Сцена 1

Трагедия в трёх и четырёх действиях

А был ли мальчик?..

© Джозеф Пулитцер

Действующие лица:

М а р и я – девушка со старыми глазами, играет на альте

А н н а – младшая сестра Марии

М и х а э л ь – демон

А р н о л ь д – друг Михаэля, сын пилота, внук лётчика, ариец, нацист

П ё т р – сын машиниста, друг Германа, его сердце

М а т в е й – его дух

И л и я – его душа

В л а д и м и р – друг Эстрагона

Э д у а р д – называет себя Яков – еврей

В е р о н и к а – девушка с кожей нежно-розового цвета, к 35 годам располнеет, сестра Арнольда

У м а – рождена в Пондишери

Е л е н а – обречена на смерть

А р т у р – факт

А д а м – обижен Отцом

Е в а – женщина Адама

Р о з е н т а л ь – Доктор исторических наук, вездесущ, стар

г-н Д и г о т а л л ь ф е р – художественный руководитель театра, поводырь, мистификатор

Всем студентам 17-18 лет.

Действие происходит в главном здании старинного Государственного Университета. Год две тысячи надцатый. Сумбурный месяц октябрь.

Между третьим и четвёртым действием разница в 10 лет.

Действие первое

Сцена 1

Старинный городской университет. Главное здание факультета филологии, перемена.

Начало учебного года. По коридорам шатаются первокурсники, среди них Владимир.

Солнечно, коридоры залиты мягким молоком света. Михаэль и Арнольд стоят на балюстраде второго этажа в мокром белом сиянии. Свесившись, падают взглядом вниз.

Арнольд: Ну что, ты пойдёшь?

Михаэль: (вспыльчиво) Так я вроде не похож на инвалида, чтобы ездить на коляске. (оказывается, что он пошутил, смеётся) Конечно пойду.

Арнольд: Потому что Герман…?

Михаэль: Нет, не потому что Герман! А просто потому, что это престижно.

Арнольд: Хех… что верно, то верно, камрад.

Владимир: (проходя мимо, сам с собой) Я где-то это записал… (ищет в карманах, битком набитых всяческим мусором)

Михаэль: …да и надо бы навести там порядок, а то наберут одних недоносков.

Арнольд: Хык! Мой дед когда-то так же говорил своему взводу! Ну точно, это как пить дать!

Михаэль: Так дай.

Арнольд: Что?

Михаэль: Пить.

Арнольд: Ты о чём?

Владимир: (рассуждает) Мёртвое море было бледно-голубым. Лишь только взглянув на него, я чувствовал жажду (что-то записывает).

Михаэль: (брезгливо отворачивается) Эх. Говорил отец, что на курс нет-нет, да наберут парочку дебилов.

Арнольд: Моя сестра тоже, кстати.

Михаэль: (удивлённо) Что?

Арнольд: Ну, пойдёт на пробы.

Мимо проходят Анна в кремово-белом и Мария в сером сарафане, по уставу. Где они проходят – рассеивается тишина. Юноши смотрят им вслед.

Арнольд: А ничего такие цыпочки. Я бы не прочь! Вероника говорит, что они все из себя недотроги... Особенно старшенькая.

Михаэль: (холодно) Брось свои шутки, они сироты.

Арнольд: Ну и что же? У меня тоже нет матери.

Михаэль: Но у нас есть отцы. А они росли вообще без тепла.

Арнольд: (задумавшись) Чорт, ты прав! Знаешь, Михаэль, иногда я задумываюсь…

Михаэль: Правда?

Арнольд: …и понимаю, что у нашего поколения все семьи какие-то оборванные.

Михаэль: Зато мы не чувствуем себя неполноценными, потому что нас больше. У одних есть отец – нет матери, у других есть мать и нет отца. Хотя безотцовщина встречается чаще. Как после войны. О чём-то похожем было, кажется, у Эрих Мария Ремарк.

Арнольд: Это женщина?

Михаэль:Нет, втроём писали: Эрих, Мария и Ремарк.

Арнольд: (удивлённо) А разве так можно?

Владимир: (проходя мимо, бормочет) Спал ли я, когда другие страдали. Сплю ли я сейчас? (Михаэль оборачивается на Владимира с жалостливым взглядом) Завтра, когда мне покажется, что я проснулся, что скажу я про этот день?

Арнольд: (не замечая) Те, у кого есть одна мать, обычно вырастают сопляками и маменькиными сыночками типа Адама или этого вот.

Михаэль:Адам? У него, кстати, сегодня день рожденья?

Арнольд: (с ухмылкой) Эдуард даже прикупил ему подарок.

По земному шару коридора шествует преподаватель истории, юноши уходят на лекцию.