Копенгагенская интерпретация

В 1927 году квантовую неопределенность попытались осмыслить сотрудники Копенгагенского института теоретической физики Нильс Бор и Вернер Гейзенберг. В результате родилась так называемая Копенгагенская интерпретация. На данный момент это самое распространенное истолкование поведения квантовых частиц. Если верить Бору и Гейзенбергу, мир существует как бесконечное число перекрывающих друг друга возможностей. Он представляет собой своего рода квантовый туман — до тех пор, пока не происходит нечто, пристегивающее одну из возможностей к определенной точке пространства.

Это «нечто» — наблюдатель и его акт внимания. Согласно Копенгагенской интерпретации, эксперимент Тейлера показывает, что, когда человек смотрит на что-то, например на фотон, летящий сквозь барьер, процесс наблюдения превращает одну из квантовых возможностей в реальность. То есть актуализируется та версия события, на которой сфокусировано внимание наблюдателя.

Аргументы за и против:

За: Данная теория наиболее успешно объясняет поведение квантовых частиц.

Против: Данную теорию (если ее можно назвать теорией) критикуют за то (если это можно назвать критикой), что, согласно ее положениям Вселенная может проявляться только в присутствии наблюдателя. Кроме того, Копенгагенская интерпретация не принимает в расчет фактор гравитации.

Интерпретация «Множественных миров»

В 1957 году физик Принстонского университета Хью Эверетт предложил для объяснения странного поведения квантовых частиц так называемую интерпретацию «Множественных миров», основанную на представлении о параллельных вселенных.

Интерпретация Эверетта быстро приобрела популярность. Подобно Копенгагенской интерпретации, она предполагает, что в любой момент времени одновременно существует и реализуется бесконечное число возможностей. Разница в том, что здесь каждая вероятностей имеет собственное гравитационное поле, для поддержания которого необходима энергия. И чем более энергоемка та или иная вероятность, тем менее она стабильна. Кроме того, невозможно поддерживать в стабильном состоянии их все одновременно, — следовательно, лишь одна из них принимает форму видимой «реальности».