Глава 12

– А Хелен клянется и божится, что это была не она. – Джулия закрыла глаза и, тяжело вздохнув, устало откинулась на спинку автомобильного сиденья. Рей обеспокоенно взглянул на нее.

– Ты как? В порядке?

– Вполне. Со мной все просто замечательно. – Она и сама была испугана, услышав в своем голосе истерические нотки. – Кто-то из них лжет – Хелен, Барри или мистер Кокс. Так кто из них, Рей? И почему?

Они медленно ехали обратно, а за окном автомобиля уже начинали сгущаться сумерки, и в лучах заходящего солнца склоны восточных гор казались розовыми.

Джулия думала о том, что где-то там, в горах, затерялся домик Греггов, что Меган, наверное, стоит сейчас на своей маленькой желтой кухоньке, раздумывая о том, стоит ли или нет возиться с ужином. А в двух милях севернее того места, в парке Силвер-Спрингс царит тишина и прохлада. И может быть, чуть попозже, когда на небо взойдет луна, она так же, как и тем вечером запутается в ветках той же самой сосны.

– Это просто заколдованный круг какой-то, – устало проговорила она. – Мы топчемся на месте, вопросов становится больше, а ответов на них не прибавляется. Непонятно только, зачем кому-то из этих троих понадобилось врать?

– А может быть, они все трое как раз наоборот говорят правду.

– Но как такое возможно, если все они рассказывают об одном и том же событии совершенно по-разному?

– Я веду речь не о правде, как об истине в последней инстанции, – сказал Рей. – А о том, что каждый видит эту правду по-своему. Мистер Кокс может в точности, слово в слово передавать то, что сам услышал от Барри. А Барри может быть просто убежден, что ему звонила именно Хелен, хоть это была совсем и не она.

– Хочешь сказать, что кто-то попробовал сымитировать голос Хелен? – Джулия на мгновение задумалась. – Что ж, думаю, это вполне возможно... хотя они же не первый день знакомы...

– Но он ожидал ее звонка. Она уже звонила ему в тот день и, не застав его, просила передать, чтобы он перезвонил ей, а он этого не сделал. Так что если ему звонила девушка или женщина, которая сама была знакома с Хелен и могла сымитировать ее голос, а Барри как раз ожидал звонка от Хелен, то он мог запросто попасться на эту удочку.

– Но кто мог пойти на такое? – недоуменно пожала плечами Джулия, и вдруг ее осенило. – Эльза?

– Сестра Хелен?

– А почему бы и нет? Она такая вредная и к тому же жутко завидует успехам Хелен. Я до сих пор помню тот день, когда впервые столкнулась с ней...

Она замолчала, мысленно переносясь в тот погожий весенний день, когда чуть больше года назад она возвращалась из школы вместе с Хелен, чтобы посмотреть ее платье, которое она собиралась надеть на студенческий бал.

Тогда ей было странно, что она вдруг идет в гости к Хелен. Кроме того, что обе они встречались с парнями, которые были очень дружны между собой, у девушек было мало общего. Хелен совершенно не подходила на роль лучшей подруги, с которыми можно было бы делиться сердечными переживаниями и прочими девчачьими секретами, и к тому же она никогда не проявляла интереса к общественной работе. Джулия же, напротив, всегда являлась постоянным членом различных школьных клубов и комитетов, проводя большую часть свободного времени на тренировках школьной команды поддержки, предпочитая все это личному общению с кем-то одним.

Однако в тот день Хелен вдруг ни с того ни с сего остановила ее в коридоре.

– Я купила себе новое платье к студенческому балу, – взволнованно сказала она. – Хочешь посмотреть?

Глаза ее восторженно сверкали, а с лица не сходило таинственное выражение, с каким ребенок предлагает кому-то из взрослых взглянуть на его бесценные "сокровища".

Глядя на нее нельзя было сдержать улыбки.

– Конечно, – сказала тогда Джулия, тут же мысленно принимая решение пропустить тренировку, назначенную на после уроков. – С большим удовольствием.

После занятий они встретились у южного выхода и вместе вышли из школы. Стоял теплый, ясный весенний денек – теперь Джулия вспоминала об этом с горечью, все было, как сегодня, но только тогда их жизнь еще ничто не омрачало. Тот день был просто погожим, и в предвкушении будущего праздника у них обеих было отличное настроение. Они были обе молоды, красивы и влюблены.

Дом, в котором жила Хелен, оказался небольшим, старым, и просто-таки кишел детьми. Во дворе дрались двое мальчишек, в гостиной перед мерцающим экраном телевизора сидела девочка лет двенадцати и малыш в мокром подгузнике – оба они зачарованно смотрели на экран.

Мать Хелен была у себя в спальне.

– Она неважно себя чувствует, – равнодушно заметила Хелен. – Во время беременности ее очень раздражает весь этот шум и гам. Идем – моя комната дальше.

Именно там она впервые и встретилась с Эльзой. Довольно полная девушка, очевидно года на два старше самой Хелен, она лениво возлежала на одной из находящихся в комнате кроватей, листая какой-то журнал.

Когда Хелен и Джулия вошли в комнату, она прервала чтение и ехидно прищурилась, пристально разглядывая девочек сквозь стекла очков.

– Подумать только, – язвительно заметила она, – наша Принцесса привела домой подружку!

– Это моя сестра Эльза, – сказала Хелен. – А это Джулия Джеймс.

– Ага, из команды поддержки, – равнодушно кивнула Эльза. – У нас в доме только и разговоров целый день, что о Джулии Джеймс, Барри Коксе и прочих особах из высшего общества, с которыми наша Хелен водит дружбу.

– Здравствуй, Эльза, – сказала Джулия так приветливо, как только могла. Ее взгляд был прикован к платью, разложенному на аккуратно заправленной кровати Хелен. – Какая прелесть!

Платье и в самом деле было очень симпатичным. Белое, свободное, с ниспадающими складками на греческий манер и тонкой золотистой отделкой по краю. Хелен осторожно взяла платье и приложила его к себе, и Джулия восторженно ахнула.

– Потрясающе! – воскликнула она. – Очень элегантно! Хелен, ты затмишь всех! Где ты нашла такую прелесть?

Наступило неловкое молчание, и затем Эльза ехидно сказала:

– Ну что же ты, Хелен, скажи, жалко тебе, что ли? – И затем она обратилась к Джулии. – Это наряд с барахолки. Большинство ее "элегантных" нарядов приобретаются именно там, куда обычно люди сдают вещи, которые им жалко выбросить на помойку. Скорее всего, это платье когда-то принадлежало какой-нибудь светской даме, которая просто больше в него не влезает.

– Эльза, тебе совсем необязательно было это говорить. – Хелен густо покраснела и опустила платье, держа его перед собой, словно щит, который может ее защитить от обидных слов. – К тому же оно совсем не похоже на платье с барахолки.

– А я считаю, что тебе просто повезло, что ты сумела купить такую красивую вещь, – быстро проговорила Джулия. – А уж то, откуда она, не имеет значения. Замечательное платье, и на тебе она будет глядеться лучше, чем на ком бы то ни было. И вообще, раз уж на барахолке продаются такие вещи, то я, пожалуй, тоже буду там одеваться.

– Я не всегда там одеваюсь, – словно оправдываясь, сказала Хелен. – Вообще-то чаще всего я покупаю вещи в нормальных магазинах. Просто вечерние платья там такие дорогие...

– А наша неотразимая Хелен просто не может позволить себе выглядеть так же, как все – ей непременно хочется быть принцессой. – Эльза села на кровати. Она говорила не повышая голоса, но в ее голосе слышалось неприкрытое злорадство, заставившие Джулию поморщиться.

– У меня, например, сегодня выходной день – это в понедельник-то. Здорово, правда? Чем можно заняться в понедельник? А все остальное время я целыми днями стою за прилавком в отделе нижнего белья в "Уордс". И ради чего? А для того, чтобы принести домой достаточно денег, на которые мама могла бы содержать все семейство, а заодно и отстегнуть что-нибудь Хелен на покупку платья, которое она оденет всего лишь раз в жизни, а потом оно будет пылиться в дальнем углу шкафа.

– Но оно же стоило совсем недорого, – робко заметила Хелен.

– Тогда почему же ты сама не заработала денег на него? Почему бы тебе не подрабатывать где-нибудь после занятий в школе и не подбросить немного денежек в общий котел, вместо того, чтобы только брать их оттуда? Вот, например, забегаловке Рутбера требуется официантка в авто-кафе для работы в вечернее время. Тебе нужно просто пойти туда и предложить свои услуги.

– Спасибо, но я не хочу быть официанткой. – Хелен прошла через всю комнату и повесила платье в шкаф. – Идем, – сказала она Джулии, – выпьем по стаканчику кока-колы и заодно перекусим.

– Я не могу, – покачала головой Джулия, озабоченно глядя на часы. – Мне нужно домой. Мы с Реем договорились встретиться.

Она улыбнулась Эльзе. Это было очень непросто.

– До свидания, – сказала Джулия. – Приятно было познакомиться.

– Аналогично, – буркнула в ответ Эльза.

И сейчас, восстанавливая в памяти ту картину – Эльза, неповоротливая и некрасивая девица с толстыми ногами, одутловатым лицом, всклокоченными волосами, уже намечающимся двойным подбородком, а еще пронзительный взгляд ее поросячьих глазок, скрытых за толстыми стеклами очков и зависть, чудовищная зависть.

– Это вполне могла быть она, – сказала Джулия Рею. – Она позвонить Барри в общежитие под видом Хелен. Она могла даже выстрелить в него.

– Ты так думаешь? – Рей скептически покачал головой. – Нет, я, конечно, согласен, что она стерва еще та, но только что она могла иметь против Барри? Ты же не думаешь, что можно так пойти и подстрелить друга своей сестры вот просто так, безо всякой на то причины.

– Все дело в зависти, – рассудительно проговорила Джулия. – Навредив Барри, она тем самым смогла бы "уесть" Хелен.

– Думаю, такое возможно. А все остальное – эти записки, вырезки и картинки – лишь прикрытие, так, для отвода глаз. Она могла узнать о происшествии от самой Хелен. Ведь Хелен говорила, что у них была одна комната на двоих. Кто знает, может быть Хелен разговаривает во сне... да мало ли что...

Они подъехали к дому Джулии. Рей остановился перед ним, но мотор глушить не стал.

– Хочешь, я попозже зайду к тебе? Мы могли бы поговорить.

– По-моему, на сегодня уже хватит разговоров, – покачала головой Джулия. – У меня голова и так уже раскалывается, тем более, что я просто не вижу смысла в пустом сотрясании воздуха. А с кем нам действительно необходимо поговорить, так это с Барри.

– Что ж, подождем до завтра. Утро вечера мудренее. – Рей сделал порывистое движение, словно хотел было обнять ее, но затем передумал и снова опустил руку на руль. – Ну, с Богом.

Это было не обычное напутствие. У него был встревоженный взгляд.

– Джу, я серьезно. Пожалуйста, будь осторожна.

– В смысле "настороже"?

– Да. И... ну, в общем, не беги сломя голову на встречу с теми, кто может вдруг тебе позвонить или... короче, сама понимаешь. Мы не можем быть абсолютно уверены в том, что это была Эльза. Сейчас мы вообще ни в чем не можем быть уверены. Так что гляди в оба. Ладно?

– И ты тоже, – сказала Джулия. – Береги себя.

Она вышла из машины. На улице быстро темнело. Розовое зарево над горизонтом сменилось зловещим багрянцем, и в небе у нее над головой уже мерцала одинокая звезда.

В доме горел свет, и когда она, взбежав по ступенькам крыльца, оглянулась назад, Рей все еще сидел в своей машине, глядя ей вслед. И лишь когда она вошла в дом, и дверь за ней закрылась, было слышно, как взревел мотор, и машина отъехала.

Мать снова что-то пекла. По дому разливался манящий запах свежего хлеба.

– Джулия? – окликнула она ее из кухни. – Это ты, милая?

– Конечно я. А кто же еще?

Еще какое-то время она стояла посреди гостиной, изо всех сил стараясь взять себя в руки, пытаясь справиться с внезапным сердцебиением. Накопившееся за день эмоциональное напряжение давало себя знать. Теплый уют родного дома, голос матери, знакомые с детства и теперь кажущиеся такими родными запахи и звуки, и ощущение комфорта и безопасности – все это внезапно переполнило ее душу, и ей захотелось расплакаться.

– Джулия? Ты где там?

– Уже иду. – Сделав глубокий вдох и придя немного в себя, Джулия прошла через гостиную и вышла в кухню.

Мать, как раз вынимавшая из формы свежеиспеченный хлеб, лишь мельком взглянула на нее, но затем снова подняла глаза, задерживая вопросительный взгляд на дочери.

– В чем дело, милая? Что-нибудь случилось?

– Нет. А что могло случиться? – Джулия взмахнула рукой, указывая на хлеб. – А ты все печешь? Тебе не кажется, что мы с тобой скоро уже в двери не будем пролезать?

– Ну, несколько лишних фунтов веса тебе не повредили бы. – Мать снова взялась за прерванную работу. – А где ты была весь день? Уже почти семь часов.

– Рей заехал за мной после школы. Мы катались по городу и разговаривали.

– Очень мило. – Мать улыбнулась. – Я рад, что Рей вернулся. Хорошо бы ему только сбрить эту дурацкую бороду, а то он сам на себя не похож.

– А мне даже нравится его борода, – сказала Джулия. – Она придает ему мужественности.

– Я тоже это заметила, но, думаю, тут дело вовсе не в бороде. За этот год в Калифорнии он очень изменился и повзрослел. Как ты знаешь, мне всегда нравился Рей, но когда я разговаривала с ним вчера вечером, пока ты не вернулась от Хелен, то меня не покидало ощущение, что я разговариваю со взрослым мужчиной. – Миссис Джеймс рассмеялась. – Хотя вряд ли ты воспримешь это как комплимент.

– Странно, – проговорила Джулия. – Тебе нравится, что Рей кажется взрослее, но вот в Баде, который на самом деле всего малость постарше меня, тебя это качество совершенно не прельщает.

– Взрослый взрослому рознь. А твой Бад очень напоминает мне моего собственного дедушку. Мне почему-то кажется, что как только ты позволишь ему себя поцеловать, он тут же предложит тебе выйти за него замуж.

– Ты узнаешь об этом первая. Но до этого у нас еще дело не дошло.

Джулия стояла, прислонившись спиной к косяку, наблюдая за тем, как мать выкладывает буханку хлеба на тарелку. При ярком искусственном свете на ее волосах играли серебристые блики.

Надо же, это седина, изумленно подумала Джулия. Она седеет.

Эта мысль стала для нее столь великим потрясением, что она замерла на месте, как вкопанная, разглядывая волосы матери, всегда такие густые и темные. "Как вороново крыло", – однажды сказал ее отец, проводя рукой по густым локонам. Когда она начала седеть? Вчера? На прошлой неделе? В прошлом году? За всеми своими тревогами и проблемами Джулия даже не заметила этого.

Мать переложила хлеб на блюдо, и Джулия заметила, что сквозь кожу на тыльной стороне ее ладоней проступают голубоватые вены. Руки немолодой женщины.

– Мам. – Джулия говорила тихо, ее душу переполняла волна любви и нежности, граничившая с болью. – Мам, я тебя очень люблю.

– Да что с тобой, доченька?! – Мать изумленно взглянула на нее. – И я тебя тоже люблю. В чем дело? Что случилось?

В какой-то момент Джулия дрогнула, одолеваемая искушением броситься к матери в объятья и сквозь слезы рассказать ей всю ужасную историю. Каким облегчением это стало бы для нее! Уткнуться носом в ее плечо и заплакать: "Я совершила ужасный поступок! Это была нелепая случайность!" И спросить: "Мамочка, помоги мне! Скажи, как мне теперь быть!" В тот момент такой выход показался ей не иначе, как божественным избавлением.

Но она промолчала, пожалев мать и вовремя вспомнив об уговоре. На долю этой женщины и так выпало немало горя. А ответственность за содеянное полностью лежит на Джулии, и ее мать здесь совсем не при чем, и от того, что она разделит свою боль на двоих, эта боль не станет меньше.

А потому она просто сказала:

– Просто я очень устала. Все эти экзамены, хлопоты, а потом еще и радостные переживания по поводу того, что меня все-таки приняли в колледж Смита. Ну так что, будем готовить ужин? Ты, наверное, задумала приготовить что-нибудь вкусненькое?

– Я думала, что на ужин будет достаточно гамбургеров, – ответила миссис Джеймс.

Зазвонил телефон.

– Ты, наверное, полвечера проболтала с каким-то принцем, – раздался в трубке голос Бада. – Я названиваю тебе уже целый час, а у тебя все "занято".

– Наверное, это из-за каких-нибудь неполадок на линии, – ответила Джулия. – У нас иногда такое бывает. Пару месяцев назад у нас целях три дня не работал телефон, а мы даже не знали об этом.

– Ну что ж, я очень рад, что все-таки смог в конце концов до тебя дозвониться, – сказал Бад. – Может быть, сходим в кино завтра вечером. Ты слишком много занимаешься. Так что небольшой отдых тебе не повредит.

– Хорошо, но только пусть это будет комедия, – ответила Джулия. – Так, чтобы не давило на психику, хватит с меня драм и всего такого.

Они поговорили еще несколько минут, и Джулия согласилась встретиться вечером следующего дня. К тому времени, как она снова появилась в кухне, чтобы вынуть из холодильника мясной фарш, на душе у нее было хорошо и спокойно.

И хотя за ужином мать время от времени бросала на нее тревожные взгляды, разговор за столом шел на привычные темы, и в какой-то момент грустные воспоминания окончательно покинули ее.