2015-08-21
280
EPOV
Я сердито смотрел на всех людей, мимо которых я проходил по пути на мой второй урок. Белла была наивной. Она не понимала, насколько сильно влияют на нее эти люди. Весь этот мир был одной большой любопытной задницей. И из-за этого ее будут задевать. Ничто не могло остановить меня сейчас от ее полной защиты. Если я думал, что на самом деле могу отогнать это, то, блять, буду провожать ее на все уроки и никогда не покину ее.
Конечно, провожать ее на все уроки было вполне достаточно, чтобы отогнать их. Так что я сделаю это. Люди еще больше смотрели на меня, но это меня не трогало. Обычно такое внимание делало меня беспокойным и раздраженным.
В конце концов они отстали, по мере того, как мы переставали быть новостью.
Услышав звонок со второго урока, я был первым ублюдком, который вылетел за дверь и помчался через двор к моей девочке. Она послушалась. Сидела на своем месте и ждала меня, как я и просил.
Она подняла голову при моем приближении, улыбнулась, взяла сумку и пошла ко мне.
Я действительно хотел попросить ее снять чертов капюшон, но все понимал. Здесь было слишком много людей для этого, и я не хотел, чтобы моей девочке было неудобно, так что положил руку вокруг ее талии и повел на третий урок. Она прижалась ко мне, когда мы шли по коридору, иногда делая глубокий вдох и вдыхая мой запах. Я тоже делал это дерьмо. Цветы и печенья. Гребаный божественный аромат.
Я продолжал, блять, сердито смотреть на окружающих людей, пока вел ее по коридору. Они смотрели, и я смотрел. Я проводил ее на третий урок, нежно поцеловав в макушку. Она улыбнулась и ушла в класс, обернувшись на меня, а я удостоверился, что Белла добралась до своего места без всякой херни.
Когда закончился третий урок, я точно был уверен, что все уже знают. Шепот в коридоре был совершенно глупым. Ничего оригинального. Когда я подошел к ее классу, то бросил внутрь взгляд, выбрав момент изучить ее лицо и убедиться, что шепот не задевает ее, пока она шла мне навстречу.
Она начала немного меняться, продолжая, блять, держать голову опущенной, и прижиматься ко мне, когда мы проходили мимо людей, но делала это. Она, возможно, могла остаться дома, избегая этого настолько долго, как возможно. Но моя девочка не могла так поступить. Я начинал видеть это больше и больше с каждым днем. Я повел нас в комнату для ланча после третьего урока, обняв рукой за талию, и остановился в дверях, наморщив лоб… гребаная неопределенность. Я не знал, где сесть с ней. В конце концов я решил посадить ее со мной. Если Брендон и Джас хотят сидеть с нами – пожалуйста. И хотя это будет для меня большим куском дерьма, если Роуз и Эммет захотят подойти и сесть с нами, я придержу свой гребаный рот закрытым.
Когда я повел ее за свой стол, она посмотрела с легким удивлением, но не возражала против моего выбора, когда я выдвинул для нее стул. Она улыбнулась в пол и робко села, доставая свое печенье из сумки, а я сел рядом с ней. Затем она сделала то, что я никак не ожидал. Она стащила свой капюшон, освобождая длинные каштановые волосы. Я широко улыбнулся, глядя на снятый капюшон, хотя был абсолютно уверен, что она натянет его после ланча. Это был большой шаг вперед. Моей девочке было спокойно со мной рядом.
Я обвел взглядом комнату, где каждый, блять, таращился на нее с глупым видом.
Я закатил глаза и придвинул мой стул ближе к ней, заботясь, чтобы ей не стало хуже из-за этого. Я скользнул рукой под ее волосы, обнимая ее шею и нежно поглаживая кожу большим пальцем.
Она вздрогнула и повернула ко мне голову, покраснев и слабо улыбаясь. Я хихикнул над румянцем и продолжил поглаживать ее шею, пока мы в тишине ели наши гребаные обалденные печенья, и чувствуя себя намного более спокойно, чем можно было предположить, оставаясь под изучающими взглядами студентов в кафетерии.
Брендон и Джас появились через десять минут, выглядя особенно, блять, растрепанными. Их волосы торчали во все стороны, губы покраснели и набухли, одежда смялась. Они осматривали комнату. У Брендон в глазах мелькнула паника, когда она не нашла Беллу на ее обычном месте. Роуз и Эммет были на месте, но так поглощены друг другом, что не замечали никого. В конце концов ее взгляд медленно переместился к нашему столику и… мне. Я видел через комнату, как она удовлетворенно выдохнула. Я усмехнулся, когда она с Джасом пошла к нам.
Джас и я поговорили по пути в школу. Это был суровый «братский» разговор. Я буду держать свой гребаный рот закрытым насчет того, что он все знал, а он спасет мою задницу от кастрации. Он сел напротив меня, как обычно, оставляя Брендон место рядом с ним. Она еще сердито смотрела на меня. Я задумался, не стоит ли выразить ей благодарность, что она не выбросила меня в окно, узнав, что я бойфренд Беллы.
Она засекла, что моя рука спрятана под волосами моей девочки, и я поглаживаю ей шею, и взяла кусочек моего печенья, серьезно посмотрев на Беллу.
- Вы двое спите вместе? – напрямик спросила она. Белла и я одновременно подавились нашими печеньями, откашляв крошки и покраснев. Я думаю, что решил сначала, что она подразумевает секс… не настоящий сон, так что отрицательно покачал головой, пытаясь прочистить горло.
Моя девочка не обрадовалась. Я наблюдал, как они начали кидать друг на друга странные вопросительные взгляды, и, наконец, отошли от шока. Брендон уколола взглядом мою руку, продолжающую поглаживать шею Беллы, как будто она не хотела, чтобы я касался ее. Белла сузила глаза. Молчаливые переговоры привели к тому, что Брендон, очевидно, растерялась, хмыкнула и плюхнулась на стул.
Это было интересное дерьмо. Любопытное странное новое открытие, что Брендон не убьет меня за то, что я касаюсь моей девочки. Я наклонил голову к Белле, вжав мой нос в ее волосы и вдыхая ее аромат, и улыбался.
- Боже, это любовь, - услышал я бормотание Брендон с ее места. Я хихикнул в волосы моей девочки и вернулся в прежнее положение, ухмыляясь.
На самом деле я хотел сделать больше, к примеру, поцеловать ее в шею прямо перед Элис и наблюдать, как она гребано передергивается. Но я никогда не сделаю так. От этого Белле будет неудобно, так что я продолжил нежные поглаживания ее шеи, пока мы ели.
У Брендон не было проблем сидеть за нашим столом. Она одна болтала. Джас, моя девочка и я молчали. Я наморщил лоб, когда она начала обсуждать планы на Валентинов день с Джасом. Бедный ублюдок. Это дерьмо будет больше чем через месяц, а она уже все распланировала. И что странно, Джас не исходил дерьмом, видя, как она вибрирует от энтузиазма, а слабо улыбался. Гребаный влюбленный.
Где-то в середине длинной речи Брендон, прямо намекающей на подарки на Валентинов день, и трех наиболее любимых ею цветах, я почувствовал руку на моем колене. Я посмотрел на мою девочку, которая внимательно изучала стол, продолжая есть с помощью одной руки, сжимая мое колено другой.
Я улыбнулся и сильнее погладил ее шею большим пальцем, показывая, что ее действия мне нравятся.
Мы вместе пошли на биологию после ланча. Белла натянула капюшон. Я крепко обнимал ее за талию, пока мы шли по коридору, уже привыкшие к взглядам из разных углов. Мистер Баннер хотел, чтобы она села на другое место, но она не стала слушать, сев за наш стол. Он разочарованно воззрился на нее. Моя девочка села за стол близко ко мне, придвигаясь еще ближе, когда начался урок. Я не понимал, блять, ничего. Фактически я опять взял ее за руку, держа под столом, и отпуская, только когда ей требовалось что-то записать. Я видел Ньютона через два стола от нас, просто, блять, умирающего от желания повернуться и проанализировать нас, как делали все в классе. Включая мистера Баннера.
Что, мать их, выглядело немного неуместно, если вы спросите меня.
Даже под всеми этими пристальными взглядами, наполнявшими комнату, мы сидели рядом друг с другом, и моя девочка абсолютно расслабилась рядом со мной, беря мою руку, когда заканчивала свои записи. Когда прозвенел звонок, я подождал, пока все выйдут, после чего вывел свою девочку.
Я волновался по поводу спортзала. Я не хотел, чтобы она шла туда ни с Джеймсом, ни со Стенли и ее гиенами, ни даже с этим идиотом дерьмовым тренером. И как только мы подошли к двойным дверям, я объяснил ей все это.
Она вздохнула и нервно осмотрелась вокруг.
- Все будет в порядке. Тренер всегда позволяет… - она прервалась и скривилась, подбирая слова: -…приспособиться, - сухо закончила она, смотря вниз и теребя рукава толстовки.
Это не успокоило меня ни на один долбанный бит. Особенно когда я заметил Стенли, идущую со своей группой. Она посмотрела мне прямо в глаза и улыбнулась… пытаясь быть соблазнительной, но вызвав только приступ тошноты. Я быстро развернулся к моей девочке, которая уставилась на Стенли со странным выражением, которое я не мог полностью понять.
Я нахмурился и положил пальцы под подбородок, разворачивая ее лицо к своему. Ее большие карие глаза встретили мои со странной смесью решимости, любви, злости и этой гребаной горечи, которую я видел в ее глазах раньше.
Прежде чем я успел спросить об этом, она жестко толкнула меня к двойным дверям с такой силой, на которую я не думал, что она способна. Я ударился о дверь с глухим стуком и в шоке посмотрел на нее, чувствуя легкую боль.
Но вместо того, чтобы вышибать из меня дерьмо, что я, собственно, ожидал, после грубого толчка, она прижалась к моему телу своим и впилась в мои губы. И затем все стало понятно.
Я боролся, чтобы сдержать ухмылку против ее губ, стянул нафиг ее капюшон и запустил мои пальцы в ее мягкие волосы, толкая свой язык через ее нижнюю губу. Я прикинул, что если могу дать моей девочке любой вид поддержки против этих шлюх, то сделаю это правильно.
И мы определенно сделали это. Она приоткрыла губы, чтобы просунуть свой язык в мой рот. Но я не пустил ее. Вместо этого я погрузил свой язык в ее рот, отодвинулся от двери, чтобы развернуть нас и прижать к дверям ее.
Она сжала руками мою кожаную куртку, прижимая меня ближе и наклоняя голову, углубляя поцелуй. Я волновался, что могу причинить ей боль, так что начал покачивать ей лицо руками, пытаясь остановить ее, пока это не стало слишком грубым. Но она не желала этого дерьма. Она запустила руки в мои волосы, прижимая мое лицо ближе к себе и настойчиво надавливая на мой язык своим. Я немного закатил глаза, когда она вцепилась в мои волосы, и вдруг мы начали целоваться уже не на публику, а для себя. Я сильнее прижал ее спину к двери, желая быть к ней ближе. Она простонала в мой рот, как только я надавил на нее, тяжело дыша и сильнее вцепляясь в мои волосы. Потому что она знала, что мне нравится это дерьмо. Я глотнул воздуха, страстно сплетаясь с ее языком, а она, блять, сделала это опять. Я, задыхаясь, простонал в ее рот. И это было сигналом, что пора заканчивать. Я выскользнул языком из ее рта и ослабил свое давление на нее и дверь.
Когда я открыл глаза, встретившись с ней, она улыбалась мне. Я улыбнулся в ответ, немного задыхаясь после поцелуя, но чертовски счастливый, видя, что ее горечь пропала. Она хихикнула мне и, подтянувшись, последний раз чмокнула меня в губы. Похоже, что это была благодарность, словно поцелуй не был, блять, превосходной благодарностью мне.
Я прокашлялся и отошел от нее, натягивающей на голову капюшон, все еще улыбаясь. Выражение лица Стенли было бесценно. Ревность и зависть – преуменьшение столетия. Ее лицо пылало. Она молча кипела от злости на бетонном тротуаре, пронизывая взглядом мою девочку, что заставляло меня хотеть опять напасть на нее.
Мой стояк полностью опал в джинсах, когда я осознал, что она могла сама сделать себе хуже. Выругавшись себе под нос, я развернулся попросить ее быть осторожнее, но Белла уже вышла из дверей и исчезла из поля зрения.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
-------------
Когда прозвенел последний звонок, я небрежно покидал в сумку все мое дерьмовое барахло и рванул к спортзалу, молясь, чтобы моя девочка нее вышла оттуда в слезах. Или еще хуже.
К счастью, когда я домчался до дверей, она уже вышла. Слез не было. Я с облегчением вздохнул и пошел к ней, обнимая за талию. Она посмотрела на меня со странно пустым выражением, и улыбнулась, но, блять, через силу.
Я простонал и повел ее к парковке.
- Они доебались до тебя? – спросил я, сильно, блять, раздражаясь от этого. Она покачала головой на моем плече, но ничего не сказала, заставляя меня думать, что соврала. Я остановился, когда мы дошли до гравия, схватил ее за руки и развернул к себе, подняв ее подбородок пальцами.
- Джас поедет с Брендон, если ты захочешь со мной, - тихо предложил я, надеясь, что она расскажет обо всем, когда мы будем вдвоем.
Ее глаза расширились.
- Нет! – заорала она, глядя в мои глаза с паникой и ужасом. Я нахмурился, чувствуя небольшую долбаную боль и отторжение от ее сильного отказа.
Она вздохнула и покачала головой, оглядывая парковку.
- Я имею в виду, что хочу провести немного времени с Элис, - она умоляла своими глазами, заглядывая в мои.
Я кивнул, решив, что она не врет, и наклонился поцеловать ее в лоб.
Она улыбнулась, когда я отодвинулся. Я как-то успокоился тем, что увидел, так что отвел ее к «порше», где ждали Брендон и Джас. Мы разошлись после этого, расселись по машинам без дополнительных слов и поехали по домам на уикенд.
Когда я добрался домой, то был, блять, страшно рад, что Эммет на тренировке. Потому что знал, что он начнет пытать меня обо всем этом дерьме. Но я не успел уйти к себе и расслабиться. Кто-то постучал в дверь.
Я простонал, развернулся и спустился по ступенькам, со злостью открывая дверь. Да, конечно. Это просто гребаное чувство. На пороге стояла и пялилась на меня Брендон, скрестив руки на груди.
- Что? – резко спросил я, не желая выслушивать ее дерьмо сейчас. Вместо ответа она проскочила под моей рукой, входя в мой дом, бля, как в свой собственный. С разочарованным стоном я закрыл дверь. Черт. Она знала, что ее никто не приглашал.
Но ее это не заботило, так как она прошла в гостиную и плюхнулась на диван, откинувшись на спинку. Ей было, похоже, очень удобно, блять. Я искривил бровь, желая выставить ее вон. Она закатила глаза.
- Расслабься. Я не собираюсь кастрировать тебя, - поддразнила она с улыбкой, пробегая пальцами по подлокотникам дивана. Я вздохнул и сел на ближайший стул, скучающе глядя на нее. Это была полная ложь. Потому что блеск в ее глазах, когда она говорила это, чертовски ужасал.
Она сжала губы и посерьезнела.
- Моя кузина любит тебя. Ты знаешь об этом? – я был благодарен, что она говорила это тихо и спокойно, и кивнул.
Я знал, что Белла любит меня.
- Я тоже люблю ее, - я искренно пожал плечами, чувствуя легкое гребаное оскорбление, когда Брендон расширила глаза и удивилась, когда эти слова вылетели из моего рта. Я закатил глаза.
- Это не твое гребаное дело, - пробурчал я, качнув головой и уставившись на кроссовки.
Губы Брендон опять сжались, и она наклонила ко мне голову.
- И ты делаешь ее счастливой.
Она сказала это как утверждение, и ее благоговейный тон был далек от оскорбления. Я опять закатил глаза и кивнул. Мне нравилось думать, что я делаю мою девочку счастливой.
Она кивнула, покачала головой и посмотрела вокруг, прежде чем прямо сесть на краю дивана, и взглянула мне прямо в глаза.
- Теперь вот что ты сделаешь, Эдвард, - с улыбкой прощебетала она снисходительным тоном.
- Ты придешь завтра вечером на обед и официально представишься Эсме как ее бойфренд, - безапелляционно сказала она с самодовольным выражением. Похоже, я, блять, не мог отказаться. Она встала, постукивая каблуками.
- Ты будешь вежливым и принесешь Белле цветы, - твердо сказала она.
Я открыл рот. Это было слишком с ее стороны – указывать мне, как ухаживать за моей собственной девушкой. Вместо объяснений она сладко улыбнулась и поскакала к двери, пожав плечами.
- Завтра в пять! – пропела она и выскочила из дома, оставив меня на стуле, запустив пальцы в волосы в полном расстройстве.
Гребаная сука.
------
Эммет в конце концов прижал меня в углу коридора. Я выдал ему формальное:
- Да, она моя девушка, но я не трахаю ее, - и закрылся в спальне, прежде чем он смог сформулировать следующий вопрос.
Я лег на спину на кровати, нелепо счастливый, что остался один. Я не знал, как могла моя девочка выносить все это постоянное гребаное внимание посторонних. Каждый всегда пялился на нее и ждал, что она сделает что-нибудь странное. Я, блять, истощился уже после одного дня.
Я ждал, когда она придет в десять, голодный и с огромным желанием расспросить ее о спортзале. Готовый, блять, напинать кому-нибудь по заднице, если будет нужно. Услышав стук в дверь, я поспешно открыл ее, впуская Беллу с холодного воздуха и стягивая капюшон. Она с улыбкой повернулась ко мне, что облегчило мои страхи. Я наклонился мягко поцеловать ее, обхватив за щеки и поглаживая их большими пальцами, как она любила. Она вздохнула и запустила руки в волосы, прижимая меня ближе и пытаясь углубить поцелуй, как всегда. Я ответно вздохнул и принял ее язык в рот, нежно массируя его своим.
Я быстро закончил, пытаясь сделать вечер более спокойным. У нас был очень длинный долбаный день. Она вздохнула, отвернулась, не смотря в мои глаза, и выложила мою еду на кровать. Я наморщил лоб от ее странного вздоха и последовал за ней, хлопаясь на кровать и осторожно изучая ее выражение, пока она снимала толстовку и залезала ко мне.
Я начал есть гребаные обалденные терияки, пока она молча пристраивалась к моему плечу, поджидая правильного момента спросить ее, какого хрена она волнуется. Я изучал ее выражение, пока ел, и видел много признаков страдания и дискомфорта.
- Какое печенье ты сегодня сделала? – спокойно спросил я, прожевывая кусочек терияки. Она пожала плечами около моего плеча.
- «Немецкие шоколадные второстепенности», - тихо ответила она, не смотря на меня.
Я нахмурился, глядя на мясо и овощи у меня в контейнере, пытаясь прикинуть, какой хрен заставил мою девочку чувствовать себя второстепенной. В конце концов я наелся, закрыл контейнер и развернулся к ней.
- Окей, теперь скажи мне, какого хрена случилось сегодня в спортзале, - я отложил вилку.
Я смотрел, как она скривилась, падая на спину и закрывая лицо руками.
- Это идиотизм, - пробубнила она сквозь руки.
- Дерьмо,– просто сказал я. И это было так.
- Мелочь, которая достает тебя – идиотизм, - сказал я, наблюдая, как она бросает на меня взгляд через два разведенных пальца. Она медленно убрала руки с глубоким вздохом. И она, блять, покраснела.
Я наморщил лоб, глядя на ее румянец. То, что беспокоило ее, заставляло ее краснеть. Это что-то новенькое. Я искривил бровь, глядя на нее, лежащую передо мной на кровати.
Она опять скривилась, медленно села передо мной и осторожно вгляделась.
- На самом деле это меня не касается, и я не имею права спрашивать, - тихо ответила она, теребя длинные рукава свитера и осторожно заглядывая мне в глаза.
Я нахмурился, наблюдая, как она комкает рукава. Я знал, что это означает.
- Ты можешь хоть что-нибудь сказать? – уговаривал я ее, чувствуя боль от того, что она еще думает.
Она не спросила меня ни о чем, просто шепнув два слова своим коленям.
- Лорен Меллори?
Я несколько раз моргнул, гадая, кого убить за то, что он рассказал ей об этом. Но на самом деле я должен был сам рассказать ей. Я всегда, блять, гордился собой, как честны мы друг с другом, и просто так случилось, что этот маленький кусочек информации ускользнул от моего внимания. Так что я скривился.
- Ох, - сбивчиво ответил я, не отрицая, как хотел бы.
Она, с пылающим лицом, кинула на меня взгляд.
- Это абсолютно не касается меня или кого-то еще, - грустно шепнула она, полностью, блять, неубедительно. Она сильнее скомкала свои рукава, продолжая осторожно смотреть на меня. Я скривился и с болью кивнул в подтверждение. Ее лицо немного вытянулось, прежде чем она собралась и уверенно кивнула. Только это ни хрена не было уверенно.
Я глубоко вздохнул и запустил пальцы в волосы.
- Если бы я мог изменить все это дерьмо, я бы сделал это, - пробормотал я, не встречаясь с ней глазами. Наверно, впервые я чувствовал стыд из-за гребаной Меллори. Она действительно ничего не значила для меня. В этом не было никакой романтики или подобного дерьма. Мы просто трахались. Когда я посмотрел на Беллу, она пристально смотрела на меня, прикусив губу и нервно комкая рукава.
Это было еще не все.
Я опять вздохнул и искривил бровь в ожидании. Может, она выложит мне все.
Она нервно осмотрела комнату, избегая моего взгляда.
- Больше никого? – спросила она тихим шепотом, который я, блять, еле расслышал. Я с облегчением вздохнул, потому что на этот вопрос я мог ответить правильно.
- Нет, - честно ответил я. Она успокоилась от моего ответа и, наконец, встретилась со мной взглядом, все еще румяная.
Я постарался улыбнуться, все еще чувствуя стыд.
- Это дерьмо на самом деле не беспокоит тебя? – скептически спросил я. Конечно, я, блять, был скептичен, потому что это дерьмо явно беспокоило ее. Сильно.
Она покачала головой.
- Нет, это меня не волнует, - тихо произнесла она, опять уставившись на колени и сжимая рукава.
- Это просто… - она со вздохом замолчала, наконец прекратив комкать рукава и посмотрев мне в глаза.
- Я не как эти девушки, - грустно шепнула она.
Я никак не мог понять, почему она так расстроена. Кто хочет быть грязной шлюхой?
Она, должно быть, заметила, что я полностью сбит с толку, потому что фыркнула, закатив глаза.
- Это идиотизм, я уже сказала, - пробурчала она, качая головой в подтверждение того, что не хочет продолжать объяснять свои мысли. Я потерял терпение.
- Блять, выкладывай все, Белла! - сердито рявкнул я. У меня не было богатого опыта общения с девушками, и я на самом деле гребано расстроился, что не знаю, что ее так мучает. А она боялась сказать мне.
Она опять начала комкать свои рукава, изредка поглядывая на сердитого меня.
- Ты обращаешься со мной по-другому, не так, как обращался с ними? – ответила она вопросом, не встречаясь со мной взглядом, а ее длинные каштановые волосы закрыли большую часть ее лица от меня.
Я фыркнул.
- Конечно, я обращаюсь с тобой по-другому. Я никогда не буду относиться к тебе с неуважением, как к ним, потому что я люблю тебя, - искренне добавил я, откидываясь на спинку кровати, пока усваивал все это дерьмо. Она взглянула на меня через ресницы и волосы.
- Только по этой причине? – скептически шепнула она, прикусив губу.
Я искривил бровь и кивнул.
- А что еще может быть? – недоверчиво спросил я.
Она посмотрела вниз и пожала одним плечом, продолжая теребить рукава. Я некоторое время смотрел на нее, сжав губы, пытаясь соединить все вместе и понять, почему она настолько расстроена, что не может, блять, сказать мне. Я обращался с ней с большим уважением, чем с другими девушками. Она грустит, что не похожа на них. Она чувствует себя второстепенной.
Когда мысль наконец проникла в мой медленно соображающий мозг, я опять фыркнул.
- Ты не думаешь, что я хочу их больше, чем тебя, - я усмехнулся, пытаясь сделать это предложение правдой. Она покачала головой коленям, не смотря мне в глаза, по существу подтверждая мое подозрение.
Мое сердце опустилось. Я приподнялся от спинки и встал перед моей девочкой на колени и обхватывая ее за талию. Она не смотрела на меня. Я поднял ее на мои колени, так, что она сидела на мне, широко расставив ноги. Я обхватил ее красное лицо руками и заставил ее посмотреть на меня. Я чувственно смотрел в ее грустные карие глаза, используя всю свою любовь к ней, чтобы, блять, подкрепить мою следующую фразу полной искренностью.
- Ты права. Это действительно гребаный идиотизм, - шепнул я, качая головой.
Она скривилась и закрыла глаза.
- Я знаю.
Она печально вздохнула и открыла глаза.
- Просто забудь все, что я сказала, - пробормотала она, все еще, блять, краснея и явно смущенная, уставясь в мои глаза.
Но я не мог это забыть. Я постоянно боролся со своей похотью, чтобы ей было комфортно, пока мы не будем готовы обсудить это. Я знал, что Белла иногда теряет голову от желания, но не знал, блять, что она настолько хочет меня, чтобы это дерьмо зашло дальше. Я хотел уже рассказать ей, что онанирую от такого дерьма, как ее ключицы и сияющие волосы, потому что настолько хотел ее, но решил спасти себя от унижения.
Вместо этого я прижал ее лицо к себе и сокрушил ее губы своими. Она отодвинулась, но вернула поцелуй. Я проскользнул моим языком между ее немного раскрытыми губами. В этот раз уже я углублял поцелуй, придвигая ее лицо ближе и наклоняясь так, чтобы глубже проникнуть моим языком в ее рот. Она вздохнула и запустила руки в мои волосы, сжав их в кулаках, прижимаясь к моему лицу. Я убрал руки с ее лица, схватив ее за бедра, пока она боролась с моим языком, придвигая ближе к своему телу, нажимая на ее холмик моим явно торчащим членом. Она простонала в мой рот, и я оторвался от ее лица.
Я задыхался, уставясь на ее прикрытые карие глаза и прислоняя мой лоб к ее.
- Чувствуешь? – выдохнул я ей в лицо, сильнее надавливая на ее холмик, подчеркивая мою точку зрения. Я чувствовал, как прервалось ее дыхание, как она сильнее сжала мои волосы, от чего я немного закатил глаза. Она кивнула, упираясь в мой лоб, и опять двинула бедрами напротив моего члена, заставляя меня закрыть глаза от потрясения и громко простонать. Это уже не входило в мои намерения, так что я сильнее сжал ее бедра, останавливая. Я открыл глаза и неодобрительно посмотрел на нее.
- Вот моя точка зрения, - выдохнул я. Она смущенно посмотрела на меня, упираясь в мой лоб.
- Хотя я на самом деле гребано хочу тебя, я держу себя в руках, - завершил я, шепнув ей в лицо.
Она наморщила лоб, разжав руки в моих волосах и нежно перебирая их.
- Почему? – тихо шепнула она.
Я вздохнул.
- Потому что если я доставлю тебе неудобство, это убьет меня, - честно сказал я, заглядывая в ее смущенные карие глаза. Она фыркнула.
- Что? – недоверчиво спросила она, закатывая глаза и отстраняясь от моего лба. Я искривил бровь и кивнул. Для меня это было гребано хорошей причиной. Она засмеялась, качая головой.
- Боже, Эдвард, я же практически трахнула тебя перед… - она прервалась еще одним смешком, который типа гребано разозлил меня.
- Перед Финиксом, определенно.
Она кивнула и еще сильнее рассмеялась.
Я закатил глаза и шлепнулся на спину.
- Ты иногда теряешь голову, Белла. Не думаю, что ты уже готова для всего этого дерьма, - я поднял брови. Она продолжала сидеть на мне.
Без предупреждения ее смех умер, и в глазах вспыхнула ярость.
- Я не ребенок, Эдвард.
Она со злостью посмотрела на меня вниз, удерживая подбородок вверху, и с негодованием отвела плечи назад, сузив глаза. Я боролся с желанием усмехнуться, когда она злилась, потому что она была такой чертовски привлекательной в этот момент. Я видел котят, которые показались бы страшными рядом с ней сейчас.
Она хмыкнула, опуская свой нос ко мне.
- Только потому, что ты более опытный, чем я, когда дело касается… - она остановилась, гребано краснея, от чего я еще больше захотел усмехнуться, потому что это только подтверждало мою точку зрения. Она, должно быть, поняла, потому что задрала подбородок:
- Секса. – Она наклонилась ко мне.
- Не дает тебе право быть таким снисходительным.
Она выпрямилась. Похоже, она умирала от желания показать мне язык.
- Я знаю, что готова лучше, чем кто-либо еще, - резко сказала она, сердито опуская на меня нос.
Я не мог больше сдерживаться. Я засмеялся. Хотя мне было тяжело выдерживать ее прыжки на мне от очень сильного смеха. Она еще больше разозлилась и раскрыла глаза. Осознав, что она решила, что я смеюсь над ее доводами, я сел, обхватив руками ее талию, и пытался прекратить смех. Когда мне это не удалось, я зарылся лицом в основание ее шеи.
- Прости, - я продолжал смеяться, тряся головой у нее на шее. Она жестко сидела на мне.
- Ты настолько привлекательная, когда злишься, - я хихикнул, все еще тряся головой. Я практически слышал, как закатываются ее глаза, и я прекратил смеяться.
Когда я был убежден, что больше не обижу ее следующим взрывом смеха, то немного отклонился и заглянул в ее глаза. Она все еще немного злилась, но держала подбородок высоко, отказываясь думать о себе как о «ребенке». Я закатил глаза.
- Я не пытаюсь быть снисходительным, - я примирительно заглянул в ее глаза. Она понемногу расслаблялась.
- Я просто пытаюсь замедлить это дерьмо, - умоляюще шепнул я.
Она нахмурилась и кивнула, забрасывая руки на мою шею и нежно обнимая. Я крепче сжал ее талию, опять зарываясь в основание ее шеи и глубоко дыша. Она опять шевельнулась на мне, неосознанно полностью возвращая мне уже пропавшую эрекцию.
Я вздохнул в ее шею, гадая, насколько обижу ее, если отодвинусь, и прикинул, что, наверное, можно, так что откинул нас назад и перекатил в положение для сна, но ее ноги продолжали цепляться за мои бедра.
Ее нос еще болел, чтобы спать в такой позе, и я уже устал от длинного дня и начал зевать. Так что я перекатился на мою спину, положив ее щеку на мою грудь, борясь с желанием простонать, когда ее бедро оказалось на моей промежности.
Я прикинул, что она так же устала, как и я, и не будет возражать, если я выключу свет. Я крепче прижал мою девочку, когда она начала напевать колыбельную, давая клятву, что сделаю все, что в моих силах, чтобы она чувствовала себя такой главной, какой, блять, и была.
Глава 30. «Коричневая сахарная тяжесть»
EPOV
Я запустил пальцы в волосы и свел брови домиком от такого выбора. Гребаные цветы. Они были разных видов, и я не мог сделать выбор. Я вздохнул, покачал головой и осмотрел цветочный магазин, чтобы поискать, где шляется мой приятель. Я ничего не знал об этом дерьме, и раз уж Брендон выдала Джасу многословную речь по поводу цветов, я потащил его задницу с собой. Он без колебания согласился, а теперь, блять, где-то растворился, ублюдок.
В конце концов, я нашел его стоящим перед букетом роз, прикусившим губу и засунувшим руки в карманы его дырявых джинсов. Я искривил бровь.
- Розы? – сухо спросил я. Гребаный штамп, Брендон никогда не удовлетворится таким дерьмом. Он фыркнул.
- Элис никогда не удовлетворится таким дерьмом, - пробормотал он, качая головой, эхом повторяя мои мысли, и это немного свело меня с ума. Она прокашлялся и показал мне в следующий проход между цветочными рядами.
Я, посерьезнев, последовал за ним, гадая, насколько он вообще может помочь мне.
Он прошел к букету пурпурных цветов и достал их из корзины, повернувшись ко мне и подняв брови.
- Это гвоздики. Некоторые думают, что им не хватает класса, но фактически это невероятно красивые цветы, - он понюхал букет. Его неопрятные волосы скользнули по ним в странном контрасте, пока он удерживал мой взгляд.
- Пурпурные цветы обозначают достоинство и верность. Мероприятие, дополненное пурпурными цветами, обозначает совершенство и восхищение, - сказал он деловым тоном. Я, блять, открыл рот на его неопрятную задницу, застыв от того, что он читал мне лекцию о цветах, словно по записям, сделанным под диктовку Брендон. Она закатил глаза.
- Ты подаришь их Эсме, а не Белле.
Он вставил их в мои руки, пока я в шоке продолжал смотреть на него.
Он двинулся к другой корзине, доставая букет желтых цветов и поворачиваясь ко мне с серьезным выражением.
- Она думает, что я не знаю, но маргаритки – любимые цветы Элис. Желтые цветы обозначают беззаботность, веселость и дружбу. Это любимый цвет Элис, кроме всего прочего. Ты вручишь их ей.
Он вставил их в мои руки рядом с пурпурными цветами и двинулся к следующей корзине. Он сжал губы, поднимая по одному цветку и собирая их в букет, пока говорил.
- Белла заслуживает более выразительного букета.
Я таращился на него, пока он укладывал два вида цветов в пластиковую упаковку.
- Белые лилии обозначают невинность и благоговение. Они элегантны и нежно величественны, - он наморщил лоб, сосредоточившись и добавляя синие цветы.
- Глубокий синий цвет ирисов может успокоить тревогу и озабоченность. Он обозначает мир, открытость и безмятежность.
Он кивнул конечной композиции в его руках и протянул букет мне с на редкость, блять, самодовольным выражением.
Я был так, блять, сбит с толку. Похоже, он прочел это в «Космополитене» или подобном дерьме. Я уставился на его самодовольную ухмылку с равными частями благоговения и тревоги.
- Джас, чувак, - неодобрительно начал я, медленно качая головой.
- Я думаю, показалась твоя вагина, - я был в шоке.
Его ухмылка спала, он сузил глаза.
- Мать. Твою. Придурок, - прорычал он, разворачиваясь на пятках и выходя из магазина, пока я продолжал таращиться на его спину, чертовски озабоченный его полными знаниями в области флористики.
Я не извинился по пути к нему домой, но выразил глубокую благодарность. Это дерьмо не походило на поведение Джаса, так что он не был в шоке от моей реакции. В конечном итоге он перестал обижаться, вылез из машины и многозначительно посмотрел, подразумевая:
- Не надо больше шутить про вагины, сука.
Когда я в четыре часа пришел домой с тремя гребаными букетами цветов, Карлайл искривил бровь и с интересом посмотрел на меня, когда я прошел мимо его кабинета. Я закатил глаза, не останавливаясь и не смотря на него.
- Не спрашивай, блять, - пробурчал я, качая головой и продолжая подниматься к себе, чувствуя себя глупо.
Если Брендон ожидала, что я переоденусь, она ошиблась. Я даже не хотел тратить деньги на покупку этих гребаных цветов. Но Джас был прав. Я должен ублажить домового.
Так что я забрал их с собой. И вышел в пять, натянув черную футболку и темные джинсы с моей кожаной курткой. И все. В любом случае, моей девочке это нравится.
Я перешел двор, смотря на желтые цветы и чувствуя еще большую неловкость, что кто-нибудь может увидеть меня.
Гребаные надоедливые родственники.
Я поднялся по ступенькам к светло-голубой двери и без колебания постучал. Как минимум, я проведу немного свободного времени со своей девочкой. Не так все ужасно.
Открыла Эсме, слава Богу. Она ласково улыбнулась мне, отходя в сторону и впуская меня внутрь. Я вошел, мысленно качая головой, повернулся к ней и протянул ей букет пурпурных цветов.
Она посмотрела на них, широко раскрыв глаза, заставляя меня почувствовать себя еще более глупо, потом ее лицо просветлело в широкой улыбке.
- О, Эдвард, - воскликнула она, забирая у меня букет и нюхая его.
- Как приятно, дорогой, - проворковала она и поднялась на цыпочки поцеловать меня в щеку.
Благодарный за менее унизительную реакцию, я улыбнулся в ответ. Она забрала мою куртку и проводила в гостиную. Я чувствовал себя немного более уверенным от всей этой цветочной шарады.
Брендон сидела на диване и встала, когда я вошел в комнату, коротко улыбаясь. Я закатил глаза и подошел к ней, тщательно сдерживая себя от бормотания специфических оскорбительных ругательств и протягивая ей уродливые желтые маргаритки.
И это случилось опять. Ее лицо просветлело в широкой, искренней улыбке, когда она взяла цветы из моих рук и понюхала их, прикрыв глаза от удовольствия.
Гребаный Джас и его гребаные потрясающие знания о цветах.
Я ухмыльнулся, когда она наконец открыла глаза. Ее улыбка пропала, когда она поймала мою ухмылку, возмущенно поднимая вверх нос, и убрала цветы на стол, словно, блять, не любила их.
- Белла на кухне, - фыркнула она, плюхаясь на диван и безразлично переключая каналы на телевизоре. Я закатил глаза и вышел из комнаты.
Эсме прошла мимо меня в холле, остановив меня, дотронувшись до плеча.
- Не спрашивай ее, нужна ли ей помощь, поверь мне, - серьезно шепнула она, после чего ушла в гостиную. Я хихикнул и отправился на кухню, где моя девочка так любила готовить печенье.
Встав на пороге кухни, я увидел ее, стоящую перед плитой спиной ко мне. Это была она… и не она. Я издал вздох восхищения, когда увидел ее спину. Она надела тесные джинсы, которые делали ее задницу такой, блять, аппетитной. И красную блузку с рукавами, доходившими до ее локтей. Ее волосы не были завиты и не кудрявились, но они сияли и были выпрямлены. Я качнул головой и с улыбкой прислонился плечом к дверному косяку, выходя из шока от вида моей девочки в обычной девчачьей одежде, так что мог рассмотреть ее в ее стихии. Кухне.
Я прижал ее цветы к животу, наблюдая, как она помешивает что-то на сковородке с обалденным, блять, запахом. Она напевала песню, которую я закачал для нее в айпод, изредка легонько вращая бедрами и покачивая головой, заставляя ее прямые волосы разлетаться.
Она выглядела так, бля, прекрасно и по-домашнему, когда подпевала и помешивала. И ей было так… удобно и тепло.
Вдруг она прекратила напевать и тихо захихикала.
- Входи, Эдвард. Я не кусаюсь, - нежно сказала она, хихикая в сковородку и не поворачиваясь ко мне.
Я закатил глаза и зашел в кухню. Она всегда, блять, чувствовала меня. Я положил ее букет на стойку и большими шагами подошел к ней, нетерпеливо желая быть к ней ближе. Она не вздрогнула, когда я подошел к ее спине и обхватил ее за талию, зарываясь носом в ее волосы, делая глубокий вдох. Одной рукой я убрал волосы с ее шеи, чтобы положить голову к ней на плечо, улыбаясь и крепче прижимая ее к себе.
Положив ей на плечо подбородок, я заглянул в сковородку. Овощи. Ложбинка между грудью. Я сглотнул, посмотрев вниз, несчастный – или счастливый, в зависимости от того, как на это посмотреть – на вид Беллы в обтягивающей и низко вырезанной красной блузке, которая обнажила ее больше, чем я когда-либо видел. Окей, это гребаная ложь. Технически я уже видел ее без одежды, но это было дерьмовое око за око. Никаких намерений, ничего сексуального. Она со скромным вырезом, обнажающим ее ложбинку, смотрелась в этой красной блузке определенно сексуально.
Я немедленно перевел взгляд на стену, мысленно ударяя себя по яйцам за похотливый взгляд на мою девочку, как полный придурок.
- Ты прекрасна, - шепнул я, поворачивая голову так, чтобы моя щека оказалась на ее плече и я видел только ее лицо, а не ее ложбинку между грудью.
Конечно, она покраснела и уставилась в сковородку, помешивая овощи.
- Пытка Элис, - пробурчала она, скривившись. Ее синяк еще наверняка не прошел, но я не видел со своего места, как он изменился.
Я улыбнулся и прижался ближе, целуя ее в шею, заставляя немного задрожать. Она хихикнула, помешивая.
- Обед будет готов через пять минут, - шепнула она, наконец, поворачиваясь ко мне и улыбаясь, страстно целуя меня в губы. Я промычал в ее теплые губы, лежащие на моих, и отодвинулся, беспокоясь, что Брендон или Эсме могут зайти на кухню и им не понравится эта сцена.
Я вернулся к стойке и забрал букет цветов, прокашливаясь, чтобы привлечь ее внимание. Она повернулась ко мне, бросая взгляд на букет в моих руках.
Ее лицо изобразило то же дерьмо, что и у Эсме и Брендон. Просветлело с большой удивленной улыбкой. Я пытался удержать взгляд на нем, а не на ложбинке, когда она шла ко мне.
Я подумал, что цветы обладают более мощной силой, чем считают люди, так как она забрала цветы из моих рук и понюхала их с огромной улыбкой, кидая на меня взгляд из-под ресниц.
- Спасибо, - сладко шепнула она через лилии, когда на кухню вошла Эсме.
Эсме с улыбкой смотрела на мою девочку с цветами в руках и проводила меня в столовую, усаживая за стол. Перед Брендон. Она все еще принимала безразличный вид, сжав губы и отклонившись на спинку, избегая моего взгляда.
Когда моя девочка вошла в комнату, поставив всю еду на стол, я встал, стрельнув глазами в сторону Брендон и выдвинул для нее стул, стоявший рядом с моим. Гребаная вежливость. Белла села рядом, конечно, улыбнувшись и покраснев.
Когда Эсме вошла с остальной едой, я выдвинул стул и для нее в торце стола. Жесткая гребаная вежливость. Она широко улыбнулась, приятно удивленная, скользнув на стул. Я ухмыльнулся Брендон, которая закатила глаза, смотря на поставленное жаркое, и сел на свое место рядом с моей девочкой. Когда мы начали наполнять тарелки, в комнате воцарилась неловкая тишина, прерываемая только стуком ножей и вилок по тарелкам.
Эсме первая нарушила тишину.
- Эдвард, – начала она. Я глотнул из стакана Маунтин Дью. Вдруг господь ответил на мои молитвы и благословил его большим количеством алкоголя?
- Карлайл говорил, что ты из Чикаго, - ласково спросила она, беря кусочек своего жаркого и смотря на меня со слабым любопытством.
Я боролся с желанием съежиться и кивнул, поставив стакан на стол, разочарованный, что религия опять не сработала.
Она улыбнулась шире.
- И что тебе там больше всего нравилось? – тихо спросила она. Я прожевал мясо и боролся с комком, застрявшим в моем горле.
Это дерьмо всколыхнуло так много воспоминаний. Я с силой старался выгнать их из своего мозга, уставившись на тарелку и ковыряя овощи вилкой.
- Мосты, - неискренне сказал я, засовывая в рот еду, и чувствуя гребаную горечь, которую она принесла мне.
Она, видно, почувствовала это, так как завела разговор с Брендон, обсуждая новую весеннюю коллекцию тканей, которая поступила в ее дизайнерскую компанию.
Белла бросала на меня редкие извиняющиеся взгляды, тогда как я боролся с каждым кусочком еды с вымученной улыбкой и бурлящим желудком. В конце концов я почувствовал на колене руку моей девочки, успокоительно поглаживающую меня. Пока она не коснулась меня, я не осознавал, что до боли сжимал вилку. Ее любящая забота расслабила меня настолько, насколько возможно. Эсме и Брендон оживленно болтали, не обращая внимания, что я повернул голову к ней. Ее большие карие глаза лучились заботой, и она сжимала мое колено. Я коротко улыбнулся в ответ, быстро возвращая взгляд в тарелку, делая вид, что получаю удовольствие, хотя на самом деле меня тошнило.
После этого никто не вовлекал меня в разговор, что заставило меня чувствовать себя дерьмово… и так, блять, облегченно одновременно.
Когда обед закончился, я искренне поблагодарил Эсме, хотя знал, что готовила не она. Она, похоже, не разозлилась на мое поведение на обеде, так как обняла меня на прощание и подала мне куртку.
