Сцена 21

Вековой дуб. Сумерки. К дереву подходит Пётр и обнимает его, прикладываясь ухом к могучему стволу. Спустя несколько минут к дереву подходит Владимир и молча садится, собирает кубик Рубика. Пётр оборачивается и садится рядом.

Пётр: Привет, Владимир.

Владимир:Здравствуй, Пётр.

Пётр: Ты не видел Германа?

Владимир: Мы сидели здесь, потом были в парке.

Пётр: Вы всегда молчите или разговариваете о чём?

Владимир: Мы говорили об Иуде.

Пётр: Об Иуде? И что сказал Герман?

Владимир: Он сказал, что смерть Иуды должна бы была положить традицию вешать людей на осинах, а не на реях.

Пётр: Да, это на него похоже. И что – виновен Иуда?

Владимир: Апокрифы говорят – что нет. Что это Иуду распяли на кресте, а потом апостолы разнесли весть, что Иисус воскрес.

Пётр: Какая красивая звукопись: Христос на кресте и Христос воскрес. Знаешь, я не верю апокрифам. Но если это правда, то Иисус – великий мистификатор.

Владимир: Одни люди пишут Библию, чтобы ей верили, другие пишут апокрифы, чтобы ставить её содержание под вопрос.

Пётр: (шутя) А была вообще осина или нет? (увлёкшись) Был Иуда или нет? Тогда был ли Иисус? А Бог? И есть ли? Это всё апория.

Владимир: Из осины делают спички.

Пауза.

Владимир: Ты обнимал дерево.

Пётр: Да, я что-то задумался. Вдруг понял, что люблю. (Владимир начинает собирать кубик Рубика) Я ревновал. Мне стало грустно. И я пришёл сюда... (замечая, что Владимир не слушает) О чём ты думаешь?

Пауза.

Владимир: Думаю, что у нас есть время состариться. А Арнольд избавил себя от старости.

Пётр: Может… его избавили?

Владимир: Кто это?

Пётр: Нет…

Владимир: Скажи это.

Пётр: Германа никто не видел в тот вечер. Ни Мария, ни Илия – никто. Я понимаю, что это не он, что он не мог, да, но эта мысль меня не покидает.

Владимир: (уходя в себя, бредя) Уже теперь время течет по-другому. Солнце сядет, взойдет и луна, и мы уйдем... отсюда…

Пётр: Владимир? Владимир!

Владимир: А?

Пётр: Мне пора.

Владимир: Посиди ещё чуть-чуть.