Наступление холода

Весь следующий день снег шел не переставая. И через день тоже.

— Когда же этот снег прекратится? — уныло спросила Мэри, глядя на слепую белизну за окном. — Ужасно, что он идет и идет, ненавижу это.

— Не будь глупой, — говорил Джеймс. — Это просто очень долгая буря. Не надо впадать в истерику.

— Нет, это очень странная буря. От этого становится страшно.

— Глупости. Это просто снег, много снега.

— Никто никогда не видел так много снега. Посмотри, какие высокие сугробы — мы не смогли бы выходить через заднюю дверь, если бы регулярно не расчищали снег, с тех пор как он начал падать. Нас завалит снегом, вот что случится. Он уже давит на нас и даже разбил окно на кухне, неужели ты не знаешь?

— Что? — резко переспросил Уилл.

— Маленькое окно около печи. Гвенни зашла на кухню сегодня утром, а там дикий холод, и на полу лежит снег, и валяются осколки стекла. Вес снега так давил на окно, что оно разбилось.

Джеймс громко вздохнул:

— Снег ни на кого не давит! Просто сбоку от дома снег сдувает в сугроб, вот и все.

— Неважно, все равно это ужасно. Как будто снег старается заползти внутрь. — Голос Мэри почти срывался на слезы.

— Давайте посмотрим, проснулся ли Стран… проснулся ли старый бродяга, — предложил Уилл. Настало время прервать Мэри, пока ее слова не станут совсем уж похожи на правду. Сколько еще людей в стране так же напуганы снегом? Он с яростью думал о Тьме и пытался сообразить, что может предпринять.

Странник проспал весь предыдущий день, почти не шевелясь, лишь иногда он издавал случайное, лишенное смысла бормотание и пару раз сипло вскрикнул. Уилл и Мэри направились в его комнату, неся на подносе мюсли, тосты, молоко и джем.

— Доброе утро, — громко и отчетливо сказал Уилл, войдя в комнату. — Не хотите ли позавтракать?

Странник приоткрыл один глаз и посмотрел на них сквозь седые волосы, которые после мытья казались еще более длинными и лохматыми и падали ему на лицо. Уилл подвинул к нему поднос.

— Тьфу! — Изо рта Странника вырвался такой звук, как будто он сплюнул.

— Прекрасно, — произнесла Мэри.

— Может быть, вы хотите чего-нибудь другого? — спросил Уилл. — Или вы просто не голодны?

— Меда, — ответил Странник.

— Меда?

— Меда и хлеба, меда и хлеба, меда и…

— Хорошо, — сказал Уилл. И они унесли поднос прочь.

— Он даже не говорит «пожалуйста», — посетовала Мэри. — Какой противный старик. Я больше не подойду к нему.

— Успокойся,— попросил Уилл.

Оставшись один на кухне, он нашел в кладовке банку с остатками засахаренного меда и толстым слоем намазал его на три куска хлеба. Он отнес все это вместе со стаканом молока наверх Страннику, который с голодным видом уселся на кровати и с жадностью начал поглощать все это. Наблюдать за тем, как он ел, было довольно неприятно.

— Хорошо, — сказал он, слизывая мед со своих пальцев и пристально глядя на Уилла. — Снег все еще идет?

— Что ты делал в снегу?

— Ничего, — угрюмо ответил Странник. — Я не помню.— Он хитро прищурился, показал на свой лоб и жалобно промычал: — Меня ударили по голове.

— Ты не помнишь, кто тебя нашел?

— Нет.

— Ты не помнишь, кто я?

Он быстро покачал головой:

— Нет.

Уилл мягко повторил вопрос, на этот раз на Старом наречии:

— Ты не помнишь, кто я?

Обветренное лицо Странника было непроницаемым. Уилл решил, что старик действительно потерял память. Он наклонился над кроватью, чтобы взять поднос с пустой тарелкой и стаканом, но неожиданно Странник пронзительно завопил и отшатнулся от него, сжавшись в комок в дальнем углу кровати.

— Нет, — завопил он, — нет! Убирайся! Убери их от меня!

Широко раскрытыми глазами, полными ужаса и отвращения, он смотрел на Уилла. На секунду Уилл застыл в недоумении, но потом понял, что его свитер поднялся, когда он протянул руку, и Странник увидел четыре Знака, висевших на ремне.

— Убери их! — вопил старик. — Они обжигают! Убери их!

«Это уж слишком для потерявшего память», — подумал Уилл. Он услышал на лестнице беспокойные шаги и быстро вышел из комнаты. Почему Странник панически боится Великих Знаков, если так долго носил на себе один из них?

***

Родители становились мрачнее день ото дня. По радио передавали все более тревожные новости, холод сковал страну, и одно предупреждение следовало за другим. Еще ни разу в Британии не была зафиксирована такая низкая температура; реки, которые никогда прежде не замерзали, сейчас были скованы льдом, морские порты по всему побережью закрыты. Людям ничего не оставалось, как ждать, когда прекратится снег. Но он продолжал идти.

Их жизнь стала беспокойной и замкнутой, «как у пещерных людей в зимний период», говорил мистер Стэнтон. Они рано ложились спать, чтобы экономить топливо. Наступил Новый год, и это событие прошло почти незамеченным. Странник ерзал в постели, бормоча что-то себе под нос, и отказывался есть что-либо, кроме молока и хлеба, хотя теперь в доме оставалось только консервированное молоко. Миссис Стэнтон говорила, что бедному пожилому человеку нужно восстановить силы. Уилл держался от него подальше. Мороз крепчал, снег все падал, и мальчик начал отчаиваться. Он чувствовал, что если в ближайшее время не выберется из дома, то Тьма похоронит его здесь заживо. И совершенно неожиданно мама помогла ему найти выход. У нее закончились мука, сахар, и консервированное молоко было на исходе.

— Я знаю, что нельзя выходить из дома, за исключением экстренных случаев, — сказала она с волнением, — но этот случай и правда экстренный. Нам нужно что-то есть.

Целых два часа они расчищали от снега тропку, ведущую от их дома к дороге, и в конце концов на ее месте образовался своеобразный снежный тоннель без крыши, шириной с автомобиль. Мистер Стэнтон объявил, что в деревню пойдут только он и Робин. Но все эти два часа, расчищая снег, Уилл умолял, чтобы ему тоже разрешили пойти, и в конце концов сопротивление отца было сломлено и он согласился.

Каждый надел под куртку по три свитера, взял теплые перчатки; шеи и головы укутали теплыми шарфами, так что лиц почти не было видно. На всякий случай захватили с собой фонарик. Было позднее утро, и, поскольку снег валил не переставая, никто не мог сказать точно, когда они вернутся домой. От деревенской дороги были слегка расчищены и протоптаны узкие неровные дорожки к нескольким магазинам и к большинству домов в центре деревни. Они также поняли по следам на снегу, что кто-то привел лошадей с фермы Доусонов, чтобы помочь проложить путь к домам мисс Белл и миссис Хорниман, которые никогда не смогли бы сделать этого сами. В деревенском магазине маленькая собачка миссис Петтигрю свернулась серым клубочком в углу и выглядела еще более несчастной, чем обычно. Упитанный сын миссис Петтигрю, Фред, который помогал управлять магазином, вывихнул запястье, упав в снег, и одна его рука была перевязана. Миссис Петтигрю без остановки щебетала, нервно вздрагивала, и, казалось, все валилось у нее из рук. Она принялась искать муку и сахар там, где их никогда не было, и, разумеется, ничего не смогла найти, а в конце концов плюхнулась в кресло, как марионетка, у которой оборвались ниточки, и залилась слезами.

— Ох, — всхлипывала она, — простите, мистер Стэнтон, это все из-за жуткого снега. Я так напугана, я не знаю… Я иногда представляю себе, что мы отрезаны от мира и никто не знает, где мы…

— Мы и так уже отрезаны, — мрачно сказал ее сын. — Ни одна машина не проезжала через деревню вот уже целую неделю. Поставки прекратились, продукты заканчиваются — нет масла, нет даже консервированного молока. И мука скоро закончится, осталось только пять мешков, не считая этого.

— И никто не привезет топлива, — пролепетала миссис Петтигрю, — у малыша Рэндалла жар, а у бедной миссис Рэндалл нет ни кусочка угля, и никто не знает, сколько еще…

Зазвенел колокольчик на двери магазина, и непроизвольно, по деревенской привычке, все обернулись, чтобы посмотреть, кто вошел. Очень высокий человек в широком черном пальто, похожем на мантию, снимал свою широкополую шляпу, из-под которой показалась копна седых волос. Его глубоко посаженные глаза оглядели всех поверх орлиного носа.

— Добрый день, — поздоровался Мерримен.

— Здравствуйте, — широко улыбаясь, откликнулся Уилл, и мир показался ему не таким уж мрачным.

— Добрый день, — сказала миссис Петтигрю и громко высморкалась. Она спросила, вытирая нос носовым платком: — Мистер Стэнтон, вы знакомы с мистером Лайоном? Он из поместья.

— Как поживаете? — поприветствовал его отец Уилла.

— Позвольте представиться, я дворецкий мисс Грейторн, — сказал Мерримен, почтительно склонив голову, — пока мистер Бэйтс не вернется из отпуска. А это значит, пока не кончится снег. В настоящее время, разумеется, я не могу уехать отсюда, а Бэйтс не может вернуться.

— Это никогда не прекратится, — простонала миссис Петтигрю и снова разрыдалась.

— Ну мам, — раздраженно произнес упитанный Фред.

— У меня есть новости, миссис Петтигрю, — бодро воскликнул Мерримен, словно пытаясь утешить ее. — Нам удалось поймать сообщение по радио, — телефон, разумеется, у нас не работает, как и у вас. Так вот, топливо и провизия будут доставлены на территорию поместья, поскольку его легче всего разглядеть с воздуха среди такого снега. И мисс Грейторн спрашивает, не пожелают ли жители деревни перебраться в поместье на время экстренной ситуации. Конечно, дом будет переполнен, но в нем тепло. И, возможно, более комфортно и спокойно. Там будет дежурить доктор Армстронг, он уже в пути, я полагаю.

— Это очень интересно, — задумчиво произнес мистер Стэнтон, — почти феодальные замашки, если можно так выразиться.

Глаза Мерримена слегка сузились:

— Но никто не имел таких намерений.

— Конечно же, я это понимаю.

Миссис Петтигрю прекратила лить слезы:

— Какая прекрасная идея, мистер Лайон. О, это будет таким облегчением — находиться рядом с другими людьми, особенно ночью.

— Я тоже человек, мама, — сообщил Фред.

— Ну конечно, дорогой, но…

Фред сказал невозмутимо:

— Я возьму несколько покрывал и упакую кое-какие ве

щи из магазина.

— Это очень разумное решение, — одобрил Мерримен. — По радио передали, что буря усилится сегодня к вечеру. Так что чем скорее все соберутся, тем лучше.

— Я могу помочь оповестить об этом всех жителей, — предложил Робин, поднимая свой воротник.

— Прекрасно, это прекрасно.

— Мы все поможем, — подхватил мистер Стэнтон.

Услышав о буре, Уилл повернулся и посмотрел в окно. Ему показалось, что снег с новой силой посыпался на землю с тяжелого серого неба. Стекла обледенели, и сквозь них почти ничего не было видно, однако мальчик заметил, как за окном мелькнула фигура. Она двигалась по заснеженному проезду Охотничьей лощины. На секунду фигура задержалась у дорожки к дому Петтигрю, и Уилл тут же узнал человека, сидевшего на большой черной лошади.

— Всадник проехал мимо! — сказал он быстро и четко на Старом наречии.

Мерримен резко обернулся; но затем спокойно и степенно надел шляпу на голову.

— Я буду очень признателен за вашу помощь.

— Что ты сказал, Уилл? — Робин растеряно смотрел на брата.

— А, ничего, — Уилл пошел к двери, застегивая пуговицы. — Мне просто померещилось.

— Но ты сказал что-то на странном смешном языке.

— Да нет, конечно. Я просто сказал: «Кто это там?» Но никого не было, мне показалось.

Старший брат не сводил с него глаз.

— Ты говорил, как тот старый бродяга, когда мы пытались уложить его в кровать, а он бредил…

Но Робин не любил тратить время на разного рода домыслы и, покачав головой, отступил.

Мерримену удалось приблизиться к Уиллу, когда они выходили из магазина, чтобы разойтись по домам жителей деревни и предупредить их. Он мягко сказал на Старом наречии:

— Приведи Странника в поместье, если удастся. Быстро. Или он помешает тебе выбраться из дома. Однако у тебя могут возникнуть проблемы из-за гордыни твоего отца.

К тому времени, когда Стэнтоны вернулись домой после рискованной прогулки по деревне, Уилл почти забыл слова Мерримена об отце. Он был слишком занят мыслями о том, как доставить Странника в поместье. Предостережение Мерримена мальчик вспомнил только тогда, когда услышал слова мистера Стэнтона из кухни, куда тот понес сделанные покупки.

— …Хорошо, что старуха хочет пригласить всех в поместье. Там много места и достаточно топлива, а старые стены такие толстые, что не пропускают холод. Это очень хорошее предложение для людей из маленьких коттеджей — бедная мисс Белл не протянет долго одна… Но мы, разумеется, останемся здесь. Мы можем сами позаботиться о себе. И не будем обременять мисс Грейторн.

— Но, папа, — порывисто возразил Уилл, — не кажется ли тебе, что нам лучше пойти?

— Я так не думаю, — ответил отец с ленивой уверенностью, которую, как знал Уилл, разрушить было труднее, чем любую страстную убежденность.

— Но мистер Лайон сказал, что к вечеру опасность возрастет, потому что буря усилится.

— Я думаю, что в состоянии иметь свое собственное суждение о погоде, Уилл, без помощи дворецкого мисс Грейторн, — благожелательно, но твердо проговорил мистер Стэнтон.

— Класс! — воскликнул Макс с шутливой резкостью. — Ты, оказывается, ужасный старый сноб, посмотрите-ка на него.

— Перестань, я имел в виду совсем другое. — Отец бросил в него мокрую перчатку. — Это никакой не снобизм, а скорее наоборот. Просто я не вижу повода для всех нас спешить в путь, чтобы принять милость леди поместья. Нам будет хорошо и здесь.

— Вполне хорошо, — оживленно поддержала мужа миссис Стэнтон. — А теперь все вон из кухни. Я хочу испечь хлеб.

«Единственной надеждой, — подумал Уилл, — остается Странник».

Он выскользнул из кухни и поднялся наверх, в крошечную комнату для гостей, где жил теперь Странник.

— Мне нужно поговорить с тобой.

Старик повернулся к нему.

— Ладно, — согласился он. Он выглядел таким несчастным, что Уилл почувствовал к нему жалость.

— Тебе лучше? — спросил мальчик. — Я имею в виду, ты до сих пор болен или просто чувствуешь слабость?

— Я не болен, — вяло ответил Странник, — по крайней мере не больше, чем обычно.

— Ты можешь идти?

— Ты что, хочешь вышвырнуть меня на снег?

— Нет конечно, — сказал Уилл. — Мама никогда не позволит тебе уйти в такую погоду, да и я не позволю, хотя от меня зависит не так уж много. Я самый младший в семье, ты знаешь об этом.

— Ты Носитель Света, — проговорил Странник, глядя на него с неприязнью.

— Да, но это другое.

— А вот и нет, совсем не другое. Не надо мне рассказывать сказки о том, что ты просто младшенький ребеночек в семье. Я-то лучше знаю.

Уилл сказал:

— Ты был хранителем одного из Великих Знаков. Я не понимаю, почему ты ненавидишь Носителей Света?

— Я делал то, что меня заставляли делать, — ответил старик, — это все вы, взяли меня, вытащили меня… — Его лоб сморщился, как будто он старался вспомнить что-то из далекого прошлого; затем взгляд снова стал отсутствующим. — Меня заставили это сделать.

— Ладно, послушай, я не хочу принуждать тебя ни к чему, но нам всем необходимо сделать кое-что. Погода ухудшается, и все жители деревни намерены перебраться в поместье, как в гостиницу, потому что там безопаснее и теплее.

Он говорил, и у него было чувство, что Странник заранее знает, что он хочет сказать. Но проникнуть в мысли старика было невозможно. Каждый раз, когда Уилл старался сделать это, он чувствовал, что запутывается, как будто попал внутрь подушки.

— Доктор тоже там будет, — добавил он. — И, если бы ты дал понять всем остальным, что тебе нужен доктор, мы все отправились бы в поместье.

— Ты хочешь сказать, что иначе вы никуда не пойдете? — Странник с подозрением покосился на него.

— Мой отец не позволит нам. Но мы должны, это безопаснее…

— Я тоже не иду, — произнес Странник. Он отвернулся: — Уходи. Оставь меня в покое.

Уилл спокойно предостерег его на Старом наречии:

— Тьма придет за тобой.

Повисла пауза. Затем очень медленно Странник снова повернул к Уиллу свою косматую седую голову, и Уилл вздрогнул, увидев его лицо. В одну секунду вся жизнь Странника промелькнула на его лице. В его взгляде зияла бездонная пропасть боли и ужаса, морщины страшных переживаний пролегли резко и жестко; этот человек однажды уже испытал такие чудовищные муки, что, казалось, ничто не сможет вновь затронуть его душу. Глаза старика впервые были широко раскрыты, и в них отражалось знание великого страдания.

Странник сказал опустошенно:

— Тьма уже пришла за мной.

Уилл сделал глубокий вдох.

— Но сейчас придет Круг Света, — возразил он и, сняв ремень со Знаками, держал его перед Странником. Старик отшатнулся, его лицо перекосилось, он захныкал, как испуганный ребенок. Уиллу стало не по себе, но другого выхода не было. Он подносил Знаки все ближе и ближе к искаженному старому лицу, пока контроль Странника над собой не переломился, как кусок гнутой проволоки. Он пронзительно закричал, заметался, потом стал бормотать что-то и звать на помощь. Уилл выбежал из комнаты и позвал отца; на крики сбежалась половина семьи.

— Кажется, у него припадок. Это ужасно. Может, его отвезти к доктору Армстронгу в поместье, папа?

Мистер Стэнтон сказал с сомнением:

— Хорошо бы вызвать доктора домой…

— Ему будет гораздо лучше в поместье, — решила миссис Стэнтон, с сочувствием глядя на Странника. — Старому бедняге, я имею в виду. Он будет под наблюдением доктора, к тому же там больше комфорта и пищи. Он меня очень беспокоит, Роджер. Я не знаю, как помочь ему здесь.

Отец Уилла сдался. Они оставили Странника, все еще метавшегося и бредившего, под присмотром Макса, и пошли переделывать большие семейные сани в передвижные носилки. Только одно не давало Уиллу покоя. Возможно, это было лишь в воображении мальчика, но в тот момент, когда Странник обезумел при виде Великих Знаков и снова превратился в помешанного старика, в его глазах мелькнула вспышка триумфа.

***

Серые свинцовые тучи низко нависали над землей, готовясь сбросить еще больше снега, когда они отправились в поместье вместе со Странником. Мистер Стэнтон взял с собой близнецов и Уилла. Миссис Стэнтон очень нервничала, провожая их.

— Я надеюсь, все обойдется. Ты думаешь, Уиллу нужно идти с вами?

— Он понесет фонарик и будет освещать нам дорогу в этом снегу, — сказал отец, перекрывая лепет Уилла. — С ним все будет в порядке.

— Вы ведь там не останетесь?

— Конечно нет. Единственная цель этого похода — доставить старика к доктору. Перестань, Эллис, не преувеличивай. Это не опасно, ты знаешь.

— Я надеюсь, — вздохнула миссис Стэнтон.

Они отправились в путь, толкая сани, на которых лежал Странник, так плотно укутанный одеялами, что его почти не было видно. Можно было различить только очертания человеческой фигуры. Уилл вышел последним. Гвен передала ему фонарь и фляжку.

— Должна сказать, я вовсе не расстроена, что твоя находка уезжает, — сказала она. — Я его боюсь, он больше похож на животное, чем на старого человека.

Казалось, прошло очень много времени, прежде чем они достигли ворот поместья. Дорога была расчищена и утоптана ногами многих пришедших сюда, и два фонаря висели у огромных дверей, освещая фасад дома. Снег пошел снова, и ветер обдувал холодом их лица. Робин не успел еще протянуть руку, чтобы нажать на дверной звонок, как Мерримен отворил дверь. Он незаметно для всех отыскал глазами Уилла.

— Добро пожаловать, — пригласил он.

— Добрый вечер, — ответил Роджер Стэнтон. — Мы не останемся. Нам хорошо и дома. Но этот старик болен, и ему нужен доктор. Мы решили, что лучше привезти его сюда, чем гонять доктора Армстронга туда и обратно. Поэтому мы двинулись в путь, пока не началась буря.

— Она уже поднимается, — заметил Мерримен, выглядывая наружу. Затем наклонился и помог близнецам перенести неподвижного укутанного Странника в дом. На пороге дома этот сверток из покрывал задергался в конвульсиях, и стало слышно, как Странник бормотал:

— Нет! Нет! Нет!

— Пожалуйста, доктора, — сказал Мерримен женщине, стоявшей неподалеку, и она быстро удалилась. Пустой просторный холл, где еще недавно пели рождественские гимны, сейчас заполнили люди, здесь было тепло и шумно.

Появился доктор Армстронг, быстро кивнув всем присутствующим; он был невысоким суетливым человеком с седыми волосами вокруг огромной лысины. Стэнтоны, как и все в Охотничьей лощине, хорошо знали его; он лечил все болезни в семье дольше, чем Уилл жил на свете. Доктор уставился на Странника, который извивался и изо всех сил протестовал.

— Что это, а?

— Возможно, шок? — предположил Мерримен.

— Он и правда ведет себя очень странно, — подтвердил мистер Стэнтон. — Мы нашли его без сознания в снегу несколько дней назад, и думали, что он поправляется, однако…

Большая входная дверь захлопнулась из-за нараставшего ветра, и Странник закричал.

— Ну и ну, — произнес доктор и поманил двух молодых помощников, чтобы отнести больного в одну из дальних комнат. — Оставьте его мне, — воскликнул он бодро. — На сегодня мы имеем две сломанные ноги и одну вывихнутую лодыжку. Он внесет разнообразие.

Доктор удалился вслед за пациентом. Отец Уилла обернулся и посмотрел в темноту за окном.

— Моя жена будет волноваться. Мы должны идти.

Мерримен доброжелательно сказал:

— Если вы пойдете сейчас, то, возможно, не доберетесь до места. Может быть, немного погодя…

— Тьма наступает, ты видишь, — поддержал его Уилл.

Отец посмотрел на него с полуулыбкой.

— Ты неожиданно стал очень поэтичным. Хорошо, мы подождем немного. Нужна короткая передышка, честно говоря. Я бы хотел поздороваться с мисс Грейторн тем временем. Где она, Лайон?

Мерримен, беспристрастный дворецкий, направился в гущу людей. Это было самое странное собрание из всех, которые Уиллу доводилось видеть. Внезапно половина деревни стала одной большой семьей, образовалась маленькая колония из кроватей, чемоданов и покрывал. Люди приветствовали их из своих маленьких гнезд, разбросанных по всему холлу: с кроватей или матрасов, размещенных в углах или огороженных одним-двумя стульями. Мисс Белл приветливо помахала им с софы. Все это было похоже на импровизированный отель, где постояльцы разбили лагерь прямо в фойе. Мисс Грейторн сидела неподвижная и прямая в своем кресле около огня и читала книгу «Феникс и ковер» группе деревенских ребятишек. Как никто другой в комнате, она выглядела необычайно радостной и неунывающей.

— Забавно, — произнес Уилл, когда они проходили мимо, — происходят чудовищные вещи, а люди выглядят гораздо более счастливыми, чем обычно. Посмотрите на них. Жизнь бьет ключом.

— Они англичане, — пояснил Мерримен.

— Это точно, — откликнулся отец Уилла. — Великолепные в минуты невзгод и скучные в безопасности. Никогда ничем не удовлетворенные. Мы — своеобразный народ. Вы ведь не англичанин, не так ли? — внезапно спросил он у Мерримена, и Уилл с удивлением услышал в его голосе нотки неприязни.

— Я полукровка, — вежливо ответил Мерримен, — это долгая история. — Его глубоко посаженные глаза сверкнули при взгляде на мистера Стэнтона, и тут их увидела мисс Грейторн.

— А, вот и вы! Добрый вечер, мистер Стэнтон, мальчики, как поживаете? Что вы обо всем этом думаете, а? Правда, это забавно?

Она отложила книгу, дети разбежались, чтобы встретить вновь прибывших, а мистер Стэнтон и близнецы были поглощены разговором.

Мерримен спокойно обратился к Уиллу на Старом наречии:

— Смотри на огонь столько времени, сколько тебе понадобится, чтобы обвести контур каждого из Великих Знаков своей правой рукой. Смотри на огонь. Сделай его своим другом. Пусть твои зрачки будут неподвижными все это время.

Мальчик удивился, но пошел вперед, как будто намереваясь погреться у огня, и сделал то, что ему было сказано. Глядя на прыгающие языки пламени, которым было охвачено огромное полено в камине, он аккуратно провел пальцами по Железному, Бронзовому, Деревянному и Каменному Знакам. Он говорил с огнем, но не так, как раньше, когда бросал ему вызов, стараясь затушить его, а как Носитель Света, — из знаний магии. Он говорил с ним, как с алым огнем в королевском зале и как с голубым пламенем, танцующим над топью; с желтым огнем, который разжигают во время Белтейна, кельтского праздника костров, и Хеллоуина; с диким огнем и с огнем, прирученным человеком, с холодным огнем морей, с солнцем и со звездами. Языки пламени взмывали вверх. Его пальцы достигли конца пути вокруг последнего Знака. Он посмотрел наверх и увидел…

…увидел не веселую суету деревенских жителей, собранных в современном холле с высокими потолками, освещенном электрическими лампами, а огромный затененный зал, где горели свечи, на стенах висели гобелены, в полумраке прятались высокие сводчатые потолки, которые он уже видел однажды в другом мире и в другом времени. Уилл отвел глаза от полена, охваченного огнем; это был тот же самый огонь, но горел он в другом камине. Как и в прошлый раз, два массивных резных кресла стояли по обе стороны от камина. В кресле справа сидел Мерримен в плаще, а слева восседала фигура, которую Уилл видел последний раз не так давно, лежащую на похоронных носилках, словно мертвую. Он быстро поклонился и опустился на колени у ног старой леди.

— Мадам, — произнес он.

Она ласково дотронулась до его волос.

— Уилл.

— Я прошу прощения за то, что разорвал Круг, тогда, в первый раз, — сказал он. — А сейчас вы… хорошо себя чувствуете?

— Все хорошо, — ответила она своим чистым мелодичным голосом. — И так будет всегда, если мы сможем выиграть последнюю битву за Знаки.

— Что я должен сделать?

— Разрушить силу холода. Остановить мороз и снег. Освободить страну от власти Тьмы. И все это с помощью следующего круга — Огненного Знака.

Уилл беспомощно посмотрел на нее.

— Но у меня его нет. И я не знаю, как его достать.

— Один знак огня уже с тобой. Другой ждет. С его обретением ты разрушишь холод. Но прежде тот круг огня, который уже есть у нас, должен был дополнен, а он является эхом Великого Знака. Но, чтобы сделать это, ты должен забрать силу у Тьмы.

Она указала рукой на стол, на огромный обод из кованого железа в форме круга с перекрестьем внутри, в его углублениях горели свечи. На руке леди блистало кольцо с красноватым камнем. На железном круге стояли двенадцать белых свечей, и они горели точно так же, как и в прошлый раз, когда Уилл был здесь. Но девять углублений на осях перекрестья все еще оставались пустыми.

Уилл грустно смотрел на них. Эта часть задания заставила его отчаяться. Девять огромных магических свечей должны были появиться ниоткуда. Силу нужно отобрать у Тьмы. Где Знак, который он уже имел, не подозревая об этом? И где тот другой Знак, который он должен был найти?

— Мужайся, — сказала старая леди.

Ее голос был теперь слабым и усталым; взглянув на нее, Уилл заметил, что очертания ее фигуры стали очень бледными, как будто она была не больше, чем тенью. Он с участием протянул к ней руку, но она отодвинула свою.

— Есть работа, которую нужно сделать… Ты видишь, как горят свечи, Уилл. — Ее голос стал тише, потом снова окреп.— Они покажут тебе все.

Уилл посмотрел на мерцающее пламя свечей; высокая колонна света над ними приковывала его взгляд. И вдруг он ощутил странное потряхивание, как будто весь мир содрогнулся. Он посмотрел наверх и увидел…

…увидел, что вернулся назад, в поместье времен мисс Грейторн, Уилла Стэнтона, в холл, наполненный гомоном многих голосов; и один голос звучал прямо над его ухом. Это был мистер Армстронг.

— …спрашивает тебя, — закончил фразу доктор. Мистер Стэнтон тоже находился рядом с ними. Доктор остановился и странно посмотрел на Уилла.— С вами все в порядке, молодой человек?

— Да-да, все в порядке. Извините. Что вы сказали?

— Я сказал, что твой приятель, старый бродяга, спрашивает про тебя. «Седьмой сын» — так поэтично он тебя называет, хотя я не знаю, откуда он наслышан об этом.

— Тем не менее я и есть седьмой сын, не так ли? — спросил Уилл. — Я и сам до недавнего времени не знал о своем брате, который умер совсем маленьким. О Томе.

Взгляд доктора Армстронга вдруг устремился вдаль, словно он вернулся в прошлое.

— Том, — повторил он. — Первый ребенок. Я помню. Это было так давно. — Его взгляд вернулся в настоящее. — Да, ты действительно седьмой сын. Как, кстати говоря, и твой отец.

Уилл повернул голову и увидел усмешку отца.

— Ты седьмой сын, пап?

— Конечно, — ответил Роджер Стэнтон. — Половина нашей семьи была убита во время последней войны, а всего нас было двенадцать детей. Ты ведь знал об этом? Это был настоящий клан. Твоей маме очень это нравилось, ведь сама-то она была единственным ребенком в семье. Я смею сказать, что именно поэтому она родила так много детей. Большая редкость для нашего перенаселенного века. Да, ты седьмой сын седьмого сына, мы так шутили, когда ты был еще малышом. Но потом перестали, на случай если ты вдруг возомнишь себя ясновидящим или как там это называется.

— Ха-ха, — хихикнул Уилл, прикладывая некоторые усилия. — Вам удалось выяснить, что случилось со старым бродягой, доктор Армстронг?

— По правде говоря, он привел меня в некоторое замешательство, — ответил доктор. — В его беспокойном состоянии ему нужно бы дать успокоительное, но у него самый слабый пульс и самое низкое кровяное давление, какие я только наблюдал в своей жизни, поэтому я просто не знаю… Физически у него нет никаких заболеваний, насколько я могу судить. Возможно, он просто слабоумный, как многие из этих старых бродяг, хотя в наши дни их не так-то часто можно встретить, они почти исчезли. В любом случае, он продолжает орать, что хочет видеть тебя, Уилл, так что, если ты готов, я провожу тебя к нему ненадолго. Он вполне безобидный.

Странник сильно шумел. Он замолчал только тогда, когда увидел Уилла, и его глаза сузились. Его настроение резко переменилось; он стал уверенным, его морщинистое узкое лицо засияло. Через плечо Уилла он посмотрел на мистера Стэнтона и доктора.

— Убирайтесь! — закричал он им.

— Гм, — нахмурился доктор Армстронг, но все же отвел отца Уилла к двери, так что они оставались поблизости, но не могли ничего слышать. В маленькой гардеробной комнате, которая служила сейчас лазаретом, еще один пациент со сломанной ногой лежал на кровати и спал.

— Ты не можешь держать меня здесь, — зашипел Странник, — Всадник придет за мной.

— Ты уже был однажды до смерти напуган Всадником, — напомнил ему Уилл, — я видел тебя. Об этом ты тоже забыл?

— Я ничего не забываю, — презрительно отозвался Странник. — Тот страх ушел. Он ушел, когда Знак покинул меня. Позволь мне уйти, дай мне уйти к моим людям.

Его слова звучали жестко и решительно.

— Твои люди не возражали, чтобы ты лежал на снегу и умирал, — сказал Уилл. — В любом случае я не держу тебя здесь. Я просто принес тебя к доктору. Вряд ли он позволит тебе уйти во время сильной бури.

— Тогда придет Всадник, — сообщил старик. Его глаза заблестели, он закричал так громко, что все в комнате могли его слышать:— Всадник придет! Всадник придет!

Уилл отошел от него, а отец и доктор быстро подошли к кровати.

— Да что происходит, в конце концов? — спросил мистер Стэнтон.

Доктор склонился над Странником, а тот ничком упал на кровать и снова начал злобно бормотать.

— Кто его знает, — сказал Уилл, — он несет какую-то чепуху. Думаю, доктор Армстронг прав и старик слегка не в себе.

Он оглядел комнату и увидел, что Мерримена нигде нет.

— Что случилось с мистером Лайоном?

— Он где-то здесь, — неопределенно ответил отец. — Найди близнецов, хорошо, Уилл? Я пойду посмотрю, достаточно ли утихла буря, чтобы мы могли пойти домой.

Уилл стоял в шумном холле, люди сновали мимо него с одеялами и подушками, чашками с чаем, бутербродами из кухни, пустыми тарелками. И, находясь в самом центре переполненного людьми мира, он все же ощущал себя обособленно, чувствовал, что держится особняком и не является его частью. Он посмотрел на огромный камин. Даже потрескивание огня не могло заглушить завывание ветра снаружи и стук льдистых хлопьев снега в оконные стекла.

Пламя танцевало, приковывая к себе взгляд Уилла. Откуда-то из безвременья в его голове зазвучали слова Мерримена: «Будь осторожен. Это правда. Всадник придет за ним. Поэтому я просил тебя привести его сюда, в место, защищенное Временем. Иначе Всадник пришел бы в твой собственный дом, и Тьма, что следует за ним, тоже…»

— Уилл! — зазвенел властный голос мисс Грейторн. — Подойди сюда.

Уилл вернулся в настоящий момент и подошел к ней. Он увидел Робина около ее кресла и Пола, который приближался к ним с плоской коробкой очень знакомой формы в руках.

— Мы решили устроить своеобразный концерт, пока бушует ветер, — оживленно проговорила мисс Грейторн. — Все примут в нем участие по мере сил. Все, кому нравится эта идея.

Уилл увидел счастливый блеск в глазах брата.

— А Пол сыграет на вашей старой флейте, которую он так обожает.

— В свое время, — сказал Пол. — А вот ты нам споешь.

— Хорошо, — согласился Уилл и посмотрел на Робина.

— А я стану руководить аплодисментами. Их будет очень много, ведь все мы ужасно талантливы. Мисс Белл прочтет стихи, три мальчика из района Дорни участвуют в фольклорной группе — двое из них даже принесли свои гитары. Старый мистер Дьюхерст прочтет монолог — и даже не стоит пытаться его остановить. Чья-то маленькая дочка хочет станцевать. И это еще не все.

— Я подумала, Уилл, что ты мог бы начать, — предложила мисс Грейторн. — Ты начнешь петь что-нибудь на твое усмотрение, а люди постепенно умолкнут, станут слушать, и воцарится полная тишина. Это гораздо лучше, чем я начну звонить в колокольчик и объявлять о том, что «у нас сейчас будет концерт, все ли согласны с этим?»

— Думаю, вы правы, — сказал Уилл, хотя пока не мог решить, какую песню спеть, знал только, что музыка должна быть спокойной. Подумав немного, он вспомнил короткую меланхоличную песенку, которую школьный учитель музыки переработал для его голоса в предыдущем семестре в качестве эксперимента. Войдя в образ, Уилл запел прямо на том месте, где стоял.

В лунном сиянии пролегает длинная дорога,

А бледная луна смотрит на нее с небес;

В лунном сиянии пролегает длинная дорога,

Которая уводит меня от моей любви.

И неподвижен горный хребет,

И замерли все тени.

Мои ноги ступают по лунной пыли,

Следуют по нескончаемой дороге.

Разговоры вокруг него смолкли, и стало тихо. Он увидел, как жители деревни поворачиваются в его сторону, и чуть было не сфальшивил, когда узнал лица людей, которых очень хотел здесь видеть, но прежде не заметил. Они были здесь, в дальних концах холла: фермер Доусон, Старый Джордж, Джон Смит и его жена — Носители Света были снова готовы образовать свой Круг, если это будет необходимо. Рядом с другими членами семьи Доусонов стоял и отец Уилла.

Земля круглая, говорят путешественники,

Но путь всегда прямой.

Иди вперед, иди, но правда в том, что

Дорога приведет тебя назад.

Краем глаза Уилл с ужасом заметил Странника: завернувшись в покрывало, как в плащ, он стоял в дверном проеме маленького лазарета и слушал. Мальчик изумленно смотрел на него. Вероломство и страх исчезли с его узкого морщинистого лица, а вместо них появились тоска и безысходность. В глазах заблестели слезы. Это было лицо человека, которому вдруг показали что-то невероятно ценное, что он безвозвратно потерял.

На секунду Уилл почувствовал, что своей музыкой он может возвратить Странника в Свет. Он смотрел прямо на него и пел, взывал к нему этими печальными нотами, и Странник стоял, несчастный и потерянный, глядя в прошлое.

Но прежде, чем круг повернет к дому,

Он уведет далеко-далеко;

В лунном сиянии пролегает длинная дорога,

Которая уводит меня от моей любви.

Весь зал застыл в драматичном молчании, слушая чистое сопрано мальчика. Высокое проникновенное пение разливалось в воздухе и казалось поистине неземным. Когда песня закончилась, над холлом повисла звенящая тишина, — эта часть выступления была самой важной для Уилла. А потом раздались громкие аплодисменты. Они доносились даже из самых дальних уголков комнаты. Мисс Грейторн обратилась ко всем:

— Мы подумали, что все желающие могут принять участие в этом небольшом представлении, чтобы заглушить бурю и скрасить наше пребывание здесь. Кто желает присоединиться?

Голоса радостно загудели, и Пол начал играть на старой флейте, извлекая из нее низкие, протяжные звуки. Нежное сладкозвучие флейты наполнило комнату, и Уилл чувствовал себя более уверенно, слушая музыку и думая о Свете. Но в следующую секунду даже музыка не могла придать ему сил. Он и вовсе перестал ее слышать. Волосы на затылке зашевелились, кости начало ломить. Он знал: что-то или кто-то подходит все ближе и ближе, желая зла поместью и всем, кто находится внутри него, а больше всего — самому Уиллу.

Ветер усиливался. Теперь он завывал так, что скрипели оконные рамы. И вдруг послышались тяжелые удары — стук в дверь. В другом конце холла Странник подскочил на месте, его лицо снова исказилось и напряглось в ожидании. Пол продолжал играть и ничего не слышал. Грохочущий стук в дверь раздался снова. Никто из присутствующих не слышал этого звука, вдруг понял Уилл; и причина была не в громком завывании ветра, просто этот звук предназначен не для их ушей, и они даже не предполагали, что происходит в данный момент в поместье. Стук обрушился в третий раз, и мальчик понял, что должен ответить. Незаметно для всех остальных он подошел к двери, взялся за большое стальное кольцо, которое служило ручкой, прошептал что-то на Старом наречии и, толкнув дверь, резко открыл ее.

Буран ударил ему в лицо, мокрый снег хлестал по щекам, ветер со свистом пронесся по залу. Снаружи в темноте огромный черный жеребец встал на дыбы над самой головой Уилла, вращая белыми глазницами и ударяя в воздухе копытами, с его обнаженных зубов летела пена. А над жеребцом сверкали голубые глаза Всадника и пылали его рыжие волосы. Не помня себя, Уилл закричал и выбросил одну руку вперед для самозащиты.

Черный жеребец взревел и вместе с Всадником упал назад в кромешную тьму; дверь захлопнулась, и в ушах Уилла звучала теперь только сладкая мелодия старой флейты, на которой играл Пол. Люди сидели спокойно в тех же позах, что и раньше. Медленно Уилл опустил свою руку, все еще поднятую над головой, и вдруг неожиданно для себя заметил то, о чем совершенно забыл. На внутренней стороне руки, которую он только что направил на Всадника, был шрам от ожога. Он вспомнил, как в другом огромном зале он обжегся о Железный Знак, когда Тьма в первый раз атаковала его. Леди тогда вылечила ожог. И Уилл забыл о том, что шрам от ожога остался. «Один знак огня уже с тобой…»

Так вот что она имела в виду.

Один знак огня сдерживал натиск Тьмы; возможно, он не давал ей атаковать во всю мощь. Уилл устало облокотился на стену и постарался дышать медленнее. Но когда он бросил взгляд на умиротворенных людей, слушавших музыку, то вдруг заметил фигуру, которая мгновенно разрушила всю его уверенность, и интуиция подсказала ему, что его перехитрили. Ему казалось, что он принял вызов, и так оно и было. Но, сделав это, он открыл дверь между Тьмой и Странником, и это придало Страннику сил, он обрел могущество, которого жаждал.

Сейчас Странник стоял, распрямив спину, подняв голову вверх, его глаза ярко горели. Он держал одну руку высоко над головой и кричал чистым сильным голосом:

— Приди, волк, приди, пес, приди, кот, приди, крыса, приди, Хэлд, приди, Холда, я призываю вас! Приди, Ура, приди, Тэн, приди, Колл, приди, Куэрт, приди, Мора, приди, Мастер, путь открыт!

Призывы продолжались, звучал длинный список имен, и все они были известны Уиллу из Книги магии. В холле поместья никто не мог слышать или видеть этого, и концерт шел своим чередом. Закончилось выступление Пола, и тут же громко начал читать монолог старый мистер Дьюхерст. Никто не смотрел в сторону Уилла и не замечал его. Он думал, разговаривает ли его отец все еще с мистером Доусоном и не заметит ли случайно, что его младшего сна нет в поле зрения.

Звенящий голос Странника по-прежнему выкрикивал призывы. И вдруг Уилл с удивлением заметил, что вокруг него начали происходить перемены: старый зал поместья возвращался в его сознание, а вид современного холла постепенно стирался. Фигуры родных и друзей становились бледными, только Странник оставался таким же ясным, как и прежде, стоя в конце большого зала вдалеке от огня. Уилл не отрывал глаз от группы таявших фигур, среди которых был и его отец, и собственными глазами увидел эффект раздваивания, благодаря которому Носители Света могли перемещаться во времени. Фрэнк Доусон как будто раздвоился, оставив одну из своих форм блекнуть в настоящем, а вторая его форма становилась все отчетливее и приближалась к Уиллу. Таким же образом к ним присоединились Старый Джордж, Молодой Джон, его голубоглазая жена, и Уилл понял, что точно так же раздвоился и он сам.

Вскоре все четверо сошлись вокруг него в центре старого зала поместья, и каждый развернулся лицом из круга по направлению к четырем углам комнаты. И пока Странник долго призывал Тьму, зал снова начал меняться. Странные вспышки света сверкали вдоль стен, тускло освещая окна и гардины. Когда Странник произносил очередное имя, голубое пламя врывалось в пространство зала, шипело и затем потухало. Из трех стен напротив камина вырвались наружу по три огромных зловещих языка пламени, но не потухли, а остались танцевать и извиваться, наполняя зал холодным светом.

Перед камином в большом резном кресле неподвижно сидел Мерримен. Его поза выражала огромную силу; широкие плечи были напряжены, как гигантская пружина, которая в любой момент может резко распрямиться.

Странник закричал еще громче:

— Приди, Уатт, приди, Труит, приди, Эриу, приди, Лот! Приди, Эврго, приди, Целмис, путь открыт…

Мерримен поднялся. Он возвышался посреди зала, как огромная темная колонна с белой верхушкой. Плащ скрывал его фигуру. Но его словно высеченное из камня лицо было светлым, а от седой головы исходило сияние. Странник посмотрел на него и запнулся. Вокруг зала языки пламени шипели и извивались. Они были белыми, голубыми и черными, и не было среди них ни одного золотистого, красного или желтого. Но Странник словно потерял голос. Он снова посмотрел на Мерримена и отшатнулся. И, глядя в глаза старика, наполненные тоской и страхом, но все же очень ясные, Уилл внезапно узнал его.

— Хокинг, — мягко проговорил Мерримен, — пришло время отправиться домой.