуродованными трупами), а потом, когда Поэт вышел, слиняла и сейчас уже докладывает обо всем участке. И этот вариант был бы вполне реальным, если бы не некоторые детали. А именно: Во-первых, Поэт довольно долго тряс бабку, щупал ее пульс, прежде, чем убедиться, что она мертва. Во вторых, дверь была заперта, когда Поэт пришел домой после того, как похоронил второе тело, а бабкины ключи лежали себе преспокойненько на полочке, куда она положила их, войдя в квартиру. Конечно, у нее могли быть и вторые ключи, но это уже маловероятно. Да и потом, стал бы нормальный человек закрывать дверь на ключ (а замок был весьма капризным), УБЕГАЯ из квартиры, в которой ему грозила смертельная опасность. В-третьих, было очень странно, что бабка не слиняла, когда Поэт выходил в первый раз, а продолжала лежать на полу все в той же (очень неудобной) позе. И в-четвертых, откуда взялась кукла? Кто и главное, зачем положил ее на то самое место, где лежала бабка?
Здравый смысл начал покидать Поэта. Он уже ничего не понимал, но ему все больше начинало казаться, что кто-то затеял с ним бессмысленную и странную игру.
"А, будь что будет, мне все равно..." - чувство крайнее похуизма овладело Поэтом. Такое случается с людьми, когда нервное напряжение пересекает некую грань. Поэт встал, молча вошел в комнату, лег на кровать и тут же уснул.
X
Погружаясь в сон, мозг Поэта продолжал усиленно работать, пытаясь понять все происходящее. Но чем глубже происходило погружение в сон, тем более абсурдными получались умозаключения. "Все началось с сообщения о маньяке. Потом были проповедники и их трупы. Потом кошмарный сон и глюки в кинотеатре, странный бармен, потом мальчик и мужчина на остановке, бабка и ее труп, сумасшедшая тетка и кукла... "Энергия не исчезает, она лишь перетекает из одного состояния в другое..." Энергия - это все. Все предметы и события - тоже часть энергии. Проповедники перетекли из живого состояния в состояние покойников, а затем ожили в моем сне. Из сообщения о маньяке явно вытекает связь с убийством проповедников. Если предположить, что мужчина на остановке - и есть тот самый маньяк, то это также вытекает из первоначального сообщения о нем. Странный бармен вытек из моих галлюцинаций. А они появились благодаря ему. Странная цепь. Замкнутый круг... А бабка превратилась в куклу. Она... окуклилась?! Она насекомое! БРЕЕЕД!" Поэт мгновенно проснулся от какого-то странного ощущения. Его кот сидел у него на животе и пронзительно орал. В свете последних событий, Поэт напрочь забыл о нем. Таким образом, получалось, что кот был не кормлен около суток. Видимо его справедливое возмущение достигло предела и он решил возмутиться... Но нет, слишком уж странно он вел себя даже для очень голодного кота. Его хвост был распущен, а это случается только, когда кошки чем-то напуганы, а голос был слишком уж пронзительным...
Поэт вскочил и огляделся. Все было вроде бы в порядке, но поведение кота внушало беспокойство. Тот продолжал орать и смотреть на Поэта безумными глазами.
-- Да заткнись ты! Жрать хочешь, понимаю... Прости, не до тебя было. Пошли...
Поэт вышел в коридор, затем на кухню, достал пачку с китикэтом, отложил коту в миску несколько кусочков и налил молока в блюдце. Однако кот не спешил идти на кухню. Было слышно, как он продолжать орать из комнаты.
-- Черт бы тебя забрал! Ну чего ты орешь?
Поэт сам начал чувствовать нешуточное беспокойство. "Что происходит?" - думал он про себя - "Чего он разорался?" Зайдя в комнату, Поэт взял кота на руки. Тот вроде бы немного успокоился.
Спустив кота на пол, Поэт снова вышел из комнаты и только тут обратил внимание, что кукла исчезла.
"Так. И что бы это значило? Хе, а может ее и не было вовсе? И бабки тоже не было. Да и трупов тоже никаких не было! Конечно же! Мне это все приснилось! Пить надо меньше, вот и все!" Однако, Поэту почему-то, в это совсем не верилось. Он посмотрел на полку. Бабкины ключи лежали на месте. "Да, так просто не отвертеться... Ишь ты! Приснилось ему видите ли... Знаешь, что... Сваливать надо отсюда куда подальше. Пусть они сами все теперь разгребают это все дерьмо! И маньяки и бармены и сумасшедшие тетеньки... И бабка, не важно, живая она или мертвая. В гробу я вас всех видел. Сейчас прямо пойду на вокзал, возьму билеты и уеду из этого проклятого города."
Поэт уже был полон решимости воплотить эту мысль в реальность. Он вышел из дома, прихватив с собой все деньги, какие у него были, но до вокзала доехать ему было не суждено. Проходя мимо помойки, в которой еще всего-то пару часов назад от силы он похоронил два трупа, он заметил там все ту же сумасшедшую. И, возможно, не стал бы заострять на ней свое внимание, если бы не разглядел случайно то, чем она занимается.
Она сидела на корточках, прямо посреди мусорных баков и как ребенка укачивала ТУ САМУЮ куклу. Поэта снова передернуло. "Так вот кто ее спиздил! Наверняка я забыл дверь закрыть, как пришел, а пока я спал, она пробралась и... Вот дура, нашла, что брать." Поэт все еще старался объяснить логически происходящее. Но с каждым разом ему удавалось это все сложнее. Да и не верилось уже совершенно ни в какой здравый смысл...
-- Эй, ну-ка признавайся, откуда она у тебя? - Поэт подошел к женщине и тоже присел на корточки рядом. Та же блаженно улыбалась и укачивала довольно неприятную на вид куклу, как будто это ее собственный ребенок.
-- Правда, хорошенькая? Лизой зовут.
"Бабку Елизаветой Николаевной звали" - мелькнуло в голове у Поэта.
-- Слушай, не придуривайся, а? Ты забралась только что ко мне в квартиру и забрала эту куклу! Так?
В глазах помешенной блеснул страх и непонимание.
-- Какую куклу? Это моя дочка! Отстань! Иди своей дорогой, мужик!
"Больная, че с нее взять" - подумал Поэт - "А что, если с ней на ее же языке попробовать поговорить? Может быть, это прольет свет на все происходящее хоть чуть-чуть?"
-- Да не обижайся, я же пошутил... Она и правда прелесть! - Поэт наклонил голову поближе к кукле и стал сюсюкать - ой, какие мы маленькие! А где же наш папа, а?
Лицо ненормальной вдруг изменилось. Улыбка счастливой матери моментально пропала, а вместо нее на лице проступили недоумение и испуг. Она немного отстранилась от куклы, потом вдруг вскочила, бросила ее на землю, отвернулась к исписанной словами "рэп" и "хуй" стене помойки и заплакала. Тихо и очень жалобно. Поэту стало жалко эту бездомную дурочку, он положил руку ей на плечо и попытался успокоить.
-- Не плачь, не надо. Не обращай внимания на то, что я сказал... Я тебе обещал денег дать... На, возьми вот... Купишь себе чего-нибудь...
Женщина обернулась и пристально посмотрела на Поэта.
-- Так это была твоя кукла? - всхлипывая спросила она.
"Ага, когда надо, все мы прекрасно соображаем..."
-- Как она оказалась у тебя? - ласково спросил Поэт.
-- Тут нашла. Лежит такая маленькая, беззащитная... Я и взяла себе, думала... - сумасшедшая снова начала всхлипывать.
Поэту показалось, что эта бедная больная женщина врать не станет. В ней не было ни грамма хитрости.
-- Послушай, это очень нехорошая кукла. Не бери ее больше, ладно. Я не могу тебе всего рассказать, просто поверь мне, прошу тебя...
Ему пришла в голову мысль, что с этой куклой нужно что-то сделать. Например сжечь. Он обернулся, чтобы поднять ее и забрать с собой, но не увидел ничего, кроме горки мусора. Кукла снова исчезла. Поэта начало охватывать остервенение. "Как же мне это все уже остопиздело, кто бы знал только!" - подумал он, дал немного денег сумасшедшей, потрепал ее по плечу, повернулся и пошел домой. Ехать на вокзал желание у него отпало. После всего, что произошло, он вдруг понял, что это не поможет. Кошмар будет продолжаться везде, потому, что он невольно стал его соучастником. Он вторгся в чью-то зловещую игру и теперь его из нее так просто не выпустят.
Поэт шел и курил. Бежать бессмысленно, значит нужно попытаться выпутаться из всего этого. Но как это сделать? Для начала нужно все-таки позвонить бабке. Скорее всего, это ничего не даст, но попробовать стоит.
После пятого гудка Поэт уже хотел было положить трубку, но тут ее кто-то снял.
-- Алло - послышался хриплый бабкин голос.
"Жива. Черт! Что же сказать... Господи..."
-- Лизавета Николаевна...
-- А... Здравствуй, сынок. Я приболела немного, не смогла зайти. На следующей неделе зайду. Как поправлюсь. Там все в порядке у тебя?
"Вот тебе и на... И что бы это значило?"
-- Да, конечно, я просто беспокоиться начал. Вы извините, ничего страшного. Заходите, как поправитесь. Выздоравливайте...
-- Спасибо тебе, сынок.
-- До свиданья.
Поэт стоял и слушал коро
