Глава 7

«У-у-у! У-у-у! Ых, ых! Ауу!» — услышала Мерлинда сквозь сон. На втором этаже тихонько скрипнула дверь. Вниз по лестнице процокали маленькие коготки, прошлепали босые пятки. «Джуль опять ночевал в комнате у Аксения», — констатировала Мерлинда, осторожно переворачиваясь на другой бок. Рядом в своей колыбельке сладко посапывала Полина, которая мгновенно просыпалась, как только Мерлинда отрывала голову от подушки. Конечно, уже пора было вставать, но сегодня она могла понежиться в постели лишние пять минут.

В соседней комнате тихо, значит, близнецы еще спят. Сверху послышались какая-то возня и хихиканье. Мерлинда насторожилась. Иногда по утрам Ник развлекался тем, что устраивал мелкие пакости своей сестре. Он мог вымазать ей лицо сажей или за косичку привязать к спинке кровати, приклеить к полу ее обувь или стащить всю одежду и развесить ее на деревьях в саду. «Интересно, что на этот раз?..» — подумала Мерлинда.

Грохот упавшего ведра, плеск воды и визг Лизы разбудили всех, кто еще спал.

— Ник! Паршивец! Я тебя убью! — вопила что было мочи Лиза.

— Ну никакого покоя! — послышался голос Данована. — Ник! Что ты опять натворил?

— Лизка, не ори так! У меня уши заложило! — пытался успокоить девочку Аксений. — Ну подумаешь, вымокла немножко. Выйдешь на солнышко и высохнешь!

— Немножко?! — визжала Лиза. — Немножко?! Он испортил мое лучшее платье! И… и… прическу!

— Ник!!!

— И чего вы разорались? — раздался притворно сонный голос Ника. — Я-то тут при чем? Я вообще сплю!

Мерлинда вспомнила, что вчера вечером Лиза долго возилась со своими волосами и накручивала их на тряпочки, собираясь покрасоваться с кудряшками. Видимо, Ник нашел способ ей все испортить.

Любопытные близнецы уже потопали вверх по лестнице, чтобы поучаствовать в скандале. Полина закряхтела, привлекая к себе внимание.

— Доброе утро, золотко! — сказала ей Мерлинда, наклоняясь над колыбелью. — Потерпи чуть-чуть, я сейчас вернусь.

Полина радостно загулила в ответ. Она была очень покладистым ребенком.

Беглого взгляда хватило, чтобы оценить новую выдумку Ника. Он приделал ведро с водой над входом в Лизину комнату так, что оно перевернулось, как только девочка открыла дверь.

— Лиза, перестань плакать, сейчас мы все исправим! Донат, Бажен, марш умываться! Дан, ты им не поможешь? Спасибо. Ник! Я прекрасно знаю, что это сделал ты. Чтобы через пять минут здесь было сухо!

— А почему обязательно я? — возмутился Ник. — Может, это… Сенька?

— Сейчас ка-ак тресну! — мрачно пообещал Аксений, который терпеть не мог, когда его так называли.

— Никки, останешься без завтрака! — предупредила Мерлинда.

Чтобы успокоить Лизу, пришлось применить телекинез: волосы послушно завились в кудряшки, высушенное платье приобрело прежний нарядный вид. Ник обиженно сопел, ползая с тряпкой по мокрому полу. Спускаясь, Мерлинда заметила, как довольная Лиза показала брату язык.

Конрад уже умыл и переодел Полину и приготовил для нее бутылочку с молоком. Когда Мерлинда вошла в спальню, он спросил:

— Помощь нужна?

— Нет, сегодня для разнообразия Ник решил послушаться с первого раза, — ответила она. — Ты будешь кормить Полину?

В ее голосе послышались ревнивые нотки. Конрад улыбнулся и вручил ей малышку и молоко.

— На, держи свое сокровище! А я пойду помогу Дану одеть близнецов.

Мерлинда удобно устроилась в кресле, и Полина с наслаждением вцепилась в соску. В комнату, радостно повизгивая, вбежал Джуль. Он уже нагулялся, опустошил свою мисочку и теперь спешил со всеми поздороваться. Дом наполнился привычным утренним шумом.

С появлением Конрада жизнь Мерлинды сильно изменилась. Он взял на себя заботу о ней и детях и постепенно из ненавистного Воина превратился в доброго друга.

Конрад находил время для всех. Для Данована, которого он уговорил вновь заняться любимым делом — лингвистикой и который теперь с упоением рылся в архивах и консультировал Воинов, изучающих языки Системы Новых Миров. Для Аксения, которого он заставил вернуться к жизни. Для Лизы, которой он рассказывал обо всем на свете. Для Ника, которому он почему-то прощал все шалости и который его слушался, несмотря на то что давно не боялся. Для близнецов, с которыми он играл во все, чего бы они ни пожелали. Для Полины, с которой он с упоением нянчился. И конечно, для нее, Мерлинды.

Она ни разу не пожалела, что впустила Конрада в свою жизнь. Первое время он приходил к ней в обычной одежде, без нагрудного знака, чтобы лишний раз не напоминать о том, что он Воин. Мерлинду очень тронула такая забота, но все же она попросила его быть самим собой. Вскоре она с удивлением обнаружила, что прислушивается ко всем его советам, а бытовые проблемы легко решаются под его руководством. Она не замечала, как сильно привязалась к нему, пока ей не пришлось на целых две недели остаться одной — Конрад выполнял какое-то важное задание. Теперь она с нетерпением ждала каждого его прихода.

Несмотря на то что дети понемногу освоились в новом мире, выучили язык и привыкали к другой жизни, кое-какие проблемы оставались. Оказалось, что помочь Аксению было проще всего.

Джуль появился вскоре после того, как Конрад узнал причину депрессии Аксения и его самое заветное желание.

Аксений считал себя взрослым и хотел остаться на «Звездной Зайчихе» вместе с родителями. Он загадал, что если ему удастся уговорить отца и мать изменить решение, то всех их спасут. Перед отлетом Аксений устроил грандиозный скандал и попытался спрятаться на корабле. Его быстро нашли и с позором доставили на катер. Когда Аксению рассказали, что спасти людей со «Звездной Зайчихи» невозможно, мальчик решил, что это его вина. Все дни напролет Аксений проводил в одиночестве. Он ничего не говорил, ничего не делал, почти ничего не ел и никого не замечал.

Радость жизни ему вернуло маленькое живое существо. Конрад принес его в корзинке, оставил на полу в комнате Аксения, а сам стал рассказывать ему о погоде. При Аксении можно было рассуждать на любые темы, он все равно не слушал. Краем глаза Конрад наблюдал, как из корзинки пытается вылезти щенок. Нужно было, чтобы мальчик сам обратил на него внимание.

Щенку удалось выбраться, он осмотрелся, принюхался и потрусил к Аксению. Остановившись в полуметре от мальчика, щенок сел и тявкнул: «Яаф!» Аксений вздрогнул от неожиданности и удивленно посмотрел на Конрада. «Яаф!» — настойчиво повторил щенок и завилял хвостиком.

Аксений медленно перевел взгляд вниз и наконец увидел собаку. Конрад замер, ожидая, что будет дальше.

И произошло то, на что Конрад и Мерлинда очень надеялись. Мальчик присел на корточки и поманил щенка. Тот с готовностью подошел поближе, обнюхал протянутую к нему руку и лизнул ладонь, напрашиваясь на ласку. Аксений погладил щенка, осторожно взял на руки и, почувствовав прикосновение мокрого шершавого языка, не смог устоять.

Так Джуль приобрел самого заботливого хозяина на свете, а Аксений — лучшего друга.

Конечно, перемены не были мгновенными. Постепенно, шаг за шагом Аксения удалось убедить в том, что он не виноват в трагедии, разыгравшейся на «Звездной Зайчихе». Он сохранил боль утраты, но теперь это был жизнерадостный и любознательный подросток, который мечтал исследовать неизвестный мир.

В настоящее время Мерлинду гораздо больше беспокоил Ник. Он ни на минуту не позволял ей расслабиться, придумывая все новые и новые шалости. Он не хотел ничем заниматься, не хотел ничему учиться. Порой Мерлинде казалось, что он испытывает ее на прочность, как бы проверяет, насколько сильно она может разозлиться. Пока ей удавалось держать себя в руках, хотя все чаще хотелось положить Ника на колени и хорошенько отшлепать.

Конрад утверждал, что в поведении Ника нет ничего странного.

— Мальчишки в его возрасте — страшные шалопаи, — говорил он. — Это пройдет.

— Но почему он так ненавидит свою сестру? — возмущалась Мерлинда.

Лизе и вправду доставалось от брата больше всех.

— Он не специально, — защищал Ника Конрад. — Просто малышей он не трогает, если ты заметила, а от Аксения можно и по шее получить. Вот и остается наша бедная Лиза…

Мерлинда с ним не соглашалась, но и не спорила. Она чувствовала: что-то заставило Конрада поменять свое мнение о Нике после того, как он узнал подробности его ментоскопирования. Ее немного обижало, что он не хочет обсуждать это с ней, но она уже привыкла ему доверять.

За завтраком стало понятно, почему Ник проявил утром такое послушание. У него в запасе было приготовлено еще одно развлечение.

Лениво поковыряв ложкой в тарелке с кашей и сунув нос в кружку с молоком, Ник недовольно поморщился и протянул капризным голосом:

— Надоело… я не буду это есть…

Мерлинда не сразу заметила подвох и сильно удивилась. Обычно Ник отличался завидным аппетитом. А он тем временем брезгливо отодвинул от себя тарелку и продолжал тем же противным тоном:

— И вообще, мне надоела эта… крестьянская пища.

Данован поперхнулся и, откашлявшись, спросил:

— Долго слово учил?

Конрад телепатически попросил Мерлинду не вмешиваться, но Ник об этом не знал и перешел к более активным действиям, разлив молоко.

— А чего бы ты хотел? — спокойно поинтересовался Конрад.

Ник блаженно закатил глаза и стал перечислять:

— Горячего шоколаду, пирожное в корзиночке с заварным кремом и вишенкой сверху, торт со взбитыми сливками, малиновое желе…

— Хватит! — внезапно закричала Лиза, и все вздрогнули от неожиданности. — Ты… ты… мерзкое, противное чудовище!

Размахнувшись, она залепила Нику звонкую пощечину и убежала.

В наступившей тишине было слышно, как тяжело стучат молочные капли, падая со стола. Даже близнецы притихли, перестав ерзать на своих высоких стульчиках.

Ник не выдержал сурового взгляда Конрада и опустил голову.

— Ты объяснишь нам, почему обиделась Лиза?

— Я не знаю…

— Не лги, Ник. Ты прекрасно все знаешь.

Конрад не повышал голоса, но от его тона даже Мерлинде стало не по себе.

— Это… это ее любимые лакомства, — чуть слышно прошептал Ник.

Он мог надерзить кому угодно, но перед Конрадом всегда пасовал.

— И почему ты вспомнил об этом именно сегодня?

Мальчик скривился, как будто надкусил кислый лимон.

— Сегодня у нее день рождения, — сообщил он.

Мерлинда не обратила внимания на то, с какой горечью это было сказано, и воскликнула:

— О! Как же мы забыли!

— Вы не обязаны помнить, мы ведь не ваши дети!

— Марш в свою комнату! — Конрад стукнул по столу с такой силой, что зазвенела посуда.

Ника как ветром сдуло. Аксений уткнулся в свою тарелку, Данован стал сосредоточенно кормить близнецов. И Бажен, и Донат послушно раскрывали рты и глотали манную кашу.

— Полагаю, вечером мы сможем отметить Лизин день рождения, — пробормотала Мерлинда. Она старалась не думать о последних словах Ника, от которых ей почему-то стало очень больно.

Конрад с грохотом отодвинул стул и пошел наверх. Мерлинда догнала его на лестнице.

— Ты простишь Нику и эту выходку? — спросила она.

Конрад ничего не ответил.

— Я против рукоприкладства, — поспешно добавила она, — но как-то его нужно наказать…

— Прежде чем наказывать, я должен понять, почему он так поступает.

— А ты не понимаешь? — вспылила Мерлинда. — Я уверена, ты узнавал подробности его ментоскопирования.

— Да, я знаю, как воспитывался Ник. Но я ничего не знаю о Лизе. Ты же не захотела помочь.

Мерлинда нахмурилась. Это была правда. Конрад давно просил ее расспросить Руфину. Сначала они работали вместе, но потом она полностью переключилась на Полину, и Руфина занималась Лизой в одиночку.

— Ты думаешь, дело в Лизе?

— Их родители были разведены, — напомнил ей Конрад, — Лиза жила с матерью, а Ник с отцом.

— Хорошо, — сдалась Мерлинда, — поступай как знаешь.

Она вернулась в столовую и помогла Аксению убрать со стола. Отчего-то она чувствовала себя неловко и даже не нашла сил, чтобы пойти утешить Лизу. В ушах звенело «мы ведь не ваши дети» и хотелось плакать.

Один Джуль был в прекрасном щенячьем настроении. Он увлеченно грыз игрушку близнецов и был совершенно счастлив.