духовные императивы русской литературы в системе ценностно-ориентированного обучения и воспитания школьников

Анастасия Николаевна Кошечко

Источник:Из опыта работы педагогов-инноваторов Томской области (по результатам работы VII областного Форума инноваторов. Сост. Казакова И.И., Крупская О.А., Лыба А.А. и др. Томск, 2013. С.161–168.

Анализ ситуации показывает, что современное российское общество существует в ситуации духовно-нравственного вакуума,возникшего после стремительныхреформ 1990-х годов. Смена социальной и экономической модели развития страны привела к тому, что в современной России мы наблюдаем отчетливые признаки разрушительных последствий глобализации, отсутствие единой идеологии, деформацию системы нравственно-этических ценностей, доминирование клипового мышления и т.д.

Мы видим, с одной стороны, что из-за отсутствия нравственного опыта отрицаются жизненные идеалы, нравственные ценности и моральные установки. Но, с другой стороны, благодаря этому начинается поиск новых ценностей, которые на самом деле оказываются хорошо забытыми старыми, на каком-то этапе отвергнутыми обществом. В этом отношении процессы, происходящие в современно российском обществе не кажутся нам столь катастрофичными, потому что вполне соответствуют логике реализации универсального закона сохранения ценностей: ценности сохраняются в сознании и деятельности людей и транслируются из поколения в поколение только в том случае, если они периодически подвергаются сомнению, переосмыслению и переоценке. Важно для духовно-нравственного развития общества, чтобы человек воспринимал ценности не как некую данность, а как то, что требует глубокой внутренней работы по их интериоризации, освоению.

ФГОС нового поколения предполагает, что содержание занятий по различным предметам будет направлено на воспитание духовно развитой личности, гуманистического мировоззрения, гражданского сознания, чувства патриотизма, любви и уважения к литературе и ценностям отечественной культуры. Ориентация на результаты образования позволяет выстраивать процесс учения не просто как усвоение системы знаний, умений и навыков, составляющих инструментальную основу компетенций учащегося, но и как процесс развития личности, обретения духовно-нравственного опыта и социальной компетентности.

Важно для системы образования как инструмента формирования ценностного потенциала российского общества выстроить вектор этого движения через воспитание школьников, основой которого станут не абстрактные, отвлеченные идеи, а реальный, ценностно-пережитый опыт. Включение ценностей в преподавание школьных предметов (нам представляется, что это положение должно касаться не только дисциплин гуманитарного цикла!) может наиболее успешно осуществляться путем аксиологической интеграции[1] – взаимодействия ценностей и смыслов на основе их ассоциативно-образной взаимосвязи по смежности, сходству и контрасту, способствующей формированию таких ценностных конструктов, как культура, образ мира (картина мира), мировоззрение, образующей «силовое поле», которое можно назвать духовностью.

Ценности являются основой субъектного отношения к миру, а потому всегда насыщены индивидуальными смыслами и их носителем всегда является живой, конкретный человек. Поэтому работа с ценностями подразумевает не только определение (собственно понятийный уровень, который при развитии современной информационной культуры не представляет существенных трудностей), но и оценку (нравственный уровень), которая отвечает на следующие вопросы: «Что значит для меня, моего внутреннего мира данное понятие? В какие моменты происходит его актуализация? Что данное понятие помогает мне осмыслить?» Важно, чтобы при работе с ценностями привлекался субъектный опыт учащегося, потому что освоение («сделать своим», осознанное нравственное поведение) как необходимое условие реализации закона сохранения ценностей возможно только при возникновении во внутреннем мире учащегося индивидуальных смыслов. Ценность осуществляет преображающую миссию: она выводит субъект на новую метапозицию по отношению к самому себе и миру, она сохраняет в сознании человека историю развития внутреннего мира, а потому создает положительные предпосылки для дальнейшего духовного развития и самосовершенствования.

Все вышесказанное определяет собственно образовательную стратегию работы с ценностью: через изучение понятийного уровня, объективных значений, концентрирующих в себе результат многовекового опыта человечества, который закреплен в виде терминов и понятий в словарях, учебниках, энциклопедиях и т.д., - к объективным смыслам ( ученик адекватно, продуктивно и эффективно использует понятие, четко чувствуя его природу, применяет его в различных контекстах), которые впоследствии через рефлексию оформятся уже в субъективные смыслы (значимые для «своего» внутреннего мира) и на финальной стадии освоения ценности перейдут в поступки и социально-значимую деятельности в виде объективированных смыслов (эссе, театральная постановка, поделка, проект, выступление или личностный поступок), воплотятся в реальные дела, утверждая практическую значимость усваиваемой ценности и тем самым влияя на потребности, интересы, цели, установки и другие элементы ценностных ориентаций.

Ведущую роль в этом процессе, как нам представляется, играет русская литература, в которой этот процесс выработки, осмысления и освоения ценностей закреплен в системе духовных императивов.

В качестве примера, иллюстрирующего наши теоретические положении, обратимся к творчеству Достоевского. Нужно заметить, что изучение творчества писателя в современной школьной практике исчерпывается в основном уроками литературы, на которых дается обзорное, достаточно поверхностное представление о творчестве писателя, сужающее спектр нравственно-этической проблематики его произведений и не позволяющей в полной мере использовать их аксиологический и воспитательный потенциал.

На эту ситуацию можно посмотреть с другой точки зрения и представить Достоевского не как объект литературоведческого анализа, а как важный элемент системы ценностно-ориентированного обучения и воспитания в современной школе. Это возможно по нескольким позициям: 1. интересна сама личность Достоевского, которая при всей спорности ее оценок демонстрирует феномен особого духовного пути, системы нравственного поведения (примером могут служить, например, его показания по делу Петрашевского, поведение на Семеновском плацу во время ожидания казни, жизнь на каторге в Омском остроге и в ссылке и т.д.); 2. близость эпохи Достоевского ситуации в современном российском обществе; 3. актуальность поставленных писателем нравственно-этических проблем, аксиологический и воспитательный потенциал его произведений.

По замечанию Б.Г. Реизова, «писатель прошедших эпох "присутствует" среди нас, если активно участвует в современной культуре, вторгается в мысль новых поколений и затрагивает проблемы, стоящие на очереди дня»[2]. Этим и определяется актуальность творчества. Достоевского для современной культуры. Его обращение к духовным императивам русской культуры происходит в пореформенную эпоху, одну из самых «роковых минут» отечественной истории, когда привычные, веками устоявшиеся ценностные орбиты смещены или разрушены, когда мир находится в ситуации постоянного, не поддающегося созерцанию и рефлексии движению, и духовный, нравственный вектор этого движения не определен.

В современной отечественной литературе и публицистике мы не найдем анализа современной ситуации в той мере, как это применительно к своей эпохе сделал Достоевский. Но мы можем, ориентируясь на аксиологический потенциал творчества писателя, понять свою эпоху, самих себя и выстроить систему ценостно-ориентированного обучения и воспитания школьников, которая, как нам представляется, является стратегической задачей номер один для современного образования и вопросом национальной безопасности, по большому счету: «Сейчас, когда мы обрели свободу, которая при отсутствии морали способна раздавить нас, когда бездумное разрушение всех возможных систем запрета распахнуло ворота России перед нашествием пошлости и криминала, когда насилие перестало быть невероятностью, горьким исключением и в определенной мере превратилось в философию жизни, когда каждодневное сообщение о насильственной смерти уподобляется прогнозу погоды, высокие нравственные проблемы творчества Достоевского обрели статус коренных жизненных проблем сегодняшней действительности, без разрешения которых жизнь страны невозможна»[3].

Нам представляется, что раскрыть этот аксиологический и воспитательный потенциал для современной школы поможет включение в практику преподавания предметов гуманитарного цикла (не только литературы, но и истории, обществознания, спецкурсов и факультативов), более широкого диапазона текстов. В первую очередь это касается публицистики Достоевского, его «Дневника писателя», который обращался не к отдельным социальным группам или партиям, а к русским гражданам, ко всему русскому миру. Этот текст в силу своей многослойной структуры (очерки, критические статьи, художественные тексты и т.д.), личной заинтересованности автора в осмыслении происходящего, сложнейшей психологической трактовки поступков, философской насыщенности позволяет мотивировать читателей-учеников к самостоятельности мышления и ответственности за свои воззрения, что особенно актуально для реализации образовательной стратегии ценно-ориентированного обучения.

Одной из ведущих художественных задач Достоевского в «Дневнике писателя» становится поиск способов художественного осмысления новых, непонятных, пугающих событий, изображение «русского хаоса». В эпоху 1860–1870-х гг. происходит разрушение духовных ценностей, самовольный отказ человека от сдерживающих пределов (Бог, мораль), дезориентация сознания, обессмысливание жизни, которое неминуемо ведет к саморазрушению человека: «внутренний дух…, внутренняя вековая правда… – пошатнулись вместе с зашатавшимися людьми» (т. 21, с. 100)[4].

Достоевский говорит не только об отдельных судьбах, он выводит своеобразную закономерность эпохи 1860 – 1870-х годов, породившейособый тип«эпохального характера» (Л.Я. Гинзбург) – «пожертвованное поколение»: «таких "несчастных" на Руси у нас сколько хотите, все деревни полны, бездна. Верность этого изображения заставит человека с сердцем и смотрящего в наше будущее сознательно – ужаснуться» (т. 21, с. 98). Исследуя генезис этого психологического типа, писатель приходит к выводу, что его появление связано с катастрофическими последствиями реформы 1861 года: «эгоизм, цинизм, рабство, разъединение, продажничество – не только не отошли с уничтожением крепостного быта, но как бы усилились, развились и умножились» (т. 21, с. 96–97). Возникновение «нового рабства» связано с сознательным отказом человека от своей свободы, своей личности ради материальной выгоды, ради простого и удобного существования: «все "ослабели"; ожирели сердца; всем хочется сладенького, материальной выгоды. Все рабы уже по существу своему и даже представить не могут себе, как это можно решить для правды, а не для собственной выгоды» (т. 21, с. 100–101). По сути, если проводить аналогию с современной ситуацией, это образ общества потребления.

Но Достоевский в «Дневнике писателя» не только отчетливо показывает кризисное, «ломающееся» сознание, фиксирует процессы развоплощения и саморазрушения, он пытается выстроить систему духовных противовесов, найти то «ядро», которое составляет неистребимую основу бытия и позволяет в «мировом вихре» сохранить «образ человека, образ народа и образ человечества для высшей творческой жизни»[5].

По мысли Достоевского, ведущими в этой системе императивов являются Бог, народ и семья.

В первую очередь, писатель стремится восстановить в генетической и нравственной памяти людей Божий лик, поскольку мир без Бога, по Достоевскому, неминуемо превращается в мир без человека. Бога для писателя является воплощением идеала, возможности преодоления кризиса сознания через со-бытие с Другими, через отказ от разрушительных устремлений собственного «Я».

Достоевский выводит нравственные начала личности не только из обращения ее к Христу (хотя это для него очень важно), но и из самой природы человека, а также из национальных и культурных традиций, из структуры сознания, сложившегося в течение всей национальной жизни. В «Дневнике писателя» русский народ определяется как народ-богоносец, носитель подлинной православной веры и мощного этического императива, способного восстановить духовную структуру личности, вынужденной существовать в эпоху катаклизмов и потрясений. Восстановление личности невозможно без восстановления в себе образа Божия, «сияющей личности самого Христа», который для Достоевского является источником «чудотворной красоты», духовной жизненной силы и нравственности.

Семья для Достоевского – еще один фундаментальный духовно-нравственный императив, который неотделим в сознании Достоевского от идеи народа, идеи восстановления распавшихся связей. Писатель, в данном случае, говорит не о внешнем, социальном переустройстве, а о восстановлении внутреннего, «нравственного порядка», духовных основ построения и жизни семьи, в которой важно четкое следование каждого из членов семьи своим функциям: у отцов это воспитание, у детей – послушание и почитание родителей. Отсюда высокая степень ответственности у тех, кто воспитывает и чему учит: «воспитывать – это питать и душу, и плоть, и дух. Дух питает душу, душа преображает плоть»[6]. Выработке идеального вектора развития семьи в «Дневнике писателя» способствует трактовка феномена традиционной семьи как «охраняющего начала», как этического пространства, в котором царит любовь. Семья в «Дневнике писателя» выступает как способ противостояния крушению разобщающегося мира: она выстаивает в сложные периоды за счет патриархальных ценностей, стабильности, укорененности в прошлом.

Резюмируя все выше сказанное, можно утверждать, что ценностный опыт Достоевского как одного из выдающихся представителей русской литературы, оказывается значимым для современной, по мнению многих исследователей, «постапокалиптической» эпохи, для которой путь восстановления духовных первооснов равнозначен пути сохранения человечества и человеческой культуры. В созданном писателем ансамбле духовных императивов центральное место занимают образ Христа как воплощение непосредственного Богообщения, способного восстановить и преобразить человека. При этом Достоевский «поднял на небывалую высоту проблему нравственной свободы и самосознания человека. Никто в такой мене не взывал к совести человека, к его самовоспитанию»[7]. Эта особенность его творчества для «современных людей, переживающих глубокий кризис морали, более страшный, чем любой другой кризис – экономический, идеологический и т.д.»[8].

[1] По сути, аксиологическая интеграция – это то, что в духовной литературе называется «созиданием».

[2] Реизов, Б. Г. Сравнительное изучение литературы // Вопросы методологии литературоведения. М., Л.: Наука, 1966. С. 198.

[3] Канунова Ф.З. Некоторые проблемы преподавания творчества Ф.М. Достоевского (общий курс по истории русской литературы XIX в. /III часть/) // Достоевский и время: Сб. статей. / Ред. Е.Г. Новиковой, А.А. Казакова. Томск: Издательство ТГУ, 2004. С. 16.

[4] Ссылки на «Дневник писателя» Достоевского даются в тексте работы в круглых скобках с указанием тома и страницы по изданию: Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Л. Наука. Ленинградское отделение, 1972 – 1986.

[5] Бердяев Н.А. Кризис искусства. М.: Изд-во Лемана и С.И. Сахарова, 1918. С. 22–23

[6] Там же. С. 11.

[7] Канунова Ф.З. Некоторые проблемы преподавания творчества Ф.М. Достоевского (общий курс по истории русской литературы XIX в. /III часть/) // Достоевский и время: Сб. статей. / Ред. Е.Г. Новиковой, А.А. Казакова. Томск: Издательство ТГУ, 2004. С. 16.

[8] Там же. С. 16.