Мой сольный выход

Привет, Фантик!

Продолжаю для тебя мой рассказ, который сама жизнь сделала детективным, и могу тебя заверить, что мы несемся к развязке на всех парах. И ты даже не представляешь, какая по­лучилась развязка!

Итак, мы оказались дома, в нашей мансар­де. Сьюзен повезла Алису домой, а мы с Вань­кой уселись за книги. Ванька — за «Сына Мо-Риарти» (вооружившись для подкрепления ан­гло-русским словарем и апельсиновым соком, он читал, шевеля губами и надуваясь от на­пряжения, чтобы все понять), а я взялся за «Старого Опоссума» и за «Книгу Мюзикла».

Кое-что я вспомнил. Например, рассказ о Железнодорожном Коте, Скимбл-Шенксе — от­дельную сцену из мюзикла — несколько раз исполняли по телевизору, и мы с Ванькой это видели.

Я припоминал музыку этой сцены, которая и в самом деле была очень красивой, припоми­нал отточенные движения всех персонажей. Был мне знаком и Макавити — Мориарти сре­ди котов. Рассказ про него я тоже перечитал очень внимательно.

Сцену с Макавити — и весь отрывок из мю­зикла, ему посвященный, — тоже как-то раз показывали по телевизору.

Прочел я и про мистера Мистифитофеля — кота-фокусника, про его невиданные трюки, про то, как он умеет организовывать исчезновения предметов и становиться невидимым, про то, как «недавно — вы только представьте! — подряд Он извлек из цилиндра семерку котят!». И про кота-патриарха я читал, и про ловких воришек Мунгоджерри и Румпельтитцера, и про воспитанную кошку Гамби, и про кота-пирата Тигрорыка, поплатившегося в итоге за все свои злодейства.

Прочел я и про другого, добродушного пи­рата Моргана, ставшего достойным швейцаром. Словом, про всех котов и кошек прочел — и перешел к «Книге Мюзикла».

Там я обнаружил немало интересного. Во-первых, оказалось, что была еще одна кошка, которую Элиот не включил в книгу: Гризабелла-Чаровница. Сам Элиот объяснял это так: «Это слишком грустная история, чтобы расска­зывать ее детям, и к тому же эта кошка отли­чалась таким поведением, о котором тоже не стоит рассказывать детям, вот я и оставил эту кошку в черновиках...» Но Ллойд Вебер в сво­ем предисловии рассказывал, что им очень нужна была такая кошка, потому что иначе в мюзикле не хватало бы драмы и действия, и тут им повезло: вдова Элиота, которой очень понравилась идея сделать мюзикл по «Старо­му Опоссуму», позволила создателям спектак­ля познакомиться с архивом ее мужа, с руко­писями и черновиками. Так Гризабелла была извлечена на свет — и стала одним из главных действующих лиц, потому что получилась очень театральная и выигрышная роль, и одну из лучших арий Ллойд Вебер сделал для нее.

В «Книге мюзикла» приводились эти стихи, не допущенные Элиотом в «Старого опоссума»:

Меня, конечно, поразило, что, оказывает­ся, Тоттенхем-роуд — роскошная, сверкающая улица лучших магазинов техники, о которой я тебе рассказывал — была некогда «грязна и мрачна», была улицей нищих ночлежек. Сей­час этого просто невозможно представить!

А в целом, мне было, над чем задуматься. Пока я читал, Ванька все пыхтел над «Сыном Мориарти», иногда присвистывая или поста­нывая от удовольствия, когда одолевал очеред­ную страницу и когда на этой странице нахо­дилось — по его мнению — что-то ценное.

Теперь он продолжал пыхтеть, а я, отло­жив книги, отворил пошире окно, пододвинул к нему кресло и, устроившись у окна, извлек из пакета и сунул в зубы трубку Шерлока Холмса.

Что с тобой? — спросил Ванька, на се­кунду отрываясь от чтения.

Все нормально, — ответил я. — Это не такая большая проблема, проблема ровно двух трубок.

Ты хочешь сказать, что разгадал все за­гадки? — недоверчиво осведомился мой братец.

Я хочу сказать, что догадываюсь о мно­гом. Полчаса спокойного размышления — и я докопаюсь до большинства ответов.

Н-ну... смотри, — с сомнением протянул Ванька. — Потому что у меня тоже есть идеи, и очень классные.

Вот мы их и сравним, — ответил я.

И поудобней устроился у окна с трубкой в зубах. Честное слово, от этой трубки шел та­кой заряд энергии, что голова начинала думать иначе. И многое, казавшееся туманным, сразу прояснялось. Словно сам Шерлок Холмс под­сказывал мне, в какую сторону посмотреть, чтобы увидеть правильный ответ.

И все эти правильные ответы так весело и здорово складывались один к другому, что мне захотелось захлопать в ладоши. Но я сдержал­ся. Все-таки еще многое оставалось неясным.

— Все!.. — Ванька, шумно выдохнув, отложил книгу. — Сдох! Я ж почти десять страниц а английском прочел, это обалдеть можно!..

И тут раздался звонок в дверь.

— Это, наверно, Сьюзен, — сказал я.

Но это была не Сьюзен. Это оказались мис­тер Флетчер и Алиса.

Привет. — Мистер Флетчер почему-то не­сколько смущенно переминался на пороге, а Алиса выглядела такой подтянутой и суровой, как будто она была директрисой школы, а ее отец — нашкодившим школьником. — Можно войти?

Да, конечно. — Мы с Ванькой были ма­лость удивлены видом наших гостей. — Про­ходите, пожалуйста.

Спасибо. — Мистер Флетчер прошел в комнату, Алиса — за ним следом, словно ведя его под конвоем. — Вот, значит, какова она, ваша мансарда? Очень славная. И вид из окна на эти крыши... Очень приятный, и как раз в сторону жилья Шерлока Холмса, правда.

Он присел и тяжело вздохнул.

— У меня есть один разговор, не очень при­ятный... для меня, в первую очередь, — сооб­щил он. — То есть начать с того, что я повел
себя как последний лопух. Дурошлеп и растя­па, ведь так это еще называется? За такое надо с работы увольнять, особенно профессионала моего класса, который не имеет права допус­кать подобные ляпы...

— Так что произошло? — озабоченно спросил я, когда мистер Флетчер примолк и пауза затянулась.

— Произошло... — покачал он головой. — Дело в том, что мой домашний компьютер... Он, естественно, соединен со служебным. И, ска­жем, какая-то часть служебной электронной почты идет на него... или дублируется на него. Я никогда не думал страховаться от Алисы. В голову не приходило, что она просто случай­но может попасть на что-нибудь, что ей не по­ложено знать. С компьютером она всегда очень аккуратна... Но два часа назад она взяла и су­нула нос в служебные документы. Прежде все­го, в документы по этому бриллиантовому делу. Как она говорит, вы договорились, что поможе­те нам поймать внука, что ль, Мориарти, кото­рый в этом замешан, и что она хотела погля­деть, сколько нам известно, чтобы вы могли подсказать нам какие-нибудь ценные идеи...

Мы с Ванькой переглянулись. Ну и Алиса! А мистер Флетчер опять вздохнул.

— За то, что посторонний — тем более ре­бенок — смог проникнуть в мои служебные дела, меня выпороть надо! Но даже не это для меня самое страшное! Алиса знает, что такое служебные секреты, она умеет хранить тайну и будет молчать. Но... но она увидела не совсем то, что ожидала, и из-за этого у нас про­изошел конфликт... пожалуй, самый крупный конфликт в нашей жизни. Вот это для меня тяжелее всего.

Мы молчали, не зная, что сказать. А мис­тер Флетчер, собравшись с духом, продолжил:

— Суть в том, что служебная переписка ка­салась пятерых подозреваемых, которые мог­ли стать вольным или невольным курьером контрабандистов — пятерых пассажиров с крупногабаритным грузом и... и с кой-какими другими особенностями, которые помогли бы им успешно выступить в роли пособников пре­ступников...

Я начал догадываться, в чем дело.

— И одним из этих подозреваемых был наш отец? — спросил я.

Мистер Флетчер грустно кивнул:

— Совершенно верно. Он проходил по фор­мальным признакам, и мы не имели права ис­ключать его из списка, хотя все мы отлично
понимали, что это не может быть он. Но Алиса сделалась чернее тучи. Вот как, значит, заяви­ла она, ты специально втираешься в доверие к людям, чтобы поискать всякую грязь на их ро­дителей, да еще и меня в это втягиваешь, яко­бы у тебя впервые за год возникло желание сводить меня в зоопарк! Это просто бесчестно...

Как Алиса умеет интонацией подчеркивать слова, это надо слышать! В общем, она мне сказала так: я знаю, что такое служебная тай на, и никому ни слова не скажу, но если ты сам не сознаешься ребятам, что втерся к ним в друзья как шпион, то я тебе никогда больше верить не буду и получится, что ты станешь для меня все равно, что чужой! Как я ни пы­тался ей объяснить, что не собирался делать ничего плохого, что моей единственной зада­чей было твердо установить невиновность ва­шего отца и вздохнуть с легким сердцем — ничего не помогало. И вот мы здесь...

Мы с Ванькой смотрели на Алису во все глаза. Ну и девчонка! Да, не позавидуешь тому, кто ее обидит!..

Вы говорите, всего под подозрением было пять человек, — сказал я. — Это, значит, отец, Запашный...

Потом поставщик черной икры, — сооб­щил мистер Флетчер. — Человек, совпадаю­щий по описанию с чудаком-профессором, справлялся в двух из тех заведений, в которые в итоге поступает икра — в «Трутне» и в «Критерионе» — скоро ли придет русская икра...

Что-о?! — Я так и подскочил. — В «Трут­не» и в «Критерионе»?

Даже Алиса вздрогнула.

Ну да, — ответил мистер Флетчер. — А что тут особенного?

Как же, что особенного! — Я заметался по комнате, схватил «Старого Опоссума». ~ Все окончательно встает на места! Смотрите, «Трутень» — один из ресторанов, в которые ходит Бастофер Джонс, Великосветский Кот! д «Критерион»... Именно в «Критерионе» док­тор Ватсон встретился с молодым Стэмфордом, который предложил познакомить Ватсона с неким мистером Шерлоком Холмсом, ищу­щим, с кем бы снять квартиру на двоих!

Погоди... — Мистер Флетчер привстал. — Ты хочешь сказать...

Я хочу сказать, что «чудак-профессор» очень хочет связать Элиота с Шерлоком Холм­сом, через кошек и другие моменты, а их обо­их — с Россией... То есть тут многое встает на места, но... Если бы я больше знал о жизни Элиота, то я бы уж расставил все точки над «и»!.. Но, мне кажется, и наша мансарда име­ет какое-то значение, и то, что «чудак-профес­сор» пытал Запашного, нет ли у того карт Санкт-Петербурга... То есть «чудак-профессор» безвреден, и никакого отношения к бриллиан­там не имеет, он совсем за другим охотится...

За чем же? — с улыбкой спросил мистер Флетчер.

Вот! — и я указал на пухлый томик «Сына Мориарти».

Да, — кивнул мистер Флетчер. — Да, по­нимаю. Кстати, Элиот довольно долго — при­близительно с пятнадцатого до двадцать вто­рого года, если не ошибаюсь, — работал в бан­ке Ллойда и достиг там высоких постов. Это тот редкий случай, когда великий поэт, твор­ческий человек, одновременно оказался вели колепным финансистом и бухгалтером, очень точным, аккуратным и дальновидным...

Совсем как Борька! — ввернул Ванька. — Он тоже так здорово считает, что его все в бух­галтеры прочат, хоть он и книжки пишет!

Да иди ты! — отмахнулся я.

В конце концов, Элиот все бросил ради поэзии, — рассказывал мистер Флетчер. — Спустя много лет дело дошло до анекдота. Ког­да у приятеля Элиота по банку спросили, зна­ет ли тот, что его бывший сослуживец полу­чил Нобелевскую премию, этот банковский работник недовольно проворчал: «Подумаешь, какая-то Нобелевская премия! Если бы он тог­да не свалял дурака, уйдя с работы, то он, с его способностями, уже был бы председателем совета директоров...» Этот анекдот хорошо из­вестен.

То есть Элиот мог управлять довольно важными делами своего банка? — спросил я.

Совершенно верно, — ответил мистер Флетчер. — Я вот думаю, кому из историков литературы позвонить, чтобы уточнить недо­стающие детали... Ага, знаю! Одну секунду...

Он вышел в другую комнату, к телефону, а Ванька и Алиса в изумлении поглядели на меня.

— При чем тут банк, в котором работал Эли­от? — спросил Ванька. — Какая-то финансо­вая махинация? Но если да, то как она связа­на с Шерлоком Холмсом?

— Можно сказать, что финансовая махина­ция, — усмехнулся я. — А как она связана с Шерлоком Холмсом... да напрямую! Но потер­пите совсем чуть-чуть, сейчас все узнаете. Ждать нам пришлось совсем недолго. Бук­вально через пять минут мистер Флетчер вер­нулся. Его глаза сверкали!

Все точно! — провозгласил он. — С шес­тнадцатого по двадцатый год Элиот жил здесь, в атом доме — Крауфорд-стрит, 18! Правда, мой собеседник усомнился, что Элиот жил в ман­сарде. Говорит, скорее по статусу он должен был жить в одном из нижних этажей. И, ко­нечно, Элиот очень любил кошек, и всю жизнь у него кошки были — но, сказал мой собесед­ник, хотя опять-таки не был уверен — за ис­ключением этого периода. Кажется, как раз тогда у его жены был йоркширский терьер, ко­торого она обожала. А терьеры, как вы сами знаете, с кошками не очень уживаются! Впро­чем, сказал он, это надо дополнительно прове­рить...

Все равно! — сказал я. — Главное — «профессору» было нужно, чтобы Элиот жил именно здесь, в нашей мансарде, и чтобы у него была кошка!

Но зачем?.. — вопросил Ванька.

Да чтобы написать правдоподобную сти­лизацию про Шерлока Холмса, на вроде этого «Сына Мориарти!» — ответил я. — До меня са­мого недавно дошло! Он выбрал коммерчески безупречный вариант, понимаешь? Объединить образ Шерлока Холмса со знаменитой книгой — и не менее знаменитым мюзиклом, который сей­час гремит по всем странам, это почти наверня­ка гарантировать, что книга пойдет нарасхват и принесет большую прибыль! Вот это я и назы­ваю финансовой махинацией... Кстати, я могу даже приблизительно представить завязку бу­дущей книги. К началу семнадцатого года Шер­лок Холмс в основном живет на своей пасеке, но и в Лондоне бывает, наездами. Во время од­ного из приездов в Лондон к нему приходит кошка, отправившаяся погулять через мансар­дное окно. Шерлок Холмс прикармливает кош­ку, а потом знакомится и с ее хозяином — мо­лодым преуспевающим банковским работником Томасом Элиотом. А как раз в это время, в сем­надцатом году, в России — революция, а у бан­ка Ллойда крупные вложения в России, и вот Элиот, от имени банка, обращается к Холмсу: мол, наш человек, который должен был вывез­ти из России крупнейшие ценности, принадле­жащие банку, бесследно исчез, и не могли бы вы разгадать загадку его исчезновения, потому что ценности необходимо вернуть. Шерлок Холмс соглашается, начинает расследование — может даже, в Россию на недельку умудряется съездить, загримировавшись — а по ходу дела узнает, что Элиот к тому же и замечательный поэт, и одним из первых оценивает его талант, и наводит его на мысль написать шуточную книгу о кошках, и сам подсказывает ему лю­дей, которых под видом кошек можно изобра­зить, а под конец выясняется, что весь «Ста­рый Опоссум» — это зашифрованный отчет Элиота о расследовании, и что, скажем, коты-злодеи — те же Макавити и Тигрорык — спи­саны с реальных преступников, которых Шер­лок Холмс разоблачил... Ну, там и трюки с исчезновениями и превращениями, и многое другое. Те же «Трутень» и «Критерион», где должны пересекаться пути героев... Кстати, в стихотворении про то, как подружиться с кош­кой, Элиот — то есть не Элиот, а Старый Опос­сум — пишет, что дружбу кошки можно заво­евать, угостив кошку черной икрой... А чер­ная икра в то время шла целиком из России, вот «профессор» и интересовался, как сейчас идут поставки черной икры — чтобы перенес­ти это в прошлое. И, может, груз черной икры из России должен, по его замыслу, способство­вать разоблачению преступника, вот он и уточ­нял детали... Словом, все укладывается. Но чтобы все вот так удачно улеглось, весь сюжет чтоб состыковался без сучка и задоринки, «про­фессор» должен допустить мелкие погрешнос­ти: и в нашей мансарде живет Элиот, а не на нижнем этаже, и кошка у него в это время есть... Без этих условий Шерлок Холмс и То­мас Элиот не встретятся так естественно, как это надо для хорошей подделки под правди­вую историю!

Могу еще добавить, — сказал мистер Флетчер, — что Элиот интересовался религи­озным театром. Поэтому «чудак-профессор» и купил книгу именно на эту тему: там наверня­ка должны быть какие-нибудь сведения об Эли­оте, которые, как он считал, помогут ему в работе... Да, такой детектив должен иметь ус­пех, ставка сделана хитрая и точная.

И я думаю, что найти его будет довольно легко, — сказал я. — Он ведь должен обратить­ся в эту организацию, «Баскервильс Инвест-менте Лимитед», за разрешением опубликовать свою стилизацию.

Это да, — согласился мистер Флетчер. — Но зачем нам это? Что бы там этот «чудак-профессор» ни замышлял, какой бы сомнитель­ный литературный проект ни затевал — к кон­трабанде бриллиантов он никакого отношения не имеет, факт. Я это чуял с самого начала — ощущался в этом деле какой-то подвох. Не выг­лядел «профессор» курьером или посредни­ком... Но где же тогда настоящий курьер? И где бриллианты? Боюсь, увлекшись ложным следом, мы могли необратимо потерять насто­ящий...

Да, это было очень похоже на истину. Мы растерянно переглядывались. Как быть? То, что мы считали нашей единственной зацепкой, взяло и пропало — в правильности моих выво­дов никто не сомневался. «Профессор» пишет очередную подделку под Шерлока Холмса, хочет, чтобы эта подделка получилась очень убе­дительной и коммерчески прибыльной — и Бог ему судья, как сказал бы мой отец. Но...

Сама понимаешь, какое огромное «но» воз­никло.

Но тут меня торопят, чтобы я заканчивал письмо и отдавал отцу. Что ж, отдаю, а вече­ром сяду за следующее.

С огромным приветом твой Борис Болдин

Крауфорд-стрит, 18,

Лондон, Вест 1.