Отравляющие вещества

Германская армия закончила Первую мировую войну, являясь наиболее опытной в искусстве практического использования химического оружия. Отравляющие вещества — один из наиболее сложных в отношении технического и тактического использования видов оружия. Для эффективного использования газов на поле боя специалист должен учитывать информацию о дальнобойности, действии и технических свойствах артиллерии, иметь навыки артиллериста одновременно с учетом метеорологических данных и температурных условий, влияющих на распространение газа. Использующий химическое оружие должен правильно рассчитать сочетание используемых ОВ а также время их применения, чтобы создать быстродействующую концентрацию газов, которые шокируют противника и нанесут ему вред либо убьют его. Послевоенные тактические исследования Управления вооружений показали, что стандартные немецкие боевые ОВ в сочетании с тактикой химической войны, разработанной к 1918 году, оказались чрезвычайно эффективным и смертельным оружием на поле боя.{505} Внутри Рейхсвера не было сомнений, что газ останется одним из основных средств ведения боевых действий, и что армия должна нарушить условия Версальского соглашения с целью продолжения производства и исследований отравляющих веществ.

Внутри Генерального штаба Рейхсвера энтузиазм по поводу возможностей химического оружия был значительно более сильным, чем в Генеральных штабах победивших союзных армий. В 1923-м году на семинаре для офицеров Войскового управления Зект предписывал, что приоритет в исследованиях в области химической войны должен был отдаваться применению газов в маневренной войне, особенно авиационным бомбардировкам с использованием бомб, содержащих ОВ. Он уверял Войсковое управление, что будут выделены деньги на производство и исследования химического оружия.{506} В 1924-м году, когда Зект предписал, что во время войны против гражданского населения должны использоваться только несмертельные ОВ, вроде слезоточивых газов, Иоахим фон Штюльпнагель жаловался на слабость такой политике в письме майорам Гельмуту Вильбергу и Альбрехту Кессельрингу: «Почему только слезоточивый газ? Если Вы должны выполнить решающие аттаки гражданских целей в глубоком тылу противника… вражеская пропаганда всегда будет говорить, что немцы использовали газовые бомбы против гражданских жителей, не делая никаких различий между слезоточивыми и смертельными газами.»{507}

Главной проблемой Управления вооружений была газовая промышленность. Главный производитель отравляющих веществ во время войны, Компания IG Farben, оказалась под пристальным вниманием Межсоюзнической Военной Контрольной Комиссии, а многие газовые фабрики находились в демилитаризированном Рейнланде.{508} Докторе Хуго Штольценберг, ведущий химик и эксперт по отравляющим веществам, получил финансовую поддержку со стороны армии для создания новых заводов по производству горчичного газа, а также ОВ с зеленой и синей маркировкой. В 1923 Штольценберг от имени Управления вооружений совершил поездку по СССР, чтобы найти подходящий участок для производства боевых отравляющих веществ. В том же самом году было заключено соглашение между Рейхсвером и советским правительством о строительстве химической фабрике в Троицке, в нижнем течении Волги, для производства фосгена и горчичного газа, с целью снаряжения ОВ миллиона артиллерийских снарядов.{509} Однако в 1925 году финансовые проблемы и протесты конкурента Штольценберга, концерна IG Farben вынудили оставить проект. Управление вооружений, оставшееся с небольшими производственными мощностями по изготовлению ОВ внутри Германии, продолжило усилия по увеличению и улучшению производства и исследований в области оборудования для ведения химической войны.

Отношения с Россией оказались жизненно важными для Рейхсвера. Боевые отравляющие вещества могли быть произведены и усовершенствованы в немецких лабораториях, но СССР располагал полигонами для крупномасштабных испытаний вдали от союзных наблюдателей. В 1927 и 1928-м годах в СССР были отправлены артиллерийские орудия и самолеты — вместе с с двадцатью восьмью немецкими химическими экспертами, которые провели испытания невдалеке от первоначальной фабрики Штольценберга на Волге. Советы поставили большую часть ОВ, особенно горчичный газ и фосген, а немцы организовали учения по практической бомбардировке и авиационной доставке отравляющих веществ.{510} Программа испытаний химического оружия в России, а также поддержка химической промышленности внутри Германии позволили Управлению вооружений не только сохранить химическое оружие, но и обеспечить при вступлении во Вторую мировую войну превосходство над союзниками в этой области. Хотя очень токсичный нервно-паралитический газ «Табун» был разработан германской армией еще до начал Второй мировой войны, он не использовался в ходе самой войны.

Связь

Поддержание непрерывной связи с продвигающимися войсками было одной из главных проблем при ведении маневренной войны. Отсутствие постоянной связи между верховным командованием и командованием армий и корпусов в августе-сентябре 1914 года позиционировался в качестве одной из основных причин провала плана Шлиффена.{511} Германские радиостанции времен войны были громоздкими и эффективными лишь в небольшой степени, хотя они оказались достаточно неплохими в условиях позиционной войны с расположенными на одном месте штабами и статичными линиями окопов. Однако как только имперская армия переходила в наступление, связь прерывалась. В ходе наступления у Капоретто в октябре 1917 года капитан Эрвин Роммель, командовавший тремя ротами вюртембергского горнопехотного батальона, имел в распоряжении своих связистов, прокладывавших телефонные линии во время продвижения вперед, и таким образом мог поддерживать связь со штабом полка. Поскольку телефонные линии требуют времени для своей прокладки, Роммель часто оказывался без эффективной системы связи и соответственно был лишен надежной артиллерийской поддержки.{512} Если телефонные линии и были хоть как-то приспособлены для поддержания связи с медленно продвигающимися войсками, то для ведения мобильной войны в соответствии с предположениями Зекта они совершенно не годились.

Инспекция войск связи, IN-7, и соответствующий отдел Управления вооружений, WA-7, организовали обширные исследования в области радиосвязи в 20-х годах и заложили основу для разработки целого ряда эффективных военных радиостанций. Одно из наиболее важных технических достижений той эпохи, использование ультракоротких волновых радиочастот в диапазоне 5–15 мегагерц, было разработано немецкими гражданскими фирмами. К 1927-му году немецкая радиопромышленность была далеко впереди своих заграничных конкурентов в области ультракоротких волн.{513} Использование ультракоротких волн оказалось наиболее эффективным путем при обеспечении связи танковых и пехотных подразделений на небольших расстояниях. Установку радиостанции в каждый танк считал необходимым германский эксперт в области применения бронетанковых войск Эрнст Фолькхайм еще в 1924-м году,{514} и Управление вооружений требовало наличия креплений под радиостанцию в каждом опытном образце танка 20-х годов. С самого начала 20-х годов Рейхсвер устанавливал различные варианты радиостанций на грузовые автомобили для обеспечения связью мобильных полковых и дивизионных штабов. Бронетранспортеры, обычно используемые в качестве разведывательных машин, как правило, также имели радиостанции. Разведывательный отдел Войскового управления анализировал эффективность британской радиосвязи в ходе маневров 1924-го года.{515}

К началу 30-х годов отдел IN-7 и Управление вооружений разработало всестороннюю программу радиофикации мобильной армии. Связь на уровне армия-дивизия обеспечивалась радиостанциями мощностью 100 ватт и с диапазоном в 250 километров. Внутри дивизии связь базировалась на 5-ваттных радиостанциях с дальностью действия 50 километров. Для бронированных машин была разработана ультракоротковолновая радиостанция мощностью 20 ватт и 3–6 километровым диапазоном, в то время как для пехоты было сконструировано портативное ультракоротковолновое устройство мощностью 0.5 ватт и с дальностью передачи голоса в 5 километров. Последнее весило всего 12 килограммрв.{516}

Программа радиофикации Рейхсвера оказалась успешной отчасти по той причине, что IN-7 и Управление вооружений внимательно следили за новыми техническими достижениями в гражданской промышленности и быстро приспосабливали их для использования в военных целях. Например шифровальная машина Энигма была изобретена немцем Артуром Шертиусом в 1923 году; а в 1926 году она уже использовалась в вооруженных силах.{517}Хотя необходимость установки радио во всех бронемашинах казалась очевидной для Рейхсвера в 1920-х, она вовсе не казалась таковой для французской армии. В ходе битвы за Францию в 1940-м году лишь часть французских танков была оборудована радиостанциями, что вынуждало французские бронетанковые подразделения поддерживать связь с помощью флагов и сигнальных ракет в ходе борьбы с немецкой бронетехникой — все машины которой поддерживать радиосвязь.