Цитадель трезвенного мировоззрения

В развитии трезвенного воспитания в досоветской России можно выделить две эпохи: дохристианскую и христианскую. Дохристианский и ранний христианский период исследуют А.Н. Афанасьев (1988), Ф. Буслаев (1990), Н.В. Водовозов (1972), А.С. Кайсаров, Г.А. Глинка, Б.А. Рыбаков (1993), И.К. Кузьмичев (1990), Г.Г. Литаврин и др. (1988), Е. Классен (1995), Д.С. Лихачев (1994), Л.Д. Любимов (1994), А. Нечволодов (1991), О.А. Платонов (1995), Н. Полевой (1997), Б.А. Рыбаков (1994), А.Б. Снисаренко (1989), О.В. Творогов (1994), А.С. Фаминицин (1995), и др.

Авторы показывают, что письменные и иные культурные памятники позволяют судить о высокой воспитанности, образованности, этичности и т.д. предков современных россиян. Ф. Буслаев (1990), разбирая народное творчество Древней Руси, особо отмечает эпос мифологический, который «полагает первые основы нравственным убеждениям народа, выражая в существах сверхъестественных, в богах и героях, не только религиозные, но и нравственные идеалы добра и зла» (с.34-35). И.К. Кузьмичёв (1990), подводя итог своему исследовательскому труду о древнерусской эстетике, указывает, что в жизни и сознании наших предков глубоко укоренился культ лада и красоты. «Раннее русское православие отличалось жизнерадостностью по сравнению с византийским аскетическим ригоризмом. Но этот оптимизм – не плот заимствования, а результат исторического развития русского самосознания и духа. Истоки его глубоки и самобытны и связаны прежде всего с дохристианскими, языческими представлениями о природе, о красоте. Русь христианская, по словам А. Кузьмина, «соединилась с языческой, как бы продолжая её» (с.288).

Б.А. Рыбаков (1994), отмечает, что славяне поклонялись языческому богу Роду, что показывает их вселенское мировоззрение, включавшее в себя все высшие и жизненно важные понятия, такие, как семья, народ, родина, природа, урожай и пр. О.А. Платонов (1995), рассматривая историю российской цивилизации, пишет: «Рассматривая мир верований дохристианской Руси, мы хотим ещё раз подчеркнуть его скорее нравственный, чем религиозный характер. Боги – предки, осуществляющие постоянную нравственную опеку над живущими и требующие исполнения своих заветов. Божества как отражения добрых начал жизни, которым следует поклоняться. Культ добра и культ предков – главное содержание верований. С этими нравственными представлениями Древняя Русь приняла христианство, и это нравственное ядро прежних верований органически слилось с христианством, ибо во многом было созвучно ему и, можно даже сказать, способствовало развитию нравственных начал православия» (с.21).

Л. Рыжков (1993) замечает, что духовное состояние русского народа и государства перед принятием христианства было совершенно подготовлено всей его предшествующей историей.

Н.М. Карамзин отмечает, что древнерусские князья отличались трезвостью. Например, Святослав Киевский имел «ум необыкновенный, целомудрие, трезвость». М. Литвин (1994), в XV-XVI вв. сетуя на пьянство и безнравственную жизнь в Москве немцев и своих соотечественников, литовцев, также особо отмечает трезвость русского народа, при которой в Московском государстве окрепла экономика, расширились границы страны, развились разного рода ремёсла и искусства, появилась боеспособная армия и т. д. В.В. Похлёбкин (1991)[1] не находит в русских летописях упоминаний о пьянстве русского народа в течение 250 лет.

На этот период приходится рассвет древнерусской литературы и культуры. Например, Д.М. Балашов (1993) [2], исследуя балладу, приходит к выводу, что время появления этого жанра XIV-XV вв., на эти же годы приходятся известные виды бревенчатых рубок (более 50), искусное изготовление ювелирных изделий, формирование всех видов обработки металлов и т.д. Писатель в разговоре с Л.Н. Гумилёвым ссылается на работы Д.С. Лихачёва, в которых показан значительный перелом, перестройки культуры в эти же исторические отрезки времени, и труды С.Б. Веселовского, где речь идёт об особенностях строения хозяйства Московской Руси, о решительном повороте в системе хозяйствования и пр.

Д.С. Лихачёв (1994)[3] пишет: «Чем ближе мы возвращаемся к Древней Руси и чем пристальнее начинаем смотреть на неё (не через окно, прорубленное Петром в Европу, а теперь, когда мы восприняли Европу как свою, оказавшуюся для нас «окном в Древнюю Русь», на которую мы глядим как чужие, извне), тем яснее для нас, что в древней Руси существовала своеобразная и великая культура – культура глубокого озера Светлый Яр, как бы незримая, плохо понятая и плохо изученная, не поддающаяся измерению нашими европейскими мерами высоты культуры и не подчиняющаяся шаблонным представлениям о том, какой должна быть настоящая культура» (с.149).

В.В. Похлёбкин (1991) замечает, что «по сравнению со своими ближайшими соседями на Западе – Данией, Швецией, Литвой, Польшей, Новгородской республикой, Тевтонским орденом и Ливонией – Московское государство в области экономики, организации и развития сельского хозяйства и в деле общего развития производительных сил занимало более передовое положение. И притом опережало, например, Швецию в этом отношении примерно на 80-100 лет» (с.126). Можно предположить, что у столь экономически развитого государства должно было быть не менее развитым образование. М. Булгаков (1994), А.В. Карташёв (1997) и др. указывают на православную церковь как носительницу культуры и просвещения. А.В. Карташёв (1997, с.254-255) пишет: «Просвещение – не случайный результат влияния церкви; оно неизбежный её спутник, хотя этим ещё не предопределяется высота его уровня. Св. Владимир, когда вводил на Руси христианство, то вместе с переменой веры более всего заботился о превращении своего народа в просвещённую, культурную и блестящую нацию по подобию Византии».

Литературный обзор, посвящённый исследованию дохристианской и раннего периода христианской Руси, подводит нас к тому, что в те времена трезвость была нормой жизни. Она, как нравственная категория, являясь национальной чертой русского народа, передавалась из поколения в поколение через систему семейного и культового воспитания, совместно с другими морально-нравственными ценностями и духовными ориентирами. На это указывают ряд диссертационных работ современных авторов. Так, А.П. Орлова (1996), изучая преемственность народной и научной педагогики в развитии теории нравственного воспитания, на примере народной педагогики восточных славян показывает, что нравственный идеал народа включает в себя такие качества, как трудолюбие, патриотизм, честность, правдивость, уважительность к людям, совесть, доброту, честь, достоинство. Они формируются за счёт определённых средств и методов нравственного воспитания (с.17). К средствам нравственного воспитания она относит все виды народного творчества, однако, на первое место среди них ставит различные виды трудовой деятельности, родное слово, устное народное творчество, игру, обычаи, праздники. К методам нравственного воспитания исследователь причисляет: труд, пример и авторитет, игру, внушение, убеждение, совет, благословение, наказ, приучение, упражнение, рассказывание и беседу, наблюдение, испытание, соревнование, общественное мнение, клятву, поощрение, осуждение, наказание, выговор и пр.

Л.А. Рябова (1998), рассмотрев семейные традиции русских крестьян Пермского Прикамья, приходит к убеждению, что семья для русского человека всегда была основой его нравственной и хозяйственной деятельности, смыслом существования. Учёный приводит схему системы воспитания на семейных традициях (с.12): Я, Семья, Род, Народ, Отечество, Земля, Вселенная. Автор утверждает, что выпадение хотя бы одного звена из этой схемы ведёт к деформации сознания воспитанника. Можно сказать, что в основе системы семейного воспитания русских крестьян лежала фраза: «Я сам в ответе за свой род. За жизнь потомства, за народ».

М.М. Прокопьева (1999) считает, что семья является фундаментальным институтом, важнейшей социальной ценностью, первоосновой общества, и что воспитание детей должно базироваться на идеях и опыте этнической педагогики. Проведённая ею опытно-экспериментальная работа показала, что высокий уровень семейной самоорганизации способствует улучшению воспитательных возможностей семьи. Так, самая низкая самоорганизация наблюдается в конфликтных семьях, где этнопедагогические традиции семейного воспитания забыты, не используются, а родители имеют вредные привычки. И, наоборот, в стабильных семьях используются этнопедагогические традиции, а члены семьи и родители не имеют вредных привычек.

Вероятно, в качестве модели стабильной семьи можно рассматривать семьи староверов. А.М. Леонов (1994), изучая морально-этические традиции староверов (семейских) Забайкалья, отмечает черты, которые были пронесены этими людьми через века. На его взгляд, мировоззренческая мотивированность организации упорядочивания людей, их образа жизни, функций поведения сохранилась у семейских благодаря выделению реальных возрастных границ, а также половой дифференциации в развитии личности. В частности, к числу самобытных основных черт, подчёркивающих культурное своеобразие системы воспитания у семейских, он относит (с.8):

сплав христианских и языческих элементов в проявлении и функционировании нравственных правил, норм, законов;

приоритет практического ума и хозяйственной сметки в жизненных воззрениях;

культ природного начала, гармонии между человеком и окружающим миром; демократизм в отношениях, как в кругу семьи, так и в общине в целом;

стремление к относительной обособленности в цели сохранения вековых традиций предков и вытекающее из этого повышенное чувство самосохранения и самосознания;

сосуществование взаимной ответственности и личной самостоятельности при определяющем чувстве общности, родственности, «родовы»;

обязательная преемственность в передаче традиций, как единственно возможного способа продолжения и сохранения устоев нравственной жизни, авторитета и уважения старших в роду, хозяина в доме, мастера в труде, стариков на улице и т.д.;

терпимость при невмешательстве в дела общины, в нормативы семейной «освящённой» веками и Богом жизни со стороны людей других национальностей, вероисповедания;

наличие специальных институтов воспитания (улица, церковь, семья, праздник, трудовая помочь, посиделки, вечёрки, завалинки и т.д.), определяющих соответствующие манеры (стиль) поведения детей и молодёжи;

стремление к внутреннему и внешнему «ладу»: единство слова и дела, чистота помыслов и чистота жилища и тела, служение Богу и благополучие семьи и т.д.

На основе анализа литературы мы можем сказать, что корни трезвенного воспитания, которое неразрывно с воспитанием духовно-нравственной личности, лежат в идеалах семьи, где наряду с трезвостью, как разумностью, здравостью, практикуется культивирование таких ценностей, как «добро» (О.А. Платонов, 1990; А.П. Орлова, 1996; др.), «лад», «красота» (И.К. Кузьмичёв; М.М. Прокопьева, 1999; др.), «род» (Б.А. Рыбаков, 1994; Л.А. Рябова, 1998; др.), «труд» (А.М. Леонов, 1994; др.) и тому подобное.

Вопросы к 3 главе:

1. Какие периоды трезвенного воспитания можно выделить в досоветской России? Что общего между ними?

2. Что можно отнести к средствам нравственного воспитания?

3. Какие ценностные ориентиры культивировались в семейном воспитании русского народа?

4. Найдите отличия между трезвенным воспитанием в Европе и России.

5. Сколько длился «трезвый» период в России? Как это отразилось на экономике страны?

6. Согласны ли Вы с утверждением, что трезвость категория нравственная? Обоснуйте.

7. Что можно отнести к методам нравственного воспитания?

8. Каковы особенности семейного воспитания у староверов?

ГЛАВА 4.Алкоголизация общества как форма порабощения масс

С момента появления водки в России начинается нравственное разложение народа (Т.И. Авдонина, 1993[4]). Поэтому трезвый образ жизни становится для русских людей ценностной категорией, а трезвость выделяется в значимое для человека качество, за которое начинается борьба, как со стороны простого люда, так и церкви.

Из анализа литературы мы вынесли, что распространение пьянства в России начинается сразу же после смерти первого русского царя Ивана Грозного, которого в народе называли Иван Добрый, и приближения к царскому трону иноземцев. Им дозволялось повсюду выстраивать кабаки и предоставлялись широкие полномочия и льготы по торговле табаком и спиртным, отчего те имели более 100 % прибыли, а населению вменялось в обязанность раскупать товар (Иностранцы о …, 1991; И.Г. Прыжов, 1992).

В.В. Похлёбкин (1991, с. 149) отмечает, что примерно через сто лет после появления водки в России, в середине XVII в., «произошло обнищание и разорение народных масс». Исследователь (В.В. Похлёбкин, 1991) указывает, что в 1648 году произошёл «кабацкий бунт», в котором участвовало более 500 человек, 200 из которых принадлежали к православному духовенству. Бунт был подавлен и, несмотря на народные протесты, в 1652 г. введена винная монополия. Так спаивание населения из разряда узко собственнического интереса перешло в разряд государственного регулирования спаивания народа. Автор (В.В. Похлёбкин, 1995)[5] приводит широко известный афоризм в пользу алкогольной политики, который приписывается Екатерине II: «Пьяным народом легче управлять». И.Г. Прыжов (1992)[6] отмечает, что торговля спиртным становится государственной политикой. В.А. Михайлов (1999) из всех социальных персон особо выделяет кабатчиков, трактирщиков, откупщиков, которые из-за своих корыстолюбивых соображений всячески создавали в стране проблему пьянства и алкоголизма. В России большей частью винным промыслом занимались иноземцы и иноверцы, тогда как русским людям это запрещалось, как с правовой, так и морально-этической стороны (В.П. Рябушинский, 1994 [7], И.Г. Прыжов, 1992; Н.В. Гоголь 1993; Н.Н. Шипов[8]; Л.В. Кальмина, 1998[9], Л.В. Курас, 1999[10], В.Ю. Рабинович, 1998[11], М.Н. Савиных, 1999[12] Н.Н. Шипов, 2003).

«К восемнадцатому столетию винное дело стало почти главным занятием евреев. Этот промысел часто создавал столкновения между евреем и мужиком, этим бесправным «холопом», который шёл в шинок не от достатка, а от крайней бедности и горя». (S.M. Dubnow, p.265; Джеймс Паркс «Евреи среди народов: Обзор причин антисемитизма». Париж: YMCA-Press, 1932, с. 154).

История открывает, что государство может влиять на трезвенное воспитание и образование своих граждан, показателем чего служит срез законодательной сферы Российского государства, произведённый Н.П. Жировым и Ф.Н. Петровой (1998). Только с начала IХ века по 1640 год было принято около 30 антиалкогольных правовых актов, что показывает заботу государства о своих подданных. Выше мы показали, что данный период был самым трезвым периодом в истории Руси. С 1640 г. по 1917 г. в России было принято 2344 законодательных актов, которые, в первую очередь, отражали вопросы производства и продажи алкогольных изделий, регламентации деятельности питейных заведений, казённого управления винной регалией, развития пьянства и алкоголизма и т.д. И только 57 из них способствовали движению за трезвый образ жизни и были направлены на борьбу с корчемством, на организацию работы обществ трезвости и попечительств о народной трезвости, причём большая часть из них датируется концом XIX – началом ХХ веков. Это говорит о том, что около 300 лет царская династия Романовых была не заинтересована в трезвости народа. «Правитель, желавший упрочить своё положение в государстве, обычно отменял монополию на водку» (В.В. Похлёбкин, 1995, с.214).

Одновременно с началом массовой продажи спиртного в России происходят изменения в политической, экономической, религиозной жизни страны. Смена идеологии ещё более разделила общество на два лагеря: власть и народ. Кризис взаимоотношений выразился в церковном Расколе, который показал персоны идейных противников. Неприятелями реформации выступили передовые русские деятели того времени. Наиболее яркими их представителями стали: духовный лидер традиционного староверия, протопоп Аввакум Петров, который называл реформаторов не иначе как «немцы русские», и боярыня Морозова, которую русский художник В.И. Суриков увековечил на своих полотнах.

М.Я. Волков указывает, что во второй половине ХVII в. произошёл спор между ревнителями древнего православия и церковными представителями светской власти, которые стремились укрепить свои позиции и связи России с католическими Речью Посполитой и Священной Римской империей. Предметом спора стал, казалось бы, узко богословский вопрос: о времени пресуществления святых даров. Согласно христианскому вероучению, во время совершения священником таинства евхаристии (причащения) происходит чудесное и непостижимое для человеческого разума превращение хлеба и вина в тело и кровь Христовы. Приверженцы ортодоксального православия считали, что хлеб и вино пресуществляются в тело и кровь Иисуса Христа во время совершения таинства евхаристии, при благословении священником святых даров. Приверженцы «латинской» партии настаивали на том, что словами «Приимите, ядите» такое таинство уже свершилось и благословения не требуется (Русское православие…, 1989, с. 227-228). Таким образом, новая трактовка, которую стала внедрять официальная церковь в умы прихожан, как бы укрепляла государственные позиции в отношении алкоголизации коренного населения. Несмотря на то, что новшество позднее было обозначено как «хлебопоклонная ересь», вопрос актуален до сей поры.

Мы предполагаем, что спор внёс не только сумятицу в умы прихожан и разделил их на два противоборствующих лагеря, но и способствовал формированию у части населения алкогольных традиций, обычаев, ритуалов, выработке алкогольного мировоззрения.

Повсеместное внедрение спиртного в российскую среду, огромный вред, наносимый им здоровью и условиям жизни людей, вызывали как стихийное, так и организованное движение народа за трезвость. Народные массы, большинство которых являлись православными людьми, вдохновляемые религиозными воззрениями, трезвость понимали как духовно-нравственную ценность. «Трезв буди всегда», – читаем мы в старообрядческой книге «Цветник». Только затем трезвость рассматривается как средство, с помощью которого можно уберечь своё здоровье, потомство от пьянства, нищеты, болезни; получить семейную экономическую выгоду; улучшить состояние здоровья домочадцев и условия жизни родственников; дать образование детям, этим изменив их гражданское и политическое положение в обществе. Следует заметить, что трезвость, как духовно-нравственная ценность, была более почитаема староверами, которые ради Истины шли на многие лишения и даже на смерть, чем приверженцами церковной реформы,

Раскол в православной церкви и проявление старообрядчества показал глубину и внутреннюю противоречивость религиозного чувства у русского народа. С середины XVII в. и вплоть до 1971 г. старообрядчество Русской Православной Церковью (РПЦ) называлось не иначе, как расколом, а его последователей раскольниками, тогда как собственное наименование старообрядчества – старообрядство, староверие, древлеправославное христианство. О.Н. Савицкая (2000) показывает, что до середины 90-х гг. ХХ в. на старообрядчество существовало два взгляда: первый из них рассматривал старообрядство как консервативное религиозное движение, противостоящее официальной церкви; второй видел в нём народное движение антифеодального протеста (или движение социального протеста против государственного феодального строя).

Доктор исторических наук Ф.Ф. Болонев (1992, с.10-11)[13] отмечает, что почти все социальные и экономические преобразования, а также религиозные реформы на Московской Руси, а позднее и в России претворялись в жизнь насильственным путём, самыми жестокими и жёсткими мерами, которые ни тогда, ни теперь ничем не были оправданы. Как пишет учёный, они были нужны только «тиранам и властолюбцам для утверждения их честолюбия и их мнимого превосходства, безропотного подчинения трудового народа их власти». В таких случаях населению обычно приказывали покорно повиноваться, а не размышлять; в противном случае начинались «массовые репрессии инакомыслящих с применением самых изощрённых методов насилия, дабы подавить любое противодействие, непослушание, от кого бы то оно ни исходило».

П.Г. Рындзюнский (1989) отмечает, что старообрядцы сохранением старого культа и бытовых ограничений придерживались строго. Ф.Ф. Болонев (2001, с.47), сравнивая две группы россиян, проживающих в Сибири в дореволюционное время («ленивых табакуров-сибиряков и трудолюбивых прилежных старообрядцев»), указывает на то, что староверы, несмотря на трёхсотлетнее преследование их со стороны государства, сохранили древнюю систему ценностей, религиозность, духовность. Именно среди этой категории сибиряков существовали жёсткие запреты на курение табака, употребление спиртного и на прочие вредные привычки и безнравственные поступки.

Вероятно, эту категорию лиц подразумевает М.И. Шилова (2002), рассуждая о сибирском характере, который, на наш взгляд, отличает исключительная трезвость. К сожалению, как указывает Ф.Ф. Болонев (2001, с. 47), в советское время потомками староверов физическая и духовная крепость была сдана, «началось табакокурение, пьянство, духовное и нравственное вырождение».

Вопросы к 4 главе:

1. Как Вы считаете, с чего началось нравственное разложение русского народа?

2. С какого времени берёт отсчёт массовое пьянство на Руси, как социальное явление?

3. Какую фразу «обронила» Екатерина II, аргументируя необходимость проведения алкогольной политики в стране?

4. Как Вы понимаете выражение «Трезв буди всегда»?

5. Как Вы считаете, почему у православных христиан, тех, которые придерживаются религиозных традиций доцерковных реформ, проведённых патриархом Никоном, и тех, кто отверг «старину» и стал сторонником новшеств, кардинально противоположное отношение к спиртному?

6. Какие преимущества Вы видите в укладе старообрядцев?