В нескольких сотнях миль оттуда, лорд Верховный вампир Варрава[5] поднял свою голову, принюхиваясь к воздуху. Что-то – что! Всего на секунду он почувствовал такое нарушение элементов, с которым раньше не сталкивался.
– Но, сенатор Барнс, как лидер Праймуса, вы обязаны… – съежившись, говорил человек.
Варрава зашипел на него, ненавидя свое фальшивое имя. Барнс. Жалкое подобие имени.
Однако, он знал, чем ему грозит признание своего наследия. Многие еще помнили исторически проклятое имя и события, которые в тот день привел в действие Понтий Пилат.
Скоро. Скоро он станет самим собой, а тогда имя Варравы будут ненавидеть и бояться с таким размахом, что то, что было раньше, покажется ничем этим овцам.
Овца перед ним распростерлась прямо здесь, на цементном полу центральной подземной комнаты Праймуса.
– Как лидер Праймуса, я обязан делать только то, что хочу, – презрительно усмехнулся он. – Две других палаты конгресса сделают в точности то, что я им прикажу, не так ли?
Человек припал к земле и выполз из комнаты, вероятно, считая, что ему повезло, принимая во внимание то, чему он стал свидетелем.
Вампир перевел взгляд на конгрессмена из Айовы и сенатора из Мичигана, которые доставили ему такие проблемы. Они болтались, ноги их не доставали до пола, их руки были вытянуты и вставлены в кандалы, впаянные в стену.
Женщины его кровавой стаи порхали вокруг них, изящно кромсая кожу мужчин в цепях и высасывая кровь, которая струилась по их обнаженным телам. Конгрессмен из Айовы все еще стонал, а другой уже давно замолчал.
Варрава рассмотрел и отверг все выводы, принимая во внимание относительную силу членов их партии, которая основывалась на их выносливости, а потом пересел в свое, похожее на трон кресло. Его глаза сузились, он сконцентрировался на нарушении элементов, которое почувствовал.
– Что могло бы обладать подобной силой? – пробормотал он, пальцами барабаня по подлокотнику кресла.
Дверь в комнату распахнулась, и его главнокомандующий Дракос влетел в комнату:
– Ты почувствовал это, Варрава?
Варрава кивнул, практически незаметно.
– Я это почувствовал. Что это было?
Дракос опустился на землю, его серебряные волосы рассыпались по плечам. Варрава прекрасно сознавал, что многие его женщины жадно посматривали на его генерала.
Нужно что-то делать с Дракосом. Он набрал достаточно сил, чтобы бросить мне вызов. Возможно, пора взять себе нового помощника.
Но вслух он лишь ответил на заданный вопрос.
– Может быть, ничего. Может быть, всё. Вышли головной отряд. Мы не можем себе сейчас позволить отвлекаться.
– Анубиза?
Едва, лишь едва Варрава сдержал дрожь.
– Она была… недосягаема в последнее время. И не то что бы она сказала нам все, что знает.
– Все же, если мы вызовем ее… – Дракос сжал зубы.
– Достаточно, – прорычал Варрава. – Делай, как я сказал.
– Как пожелаешь, так будет сделано, – ответил Дракос, отводя взгляд и низко кланяясь. – Я поведу их.
– Нет, ты мне нужен здесь, – сказала Варрава. – Пошли другого. Пошли Терминуса.
Дракос поднял бровь, но в целом его лицо было совсем непроницаемо. Неудивительно для вампира, которому больше девятисот лет, но, тем не менее, это было неудобно.
Варрава поднялся резко и быстро, что могло бы испугать прикованного конгрессмена, если бы одна из женщин не разрезала ему яремную вену в тот момент.
– Хороших политиков так сложно найти в теперешние времена, – заметил Варрава. – В них не хватает некоторой стойкости.
Обходя брызги крови и с удовольствием вдыхая густой медный запах, Варрава махнул рукой генералу.
– У меня для тебя более важное задание, мой главнокомандующий. Мне нужен другой телепат. Я был, вероятно, сверхвнимательным в своей привязанности к последнему.
Его мысли снова вернулись к куску неживой плоти, который он оставил на полу своей спальни, всего лишь с легким сожалением.
Дракос бесстрастно ответил:
– Телепатов мало, и они живут на больших расстояниях, милорд, и поэтому их так сложно обнаружить. Я надеялся, что этот…
Варрава перебил его:
– Ты мне возражаешь, Дракос?
Хотя за этот год он был несколько суров с телепатами. Его желания крови и плоти все росли, а не уменьшались с возрастом и набиранием силы, а слышать полные страдания мысли своих жертв через телепатическую связь было невероятно заманчиво.
Если бы только эмпаты все еще существовали. Чувствовать боль овцы, причиняя ее: он задрожал просто в экстазе при одной мысли об этом.
Никто не жил столько, сколько он, – и не у кого было Варраве спросить, будет ли его голод ужесточаться со временем. Вероятно, ему было суждено превратиться в более дикое животное, чем те оборотни, которых он планировал уничтожить.
Стряхнув темные мысли, он вывел Дракоса из комнаты, посмотрев на женщин, которые безумно, жадно поглощали фонтан крови конгрессмена.
– И позови моего секретаря. У меня есть несколько новых предложений насчет того законопроекта, который никак не принимают. Я полагаю, что остальные конгрессмены найдут его теперь более… привлекательным.
Он остановился у дверей, и повернул голову к останкам своих наиболее целеустремленных оппонентов в Конгрессе.
– Потом пришли кого-нибудь убрать этот мусор.